Армения требует ревизии стратегических интересов РФ на Кавказе

Расширяющийся армянский майдан затронул вопрос глобальных целей России в регионе и способности их достижения в текущих условиях

Сейчас популярно сравнивать текущие армянские события с Украиной  февраля 2014 года и спорить о степени их похожести или непохожести между  собой. Тем более что пока все там развивается в самом негативном  варианте, подспудно наталкивающем на мысль о прямом внешнем  вмешательстве неких иностранных спецслужб. Хотя таковое наверняка тоже  «может иметь место быть», действительность всё же выглядит несколько  иначе.

В отличие от Украины Армения не имеет  такого антироссийского заряда. Ей с нами особо нечего делить. Армяне  имеют достаточно целостное понимание своей национальной, культурной и  территориальной идентичности. Но это же является и корнем проблемы. Как и  на Украине в 2014, в Армении сегодня происходит обвал института  государства, но несколько по другим причинам. Его разрушает  обострившаяся борьба за власть между местными кланами, использующими  популизм в качестве инструмента.

Причем  кланами местными в целом относительно условно. В Армении проживает  только 23,5% всего армянского народа, составляющего 11,2 млн. человек.  Армян в России (причем имеющих гражданство РФ) почти столько же, сколько  насчитывается граждан самой Армении, 2 и 2,9 млн. соответственно.  Кстати, еще до 2 млн. армян проживает в США, формируя там восьмую по  численности этническую диаспору.

Иными словами, на первый взгляд, хотя  события в Ереване имеют внутреннюю ориентацию, тем не менее они  заставляют заново пересмотреть вопрос о взглядах на происходящее для  самой России. Армения нам на Кавказе нужна зачем? И вообще, если Кавказ в  целом входит в зону российских стратегических интересов, то в чём  конкретно они заключаются? Каков их смысл и в чём их если не  сиюминутная, то хотя бы общая долгосрочная польза для нас?

Вопрос  не столь прост, как может показаться. Особенно с популярной позиции  сиюминутного результата. Тем более на фоне заметной перемены в  общественной риторике в Армении, где стали громче звучать возмущенные  антироссийские лозунги. От вроде бы нейтральных — о передаче функций  охраны границы от российских пограничников армянским, до уже заметно  негативных в «шумерском стиле» — «Россия армянам должна».

Ответ на него чаще всего начинают  искать в каких-то текущих экономических связях, цитируя 1,3 млрд. долл.  российско-армянского товарооборота и упоминая про 47% рост армянской  торговли со странами ЕАЭС в целом. Однако это должно быть важно для  Армении, торговля с ЕАЭС в ВВП которой превышает 7,7%, а Россия занимает  26,7% всего внешнеторгового оборота РА. Дальше идут ЕС (24,3%), Китай  (9,4%) и Швейцария (5,7%). На 76 прочих торговых партнеров страны  приходится 33,9%.

В то время как во  внешней торговле России доля Армении составляет всего 0,3%. Да, за  последние два года она существенно выросла — в 2015 ее доля равнялась  только 0,2%, однако сколь-нибудь значительно на экономическое  благосостояние России она не влияет. Слишком велика разница в весовых  категориях. Тем не менее мы содержим в Гюмри военную базу, и российские  пограничники несут охрану государственной границы Армении с Ираном и  Турцией так, словно речь идет о собственном рубеже Российской Федерации.

Именно в этом и кроется главный ответ на изначальный вопрос — что  мы вообще на том Кавказе делаем? Уход России из Армении автоматически  приведет к полной утрате нами всякого влияния на Кавказе, потому что  сведет все актуальные там вопросы к области чисто внутренних трений, к  которым Россия отношения не имеет и иметь не может. А так как  обусловленные историческими событиями местные региональные конфликты  никуда не денутся, и от обострения их удерживает только российское  военное присутствие, то очень быстро, после ухода последнего российского  танка, там вспыхнет война. В первую очередь в Нагорном Карабахе, статус  которого остается неопределенным по сей день.

Оказавшись выпавшим из зоны российского  стратегического интереса, конфликт тут же станет удобной почвой для  введения туда чьих-нибудь миротворцев. Вариантов два: либо войск ООН,  либо на базе военного контингента Китая. И то, и другое в конечном счете  плохо как для Армении, так и для России. Потому что никто не станет  перекрашивать в голубой цвет каски какого-нибудь заирского или  мозамбикского батальона, миротворцами окажутся части европейских стран  НАТО. Не исключено, французские, учитывая обострившееся стремление  Эммануэля Макрона стать «равным Путину». И это в лучшем случае,  наверняка в контингент «голубых касок ООН» постараются попасть и США.

А  пока суть да дело, вакуум силы в регионе непременно попытается  заполнить Турция, что неминуемо усложнит российско-турецкие отношения,  как напрямую (в том числе в рамках совместных экономических проектов),  так и по линии российско-турецко-иранского альянса на Ближнем Востоке,  который от Армении далек как Полярная звезда от Земли, но стратегически  весьма важен для России на международной арене.

Таким образом, получается, что значение  имеют не столько наши прямые расходы на содержание российского  воинского контингента в Армении, сколько сам факт его нахождения там,  обеспечивающий прочность российской геополитической позиции на всём  южном направлении. Российские пограничники не просто помогают Армении  обеспечивать границы страны, они на самом деле несут охрану будущих  рубежей самой России.

Вытекает это как  раз из неизбежности и необходимости решать проблему Карабаха.  Теоретически территория Арцаха (как НКР называют в Армении) может быть  мирно разделена между Арменией и Азербайджаном путем взаимного обмена  некоторыми другими землями, но без доброй воли и желания участвующих  сторон сделать это невозможно. Ситуация кардинально изменится в случае  вхождения обеих республик в состав одного общего государства, в которое в  перспективе должен превратиться Евразийский союз. Тогда управляющий  центр сможет стать своего рода третейским судьей и гарантом  справедливости обмена.

Как бы странно это ни звучало сейчас и как бы далеко от этого ни  находился Евразийский союз сегодня, в целом процесс такой интеграции уже  идет, более того, набирает темпы. Рост объемов внутренней торговли  между членами ЕАЭС увеличился с 10% в 2016 до более чем 40% в 2017  годах. Это свидетельствует об усиливающемся сближении экономик стран,  входящих в Союз. У большинства из них доля ЕАЭС в совокупном объеме  внешней торговли равняется или даже превосходит долю Евросоюза или  Китая. Причем американские санкции против России, а также санкционная  война Вашингтона с Брюсселем и Пекином лишь ускоряют это дело.

Рыночную долю в Европе в итоге расширяет Китай, тем самым  выталкивая оттуда всех мелких конкурентов, каковыми как раз и  оказываются среднеазиатские и кавказские лимитрофы. Для выживания им  требуется объединяться с кем-то большим и достаточно сильным. Вариантов  немного. Интеграция с США уже нереальна даже в теории. Интеграция с ЕС…  Пример Грузии, по сей день так и не продвинувшейся далее разного рода  «дорожных карт», показывает отсутствие перспективы и в этом направлении.  «Сдаваться» Турции экономической привлекательности не имеет, зато  очевидно создаст обострение по широкому спектру исторических, этнических  и территориальных вопросов. Так что ЕАЭС оказывается единственным  оптимальным вариантом.

Другой вопрос, что на данный момент Евразийский союз к переменам  такого масштаба еще не готов сам. Не только экономически. На первом  месте находится недостаточность психологического осознания  безальтернативности этого варианта. Бывшие советские республики всё еще  сохраняют некоторую надежду найти какой-нибудь «особый» путь, хотя эти  попытки уже приводят к отрезвляющим потерям. К сожалению, пока  недостаточно эффективно. Впрочем, столь глобальные процессы никогда не  складываются быстро. Главное, что они идут, а сохранение российского  присутствия в Армении является краеугольным камнем их успешности в  будущем. И это уже много больше, чем сиюминутные деньги, это залог  будущего положения всех участников глобальной геополитической партии на  мировой шахматной доске к середине текущего века. То есть к тому  моменту, когда, судя по всему, «в большом мире уже не будет США».

Источник