По просьбе комрадов пишу статью про бактериофаги. 

     В настоящее время то в одной то в другой новостной ленте мелькают сообщения о появлении супербактерий, на которых не действуют антибиотики. Количество смертей от таких бактерии уже перевалило за несколько десятков тысяч. Причина появления бактерий, на которых не действуют антибиотики до банальности проста. Количество бактерий неисчислимо огромно. И среди миллиардов бактерий всегда найдется парочка "уродцев", которые не имеют тех "дверок", через которые входят антибиотики. В обычной жизни это не дает никаких преимуществ перед другими собратьями. Но как только вся популяция попадает под действие антибиотиков и погибает, эти "уродцы" тут же получают огромное эволюционное преимущество. И тут же начинают плодиться и размножаться. Тем более, на первом этапе нет пищевой конкуренции. 

     Чаще всего супербактерии появляются в медицинских учреждениях. Так как там идет постоянное использование антибиотиков и одни пациенты сменяются другими. В таких условиях один раз появившаяся супербактерия постоянно заражает новых пациентов и продолжает циркулировать бесконечно. Медики называют такие инфекции внутрибольничными. Кстати, именно с распространением внутрибольничных инфекций связывают сокращение пребывания в стационарах. И предпочтительность лечения дома для не очень тяжелых больных, которым не требуется постоянная квалифицированная помощь. Так как в домашних условиях возможность передачи инфекции здоровым родственникам намного меньше, чем больным с ослабленным иммунитетом в больничных палатах. 

     Что же предлагают ученые для борьбы с супербактериями? Ну, конечно же, самый простой (на самом деле самый сложный) традиционный вариант - поиск новых антибиотиков. Ищут пожарные ученые, ищет милиция  вся мировая наука. Ищут среди растений, грибов, бактерий и насекомых. Ищут везде. Химики синтезируют новые и новые соединения. Но как только находится новый антибиотик, так тут же появляются бактерии, которые на него перестают реагировать. 

     То, что в конце концов бактерии могут стать устойчивыми к антибиотикам, знали уже во времена создания пенициллина. Флеминг понимал, что эволюция неизбежна и что бактерии будут развиваться, и чем больше мы будем использовать пенициллин, тем быстрее это произойдёт. Он боялся, что неразумное использование ускорит этот процесс. Как же он был прав.... Первые бактерии стафилококка, устойчивые к пенициллину, появились в 1940 году ещё до того, как препарат запустили в массовое производство. В 1945 году Флеминг сказал: «Неосмотрительный человек, играющий с лечением пенициллином, морально ответственен за смерть человека, погибшего от инфекции, устойчивой к пенициллину. Надеюсь, этой беды можно избежать». Сегодня устойчивость бактерий к антибиотикам, о которой предупреждал Флеминг, — это одна из главных проблем в медицине и в мире. С изобретением пенициллина человечество вступило в гонку: мы пытаемся обогнать эволюцию, открывая всё новые антибиотики, пока бактерии приспосабливаются к старым. Антибиотик тетрациклин появился в 1950 году, первые бактерии с устойчивостью к нему — в 1959-м. Метициллин в 1960 году, устойчивые к нему бактерии — в 1962-м. Ванкомицин — в 1972 году, а устойчивые бактерии — в 1988-м. Даптомицин появился в 2003-м, первые признаки устойчивости к нему — уже в 2004-м и так далее. 

     То есть путь поиска и создания новых антибиотиков - это тупиковый путь. Остается возвращаться к истокам. Вернее к природе. К бактериофагам. Бактериофаги - это вирусы, убивающие не людей и животных, а бактерий. Они так же проникают в бактерию, как человеческие вирусы в наши клетки, и заставляют бактерии производить себе подобных вирусов. В результате бактерия погибает. Когда все бактерии погибнут, бактериофаги не могут перейти на другие виды бактерий и самоликвидируются по прошествии определенного времени. Они принципиально не хотят размножаться в наших клетках. 

     Ученые считают, что на каждую изученную и не изученную бактерию есть свой бактериофаг. Значит все известные бактериальные инфекции можно вылечить. Это уже обнадеживает. Если бы не одно НО. Бактериофаг должен точно подбираться к каждой бактерии.

     Традиционно историю открытия бактериофагов относят к 1896 г., когда британский химик Эрнест Ханкин, изучая антибактериальное действие вод индийских рек Ганга и Джумны, впервые описал агент, легко проходящий через непроницаемые для бактерий мембранные фильтры и вызывающий лизис (растворение) микробов. Хотя также известно, что российский микробиолог Николай Фёдорович Гамалея независимо от Ханкина ещё в 1897 году впервые наблюдал явление лизиса бактерий (сибиреязвенной палочки) под влиянием перевиваемого агента.  Ханкин обратил внимание, что вода Ганга, несмотря на ужасающую антисанитарию местного населения, содержит очень мало болезнетворных микробов. Он сообщил, что воды рек Ганг и Джамна в Индии обладают значительной антибактериальной активностью, которая сохраняется после прохождения через фарфоровые фильтры с порами очень малого размера, но устраняется при кипячении. Ханкин предположил, что некая субстанция в этой воде ответственна за предупреждение распространения эпидемий холеры, которые могут быть вызваны употреблением воды из этих рек. То есть несмотря на то, что в этой воде моются больные холерой, туда же стекают все стоки, эпидемии не происходит. Или она имеет довольно ограниченный характер. 

     Когда я в 1980 году бывал в Кабуле, через который протекает река Кабул, видел, что в ней и бельё полощут, и моются, и воду для питья берут и фрукты моют. Туда же все стоки стекают. Вода бежит бурого цвета. И, как ни странно, тоже не болеют. Вернее болеют, но не в той мере, как должны бы, учитывая полную антисанитарию. Так вот дело в тех самых бактериофагах. Они просто напросто уничтожают патогенную микрофлору в воде. Не всю, конечно, но большую её часть. 

     Но ни Ханкин, не Гамалея не нашли ту самую субстанцию, которая убивала бактерии. Не было тогда таких возможностей. Это сделал значительно позже в 1915 году британский бактериолог Фредерик Творт (Frederick William Twort, 1877–1950). Он обнаружил вирусы, которые уничтожали бактерий. А в сентябре 1917 года учёный из Института Пастера (Institut Pasteur) Феликс Д'Эрель (Felix Hubert d’Herelle, 1873–1949) представил Французской академии наук доклад, в котором сообщил о том, что обнаружил «невидимого микроба», поражающего дизентерийную палочку. Учёный назвал своё детище «бактериофагом», то есть «поедателем бактерий». Вскоре после этого Д'Эрель описал случай успешного лечения дизентерии с помощью своего «поедателя». Микробиология тогда была в моде и переживала свой «золотой век», идея терапевтического применения бактериофагов была очевидна.

     Изучением бактериофагов одновременно с исследователями из Института Пастера занимался и грузинский микробиолог Георгий Элиава. Георгий Элиава родился в Сачхере в Грузии. С 1909 по 1912 год он изучал медицину, в Новороссийском университете, затем до 1914 года продолжал учёбу в Женеве, закончил высшее образование в Московском университете в 1916 году. В том же году он стал начальником бактериологической лаборатории в Трабзоне, в 1917 году возглавлял бактериологическую лабораторию в Тбилиси. В 1918—1921 годах и, вторично, в 1926—1927 годах работал в Институте Пастера в Париже, где познакомился с Феликсом Д’Эреллем, одним из первооткрывателей бактериофагов — вирусов, которые инфицируют бактерии. Элиава оценил огромный потенциал бактериофагов для лечения микробных заболеваний и перенёс свои исследования в Тбилиси. С 1922 года сотрудничал на кафедре гигиены Тбилисского университета. В 1923 году Элиава основал бактериологический институт в Тбилиси на базе лаборатории которую он возглавлял с 1921 года, с целью исследования бактериофаговой терапии. Через некоторое время к нему присоединился и сам Феликс Д’Эрелль. С 1927 года Элиава заведовал кафедрой гигиены на медицинском факультете в Тбилиси, а с 1929 года — кафедрой микробиологии. В 1934 году Элиава создал в Тбилиси Центр по изучению чумы, который возглавлял до своего ареста. В 1937 году Элиава был арестован и вместе с женой расстрелян как «враг народа». Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство то, что уничтожил человека, который двигал нашу науку впереди планеты всей... Так как институт, созданный Элиава,  занимался исследованиями бактериофагов с целью их терапевтического применения и стал мировым лидером в этой области. Не так много было в те годы в СССР направлений, в которых мы были лидерами...

     В 1938 году Институт Бактериофагов, созданный Георгием Элиава, был объединён с Институтом Микробиологии и Эпидемиологии. Объединённый институт находился под управлением Наркома здравоохранения Грузии до 1951 года, когда он был передан системе Институтов Вакцин и Сывороток министерства здравоохранения СССР.

     За рубежом тоже пробовали использовать бактериофаги. В В 1940-е годы фармацевтическая компания Eli Lilly занималась коммерциализацией фаговой терапии в США, однако бизнесмены и врачи потеряли к ней интерес после распространения антибиотиков.

    Но если за рубежом эти исследования практически прекратились, то в СССР они продолжались. В СССР науку финансировали без оглядки на немедленную прибыль, поэтому здесь фаговой терапии повезло больше: исследования в Институте бактериофагии, микробиологии и вирусологии им. Элиавы АН Грузии и в других центрах продолжались, а в 1940-е годы фаговая терапия широко применялась, в частности, в Красной Армии. Публикации об успехах фаговой терапии выходили на русском и грузинском языках и были недоступны для научного мира за «железным занавесом». Если что-то и становилось доступно, то оставалось без внимания, так как репутация советской биологии была сильно подмочена во времена официального непризнания генетики и клеточной теории – фундаментальных общебиологических учений. Однако и в СССР антибиотики вытесняли фагов. Сейчас фаговую терапию предлагает Центр фаговой терапии на базе Института им. Элавы в Грузии, в России, и немного в Польше. Но постепенно количество разных бактериофагов увеличивается. Как и увеличивается количество статей в нашей и зарубежной прессе о бактериофагах. Но если на Западе бактериофаги выдают за последнее слово в науке (ну тупые....) то в нашей стране как продолжение работ Элиавы. 

     В настоящее время в России и странах СНГ препараты бактериофагов продолжают использовать наряду с антибиотиками для лечения и профилактики острых кишечных инфекций, гнойносептических и других заболеваний. Современные лечебно -профилактические бактериофаги представляют собой комплекс поликлональных высоковирулентных бактериальных вирусов, специально подобранных против наиболее часто встречающихся групп возбудителей бактериальных инфекций  Их выпускают в жидком виде, в таблетках, суппозиториях, мазях и других формах. Разрабатываются и готовятся к выпуску новые фаговые препараты, например, против серраций, энтеробактерий, а также другие лекарственные формы уже зарегистрированных средств. 

     За рубежом сейчас, можно сказать, происходит второе пришествие бактериофагов. Ведутся научные исследования. Первые бактериофаги допущены к применению. Но здесь они пока в роли догоняющих. Пока...

     Достоинств у бактериофагов как потенциальных лекарств множество. Прежде всего — это их несметное количество. Как уже говорилось, для каждой бактерии есть свой бактериофаг. Во‑вторых, бактериофаги строго специфичны, то есть они уничтожают только определенный вид бактерий, не угнетая при этом нормальную микрофлору человека. В-третьих, когда бактериофаг находит бактерию, которую должен уничтожить, он в процессе своего жизненного цикла начинает размножаться. Таким образом, не столь острым становится вопрос дозировки. Даже небольшое количество бактериофагов через какое-то время превысит количество бактерий. В-четвертых, бактериофаги не вызывают побочных эффектов. Все случаи аллергических реакций при использовании терапевтических бактериофагов были вызваны либо примесями, от которых препарат был недостаточно очищен, либо токсинами, выделяющимися при массовой гибели бактерий. Последнее явление, «эффект Герксхаймера», нередко наблюдается и при применении антибиотиков.

     К сожалению, недостатков у медицинских бактериофагов тоже немало. Самая главная проблема проистекает из достоинства — высокой специфичности фагов. Каждый бактериофаг инфицирует строго определенный тип бактерий, даже не таксономический вид, а ряд более узких разновидностей, штаммов. Условно говоря, как если бы сторожевая собака начинала лаять только на одетых в черные плащи громил двухметрового роста, а на лезущего в дом подростка в шортах никак не реагировала. Поэтому для нынешних фаговых препаратов нередки случаи неэффективного применения. Препарат, сделанный против определенного набора штаммов и прекрасно лечащий стрептококковую ангину в Смоленске, может оказаться бессильным против по всем признакам такой же ангины в Кемерове. Болезнь та же, вызывается тем же стрептококком, а штаммы стрептококка в разных регионах оказываются различными. Поэтому при лечении бактериофагами нужно сначала разобраться, каким видом, а иногда каким штаммом вызвана болезнь. Это антибиотики бывают широкого спектра действия. Уничтожают всё и вся вокруг как ядерный взрыв. А бактериофаги как снайперы, которым дали команду отстрелять только офицеров, например. И они работают строго избирательно. 

     В любом случае за бактериофагами будущее медицины. Хотим мы этого или не хотим, придется медицине переходить на индивидуальный подход к каждому. То есть не выписывать всем подряд одни и те же таблетки, а делать анализы, разбираться какими бактериями или вирусами вызвана болезнь, и лишь тогда адресно назначать нужный препарат.