В чём принципиальная слабость социального государства на примере из истории.

Оказывается, первое социальное государство был не СССР. А за столетия до него. И даже до Маркса с его марксизмом. Эти интересные факты я и сам узнал недавно отсюда: El Supremo.
Интересно, Маркс знал о парагвайском социализме?
Или изобрёл социализм самостоятельно?
Поэтому идеологической основой парагвайского социализма был не марксизм, а христианство в его трактовке орденом иезуитов.
Эксперимент был успешным и продолжался несколько столетий. Но закончился закономерно - уничтожением.
Об этом чуть ниже.

«Примерно 200 лет назад на пылающем континенте, как называют Южную Америку, на месте сегодняшнего Парагвая в несколько больших чем сейчас границах находился Парагвай Эль Супремо. El Supremo (Верховный) - так называли бывшего адвоката Хосе Франсию жители страны.

Почти двухсотлетний эксперимент, который проводили перед этим в Парагвае отцы-иезуиты, привел к тому, что дикари и каннибалы из племени гуарани, жившие в сельве, с помощью Ордена Иисуса построили некий фьюжн из первобытнообщинного родоплеменного уклада, иерархичности Инкской империи и идеологии Города Солнца Томазо Кампанеллы. Это было первое социалистическое государство в мире, первый опыт построения общества, основанного на отказе от личной собствености, общественном благе, примате коллектива над личностью. Отцы-иезуиты весьма основательно изучили опыт управления в Империи инков и очень творчески подошли к его внедрению.

Эксперимент отцов в конечном итоге привёл к тому, что нечеловеческими усилиями извне они были изгнаны, а Город Солнца - разрушен. Но психология индейцев уже преодолела точку невозврата, и на месте разрушенного возродилось новое - такое же, а в чем-то и лучше - государство Парагвай.

Оно образовалось на обломках испанской империи, которую трудолюбиво добивали новые молодые и хищные колонизаторы - англичане. Созданная их руками аргентинская хунта попыталась подмять под себя парагвайских индейцев и метисов (Парагвай был самой забытой дырой во всем букете испанских колоний, поэтому с белой расой там было тяжело - более 2/3 жителей составляли гуарани, а из оставшихся ещё 2/3 были метисами). Однако парагвайцы уже в четвертьфинале всухую наклепали аргентинским кудесникам полные ворота безответных голов, после чего хунта даже не рискнула предлагать переигровку.

В этой войне и появился как признанный и безальтернативный лидер народа адвокат Хосе Франсия. Он был безоговорочным сторонником независимости Парагвая и был признан народом, а Конгресс присвоил ему звание пожизненного диктатора и поименовал его Эль Супремо - Верховным.

Супремо не был вегетарианцем - заговоры против республики пресекались нещадно, диверсанты, шпионы и предатели беспощадно бросались в тюрьму, а особо упоротые расстреливались. Надо отметить, что за все время правления Франсии таковых набралось около 1000 человек, из которых к стенке поставили всего 70.

Введя на революционной волне чрезвычайное положение, Франсия предельно жёстко обошёлся с преступными шайками, терроризировавшими страну. Буквально за несколько лет страна забыла, что такое преступность. Верховный стремительно восстанавливал идеологию отцов-иезуитов, хотя вполне разумно не устраивал полпотовские коммуны. В Парагвае возникла специфическая экономика, основанная на частном мелком предпринимательстве и общественном труде. Бесплатное образование (на дворе между прочим было начало 19 века!), бесплатная медицина, общественные продовольственные фонды, чрезвычайно низкие налоги вкупе с приличной по тем временам государственной промышленностью и мануфактурами создали экономическую независимость Парагвая и перевели его на самообеспечение.

Смерть Франсии в 74 года стала шоком для нации, но на смену ему пришёл такой же жёсткий и последовательный Карлос Лопес.

Лопес весьма свирепо лупил по рукам желающим поживиться на халяву. Таковые были в основном среди иностранцев. Скажем, Лопес безо всяких церемоний вышвырнул американского консула Гопкинса, который попытался развернуть незаконный вывоз парагвайских товаров. Во внешней политике Лопес тоже был не робкого десятка и без малейшего почтения чуть не утопил американскую канонерку, которая заблукала в его территориальных водах, ведя сугубо разведывательные гидрографические исследования подходов к берегу.

В общем, у окружающих Парагвай соседей, а в особенности у хозяйничавших в Южной Америке англичан и американцев возникло стойкое подозрение, что что-то их стал беспокоить этот Гондурас Парагвай. Дурной пример был заразителен, и уже соседний Уругвай стал как-то внимательно присматриваться к соседям на предмет перенятия опыта. Что неудивительно - к середине 19 века Парагвай стал самой быстрорастущей и наиболее обеспеченной страной Южной Америки. Бедность там отсутствовала как явление, но и богатых в Парагвае хватало, и они были вполне мирно интегрированы в общественную ткань.

Такое терпеть было более невозможно, и была совершена классическая провокация. Бразилия напала на Уругвай и оккупировала единственный порт, через который шла вся торговля Парагвая - Монтевидео. Парагвай был вынужден проводить мобилизацию и вступать в войну. Война началась крайне неудачно, так как подкупленный генерал Эстигаррибия завёл экспедиционный корпус Паргвая в ловушку. Мировое сообщество возопило об агрессии Парагвая, благополучно опустив предшествующие события, и сплотилось в борьбе с гнездом мирового терроризма. 1 мая 1865 года была сколочена коалиция из Бразилии, Аргентины и (!) Уругвая, которая уже в марте 66 начала наступление на Парагвай.

Не стоит даже упоминать, что свободолюбивое мировое сообщество гнало в адрес миротворцев оружие, боеприпасы и советников самыми крупными партиями и безвозмездно. То есть, даром, как говорила мудрая Сова Винни-Пуху.

Нетто-показатели коалиции и Паргвая были несопоставимы. 1,4 миллиона жителей в Парагвае - а только в Бразилии более 10 миллионов жителей. Со всей Южной Америки в армию интервентов хлынул сброд - пограбить самую богатую страну континента желающих почему-то находится сразу и с избытком. Бразильцы вдобавок гнали в армию рабов, обещая им свободу (и даже в отдельных случаях выполняя обещание).

Коалиция раздавала обещания и выражала уверенность, что воздушная фаза операция закончится за три месяца. Оккупанты не сообразили, что они будут иметь дело не с армией, а с вооружённым народом. Поголовно вооружённым - безо всякого преувеличения.
Естественно, коалиция встряла сразу. Ключевой пункт обороны Парагвая - крепость Умайту - стала парагвайским Севастополем и держалась 30 месяцев. Попытка обойти крепость привела к тому, что обходящие её отряды были встречены женским (sic!) ополчением, которое в бою при Корумбе вместе с гарнизоном крепости вынесло оккупантов в болота, где неудачно сманеврировавшие оккупанты благополучно вымерли от крокодилов, дизентирии и прочих прелестей тропической сельвы.

Верблюд с золотом тоже попытался постучать в ворота Парагвайской крепости - верблюда попытался привести американский посол. Заговор раскрыли, посла традиционно на пинках вынесли из страны, после чего тема заговоров и предательства была закрыта. Коалиции пришлось штурмовать Парагвай в лоб.

Коалиция находилась на мировом коште - в её адрес непрерывным потоком шло новейшее вооружение, флот интервентов вкупе с примкнувшими американцами (как без них!) был бронирован и недоступен для парагвайских пушек. Медленно и с невероятными потерями интервенты продавливали оборону парагвайцев. Фактически, тупо перемалывали её, платя невероятным соотношением потерь.

В конечном итоге Умайту в августе 68 года пала, через 4 месяца был взят Асунсьон. Но война на этом не закончилась. Интервентам противостоял весь парагвайский народ, который ушёл с оружием в руках в сельву и вёл партизанскую войну.

Абсолютно враждебный Парагваю бразильский историк Роше Помбу был вынужден признавать массовый героизм парагвайцев и писал: "Множество женщин, одни с пиками и кольями, другие с малыми детьми на руках яростно швыряли в атакующих песок, камни и бутылки. Настоятели приходов Перибебуи и Валенсуэла сражались с ружьями в руках. Мальчики восьми-десяти лет лежали мёртвые, и рядом с ними валялось их оружие, другие раненые проявляли стоическое спокойствие, не издавая ни единого стона".

Последнее сражение этой войны произошло 1 марта 1870 года в ущелье Серро-Кора. В этом бою был уничтожен последний отряд свободного Парагвая и убит президент Лопес.
Итог войны - 90% мужского населения Парагвая было истреблено. Из полутора миллионов человек в живых осталось около 200 тысяч. Парагвай был выбит вчистую и до сих пор является чёрной дырой континента и самой нищей страной. 
Добро победило». 

Ещё Троцкий с Лениным писали, что капитализму и социализму на одной планете не ужиться. А без революции капитализм не свергнуть. Так что или победит мировая революция, или «нас сомнут». «Либо мы их, либо они нас». В общем-то, так и вышло. Мировая революция пока не победила.

Какое то время равновесие военных сил между двумя лагерями в мировом масштабе породило такую эфемерную вещь, как международное право. Но, как только с крушением СССР равновесие было сломано, международные отношения опять вернулись к праву сильного
Что мы и наблюдаем.

В чём слабость любого социального государства? 

В неизбежном предательстве элиты в конце концов. 
Дело в том, что благосостояние масс достигается только за счёт уменьшения потребления элиты. А больше средства взять не откуда. Или элита жиреет за счёт масс, или массы улучшают своё материальное положение за счёт перераспределения части доходов элиты.
Вы знаете, почему элита СССР разваливала СССР?

А она просто сравнивала, как только получила такую возможность, как живут равные им по статусу элитарии при капитализме и как живут они при социализме. И хотели жить и потреблять так же. Захотели для этого тоже стать владельцами заводов, газет, пароходов. 
И для этого им надо было сломать социальное государство и увеличить свой доход за счёт своего народа. (А за счёт какого другого народа ещё это можно сделать?)

Что они, в конце концов и осуществили после многих десятилетий саботажа и просто плохой работы на своих высоких постах. Под лозунгом: «они делают вид, что нам платят – мы делаем вид, что работаем».

В других социальных государствах всё в конечном итоге кончилось аналогично. Предательством элиты. Иногда само по себе. А чаще с помощью агрессоров.

А вот как убедить сочетать большую власть с личной аскезой, в массовом порядке пока никто не додумался. Сталин пытался, но у него не очень получилось. А после Сталина и не пытались. Только прикладывали все усилия для маскировки своего реального потребления от масс.
Я думаю, некоторый шанс есть только в религиозном обосновании аскезы на высоком посту.
Ну и полезно будет дополнительно кастрировать всех чиновников по примеру древнего Египта или Китая. Чтобы у них не было ни любовниц, ни жён, ни семей, ни наследников. Только народ, вверенный под его управление.
Чтобы из всех личных интересов остались разве что стремление к личному комфорту и жажда власти. 
Ну и интерес к делу, само собой.
Может, поможет? 
Надо предложить…
Ну, или подождать мировой социалистической революции. Чтобы везде было одинаково.