Еще одна вещь, утраченная с распадом Союза

Важная составляющая советской действительности – массовый самодеятельный туризм. Тысячи самоорганизованных групп уходили в горы, в лыжные и пешие походы, на сплав по бурным рекам. «Парня в горы тяни – рискни …там поймёшь, кто такой» - это оттуда. Универсальная формула для поиска настоящих друзей.

При каждом заводе, при каждой учебной организации был туристический клуб, под который было выделено помещение из фондов организации и какое-никакое финансирование. По письму с печатью клуба частенько отпускали с работы на туристические соревнования и в категорийные походы. На выезды выделялся заводской транспорт.

Сейчас из всех свердловских клубов жив, пожалуй, только клуб Уральского Гос. Университета, да и то, благодаря активистам, которые в начале девяностых заработали немножко денег, и потратили их не на себя, а на спасение клуба. А какие мощные клубы были у Уралмаша, Торгмаша, Химмаша, Турбинки, Завода им. Калинина, УПИ…

В государстве были миллионы здоровых физически и морально людей, подготовленных в этих клубах. Эти люди могли хоть летом, хоть зимой в минус тридцать, уйти в тайгу на месяц, вернуться, и долго рассказывать коллегам по работе, как там было здорово.

Но, как мы знаем, наш рыжий друг решил, что необходимо раздать заводы «за бесценок, даром, с приплатой». Пришли «эффективные», часть заводов разорили и продали на металлолом, часть загнали в рыночную экономику так, что всем вокруг казалось, что заводы и фабрики – это старое, убыточное овно. Придорожный киоск с пивом и разноцветным китайским хламом куда как круче. Госзаказы сократились на порядки. Заводы отправляли целые линии в металлолом, сдавали цеха в аренду, чтобы как-то свести концы с концами. Какие там турклубы. Оттуда всех повыгоняли в первую очередь, помещения продали или сдали в аренду. За редким исключением. Да и там, где сохранилось какое-то подобие клубов, всё перешло на коммерческую основу. Даже отчеты о пройденных маршрутах, накопленные поколениями советских туристов, кое-где норовят выдавать за деньги.

Ещё в школе попал я в скалолазную секцию, с которой мы облазили все интересные места вокруг города, благо их на Урале в достатке. Скальные выходы – Семь братьев, Чёртово городище, Волчиха, Скалы Петра Гронского – это было наше всё. Набегал даже на какой-то юношеский разряд. Плюс ходили в многодневные походы, лыжные и пешие, типа с Шунут-горы на Азов-гору.

Но попал я как-то на сплав по реке Чусовая, увидел невероятно живописные камни-бойцы по берегам, испытал культурный шок, и решил переквалифицироваться в водники.

После армии, по распределению, я пришел в радиоэлектронную лабораторию на Завод имени Калинина. Там примерно половина работников так или иначе ходила в походы. Киповцы, сидевшие, в соседнем помещении, увлекались сплавами по рекам на Плато Путорана, в Забайкалье, ходили на Подкаменную Тунгуску, там собирали красивые полудрагоценные камушки, шлифовали и полировали их. В клубе они не состояли, но с ними тоже интересно было поболтать. Да и коллекции у них были замечательные.

Кладовщица наша, Маша, загорелась сдать меня в турклуб завода, «для опытов». Я отнёкивался сначала, - у нас с друзьями был свой катамаран и две байдарки, мы были самодостаточными перчиками, но на День Туриста с заводом съездить я дал себя уговорить. Опекать меня взялся Олег Лаптев. Он сейчас, кстати, в МЧС работает, так что все навыки, полученные в молодости, ему, как говорится, в кассу пришлись.

Меня по письму отпустили с работы на пару дней раньше. Из-за рюкзака пришлось пропустить пару переполненных трамваев, еду, опаздываю, думаю: «Всё, уехали без меня». Но нет, стоит автобус у проходной, Олежа вокруг него бегает кругами. Машина с катамаранами и байдарками ушла раньше.

Место сбора уральских туристов - Ревун. Это порог четвертой категории сложности на реке Исеть, этакий кусочек Алтая. Ехать от города полтора часа, не торопясь.

Первый день ставили лагерь. Параллельно вокруг и в отдалении обустраивались лагеря других заводов и организаций. Насколько с нашего бугра было видно вдоль реки, всё на протяжении нескольких километров было заставлено палатками. Мы ставим мачту и поднимаем парус, ого, мы, оказывается, единственный клуб, который ходит под парусом по морям!!!

Вечером – байки у костра, как, где, по каким рекам ходили, ну, и, конечно, МОРЕ! Поход по Каспию, два похода в Болгарию, поход в Грецию в 1989 году, самый яркий, самый свежий. Шторма, белый шквал, ночевка на НАТОвском полигоне. Это что вообще такое происходит? Мы сидим в середине самого большого материка планеты, и парни, на несколько лет меня старше, рассказывают, как они купаются вместе с дельфинами в открытом море, по пути с Лесбоса на Миконос! Совершеннейшая фантастика!

На следующий день ставим трассу – ворота на проволоке над рекой. Работа тяжелая, но вечером парни собираются на тренировку. Надо же ещё и всех конкурентов «обуть». На один из прогонов меня пригласили – сел на нос, справа. Толку, думаю, тогда от меня было немного, но остальные-то трое были суперпрофессионалами. Жёлтый спортивный катамаран быстро и уверенно шел по трассе, нырял в сливы, скользил по бочкам. Ощущения непередаваемые, просто сумасшедший полёт какой-то!

Всю зиму 1990-1991-года мы с Олежей Лаптевым готовили парусные катамараны к летнему походу. На этот раз был затеян переход от Феодосии до Барселоны, и я очень хотел на этот переход попасть.

Этот поход до сих пор вспоминается, как сказочный сон. Но это отдельная большая история.