Первоначально их миграция ограничивалась Дальним Востоком. К концу XIX века Русский Дальний Восток имел, согласно Е.И.Нестеровой, около трехсот тысяч населения, в соседней Маньчжурии обитали девять миллионов человек, еще около трех миллионов населяли Хэйлунцзян — таким образом, по китайскую сторону границы в этом регионе жило даже не в разы, а на порядок больше людей. В 1860-е годы на Дальний Восток начали во все большем числе прибывать китайские рабочие и промысловики. В 1880-е годы с Дальнего Востока уже писали, что китайцы «без заявлений властям и по собственному произволу селятся в разных трущобах и разрабатывают землю». Интенсивность этой миграции сдерживалась только общей суровостью края, его плохим климатом и неухоженностью.
Русские постепенно осваивали Приморье, мигрантов включали в общий ход жизни империи, однако в начале ХХ века произошло всем известное событие, катастрофическое для всей цивилизации: началась Первая мировая война. На жизни китайцев этот конфликт сказался своеобразно. Русское правительство нуждалось в рабочих руках, чтобы заменить ушедших на фронт мужчин, поэтому людей старались привлечь буквально отовсюду. В течение мировой войны в Российскую империю легально въехали, по разным данным, 150-200 тысяч китайских рабочих (кроме них, на территории империи имелось достаточно много нелегалов, сколько точно, установить невозможно). Даже урезанная по сравнению с русскими работниками заработная плата была, с точки зрения нищих китайцев, вовсе не плохой, тем паче, что русский рубль был на тот момент крепкой валютой. Китайские рабочие появились на Урале, в Новгороде, Риге, Карелии, Москве, Петрограде. Условия их работы были достаточно тяжелыми. Рабочий день мог длиться 12 часов, а чиновники на местах были склонны к злоупотреблениям по части оплаты и условий труда, так что имелось достаточно много случаев бегства с работ и превращения рабочих в «бродячих китайцев». Вероятно, китайские проблемы были бы разрешены, но в 1917 году Россия взорвалась Гражданской войной.
Около тридцати тысяч китайцев уехали из России, однако вскоре Транссибирская магистраль застопорилась и азиаты оказались в глубине России, не имея возможности вернуться домой. В этих условиях они и начали переходить на службу к большевикам.
Многие из этих «гастарбайтеров войны» плохо понимали, кто, за что и против кого сражается. Рабочий Ли Фуцин, например, попал в красный партизанский отряд при таких обстоятельствах: нищие кули, скитаясь по Украине, встретили некоего Иванова, который предложил им нехитрую программу выживания: бить царские войска, у которых в пакгаузах есть и хлеб, и одежда. Только после нескольких налетов на армейские склады Ли Фуцин понял, что отрядом руководят большевики.
Китайский дипломат сообщал о мотивации некоторых из этих рабочих: «Секретарь Ли пригласил завербованных в армию рабочих в посольство и откровенно поговорил с ними. Они разрыдались и сказали: „Разве можно забыть свою родину? Но в России очень трудно найти работу, а у нас нет денег на обратный путь. Мы не можем свести концы с концами, потому и записались в солдаты“». Вообще в воспоминаниях китайских солдат РККА красной нитью идет одна и та же тема: инфляция, отсутствие работы, отсутствие возможности добыть пищу, как следствие — вступление в РККА. Политикой большинство китайцев просто не интересовалось.
С другой стороны, были и вполне идейно мотивированные китайцы. Подчеркнуто эгалитаристская идеология красных, их огромное внимание к агитации и пропаганде привели множество кули в ряды Красной армии. Красные вполне целенаправленно создавали пропагандистские подразделения для работы именно с иностранцами. Многие китайцы отмечали впоследствии уважительное отношение со стороны красных, и это также должно было импонировать вчерашним чернорабочим. В результате сочетания идеологической накачки и готовности обеспечить провиантом китайские отряды начали расти в Красной армии как грибы после дождя.

В общей сложности в РККА служили, по разным оценкам, от тридцати-сорока до семидесяти тысяч китайцев. Находясь в чуждой среде, не понимая языка, будучи всем обязаны большевикам, они составляли очень стойкие и мотивированные красноармейские отряды. Китаец не мог дезертировать и уйти домой: дом находился за тысячи километров. Китаец не мог перейти к белым, националистам или зеленым: там его ожидала смерть. «Казак китайца как поймает, обязательно убьет да еще над ним и поиздевается», — писал красный командир И. Якир, одним из первых сформировавший китайский отряд в полтысячи бойцов. Типичен был эпизод, произошедший возле Станицы Луганской: батальон китайцев был разгромлен, после чего две сотни пленных, включая У Эр-Ху, командира батальона, были казнены. Китайцы и сами отличались жестокостью: например, весной 1919 года в Одессе китайцы вырезали пленных добровольцев.
Единого центра, который централизованно командовал бы китайцами, не было. Жители Поднебесной могли воевать и поодиночке, и в составе национальных отрядов силой до батальона. Многочисленность отрядов приводила к тому, что действительно создавалось впечатление, будто китайцы составляют едва ли не главную ударную силу РККА. Это же обстоятельство серьезно затрудняет детальный рассказ о боевой истории десятков отдельных отрядов. Тем не менее можно выделить некую общую линию.
Первые китайские подданные в качестве частных лиц принимали участие уже в штурме Зимнего и захвате власти в Москве. Масштаб этого участия был довольно ограниченным. Собственно, отряды Красной гвардии из китайцев начали формироваться в начале 1918 года под руководством китайских же коммунистов. В силу «размазанности» китайцев по России создавалось не какое-то отдельное крупное формирование, а множество относительно мелких отрядов масштаба батальона.
Эти батальоны были задействованы в бою уже в конце 1917 года. Против формирующихся армии Дона и Добровольческой армии Деникина красные использовали смешанный, собранный на ходу конгломерат частей, в числе которых был и китайский отряд некоего Шен Чен-хо. Вскоре в Донбассе была создана еще одна рота. В январе 1918 года появился смешанный чешско-югославско-китайский отряд в Одессе. В марте еще один китайский отряд воевал против белых и англичан на Крайнем Севере.

Одним из первых отрядов китайцев был батальон И. Якира, сформированный под Тирасполем. Именно к бойцам этого батальона относится пикантная история: китайцы потребовали от Якира не просто платы за участие в боевых действиях, но также захотели получать деньги за убитых товарищей — и добились своего. В условиях усталости России от мировой войны Якиру не приходилось выбирать. Он и без того имел много оружия и мало людей.
Гражданская война охватывала все новые и новые территории. В начале 1918 года начались бои на Дальнем Востоке, в которых местные китайцы участвовали на обеих сторонах конфликта. И атаман Семенов, и местный красный командующий Лазо активно вербовали китайцев под свои знамена. Вообще на этом этапе иностранцы составляли до 10% красных сил в Забайкалье.
Поскольку китайские рабочие имелись в самых разных регионах, отряды китайской Красной гвардии действовали буквально везде, начиная от Петрограда и заканчивая даже Грозным. Китайцы даже сформировали своего рода интернационал внутри интернационала: например, на Восточном фронте, где наступала армия Колчака, китайские отряды действовали в составе полков латышских стрелков. Вообще специфика Гражданской войны была такова, что отряд мог представлять собой немыслимый национальный «салат»: например, в Чапаевской дивизии один из полков был интернациональным и включал чехов, поляков, венгров, немцев и китайцев; в Одессе действовал отряд из 200 чехов, сотни китайцев, 12 сербов и пятерых немцев.
Многочисленным представительство китайцев в РККА было на Дальнем Востоке и в Сибири. Так, 1-й Сибирский стрелковый полк, сформированный весной 1920 года, насчитывал около тысячи китайцев и корейцев, и, судя по всему, оказался наиболее многочисленной восточноазиатской частью в РККА в целом.
Помимо частей на фронте, красные задействовали китайцев и корейцев для партизанской войны, главным образом за Байкалом. Как водится, кроме чисто китайских партизанских отрядов, на Дальнем Востоке партизанили смешанные формирования, вроде отряда из русских, китайцев и венгров, действовавшего под Хабаровском.
Особенностью дальневосточной китайской партизанщины была достаточно активная борьба против японцев. С одной стороны, для красных интервенты действительно были серьезным противником, с другой — на военные соображения накладывались традиционно скверные отношения китайцев и японцев. Для корейских красных сражения на Дальнем Востоке и вовсе были частью партизанской войны против японцев внутри самой Кореи. Дополнительно осложняла ситуацию полупрозрачность границы с Китаем. Дальний Восток был погружен в чудовищный хаос, в котором белые, красные, японцы, корейцы, независимые китайские формирования убивали друг друга на огромных почти первобытных пространствах.
Китайское правительство беспокоило происходящее на северо-восточных рубежах страны. В Пекине опасались, что волна революции может легко выплеснуться из России и затопить сам Китай. «Недавно здесь появились люди, называющие себя членами Китайской социалистической партии. Они распространяют листовки, агитируют за экстремизм.
Оказалось, что они — с того берега, побывали в руках у русских. Необходимо расследовать это дело и потребовать, чтобы российская рабоче-солдатская власть запретила посылать подстрекателей на наш берег», — писали из Хэйхэ в китайское министерство иностранных дел. Позже другой источник сообщал: «Вождь экстремистов Троцкий посылает китайцев, служивших в Красной армии, в Харбин, а дальше они будут рассредоточиваться и подстрекать народ. По слухам, весной по всему Китаю начнутся беспорядки. Эти люди везут с собой огромные суммы денег, спрятанные в чемоданах с двойным дном, чайниках, термосах, зашитые в одежду или головные уборы».
Однако фактически китайцы могли принять только самые простые меры вроде усиления полицейского контроля.
Особняком в составе китайских интернационалистов стояли хунхузы. Звучным словом обозначались разбойники, сколачивавшие банды на северо-востоке Китая. Красные рассматривали их как «потенциально революционную, но сырую массу» и старались подключить к участию в войне. Китайское правительство по политическим соображениям было категорически против советской агитации среди хунхузов, однако по своей слабости не могло нейтрализовать ни агитаторов, ни самих разбойников, так что китайские хунхузы активно пополняли собой советские партизанские части.

В целом китайцы демонстрировали пристойный уровень боеспособности на общем фоне красных войск. В частности, китайцы сыграли заметную роль в победе большевиков над войсками Дона и добровольцами в самом начале войны, находясь в авангарде красных войск. Однако, разумеется, успех сопутствовал китайцам не всегда. В качестве примера конкретного боевого эпизода с участием бывших подданных Поднебесной можно рассмотреть, например, их действия во время Ижевского-Воткинского восстания. Летом 1918 года вспыхнуло антибольшевистское восстание, быстро охватившее крупные пространства Удмуртии. Командующий советской 3-й армией Берзин, чьи коммуникации оказались под ударом, без малейшего восторга обнаружил новую проблему и начал энергичные попытки задавить повстанческое движение в зародыше. Для этого Берзин использовал действовавшую на Каме Пермскую бронефлотилию, составленную из обвешанных броней и оснащенных пушками гражданских речных судов.

В качестве десанта должны были выступить сначала «обычные», а затем китайские красногвардейцы. Китайский отряд был задействован, когда у пристани Галево уже была разбита первая волна десанта. Командир десанта просил подкрепления, и Берзин обещал таковые: «Сегодня выезжает к вам восемьдесят человек. Завтра — триста пятьдесят китайцев». Вообще отряд, который Берзин отправил воевать Ижевск и Воткинск, был типичным лоскутным одеялом: китайцы, матросы и рабочие под командованием латышского командира Ю. Аплока. В начале сентября это пестрое войско высадилось на камский берег у деревни Бабки. Китайцы под командой Го Лайбиня захватили Бабки, однако на следующий день воткинцы перешли в контрнаступление. Ход боя решила пулеметная команда повстанцев, занявшая колокольню и неожиданно ударившая по китайскому отряду в момент перехода по мосту во фланг. В результате остатки китайского батальона вынуждены были спасаться бегством на пароходе.
После войны часть китайцев осела в советских войсках и органах госбезопасности. Например, некий Цзи Шоушань в 1920 году на бронепоезде «Красная Астрахань» участвовал в «подавлении кулацких восстаний в Майкопе, Кургане, а также в станице Лабинской». Многих китайцев вернули на родину ради экспорта революции, а некоторые оказались расстреляны за «контрреволюционную деятельность» в рамках политической борьбы внутри СССР.

Чуждость местному населению, жестокость собственная и ожидаемая жестокость от белых приводили к тому, что китайцы стали очень упорными красными солдатами. «Китайцы были очень дисциплинированны и дрались до последней капли крови», — писал знаменитый советский спецслужбист П. Судоплатов. Ему вторит Якир: «Китаец — он стоек, он ничего не боится. Брат родной погибнет в бою, а он и глазом не моргнет: подойдет, глаза ему прикроет, и все тут. Опять возле него сядет, в фуражке — патроны, и будет спокойно патрон за патроном выпускать… Китаец будет драться до последнего».
Отдельную мрачную страницу в истории китайских отрядов на Гражданской войне составляет участие их в карательных мероприятиях. В частности, именно китайцы расстреляли адмирала Щастного после того, как он, не желая сдавать немцам боевые корабли, привел Балтийский флот из Гельсингфорса в Петроград и был приговорен Троцким к расстрелу. Вообще китайцы не имели большого влияния в ЧК, просто по той причине, что они плохо знали русский язык. Однако на низовых должностях интернационалисты активно использовались. Например, «Сводка сведений о злодеяниях большевиков» от 26 августа 1919 года сообщала: «Население с ужасом вспоминает зверства большевистской Чрезвычайки, свирепствовавшей с приездом в Херсон двух китайцев, специалистов пыток, препарировавших живых людей».Характерна история гибели протоиерея Восторгова: «Перед смертью он произнес горячую речь, которая даже на красноармейцев произвела столь сильное впечатление, что они отказались стрелять. Протоиерей был убит китайцем».

Летом 1919 г. перед занятием Киева деникинцами «ежедневно отряд китайских солдат проводил по улицам 60-70 несчастных смертников». Китайцы не могли выступать в качестве самостоятельной «чужеземной опричнины», но вполне исправно служили исполнителями чужой воли.
Кроме того, китайцы активно задействовались в составе заградотрядов. Так, широкую известность получил заградотряд Золотаренко, в котором служили как раз китайцы. В конце 1918 года заградотряды начали создаваться повсеместно, и китайцы не остались в стороне от этого процесса. Так, в декабре 1918 года штаб Южного фронта доносил, что «в 8-й армии из военнопленных и частью из китайцев был составлен небольшой отряд интернационалистов. Лучшая часть интернационалистов влилась в заградительные отряды». В октябре 1919 г. политотдел того же фронта просил китайских политработников и литературу для заградотряда 46-й дивизии.
В целом, китайцы были для красных настоящей находкой. Дисциплинированные, стойкие в бою и жестокие за пределами поля боя, они были грозной силой в умелых руках. Для белых же они оказались одним из объектов настоящей, бескомпромиссной ненависти. Фактически китаец, с точки зрения белых, находился примерно на одном уровне с комиссаром. Лучше всего общее отношение к китайцам выразил Антон Туркул в такой ремарке:
«Большевики откатились на запад. Мы шли по их тылам. У Трактира, памятного по Крымской кампании 1854 года, мы увидели в громадной лощине катящиеся цепи красных. Артиллерия открыла по ним ураганный огонь. Наша конница поскакала в атаку. Тысячи полторы красных было взято в плен. Конница гнала большевиков, не останавливаясь, и вдруг затопталась в беспорядке на месте. Она наткнулась на батальон китайцев.
Китайцы встретили нашу кавалерию залпами с колена. Отчаянные потери. Едва ли не четверть всадников переранена и перебита. Смертельно ранен в живот ротмистр Михайловский.
Быстрая атака пеших разведчиков и 1-го батальона опрокинула китайцев. Человек триста захватили в плен. У многих были на пальцах золотые обручальные кольца с расстрелянных, в карманах портсигары и часы, тоже с расстрелянных. Азиатские палачи Чека, с их крысиной вонью, со сбитыми в черный войлок волосами, с плоскими темными лицами, ожесточили наших. Все триста китайцев были расстреляны».

Кроме того, в отдельные периоды действовали особые органы по формированию и комплектованию польских, финских, чехо-словацких, китайских, иранских и других национальных частей.
В сентябре 1919 г. с согласия Реввоенсовета Центр по формированию иностранных групп (ЦФИГ) образовал Военную комиссию (действовала до мая 1920), которая занималась учётом и укомплектованием интернациональных частей Красной Армии.
Формирование и боевая деятельность этих частей находились под контролем ЦК РКП(б). Чуть раньше Иностранный отдел комиссариата по делам управления Урала издал специальное постановление, по которому иностранным гражданам (читай - бывшим военнопленным и т.д.) значительно упрощалась процедура получения советского гражданства.
28 марта 1918 г. Центросибирь приняла "в число граждан Сибирской Советской Республики, согласно выраженного ими желания" 909 иностранцев "из числа бывших военнопленных, входящих в состав 1-го Омского международного отряда".
Не связанные с судьбами  России национальными, родственными и кровными узами, исповедовавшие другие религиозные конфессии, оказавшиеся за тысячи километров от своей родины, вчерашние враги оказались удобным и наиболее надежным инструментом в политике советских властей.
Было бы ошибочным полагать, что вчерашние военнопленные вступали в подразделения Красной Гвардии и Красной Армии на почве социалистический идей и борьбы за всемирное освобождение рабочего класса.
Прежде всего, интернационалистов привлекал достаточно высокий заработок, военная добыча.
Другой, немаловажный мотивационный фактор - Советское правительство, заключив мирный договор с Германией и Австро-Венгрией, сделало Россию, если не союзником, то уж и не врагом Германии и Австро-Венгрии, чем  открыло им путь домой. Поэтому венгры и немцы совершенно логично   считали большевиков своими братьями по оружию.
Третий по значимости фактор - социалистическая пропаганда. Однако ряд советских руководителей, в частности, Лазо, отмечали  все же слабую политическую подкованность   интернационалистов.
В Сибири в декабре 1917-мае 1918 г. были сформированы:
*1-й Омский международный партизанский отряд численностью в 600 бойцов (из них 300 - бывшие военнопленные),
*2-й Омский международный социалистический партизанский отряд (300 бойцов, включая  130 чехов и 70 немцев), *Интернациональный батальон им. Карла Маркса в Ново-Николаевске (300 человек),
*1-й Томский красногвардейский отряд интернационалистов (250-300 бойцов),
*Читинский интернациональный отряд (150 бойцов).
Интернациональные отряды образовались также в Красноярске, Иркутске, Сретенске, Тюмени, Березовке, Барнауле, Мариинске, Ачинске, Нижнеудинске, Семипалатинске и других сибирских городах.
На Урале большевистские интернациональные отряды возникли в Оренбурге, Екатеринбурге, Златоусте, Ирбите, Верхотурье, Шадринске, Алапаевске, Троицке, Перми, Вятке и других городах.
Пусть не смущает на первый взгляд небольшая численность отрядов интернационалистов - в 1918 г. даже 100 вооруженных солдат с боевым опытом за плечами, готовые сражаться, являлись серьезной военной силой.
И вместе с тем, например, в Интернациональном отряде Хабаровского совета с насчитывалось 1200 бойцов-интернационалистов (вспомним, что вся Добровольческая армия ген. Корнилова в начале 1918 г. составляла чуть больше 3 тыс. чел.).
Во время установления советской власти в Красноярске отряд военнопленных численностью в 60-70 человек под командованием Г. Хорвата и Ш. Сабо охранял железнодорожный вокзал.
В Томске принимал участие в подавлении антибольшевистских выступлений в первые месяцы Советской власти интернациональный отряд, состоявший из венгерских, немецких, чешских, словацких, румынских бойцов. Отряд был создан при активном участии группы военнопленных во главе с Б. Куном, Ф. Мюннихом, К. Рейнером, И. Силади.
В Ново-Николаевске Интернациональный батальон им. Карла Маркса также участвовал в разгоне антибольшевистских выступлений весной 1918 г.
На снимке: Пулеметная команда Интернационального батальона им. Карла Маркса (из фондов Новосибирского областного краеведческого музея).
В Омске бывшие военнопленные под руководством Кароя Лигети участвовали в подавлении попытки антисоветского переворота в ноябре 1917 г.
Отряд интернационалистов во главе с венгром Ф. Омастой, немцами И. Шнейдером и А. Штиллером принимал участие в разгроме выступления юнкеров в Иркутске.
Офицер  Австро-Венгерского Генерального штаба Иштван Шветцер  9 мая 1918 г. доносил своему командованию, что до конца марта 1918 г. в Красную гвардию в России вступило около 60 тыс. австро-венгерских пленных, среди которых был значительно  представлен венгерский элемент.
По сведениям, полученным контрразведкой 4-й австро-венгерской армии, предполагалось, что в советских отрядах находилось около 70 тыс. австрийцев, венгров и немцев.
По предположительным данным австро-венгерского главного командования, с октября 1917 по май 1918 г. в распоряжении большевистского правительства находилось 85 тыс. венгров.
Однако учитывая полную неразбериху того времени, отсутствие централизованного учета данных, эти цифры представляются как весьма неточные, и фактическое число интернационалистов было гораздо больше.
В войсках Центросибири контингент интернационалистов стал значительной военной силой. Уже упоминавшийся Ференц Мюнних писал:
                                     "В это переходное время (весна 1918 г. - авт.), без преувеличения можно утверждать, что интернационалистская Красная гвардия, состоявшая в большинстве своем из мадьяр и значительного числа румын, немцев, чехов и других национальностей бывшей Австро-Венгерской монархии, была единственной обученной в военном отношении и надежной вооруженной силой Томского Совета".
Из телеграммы посла США в Китае Рейнша госсекретарю США Лансингу от 10 апреля 1918 г.:
                                   " ... Огромное большинство австрийских пленных стали социалистами-интернационалистами, примкнули к большевикам и связали свою судьбу с русскими".
Атаман Семенов был одним из первых на Востоке России, кто открыто выступил против большевиков. И его отрядам также противостояли интернационалисты.
                              "… к большевикам прибыли подкрепления из австрогерманцев... Без немедленной помощи союзников войсками придется очистить линию Онона",- писал сотрудник посольства в Пекине Эльтеков посланнику Временного Сибирского правительства в Пекине князю Кудашеву 13 мая 1918 г.
Также из переписки американского посла следует, что военными кораблями красных на Амуре командовали германские офицеры.
Когда в  конце мая 1918 г. в Сибири  против большевиков, препятствовавших движению эшелонов на восток, выступил  Чехо-Словацкий корпус и местное белое подполье, то  рядах вооруженных сил Советской республики сопротивление им оказали и отряды интернационалистов в Омске, Томске, Ново-Николаевске, Барнауле, Красноярске, Мариинске.
Именно отряды интернационалистов показали себя в эти дни самыми надежными и наиболее боеготовыми частями среди большевистских войск Центросибири.
Например, 9 июня в г. Камень Алтайской губернии русские рабочие из отряда Красной гвардии вообще отказались защищать город от чехов и белых. В то же  время  в тяжелых боях под Мариинском 16 июня 1918 г. вместе с Мариинским и Ачинским интернациональными отрядами  сражался красный отряд интернационалистов из Красноярска численностью около 200 бойцов.
Радола Гайда (В мае 1918 один из руководителей антибольшевистского выступления Чехо-Словацкого   корпуса, организатор восстания в   Ново-Николаевске. Летом 1918 года — командующий чехословацкими войсками восточнее Омска) в своих воспоминаниях писал об этих боях:
               "Мадъяры сражались до последней возможности и только беспрерывными атаками мы смогли выбить их из окопов. Около 17 часов продолжалась эта борьба, пока наши фронтовые части по линии железной дороги не проложили себе дороги вперед".
Председатель Центросибири Н. Н. Яковлев на заседании 27 июня 1918 г. сообщил, что в боях с чехо-словаками в Красноярске недостаточно обученные красноармейские части дрогнули, зато "крепко держались интернационалисты, которые сильно пострадали".
В Ново-Николаевске чехам и белым подпольщикам удалось практически без боев захватить все ключевые объекты, и лишь в Военном городке, где дислоцировалась пулеметная команда Интернационального батальона им. Карла Маркса численностью 50 чел. (сам батальон в это время находился на "семеновском" фронте), восставшим было оказано серьезное сопротивление.
13-15 июня 1918 г. в защите Барнаула от чехов и белых также принимала участие Интернациональная рота под командованием Оскара Гросса. Они же и прикрывали эвакуацию советских учреждений из города. По мнению некоторых историков, численность интернационалистов составляла 40 % от общего числа защитников города.
В Омске костяк красного гарнизона составили интернационалисты. А.Ф. Котов, оказавшийся в плену у омских красноармейцев, позднее писал: "Состав отряда был на 3/4 из военнопленных мадьяр. Остальные были турки и латыши, русских было всего 4 человека".
В Перми весной 1918 г. был создан отряд китайских интернационалистов в 250 бойцов.
28 июля 1918 г. отряд направился на фронт и в составе части особого назначения подавлял антибольшевистские выступления в Воткинском уезде.
В дальнейшем на Урале были сформированы еще три китайских батальона.
В первый из них вошли китайские рабочие из Алапаевска и Надеждинского завода. Командиром его стал коммунист Жен Фу-чен  бывший уполномоченный по делам китайских рабочих в Пермской и Вятской губерниях.
Второй батальон был создан из китайских рабочих, работавших на Чусовском заводе и строительспве Левшинской железнодорожной ветки. Командиром его был Ли Фун-чен, комиссаром  Ко Ван-чин.
Третий батальон был сформирован из китайских рабочих Кизеловского угольного бассейна. Его командиром был назначен Ли Чун-са.
В октябре 1918 г. все три батальона были объединены в Китайский полк, который вошел в состав сводной Уральской, а затем 29-й стрелковой дивизии 3-й армии (получил номер 225). Командиром его был назначен Жен Фу-чен.
Также в мае 1918 г. отряды венгерских, чешских и китайских интернационалистов участвовали в обороне Самары. Бои были настолько ожесточенными, что взявшие Самару чехи и белые расстреляли практически всех бывших военнопленных, попавших к ним в плен.
В деревнях, расположенных между Самарой и Сызранью, работало много венгерских пленных. Часть из них, чтобы избежать расправы, ушли в леса, образовав там стихийные партизанские отряды.
В дальнейшем боях за Самару принимал участие Саратовский интернациональный кавалерийский полк, который состоял в основном из мадьяр.
Газета "Наше знамя" 16 мая 1918 г. писала, что на Забайкальском фронте в числе  5 тыс. красногвардейцев сражалось около 900 интернационалистов .
В боях под ст. Култук у Байкала в июле 1918 г. - одном из крупнейших сражений первого этапа Гражданской войны - принимали участие 1-й Читинский интернациональный отряд из бывших военнопленных под командой А. Мюллера, Ангарский интернациональный батальон под командой Унгара. В последнем служили словаки, венгры, немцы, чехи, сербы и поляки.
После отступления красных из Иркутска 12 июля 1918 г. на станции Слюдянка (южная оконечность озера Байкал) состоялось заседание Центросибири, на котором было принято решение создать верховное командование Сибирской Красной Армии. Его возглавил П. К. Голиков. Вместе с русскими большевиками в состав верховного командования вошли интернационалисты. Один из членов ЦИК коммунистической организации иностранных рабочих Сибири, Стефан Зингер, был назначен помощником командующего, другой, Дежё Фрид, стал заместителем начальника штаба. Начальником хозяйственной части был назначен интернационалист Вейсман.
В составе организованной Сибирской Красной армии числились:
* 1-й и 2-й Омские интернациональные отряды (численностью 800 и 300 человек),
* 1-й Читинский интернациональный отряд (800 человек),
* Ангарский интернациональный батальон под командованием Унгара (800 человек),
* Интернациональный отряд, сформированный анархистами (250 человек),
* Интернациональный отряд под командованием Рейснера (150 человек),
* Интернациональный кавалерийский отряд под командованием Ремиша (120 человек),
* Иркутский отряд интернационалистов А. Штиллера (250 человек),
* Китайский отряд под командованием Кнюфке.
Кроме того, интернационалисты служили в командах судов Байкальской военной флотилии. Интернационалисты входили также в состав команды бронепоезда, которым командовал Лихтенауер, артиллерийской батареи (командир - венгр Л. Лискаи), отряда Н. И. Каландарашвили, отряда красных аргунских казаков, санитарных отрядов под командованием Шебеко, Грюнберга и Паукера.
Интернациональные части большевиками также широко использовались в карательных операциях, особенно китайцы. В этом плане это также были одни из самых надежных частей.
Служба интернационалистов хорошо оплачивалась. В апреле-мае 1918 г. рядовой боец красного интернационального отряда в Сибири получал жалованье 250-300 руб. в месяц. Часто золотом.
При этом рядовой стрелок   антибольшевистского Чешско-Словацкого корпуса имел жалованье 5 руб. в месяц
На Восточном фронте среди частей интернационалистов в 1918-19-м г.г. особенно отличились следующие части: 216-й интернациональный полк 24-й стрелковой дивизии, 222-й Самарский интернациональный полк 25-й стрелковой дивизии, 225-й Китайский стрелковый полк 29-й стрелковой дивизии, польский отряд "Победа" и другие.
В этот же период   государства, поддерживавшие белое правительство Колчака, послали на фронт считанные десятки своих бойцов из состава экспедиционных войск. Да и то, в основном, в качестве технических и снабженческих   специалистов, инструкторов, и сил охраны своих учреждений.
Во второй половине 1918 г. и вплоть до конца 1920 г. ( в одном только в Ново-Николаевске в 1920-м г. насчитывалось 1000 иностранцев в интернациональных частях Красной армии и органах ВЧК) интернациональные отряды хоть и не играли уже серьезной роли в Красной армии (за счет увеличения ее численности путем мобилизации русского и другого коренного населения), тем не менее, активно привлекались к выполнению боевых задач.
Часть военнопленных в лагерях на территориях, контролируемых белыми, продолжала вести подпольную борьбу совместно с большевиками. Также военнопленные присоединялись к антиколчаковским партизанским отрядам.
На снимке: Матэ Залка, венгерский коммунист, писатель, участник Гражданской войны в России. С 1919 года был  бойцом Сибирской партизанской армии. После соединения партизан с основными силами Восточного фронта Красной Армии с 1920 года находился на командных должностях, и участвовал в 1921-1923 годах в подавлении восстаний крестьянских войск Нестора Махно.  
Как видим, воинские подразделения из бывших военнопленных и иностранных рабочих были весьма многочисленны и являлись серьезной ударной силой советской власти в период ее становления и на начальном этапе Гражданской войны.
Таким образом, обвинения в отношении   лидеров Белого Движения, в том, что они привлекали   иностранную военную  силу в междоусобную Гражданскую войну и в  "развязывании интервенции" несостоятельны, т.к. иностранных солдат и офицеров на свою сторону привлекали все противоборствующие стороны, причем советские власти начали это делать  это даже раньше других.
Косвенно  привлечение Советским правительством столь значительных контингентов   так называемых интернационалистов сильно подмывает утверждения советского агитпропа о   широкой поддержке советской власти   населением Сибири, да и России в целом.
В дальнейшем, процентное соотношение и роль интернационалистов в РККА значительно снизились. Когда поток добровольцев из числа военнопленных и граждан России иссяк, командование Красной Армии было вынуждено отказаться от идеи "народной армии" и перейти к мобилизациям. То же самое относится и к войскам антибольшевистских правительств на Востоке. Основная же масса гражданского населения Сибири была аполитичной и не стремилась принимать участие в Гражданской войне.