«Ориентация у нас была и остается одна: мы ориентируемся на СССР и его преуспеяние как внутри нашей страны, так и вовне. Никакой другой ориентации нам не нужно. Какие бы пакты ни были заключены, они не могут ничего изменить в этом деле». Эти слова И.В. Сталин сказал 14 октября 1925 г.

Позже он неоднократно повторял их. Советская политика не могла не быть прагматичной. 1920-е годы были периодом абсолютной военной слабости СССР, находившегося к тому же в далеко не дружественном окружении. К концу 1920-х Красная армия была и небольшой, и плохо вооруженной. Авиационные, бронетанковые и технические части составляли только 10% численности Вооруженных сил. Из-за малочисленности техники основной ударной силой при развитии прорыва обороны противника считалась конница.

По окончании Гражданской войны Советское правительство по соображениям экономии приступило к сокращению армии и переводу ее на кадрово-территориальную систему. Если в 1923 году 17,2% всех стрелковых дивизий РККА были территориальными, то в 1928 году — уже 56%, а в 1930 — уже 58%. Постоянный состав территориальной дивизии равнялся 16−20% кадровой дивизии. В кадровых частях красноармеец служил 2 года, в территориальных — 8 месяцев за 5 лет (бойцы обучались на сборах по несколько месяцев в год). Целью такого деления была экономия. Содержание кадрового рядового бойца обходилось в 1165 руб. в год, в территориальной дивизии — 512 руб. в год. Качество подготовки территориальных частей было невысоким, полностью подготовленные дивизии старались держать по границам на потенциально опасных направлениях. Самой многочисленной частью армии были стрелковые части. В 1927 году в РККА числилось 26 кадровых и 40 территориальных стрелковых дивизий, 12 кадровых и 3 территориальные кавалерийские дивизии и 3 кадровые кавалерийские бригады.

Что касается ВМФ, то после окончания Гражданской войны, по словам М.Ф. Фрунзе, его у нас просто не было. Относительно неплохая ситуация была на Балтике, где в 1921 году числилось 7 линейных кораблей, 8 крейсеров, 9 эсминцев типа «Новик» и около 20 эсминцев других типов, 2 канонерские лодки, 9 подводных лодок и т.п. Но почти все корабли не годились к выходу в море. Они требовали капитального ремонта. В 1922 году начался ремонт кораблей, и был сформирован Сводный отряд флота в составе 18 вымпелов, который впервые вышел в море на практическое плавание. К 1928 году капитальный ремонт прошли 1 линкор, 9 эсминцев, 1 канонерская лодка, достроен 1 крейсер и 1 эсминец. Черноморский флот пострадал гораздо больше — в 1922 году в его составе числилось 2 эсминца, 2 подводные лодки, 3 канонерские лодки, 18 сторожевых катеров, 14 тральщиков. В начале 1920-х годов здесь, как и на Балтике, приступили к восстановительным работам и подъему потопленных еще в 1918 году кораблей. В 1923 году был восстановлен легкий крейсер «Профинтерн» (бывший «Светлана», правда, для доводки в доке его пришлось перевести в Кронштадт). Обстановка на Чёрном море упрощалась фактически союзными отношениями Москвы и Анкары, советские корабли часто посещали порты Турецкой республики.

Эсминец «Новик»

Особенно тяжелым было положение на Дальнем Востоке. В 1922 после освобождения Приморья здесь не осталось ни одного исправного корабля. Белогвардейцы при эвакуации использовали весь корабельный состав по мере возможности, все остальное японцы систематически топили, сжигали, приводили в негодность. С орудий на кораблях и укреплениях снимались замки, сами укрепления, доки и судоремонтные заведения взрывались. В результате обследования наследия хозяйничанья интервентов в 1922 году специальная комиссия пришла к выводу, что порта и крепости во Владивостоке не существует. Несколько лучше положение обстояло на Амуре, где удалось сохранить остатки флотилии. К 1923 году на 1 250 километров границы с Маньчжурией по Амуру имелось 3 башенных монитора, 2 канонерские лодки, 2 бронекатера и минный заградитель.

У государства не хватало средств на поддержание даже мизерных сил на окраинах. В 1920 г. была создана небольшая Беломорская флотилия (2 эсминца и 12 тральщиков), которую в 1922 году пришлось расформировать. Для развития флота на Северном море необходима была база, Архангельск для этого не годился, а Мурманская дорога, построенная в годы Первой Мировой войны в чрезвычайных условиях (о её роли в Великой Отечественной войне так любят сейчас разглагольствовать наши доморощенные монархисты), к 1920 году пришла в полуразрушенное состояние.

В 1926 году была принята программа модернизации имевшихся на вооружении линейных кораблей и обновления состава подводных сил Балтийского и Черноморского флотов, но полностью выполнить ее не удалось. В 1927 году в строй Черноморского флота был введен достроенный легкий крейсер «Червона Украина» (бывший «Адмирал Нахимов»), в том же году были подняты и отремонтированы 3 эсминца. В 1928 году в составе флота находилось 2 крейсера, 4 эсминца, 4 сторожевых корабля и 4 канонерские лодки, 5 субмарин, 6 торпедных катеров. Для его усиления в 1929—1930 гг. из Кронштадта в Севастополь были переведены линкор «Парижская коммуна» и крейсер «Профинтерн». За исключением Чёрного и Балтийского морей, сколько-нибудь значительных морских сил у Советского Союза не было вплоть до начала 1930-х годов.

Сооружение Беломоро-Балтийского канала

К концу 1920-х годов была восстановлена и реконструирована (фактически построена заново!) Мурманская железная дорога, в 1933 году реконструирована станция Мурманск, а в 1931—1933 гг. построен Беломоро-Балтийский канал. В 1933 году была создана и флотилия на Северном море. В ее состав вошли два эсминца, два сторожевых корабля и две подводных лодки. В том же году было приступлено к созданию базы флотилии на Кольском полуострове в районе Полярное. Почти одновременно шло восстановление флота на Дальнем Востоке. С 1927 г. во Владивостоке по плану начал работать судоремонтный завод «Дальзавод». 21 апреля 1932 года был создан советский Тихоокеанский флот. Поначалу всё было очень скромно — 3 минных заградителя, переделанных из старых торговых и промысловых пароходов. В том же году к ним прибавился дивизион торпедных катеров (12 вымпелов) и начали поступать подводные лодки в разобранном состоянии.

К концу 1932 года флот был усилен 12 батареями береговой обороны, стационарными и железнодорожными, 6 батареями зенитной артиллерии и 5 эскадрильями и 1 авиаотрядом. В 1934 году в составе флота было уже 42 торпедных катера, 27 подводных лодок типа «Малютка» и 17 — типа «Щука». Это были мизерные силы. На Северном море англичане и норвежцы, на Тихом океане японцы систематически, открыто и хищнически занимались браконьерством, а при появлении немногочисленных советских пограничных судов вызывали на помощь свои военные корабли, которые, как правило, находились неподалеку и прикрывали своих браконьеров. Японцы действовали особенно бесцеремонно и не останавливались даже перед обстрелом советской территории с моря.

Одним из наиболее молодых и технологичных родов оружия была авиация. Здесь положение долгое время было близко к катастрофическому. В 1922 году 90% советских военных самолетов было закуплено за границей. С этой практикой было покончено в 1925 году. В этом году в авиации РККА числилось 509 самолетов, в морской — 49 и в учебной — 270. В основном это были машины иностранного производства. Советская промышленность в 1923—1924 годах выпустила 13 самолетов, в 1926—1927 годах — 495 самолетов. Производство авиации явно отставало от потребностей армии и флота как по количественным, так и по качественным показателям. Основной истребитель — Р-1, который составлял до 50% выпуска самолетов середины 1920-х, явно устарел. В конце 1928 года в сухопутной авиации (включая учебную) числилось уже 914 самолетов, в морской — 94.

Не лучшим было и положение со снабжением армии бронетехникой. Первые танки, произведенные в РСФСР, поступили на вооружение в 1920—1922 гг. Это были копии французского танка периода Первой Мировой войны типа «Рено», часть из которых была захвачена в годы Гражданской войны. Всего заводом «Красное Сормово» было произведено 15 штук. Вскоре они стали выходить из строя. В 1926 году была принята трехлетняя программа танкостроения. В 1927 году был принят на вооружение первый танк советского производства МС-1(Т-18), в 1929 году — два типа танкеток. МС-1 был развитием танка «Рено», уже к моменту принятия на вооружение это была весьма устаревшая машина. В 1927 году был принят на вооружение и первый советский бронеавтомобиль — пушечно-пулеметный БА-27, также не отличавшийся высокими боевыми качествами. К началу 1931 года на вооружении стояло около 300 МС-1 и 100 БА-27.

Пушечно-пулеметный БА-27

Положение с другими видами оружия также было тяжелым. Вплоть до начала 1930-х годов шла модернизация имевшегося стрелкового оружия — пистолетов, винтовок — и поиск новых видов. Что касается такого важного рода оружия, как артиллерия, то по его количеству РККА явно и значительно уступала потенциальным противникам. В 1923 году на наш батальон приходилось всего 3,3 орудия, в то время в польской армии на батальон приходилось 11,9, во французской — 15,5 орудий. Значительно улучшить готовность армии к ведению современной войны до начала 1930-х не удалось. Требования экономии и незначительные производственные возможности диктовали модернизацию имевшихся образцов артиллерии, в основном доставшихся от императорской армии. То же самое касалось и боеприпасов к имевшимся артиллерийским системам.

Скверно дело обстояло и с транспортом. По грузообороту уровень железнодорожных перевозок 1913 года был достигнут в 1925—1926 гг., по перевезенным пассажирам — на год раньше. Тем не менее эти показатели были уже совершенно недостаточны для того, чтобы удержать уровень обороноспособности страны на должной высоте, даже против Румынии и Польши, которые рассматривались в это время в качестве основных потенциальных противников СССР на западе. Отсталость линий железных дорог диктовала необходимость оборонительного периода до 40 дней в случае войны с Польшей и Румынией и до 45 дней в случае войны, в которой примут участие страны Прибалтики. Состояние экономики долгое время исключало и возможность строительства оборонительных линий, которые давали бы шанс остановить или хотя бы приостановить поляков или румын в случае войны и успеть завершить мобилизацию. Характерно, что строительство таких укрепрайонов началось в 1927 году именно с Полоцка, то есть на самом опасном, польском направлении. По расчетам советского военного руководства, в 1928—1929 гг. армия была явно не готова к борьбе против возможной враждебной коалиции.

Между тем уже с весны 1929 года зоной напряжения стала Китайско-Восточная железная дорога и советско-китайская граница в Манчжурии. Возникла опасность войны, причем как на восточных, так и на западных границах нашей страны.

Восток — Запад — Восток. В центре прицела — СССР

1923–1927 годы во внешней политике СССР

Еще в 1923 году по просьбе основателя Гоминдана Сунь Ят-сена в Китай была отправлена советская военная миссия, которая сделала немало для создания и укрепления армии Китайской республики. Власть республики в это время была призрачной, её правительство самостоятельно не смогло создать ни армии, ни системы управления. Большая часть Китая находилась под властью четырех генеральских группировок, каждая из которых к тому же находилась под контролем Англии, Франции или США. У местных правителей были собственные армии, они формировали союзы и вели войны друг с другом. Опасности для кого-либо еще они не представляли. Но войны этих армий становились все более жестокими и интенсивными, никакой власти над собой милитаристы не признавали. Правительство Сунь Ят-сена в 1923—1924 гг. контролировало около трети территории провинции Гуандун на юге Китая. При создании армии республики советские специалисты особое внимание уделили созданию офицерских школ, одной из первых из которых была школа на острове Вампу. Начальником школы был назначен Чан Кай-ши, а политическую работу вел коммунист Чжоу Энь-лай.

С октября 1924 года военным советником здесь под псевдонимом генерала Галина служил В. К. Блюхер, который разработал план и фактически командовал армией во время знаменитого первого Восточного похода, в ходе которого армия республики впервые проявила себя мощной и самостоятельной силой. Новая армия сумела преодолеть сопротивление ряда независимых от революционного правительства, а иногда открыто враждебных ему групп милитаристов, управлявших отдельными провинциями Китая. В марте 1927 года были взяты Шанхай и Нанкин, куда была перенесена столица республики. Но советско-китайские отношения вскоре после этого резко ухудшились. 12 марта 1925 году Сунь Ят-сен умер, и это сказалось на сотрудничестве Гоминдана и китайских коммунистов. Его преемник Чан Кай-ши вскоре взял курс на борьбу с быстро усиливавшимися коммунистами. Развитие международной обстановки в Европе не могло не сказаться на положение СССР и внешнеполитическую ориентацию Чан Кай-ши.

5 октября 1925 года в небольшом швейцарском курортном городке Локарно под председательством министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена начала работу конференция Великих Держав. 16 октября она завершила свою работу. Главным результатом было подписание т. н. Рейнского пакта — гарантийного договора между Германией, Бельгией, Францией, Италией и Великобританией. Державы гарантировали западные границы Германии, судьбу восточных решали арбитражные договоры между Берлином и Варшавой, Берлином и Прагой. Если Германия, Франция и Бельгия обещали «…взаимно не предпринимать друг против друга какого бы то ни было нападения или вторжения и ни в коем случае не прибегать к войне друг против друга». Исключением были те случаи, когда речь идет о самообороне от агрессии. Спорные вопросы между Германией, Польшей и Чехословакией должны были быть переданы на арбитраж Великих Держав, как говорилось в преамбуле двусторонних договоров — «признавая, что права каждого государства могут быть изменены лишь с его согласия».

Филип Де Ласло. Портрет Остина Чемберлена. 1920

«Локарно чревато новой войной в Европе», — заявил 18 декабря 1925 г. И. В. Сталин. Он не сомневался, что никакие гарантии не обеспечат долгую жизнь Версаля. Сталин был категоричен в его оценке: «…договор, искромсавший целый ряд государств и создавший целый ряд противоречий». Конференция, по его мнению, «никаких противоречий не уничтожила, а только обострила их». Но в 1925 году в Европе радовались. Что касается немцев, то они не торопились портить отношения с Москвой и 24 апреля 1926 года поспешили заключить Берлинский договор о ненападении и нейтралитете, который подтверждал, что основой взаимоотношений двух стран остается Рапалльский договор (Ст.1). В случае нападения третьей стороны на одну из стран вторая обязалась сохранять нейтралитет и, кроме того, не примыкать к враждебной коалиции, в том числе в экономическом и финансовом бойкоте (Ст.3).

Главным идеологом новой внешнеполитической конструкции был Лондон. Не удивительно, что за свой вклад в Локарнские соглашения Чемберлен стал лауреатом Нобелевской премии мира 1925 года. По иронии судьбы, именно этот борец за мир стал инициатором разрыва отношений с СССР в 1927 г. Рост популярности СССР в Китае и антианглийские настроения китайского общества весьма волновали британскую прессу и правительство. Лондон начал демонстрировать готовность китайскому правительству пойти на уступки в ряде вопросов. С начала 1927 года советское полпредство в Англии с тревогой стало сообщать о значительном росте антисоветских настроений в высших кругах британского общества. В дело вмешался Народный комиссариат иностранных дел. Заместитель главы НКИД М. М. Литвинов 21 февраля 1927 года выступил с пространной речью, особо отметив в ней то, что правительство королевства выдвигает обвинения, не предъявляя доказательств и что подобный подход угрожает двусторонним отношениям.

Уже 23 февраля 1927 года последовала нота Чемберлена. Он обвинял Москву в «антибританской деятельности». Доказательств, как это принято в случае военных тревог, не было представлено (если не считать за таковые ссылки на публикации в британской прессе). Лондон требовал прекращения этой деятельности под угрозой полного разрыва отношений. Через три дня последовал ответ НКИД — он отрицал обоснованность британских претензий. Следует отметить, что Лондон все же добился своего: Чан Кай-ши круто изменил свой внешне‑ и внутриполитический фронт. Развитие международной обстановки вскоре в очередной раз продемонстрировало правоту простой мысли: безопасность страны гарантируют только её Вооруженные силы.

Уже в 1926 году обострилась обстановка на Китайско-Восточной железной дороге. КВЖД проходила по территории, контролируемой войсками главы мукденской группировки Чжан Цзо-лина, который с 1919 года при поддержке Японии установил свою власть над Маньчжурией. Поначалу он был рядовым хунхузом, то есть бандитом, начал сотрудничать с японцами во время Русско-японской войны, после окончания которой стал служить в китайской армии. Революцию 1911 года он встретил уже начальником дивизии, опираясь на которую захватил власть в Мукденской, а затем и во всей Манчжурии. Токио постоянно настаивал на наличии особых интересов в этом районе Китая.

Чжан Цзо-лин

Чжан Цзо-лин создал группировку из ближайших родственников и доверенных лиц, опираясь на которую начал управлять огромной территорией фактически на правах независимого правителя. Он присвоил себе звание маршала, а затем и генералиссимуса. В конце 1920 года маршал, воспользовавшись ослаблением России во время Гражданской войны, заключил соглашение с Русско-Азиатским банком о временной передаче ему управления КВЖД до установления в России признанного Китаем правительства. В 1920 году китайские власти начали вводить на дорогу свои войска и полицию, бывшая полоса отчуждения получила название «Особого района Восточных провинций Китайской республики». В 1923 году на ней проживало 133 705 китайцев, 98 994 русских и 5384 чел. прочих национальностей. В 1923 г. Чжан Цзо-лин назначил первого управляющего районом. По мере укрепления Советской власти на Дальнем Востоке и Забайкалье все очевиднее становилась необходимость урегулировать вопрос о постоянном статусе дороги. Местное правительство не могло игнорировать мнение Москвы.

31 мая 1924 года в Пекине был подписан советско-китайский договор об общих принципах урегулирования вопросов. СССР отказывался от неравноправных соглашений с Китаем, заключенных до революции 1917 г., признавал Внешнюю Монголию частью Китая, обе стороны признавали урегулировать вопрос о КВЖД на основе следующих принципов: дорога является чисто коммерческим совместным предприятием; все некоммерческие вопросы, включая и военный, переходят в юрисдикцию китайских властей; СССР признает право Китая на выкуп дороги китайским капиталом. От всех специальных прав, привилегий, контрибуции за «боксерское» восстание советское правительство отказывалось. Одним из положений договора было обязательство уточнить условия владения дороги с правительством трех свеверо-восточных провинций. 20 сентября 1924 года в Мукдене было подписано соответствующее соглашение. Подтверждался коммерческий характер КВЖД (Ст.1), срок контракта на эксплуатацию сокращался с 80 до 60 лет, после чего дорога бесплатно передавалась Китаю (Ст.2). Оговаривалась возможность обсуждения сокращения срока «при наличии согласия обоих Договаривающихся Сторон», признавалось право Китая на выкуп дороги «на его национальные средства по справедливой цене» (Ст.2). Третья сторона в управлении дорогой исключалась (Ст.3). Один из современников довольно точно описал значение произошедшего: «Советский Союз подписал с Чжан Цзо-лином соглашение о КВЖД, но это соглашение, при наличии новой обстановки в Китае, отнюдь не гарантирует СССР от возможностей новых сюрпризов, которые могут иметь место в связи с усилением позиции Японии в Китае».

После этих соглашений железная дорога, хотя и находилась в управлении СССР, потеряла военное значение для Москвы. При этом она по-прежнему являлась прямой и надежной дорогой, связывавшей Дальний Восток с Европейской частью России (в 1916—1917 гг. была построена дорога по Амуру, но она была более протяженной, да и к тому же проходила вблизи границы. В связи с перегруженностью Транссиба же в 1926—1928 гг. были проведены изыскания относительно возможности строительства дорог в глубине советской территории). Тем не менее изменения все же были. С 1920 г. транзит по дороге практически полностью исчез, а в связи с Гражданской войной и ее последствиями резко в начале 1920-х упало значение Владивостока как торгового порта дороги, зато значительно выросло значение японского Дайрена (бывшего Дальнего). В 1926 году Чжан Цзо-лин начал использовать дорогу для военных перевозок (за них предполагалась 50% оплата тарифа), не оплачивая их. Солдаты захватывали локомотивы и вагоны, арестовывали служащих дороги.

Последовали протесты советского правительства против бесчинств военных властей, которые практически сорвали возможность нормального движения по дороге. 22 января 1926 г. Советское правительство отправило ноту протеста в адрес министра иностранных дел Китайской республики. Ответ был неопределенным, т. к. власти в Мукдене не подчинялись центральному правительству. Отношения между советскими властями и Чжан Цзо-лином весь 1926 год постоянно ухудшались. 6 апреля 1927 года около 500 солдат манчжурского правителя совершили налет на советское консульство в Пекине. Ограблению и насилию подверглись сотрудники консульства, находившегося на территории советского посольства, а также их семьи, женщины и дети. Протесты поверенного в делах СССР А. С. Черных и заместителя главы НКИД Л. М. Карахана остались без последствий.

Китайско-Восточная железная дорога. 1905

7 апреля на секретном заседании руководство Гоминдана взяло курс на установление прямой военной диктатуры Чан Кай-ши. 11 апреля 1927 года США, Англия, Япония, Франция и Италия направили Чан Кай-ши совместный ультиматум, требуя наказать виновных в инцидентах, произошедших с иностранными подданными на территориях, контролируемых его правительством. Действия против иностранного капитала всегда возглавляли коммунисты. 12 апреля войска Чан Кай-ши атаковали коммунистов в Шанхае и устроили там резню, 18 апреля та же история произошла в Гаунчжоу. Одновременно по центрам Китая, контролировавшимся сторонниками Чан Кай-ши прошли демонстрации с требованием изгнать советских советников. 18 апреля на пленуме Гоминдана в Нанкине Чан Кай-ши обрушился с обвинениями на китайских коммунистов. Начались проблемы для судоходства советских пароходов в китайских водах, еще в марте 1927 года была арестована команда торгового судна «Память Ленина» (47 чел., были отпущены только в январе 1928 г.). Совторгфлот был вынужден остановить рейсы в китайские порты. 19 апреля из Пекина был отозван советский представитель.

Внешнеполитическое положение СССР постоянно ухудшалось. 12 мая 1927 года произошел разгром полицией помещения англо-советского торгового общества «Аркоса». Были задержаны все находившиеся в здании, включая детей. Немедленно последовал энергичный протест представителя СССР в Англии, а 17 мая — нота советского правительства, категорически возражавшего против такого образа действий, как избиение сотрудников представительства, в том числе и имевших дипломатическую неприкосновенность, изъятие переписки полпредств и т. п. Она заканчивалась словами: «Советское Правительство считает себя вправе требовать от Великобританского Правительства ясного и недвусмысленного ответа, из которого можно было бы сделать надлежащие выводы. Оно вместе с тем оставляет за собой право предъявления требований об удовлетворении за нарушение Великобританским Правительством договорных обязательств, за нанесенное оскорбление и причиненный действиями полиции материальный ущерб».

27 мая Лондон разорвал русско-британские отношения. Москва могла лишь вновь отметить безосновательность британских обвинений. Угроза военного столкновения в Европе постоянно увеличивалась. Весьма напряженными были отношения с Польшей. Более, чем дружественными, хотя и не союзными формально, были отношения с Каунасом (после захвата Польшей Вильно сюда была переведена столица Литовской республики). 28 сентября 1926 года Советский Союз и Литва заключили договор, в котором подтверждали приверженность принципу территориальной целости и неприкосновенности друг друга (Ст.2), что явно свидетельствовало о непризнании оккупации Виленского края поляками. Чтобы избежать двусмысленных трактовок, НКИД в день подписания советско-литовского соглашения известил советских полпредов, что Москва никогда не поддерживала захвата Вильно и не изменила своего отношения по этому вопросу. Последовал протест польской стороны, заявившей о том, что вопрос решен, и разъяснения Москвы, которая не считала его таковым.

24 августа 1926 года советская сторона вручила полякам проект договора о ненападении. Только 30 октября Варшава заявила о готовности приступить к переговорам. Поляки не торопились и явно затягивали время, надеясь выждать более благоприятные для себя обстоятельства «для более активной политики». Теперь у Варшавы возникла иллюзия возможности такого выбора. Министерство иностранных дел Польши весьма позитивно восприняло новость о разрыве англо-советских отношений. Оно было настроено продолжать, не ускоряя, переговоры с СССР о договоре о ненападении. Причина, по словам главы МИД Аугуста Залеского, была проста: несколько тысяч километров польских границ с Германией и Советским Союзом не имели никаких гарантий. С самого начала переговоров Польша не хотела брать на себя ряд обязательств, отсутствие которых явно обесценивали соглашение — польским дипломатам не нравилось положение о нейтралитете в случае войны договаривающейся стороны с третьим государством или группой государств, требовало гарантий относительно статуса Финляндии, Латвии, Эстонии и Румынии. Споры продолжались, и тут внезапно начался серьезный кризис.

Борис Коверда на допросе в полицейском железнодорожном участке после убийства Войкова. 7 июня 1927 года

7 июня 1927 г. на главном вокзале Варшавы Б. С. Коверда [1] стрелял в советского полпреда в Польше П. Л. Войкова, тот получил два пулевых ранения и через час скончался в госпитале. Москва энергично протестовала, возложив ответственность за произошедшее на польское правительство. НКИД немедленно потребовал роспуска белоэмигрантских организаций, действовавших в Польше. В ответной ноте польский МИД осудил «гнусное убийство», совершенное представителем «непольской национальности в ущерб Польскому государству». Взять на себя ответственность за действия польского гражданина Варшава категорически отказалась. В СССР и его столице проходили массовые демонстрации, тем не менее, по свидетельству польского посланника, власти сделали «все возможное, чтобы избавить Миссию от неприятности непосредственного соприкосновения с гневом масс… никто из членов Миссии не испытывал никаких неприятностей». То же самое делалось и в Варшаве. Правда, здесь власти столкнулись с другой проблемой — огромная масса людей, и прежде всего это были рабочие, захотели проститься с телом советского полпреда. После прощания на вокзале с военными почестями полиция и армия начали разгонять демонстрации.

Посланник в СССР Станислав Патек убеждал свое правительство в том, что мягкий приговор убийце будет чрезвычайно негативно воспринят в СССР и рекомендовал решение, которое в конечном итоге и было принято: «Что касается меня, то если речь не идет о смертной казни, размеры наказания политических преступников меня мало пугают, так как политическая ситуация часто меняется и эти изменения вместе с амнистиями создают множество удобных случаев для пересмотра приговоров и смягчения наказаний». Дело Коверды было передано в военно-полевой суд в Варшаве. 15 июля он приговорил убийцу к пожизненному тюремному заключению. Просьба о смягчении наказания была отклонена президентом республики. Инцидент был исчерпан, опасность советско-польского столкновения снята с повестки дня. 14 августа министерство внутренних дел Польши предупредило эмигрантские организации о необходимости соблюдать правовые нормы польского законодательства, в противном случае обещая приступить к роспуску организаций и высылкам из страны.

2 сентября 1927 г. была предпринята попытка застрелить советского полпреда в Литве, антисоветская пропаганда в Англии и Франции сопровождались призывами к «крестовому походу» против Советского Союза. Доказательств агрессивных намерений Москвы не предъявлялось. Самое главное — военная слабость СССР — не требовала доказательств и поэтому заинтересованная сторона провоцировала повод к войне. Но если в Европе эти усилия не были удачными, то неожиданно для многих они отозвались в Китае.

[1] Коверда Борис Софронович, эмигрант, белорусский националист, за убийство Войкова был осужден на пожизненное заключение, но позже освобожден по амнистии. В годы Великой Отечественной войны активно сотрудничал с гитлеровскими оккупантами, после поражения гитлеровской Германии бежал в США, где получил убежище. В настоящее время в России ультраправыми кругами предпринимаются попытки изобразить из него героя русской монархической эмиграции.

 Олег Айрапетов