Глеб Борисович Юрченко. Воевал не числом, а умением!

Вместо эпиграфа.

"Не много нас, но мы — славяне,  

Удар наш меток и тяжел…"

Н. Языков

 

“СШИБУ!”

2 ДЕКАБРЯ 1994 года. Моздокский аэропорт. На взлетку один за другим садятся ИЛы. Сбросив скорость, самолеты выруливают к стоянкам и открывают рампы. Соблюдая строгий порядок высадки, из самолетов выходят одетые в камуфляж вооруженные люди, выкатывают боевую технику. 

 

 

— Серьезная организация. Эти точно наведут там порядок, — перешептываются между собой работники аэропорта.

 

Парашютно-десантный батальон рязанского полка ВДВ под командованием подполковника С.Голубинова, усиленный артиллерией из восьми 120-миллиметровых самоходных орудий, разведротой, уместившейся на трех БМД, и еще некоторыми подразделениями обеспечения, десантировался посадочным способом для наведения конституционного порядка в Чечне. Всего три с половиной сотни десантников на тридцати с небольшим единицах техники. 

Вот на аэродроме показалась исполинская фигура начальника штаба полка подполковника Глеба Юрченко. Именно ему в дальнейшем будет поручено возглавить усиленный батальон полка и вести его в бой. 

Позади, словно в каком-то другом мире, остались дела, семьи, проблемы. Впереди — война. Самая настоящая. В чем не осталось сомнений, когда на горной дороге в составе колонны тульской дивизии угодили под дудаевский “Град”. Слава Богу, рязанская бронегруппа не только успела выскочить из-под обстрела, но и, ответив своей артиллерией, уничтожила три установки противника. 

Для начала десантникам поручили взять хутор Долинский. Засевшие там боевики получили весомое подкрепление, открыв местную тюрьму и вооружив уголовников. 

Неожиданно к позициям десантников вышли старейшины и какие-то местные авторитеты. Попросили провести к командиру. 

— Вы, конечно, можете драться. Сколько вас с боевиками? Ну человек сто-двести. Так ведь сшибу. Ну еще полсотни бандюг, которые побегут при первых же выстрелах. Все равно… сшибу! — пообещал им Юрченко. 

А ведь этот и правда сшибет, богатырская фигура Глеба не оставляла сомнений. 

Ночью в поселок вошли разведчики. Вооруженных мужчин там не было. Так поселок был взят без боя. Людей не теряли, Долинский не крушили. 

В двадцатых числах декабря рязанцы встали под Грозным. Глеб дал команду окопаться. Заняли оборону на четыре километра по фронту. 

Ночью Глеб пошел к позициям. Остановившись над окопами одного из подразделений, он долго всматривался в лица солдат. Те, зная суровый характер начштаба, ждали, что тот сейчас как следует взгреет за не так вырытый окоп или неправильно насыпанный бруствер. Но Глеб не искал недостатков. Он искал себя в молодых…

 

К ЧЕРТУ В ПАСТЬ

ВООБЩЕ-ТО, в юности Глеб не мечтал стать десантником. Как-то не задумывался об этом. Просто хотел быть офицером, считая профессию Родину защищать самой достойной мужчины. Со второго раза поступил в Киевское общевойсковое училище им. М.В. Фрунзе. Однако на четвертом курсе из них, без пяти минут офицеров-мотострелков, подготовили разведчиков. А вот Афганистан он выбрал сам: “Такое серьезное дело, и почему без меня?” Его рапорт удовлетворили, и летом 1981-го лейтенант Глеб Юрченко прибыл в 56-ю десантно-штурмовую бригаду, которая стояла под городом Гардез, что в провинции Пактия. 

Первым делом командир разведроты отправил лейтенанта в ротную баньку. Когда тот, попарившись, вышел в раздевалку, там уже лежала новенькая песчанка с лейтенантскими звездочками и туристические ботинки. А на улице нового командира ждал его взвод. Глянул Глеб: у кого медаль “За отвагу” поблескивает, у кого — орден Красной Звезды. 

С этого момента свое первое дело Глеб ждал с нетерпением. Но до него будут еще четыре месяца изнурительной подготовки, освоения всех тонкостей десантной разведки, включая и знание местного наречия.

 

Наконец его час настал. Группу в составе восемнадцати человек вел сам командир разведроты. Задача — проверить данные агентурной разведки: где-то в горах, в семидесяти километрах к югу, находится душманская база. Что-то типа военкомата, где собраны данные об афганцах, готовых по убеждению или за деньги воевать против властей. Задача Глеба — неотступно следовать за командиром и запоминать, что, как и почему. 

Вышли навьюченные тяжелой поклажей. Все, от продуктов до патронов, несли на себе. Путь предстоял неблизкий. Кроме них на эту же базу параллельно шли еще три-четыре такие же группы. Если кто-то встретит превосходящие силы противника и не сможет избежать боя, другие, прервав выполнение задачи, должны идти на подмогу. 

…Через несколько дней перехода именно их группа вышла на цель. Это был самый настоящий опорный пункт, оборудованный по всем правилам военной науки. Два ряда “колючки”, траншея, ров. За ними — крепко сложенный из булыжника дом, судя по бойницам, больше напоминающий крепость… 

Действовать, как всегда, начали с наступлением ночи. Четверо десантников двумя двойками по скалам обошли опорный пункт и расположились метрах в четырехстах по другую сторону крепости. Еще двое — таджик Пачаев и украинец Величко, хорошо владеющие местным наречием, облачились в крестьянскую одежку, которую на всякий случай разведчики всегда носили с собой. И под видом дервишей, просящих милостыню, уселись на дороге, ведущей в крепость. Вскоре Пачаев сообщил по рации, что мимо них в опорный пункт прошли двадцать семь душманов. Сколько их внутри, можно было только догадываться.

Через несколько часов душманы наконец начали выходить из крепости. По мусульманскому закону вхождения в милость они угощали дервишей хлебом, медом, водой. Вдруг тишину жаркой афганской ночи разорвали звуки выстрелов. Шедшие последними душманы, видимо, почувствовав в акценте Пачаева что-то неладное, начали расспрашивать: кто такой, откуда, кого там знаешь? Пачаеву ничего не оставалось, как достать пистолет и перестрелять всех четверых, после чего наша двойка заняла оборону и начала отстреливаться от высыпавших из крепости душманов. Самим десантникам было оттуда не выбраться. Выход из переделки только один — ударить по базе с тыла, что осуществлявший общее руководство командир и поручил Глебу. 

Восемь десантников с лейтенантом подползли к проволоке, перекусили “колючку”, сняли мины и оказались под стенами крепости. Там было все тихо. Душманы, зажав нашу двойку, судя по всему, решили спокойно дождаться утра и взять солдат живыми. Кинуть гранату в окно и сразу себя обнаружить? А сколько там еще комнат и “духов”? Глеб решил действовать по-другому. Взобравшись на крышу, увидел дымоход. И недолго думая, лишь тихо скомандовав “За мной”, сиганул, что называется, к черту в пасть. 

А-а-ах! Вместо ожидаемого приземления в костер, Глеб, поскользнувшись, сел на блюдо с абрикосами. И, не мешкая ни секунды, расстрелял ошарашенных душманов. Следом в комнату попрыгали и остальные десантники. 

В огромном доме, представляющем собой скорее несколько прилепленных друг к другу построек, завязалась нешуточная перестрелка. Глеб со своими внутри, вокруг душманы. И уже вокруг них со всех сторон — опять наши, усиленные подоспевшей на выручку еще одной группой. 

Под звуки автоматных очередей Глеб быстро выпотрошил шкафы и сейфы. Это была целая картотека. Некоторые личные дела даже с приклеенными фотографиями. Взяли, сколько смогли унести, — самое важное, что было лучше спрятано. Остальное уничтожили. Десантники плотным огнем пробили коридор, дав своим возможность выйти. 

Светало. Разведчики стремительно уходили в горы. Поднимались, выбирая дорогу так, чтобы солнце светило в глаза преследователям. Через несколько часов изнурительной погони шестеро душманов оторвались от основной банды. Несколько десантников спрятались за камнями. Поработав ножами, они вскоре догнали своих. Поднимались все выше и выше, к намеченной заранее площадке, куда должны были сесть вертолеты. Внизу послышались взрывы, и стало понятно, насколько отстала банда. 

Вертолеты уносили десантников на базу. Многолетняя вербовочная душманская работа пошла прахом. Глядя в иллюминатор на уходящие вниз горы, Глеб не чувствовал ничего, кроме усталости…

 

ДЕСАНТНИКУ ДЕЛО НУЖНО

ВЕРНУВШИСЬ из воспоминаний, подполковник Глеб Юрченко продолжал осматривать позиции окопавшегося батальона. Почти черная чеченская ночь все сильнее продувалась ветрами. Нет, не десантный это стиль — сидеть и ждать. Когда десантник изо дня в день шлифует бруствер — это не в его духе. Десантный стиль — активность, наступление. Десантнику дело нужно. И начнем его прямо сейчас. Быть ночному поиску, решил Глеб. Собрал офицеров над картой: сюда пост, сюда секрет, туда засаду. Этот овражек проверить, это село разведать. Вооружившись ночными прицелами и комплектами для бесшумной стрельбы из автоматов, десантники уходили в ночь. 

…Под утро Глебу доложили, что двое солдат вернулись из ночного дозора, принеся с собой шесть трофейных автоматов. 

“Вот это десантный стиль, — удовлетворенно подумал Глеб. — Молодцы ребята”. 

Всего же за несколько дней сидения под Грозным в результате подобных вылазок его солдаты уничтожили полтора десятка боевиков. А чтобы еще поднять боевой дух ребят, здесь же присваивали отличившимся сержантские звания, вручали медали “За отличие в воинской службе”. 

Ночи становились все холоднее. Нарастало и ощущение приближения большого дела. Глеб понимал, что вот-вот все начнется.

И началось. 

 

 

В новогоднюю ночь батальон получил приказ выдвигаться в Грозный. Когда в Москве под бой курантов поднимали бокалы, рязанские десантники готовились к маршу. Последняя проверка вооружения, техники, дозаправка. Построение походной колонны. Когда все было готово, подполковник Глеб Юрченко в 5 утра дал команду “Вперед”. 

Задачу батальону уточнили по радиостанции уже во время движения: как можно скорее совершить марш в район железнодорожного вокзала и разблокировать всю ночь ведущую бой в окружении мотострелковую бригаду, после чего занять плацдарм в районе вокзала.

 

“МАЛАЯ ЗЕМЛЯ” В ЦЕНТРЕ ГРОЗНОГО

1 ЯНВАРЯ 1995 года. Грозный. Район железнодорожного вокзала окутан густым смогом от полыхающей солярки. Горят десятки установленных впритык друг к другу российских танков, БМП, БТРов… 

Они шли маршем через весь город, почти не встречая сопротивления. Колонны 131-й бригады и 81-го полка. Пока не угодили в каменный мешок из опоясывающих вокзал и железнодорожный узел многоэтажек. Засевшие на верхних этажах чеченские гранатометчики, казалось, ждали русских именно здесь. И дождались…

 

Утро 2 января. Выспавшиеся боевики неспешно бредут занять оставленные вечером позиции. Они веселятся в предвкушении новых побед: “Ну что, сколько русских положим сегодня? Еще полк, может, дивизию?” Вдруг сказочные мечты опьяненных успехом боевиков обрываются ураганом пуль из окон одного из домов, откуда они накануне так удачно расстреляли русских и который теперь направлялись снова занять. 

Обнаружив, что ночью у них в тылу, наверное, около сотни русских тихо заняли несколько домов и административных зданий, боевики стягивают к вокзалу большие силы и берут смельчаков в кольцо. “Самим залезть в окружение, да еще после того, как мы вчера разгромили такую армаду…” — недоумевают чеченцы, сразу окрестив окруженцев смертниками. 

Весь день 2 января десантники отбивались от боевиков, которые, устроив в центре города братскую могилу полку и бригаде и уверовав в свое превосходство, нагло, в открытую, лезли со всех сторон. Что, впрочем, было только на руку десантникам — стреляли они хорошо. 

Опустились сумерки, и почти одновременно в подвалах домов, занятых группой капитана Александра Борисевича, и здания управления железных дорог, где Глеб организовал свой КП, вдруг обнаружились… люди. Спрятавшиеся от войны мирные жители Грозного. Всего около двухсот человек. Многие из них были ранены. Их тут же перевязали. 

— Вы не уйдете? — наперебой спрашивали они. 

— Куда я уйду? Я ж пришел, — отвечал Глеб. 

Его исполинская фигура и лихость, с которой десант вышвырнул боевиков из окрестных домов, внушали надежду, что все в их городе наконец наладится. Человеку свойственно верить в лучшее. 

Солдаты и офицеры делились сухпайками с мирными жителями, не думая о том, кто из них чеченец, а кто русский. Дело дошло до того, что через пару дней Глебу пришлось строго-настрого приказать ротным и взводным лично следить, чтобы из четырех суточных банок сухпая солдаты не отдавали больше одной. 

— У меня в гарнизоне все нормально: налицо сорок семь десантников и девяносто четыре гражданских, — докладывал к исходу третьего дня капитан Александр Борисевич. 

“Ныне все и правда нормально. Сели плотно — не сковырнуть. Просидим так сколько надо, пока там наши не начнут наконец теснить дудаевцев”, — думал Глеб, принимая телефонные доклады ротных.

К этому времени у него, командира сидящих в окружении рязанских десантников, была уже телефонная связь со всеми занятыми его людьми домами, а также с полковником Вячеславом Сивко, командиром соседей-псковичей. С оставшимися на Большой земле — в парке Ленина — артиллеристами и вышестоящим командованием говорили по системе кодированной связи “Арбалет”, которую боевики при всем желании не могли прослушать. Денно и нощно у радиостанции дежурили офицеры-артиллеристы, чьи голоса в те дни стали, наверное, почти родными. И как только дудаевцы начинали наваливаться, родная полковая артиллерия тут же по навесной траектории помогала всеми своими шестью стволами. Сначала мины ложились далеко от десантных позиций, потом разрывы начинали приближаться.

— Хватит, ближе не надо, — передавали артиллеристам, когда мины сыпались на головы наступающим дудаевцам уже в пятидесяти метрах от занятых десантом домов. 

Но главное, захватив несколько зданий, десантники организовали такую систему огня, что боевики не могли приблизиться и к незанятым домам. 

 

 

С утра до вечера они обстреливали “десантные” дома из автоматов, пулеметов и гранатометов. Только эти обстрелы не наносили нашим большого урона. Каждый солдат уже хорошо знал, где надо занимать позицию, знал, что холодильник, например, набитый кирпичом, пулю держит, что стрелять дважды из одного и того же окна лучше не стоит, а все кроме стрельбы и вовсе лучше делать не во внешних, а во внутренних комнатах зданий. Словом, сидели крепко. Только чертовски хотелось спать. А спать было некогда — каждую ночь, когда активность дудаевцев заметно спадала, парашютисты старались непременно прибавить к своему плацдарму еще дом или домик. И прибавляли. 

…Это был, наверное, один из решающих дней боев за вокзал. Понимая, что русские, даже будучи в окружении, начинают одолевать и вот-вот, получив подкрепление, пойдут в наступление, а тогда прощай и вокзал, и центр, а потом и весь город, боевики решают любой ценой переломить ситуацию. 

На штурм одной из крайних пятиэтажек, занятых нашими, “духи” пойдут как в последний бой. Напролом, не прячась от пуль, во весь рост. Заводя себя какой-то ритуально-религиозной песней. Боевики сделали все, что смогли, устлав своими телами заснеженный дворик около неприступного дома-крепости, оборону которого возглавлял командир разведроты полка капитан Михаил Теплинский. 

А когда стих бой, запели уже в самом доме:

…И нашлась нам в небе работа 

Синевою наполнять парашюты. 

Расплескалась синева, расплескалась,  

По тельняшкам разлилась, по погонам,  

Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась 

По десантным, по гвардейским законам…

 

Темнело. Гулкий морозный воздух далеко разносил вдохновенную песню десантников. 

 

“Жизнь, а точнее, война в районе вокзала идет ныне по десантным законам”, — думал их командир подполковник Глеб Юрченко.

Его уже списочно представленный к ордену Мужества батальон будет воевать в окружении сколько надо. Пусть хоть все боевики соберутся вокруг вокзала — им не отнять у его ребят эту десантную “Малую землю” в центре Грозного. Десант будет побеждать не числом, а умением.

 

НЕ БОИСЬ, ПЕХОТА!

НОЧЬЮ 5 января сидящие в гуще боевиков немногочисленные рязанцы наконец получили подкрепление — роту 501-го мотострелкового полка. Хорошая рота — по численности почти как две десантные. Пехотинцы заняли здание строящегося вокзала, а удерживающая его раньше рота капитана Кошелева пошла дальше. 

Не прошло и суток, как судьба вдруг решила испытать пехоту на прочность. 

В телефонной трубке Глеб слышит отчаянный голос капитана — командира и единственного кадрового офицера мотострелков. Буквально в ста метрах перед их зданием между домами вдруг появился чеченский танк, готовый вот-вот начать хоронить пехоту, обрушивая стены и этажи прямой наводкой. Этот или какой-то другой танк тревожил десантников и раньше. Но прежде он стрелял издалека, в “десантные” дома все чаще не попадая. И вот подошел на убойную дистанцию, да так удачно, что и гранатометом его в лобовую броню не возьмешь… 

— Спокойно! Спокойно скажи точные координаты танка, — прерывает Глеб капитана. Затем быстро передает артиллеристам, из-за каких домов вылез танк. 

Секунды на артрасчеты… 

— Четырнадцать секунд наблюдай, — слышит Глеб Юрченко голос майора Силина, сообщивший, что первый выстрел произведен. 

Девять, десять, одиннадцать… — отсчитывает Глеб. Самому-то ему танка не видно. 

Вдруг из трубки, которую Глеб держал в опущенной левой руке, слышится громкий писк. 

— Есть! Попали. Башня съехала! — вне себя от радости кричит капитан-пехотинец, уже приготовившийся к самому худшему. 

Бывает же такое — первая мина, пролетев больше трех километров по навесной траектории, угодила в танк, да еще в самое уязвимое место — прямо за башню. Весть быстро облетела все дома. Все долго поздравляли артиллеристов. Вот так десантники стреляют! 

…Когда десантная “Малая земля” у вокзала расширилась настолько, что стало возможным пройти по месту гибели 131-й бригады, Глеб увидел ужасное зрелище. Всюду покореженная техника, замерзшие и изувеченные трупы российских солдат… 

Глеб услышал сзади лязг гусениц. 

— Товарищ подполковник, принимайте танк. Заправка 50, боекомплект 70 процентов, — порадовал один из зампотехов рот, посланный Глебом посмотреть технику майкопской бригады. 

Танк был совершенно цел и готов к бою. Боевики подошли к нему вплотную, открыли люк механика-водителя и бросили гранату. Приборная панель разбита, но все системы функционируют. Вскоре нашелся и еще один “погибший” точно таким же образом боеготовый танк.

Так у окруженных десантников вместо одного приданного, который они берегли как зеницу ока, стало уже три танка. Снарядов к ним и вовсе было в избытке. Трофейных. Чеченских. Еще когда только шли бронегруппой мимо депо, Глеб обратил внимание на цистерны с надписью “Аммиак”. Послал разведать. Оказалось, что аммиака в цистерне нет, но рядом — вагоны с танковыми боеприпасами. Отогнали один вагон в самое безопасное место, со всех сторон обставили пустыми вагонами.

 

ПО ТУ СТОРОНУ ПРИЦЕЛОВ

ДВА РАЗА чеченцы приходили под белым флагом. Сначала просто предложили на час прекратить огонь, чтобы убрать с улиц мертвых. Куда интереснее был их второй визит. Вместе с боевиками пришли два православных священника, два пленных офицера майкопской бригады и один гражданский. Небезызвестный правозащитник Сергей Адамович Ковалев, который, поведав, что всюду льется кровь и гибнут люди, предложил десанту… разоружиться и сдаться. Заверил, что жизни их вне опасности. Офицеры, пообещал, будут дома уже через две недели. Солдаты — не позже чем через три месяца. 

В первый момент Глеб даже как-то растерялся от подобного предложения. Может, он контуженный, подумал, с головой что-то не того? 

— Ты что такое говоришь-то? Я ж русский офицер… — не сразу нашелся с ответом подполковник, которого, казалось, уже нечем удивить на войне… 

…О визите и предложениях Ковалева доложили командованию. Потом информация, видимо, просочилась в прессу. И через год после войны Герой России полковник Сивко вынужден был ходить в суд и доказывать, что они с Глебом не придумали все эти предложения Ковалева… 

— Сколько вас там? — тихо спросил Глеб офицеров-майкопцев. 

— А что, пойдем, сам посмотришь, — предложил стоящий рядом чеченец. 

Глеб сообщил командиру псковичей полковнику Сивко, что решил сходить в гости к дудаевцам. 

— Нет, давай я пойду, по старшинству. Если через три часа не вернусь — бери и моих под свое начало, — настоял Сивко. 

Рязанские и псковские разведчики были наготове — не вернись полковник, в любой момент начали бы его вызволять: ВДВ своих не бросают. Обошлось. Посмотрел. Вернулся. Пленных действительно было много. Раненые все перевязаны. Только голодали. Впрочем, как рассказал Сивко, голодали и сами чеченцы: открыв бутылку водки, не смогли найти и банки тушенки. Даже запить оказалось нечем. И вообще, как понял Сивко, какой-то организации у боевиков нет. То воюют, то идут куда-то спать или есть, потом опять приходят, воюют. Значит, долго не протянут. 

Пока Сивко был в гостях у чеченцев, Глеб беседовал с двумя оставшимися у него в заложниках боевиками. 

— Да мы вас завтра танками… — пугали они. 

Глеб снисходительно улыбался. Да нет у них никаких танков, понимал съевший на войне пуд соли десантник. Могли б, давно задавили. А даже если и найдут танки — пусть попробуют.

 

НЕ ПОГИБАТЬ, А ПОБЕЖДАТЬ!

ПОЗЖЕ батальону было приказано брать дом государственной безопасности республики. 

Легко сказать — брать. Фундаментальное, впечатляющих размеров П-образное шестиэтажное здание. Стены, поди, толще метра, думал Глеб, глядя на дом. А под началом — неполная сотня десантников. (Это и был его батальон плюс все раненые и оставшиеся в парке Ленина подразделения обеспечения.) В отваге и удали своих на глазах возмужавших ребят Глеб, конечно, не сомневался. Только ведь им с такой задачей сталкиваться еще не приходилось. Ну и плана этой махины, разумеется, тоже нет. Пойти напролом, смелым штурмом взять эту крепость и положить половину своих? Нет, пиррова победа нам не нужна… 

Десантное решение, как все гениальное, было простым. Трое суток три танка рязанцев, сменяя друг друга, без устали опустошали боеукладки. Пока не расстреляли по чеченской “госбезопасности” больше полвагона трофейных снарядов. Расчет штурмовых групп между тем был продуман при личном участии Глеба вплоть до каждого солдата — кому где идти. Всего шесть штурмовых групп — по числу этажей, по десять десантников в каждой. Плюс прикрытие, резерв и группа саперов для обследования подвала.

 

Наконец монументальное здание полностью лишилось одной стены. Вот теперь и план не нужен, все и так видно, и подходы к зданию свободны — боевики наверняка в самых дальних концах пережидают обстрел. 

Внезапно танки прекратили долбить, и десант рванулся в атаку. Каждая группа — на свой этаж. Дудаевцы их опять не ждали. И были обречены. За двадцать минут боя здание было взято без потерь. Вконец ошарашенные и деморализованные боевики выпрыгивали из окон шестого этажа… 

В начале февраля, когда началась плановая замена рязанских десантников, из почти уже освобожденного Грозного отзовут и начштаба полка подполковника Глеба Юрченко. 

— Хватит, Глеб, повоевал, хватит. Теперь и без тебя справятся, — скажет ему заместитель командира дивизии. 

Да, самые трудные месяцы необъявленной войны были уже позади. Это было время, на которое пришлись наибольшие потери, когда войну упорно считали чем угодно, но не войной, продолжая ставить перед войсками нереальные задачи и сроки, когда на верную гибель посылали не готовые к войне целые полки и бригады. 

Дорогой ценой заплатила Россия за это политическое и полководческое головотяпство, навсегда оставив на улицах Грозного тысячи своих сыновей. Только могло все быть, наверное, куда хуже, не окажись в адские январские дни этой непродуманной битвы на грозненских улицах во главе наших батальонов и рот такие командиры, как Герой России подполковник Глеб Борисович Юрченко. 

Брошенный в кишащие боевиками городские кварталы спасать гибнущую бригаду и брать вокзал, его батальон был, казалось бы, обречен повторить ее трагический путь. А батальон вопреки всем законам городской войны выжил и победил! И во многом, наверное, потому, что когда-то на другой далекой войне выжил и победил во всех своих семидесяти девяти разведвыходах сам Глеб Юрченко. 

Глеб Борисович не ходил на грозненских улицах в штыковые атаки. Не потому, что берег себя — потому, что он пришел туда воевать не автоматом, а батальоном. И потому, что привел туда батальон не красиво умирать, а побеждать. 

И он победил, как и подобает десантнику, добыв все недостающее для победы — от карты до снарядов и танков — в тылу у врага. На второй своей подлинно десантной войне.