О преступности.

                                                           О преступности.

Так уж вышло, что станочник - не первая моя профессия. Мальчиком я был послушным и нерешительным, и по окончании школы пошёл не туда, куда хотелось, а туда, куда правильно и согласно традициям. В мединститут. Весёлые и весьма насыщенные событиями девяностых студенческие годы, красный диплом и далее - стремительное разочарование. Разочарование сменилось отвращением. Позже - регулярные посиделки с коллегами за шклянкой спирта в прохладе и полумраке рентгенкабинета, ласково называемого нами "кафе "Луч". А когда возникло устойчивое желание вместо стетофонендоскопа взять на обход автомат и перестрелять пациентов, я сменил халат на спецовку.

   Немного странная реакция для доктора. И причём здесь преступность? Очень даже притом, поскольку работал я в стационаре противотуберкулёзного диспансера, и большинство больных в моих палатах были рецидивистами.

   Весьма типические персонажи, словно с одного конвейера. Немногословные, снисходительно-вежливые в общении с медперсоналом. Неприхотливые, больничной столовой не брезгуют. Знают, что обречены (фиброзно-кавернозный туберкулёз оставляет мало шансов), но страха смерти я не замечал. И абсолютные паразиты. Не знаю, почему специфические учреждения называются исправительными, такое исправить невозможно. Более того, их статус заразен, и дело тут не в инфекции как таковой.

   Туберкулёзная микобактерия в вопросах размножения отличается черепашьим темпераментом, и потому лечение весьма длительно - восемь месяцев для впервые выявленного, из которых первые два достаточно насыщены процедурами. И что получается? Обычный рабочий или клерк, которого по несчастливому стечению обстоятельств угораздило заболеть, попадает в окружение подобных граждан, и начинает меняться. Если в начале лечения он обеспокоен тем, что за несколько месяцев утратит профессиональные навыки, к завершению курса он уже работать не хочет, жалуется на плохое самочувствие и намекает об инвалидности.

   Существует статистика, что десять процентов людей не воруют в принципе, десять воруют регулярно и обязательно, а остальные восемьдесят иногда подворовывают, но с оглядкой и оценкой степени риска. Мой личный вывод после нескольких лет общения с преступниками - существует прослойка, которая Закон не принимает категорически. Закон государства, а не их сообщества. Закон для тех из них, кто половчее и поумнее - только источник лазеек, используемых для получения дохода.

   Флаги, песни и истории подвигов - это хорошо. Но дежурной, не пафосной и не парадной скрепой общества всё-таки является Закон. И тот, кто его его отрицает, обществом должен быть отринут.

"Не нравится  - критикуй. Критикуешь - предлагай." - напомнит мне Читатель обстоятельный, не ограничивающий содержание своих комментариев смайликом или незатейливым оскорблением. Я предложу. Но сперва тоже процитирую.

" – «О дурная Империя и близкая гибель»! – продекламировал насмешливо Бонарт. – Империя, в которой все крадут, должна развалиться. Ибо в своекорыстии и самолюбии слабость ее кроется.
   – В этом кроется мощь ее и сила, – затряс щеками Хувенагель. – Ты, Бонарт, путаешь воровство с частным предпринимательством.
   – И очень даже часто, – равнодушно признал охотник за наградами."

   Современное Российское государство собирается расти и двигаться куда-то вперёд, используя энергию человеческих пороков - жадности и властолюбия. Что интересно, бороться с расползшейся, подобно глубокому микозу, коррупцией оно планирует с помощью тех же пороков. И потому нижепредложенное реализовано быть не не может. Ну да ладно.

 1.  Правонарушения административные. Свечку не держал, но слышал от разных людей, почему столь нагло нарушают скоростной режим некоторые фуры, особенно автовозы. Просто в транспортные расходы перемещения нескольких авто общей стоимостью, скажем, миллионов двадцать уже заложена сумма штрафов. Значит, нужна накопительная система. База данных, куда заносятся нарушения, и растущий коэффициент. Первое превышение скорости - тысяча, второе - пять, третье - пятьдесят и так далее. Коэффициент обнуляется, допустим, раз в месяц и при количестве нарушений, меньшем N, то есть действует только на злостных незнаек.

 2. Правонарушения уголовные. Как сказал персонаж арабской наружности из самого известного в мире сериала:" Я прощу. Я верю во второй шанс. Но я не верю в третий шанс." Должно быть ликвидировано само понятие "рецидивист". Человек, стойко отвергающий законы общества, должен быть перемещён за его пределы.

   Вопрос в том, куда их девать. Так как человечество променяло космическую экспансию на возюканье пальцем по экрану смартфона, не получится реализовать вариант, предложенный Д.Ю.Пучковым в игре "Санитары подземелий." Совершившие тяжкое преступление пожизненно ссылались на планету-тюрьму Матросская тишина. Их не запирали за колючкой и не гоняли на работы. Просто наглухо изолировали от общества и предоставляли собственной судьбе.

   Как это видится. Совершивший преступление, не относящееся к тяжким, отправляется не в колонию, а на поселение. Какая-то работа, много свободного времени для размышлений и отсутствие охраны. Потому что побег - это уже второе преступление. Колонии остаются для совершивших преступление тяжкое, и не факт, что они пробудут там весь срок, поскольку преступление в стенах колонии тоже засчитается как второе.

   И тогда государство отказывается от такого человека и отправляет его в Зону Отчуждения. Клеймо на лоб, чип под кожу, сканирование ириса, отпечатки. Внутри Зоны законов государства нет. Но ты, который налепил на крыло своей драной "десятки" глубокомысленное "My life - my rules!", что-нибудь придумаешь. Закон начинается на границе Зоны, он категоричен и однозначен - расстрел для беглеца.

Причём я не исключаю, что при реализации такого сценария определённое количество убеждённых анархистов уйдут в Зону добровольно.

Это их выбор.