[Коншпект] Джек Лондон "Маленькая хозяйка Большого дома" (1916)

– Главное для женщин в большинстве – любовь к мужчине, материнство, к этому они и предназначены природой. В биологии нет никаких оснований для всей этой современной женской кутерьмы по поводу работы и политических прав.

– Но есть экономические основания, – возразил Креллин.

– Несомненно, – согласился Форрест и продолжал: – Наш промышленный строй не даёт женщинам возможности выйти замуж, заставляет их работать. Но не забывайте, что промышленные системы приходят и уходят, а законы биологии вечны.

[...]

Всё до последней мелочи в его хозяйстве Дик Форрест поставил на самую широкую ногу, всё вместе с тем отвечало последнему слову науки. Его управляющие пользовались бесплатными квартирами в домах, что стоили от пяти до десяти тысяч долларов, а жалованье получали в зависимости от своих качеств – это были наилучшие специалисты со всего материка, от Тихого океана до Атлантики. Форрест был достаточно умён и понимал, что без чужих умов не обойтись и что, покупая эти умы, нужно платить способнейшим значительно больше стандартной рыночной цены, – достаточно умён, чтобы направлять приобретённое на служение именно его интересам.

[...]

Да, он никогда и ни в чём не достигал совершенства. Верзила Чарли Эверсон всегда мог перепить его. Гаррисон Джексон кидал молот дальше его, по меньшей мере, на двадцать футов. Каррузерс побеждал в боксе. Энсон Бардж клал на обе лопатки два раза из трёх – правда, с большим трудом. В сочинении на английском пятая часть курса была сильнее, чем Дик. Эдлин, русский еврей, победил его в диспуте на тему "Собственность есть кража". Шульц и Дебрэ опередили его и весь курс в высшей математике, а японец Отсуки несравненно лучше усваивал химию.

Но если Форрест ничем не выделялся, то ни в чём и не отставал.

[...]

– Вся беда в том, что вы, господа, не понимаете, как это выгодно – покупать чужие мозги. А я понимаю. Это моя специальность. И я буду зарабатывать на этом деньги, а главное – у меня вырастет десять колосьев там, где у вас и одного не выросло бы, ибо свою землю вы ограбили.

[...]

– Чтобы стать великим, вовсе не нужно мыслить по законам логики, – вмешался в разговор длиннолицый ирландец с потёртыми рукавами, – напротив, очень многие люди, мыслившие о жизни и о Вселенной весьма логично, так и не стали великими.

[...]

– Они здесь живут и называют себя "лесными птицами". В нескольких милях отсюда у них свой лагерь в лесу, там они только и делают, что читают и спорят. Держу пари, что вы найдёте у них штук пятьдесят книг из библиотеки Дика, ещё не успевших попасть в каталог. Они днём и ночью снуют с охапками книг и последними номерами журналов туда и сюда. Дик уверяет, что благодаря им у него теперь наиболее полное собрание современной философской литературы на всём Тихоокеанском побережье. Они как будто переваривают для него весь этот материал… это очень его занимает, да и время ему экономит. Он ведь, знаете, ужасно много работает...

[...]

– Как раз наоборот. Времена изменились. Успех не зависит более от капитала.

[...]

Скоро пришлось изменить своё мнение. Паола всё-таки была певицей, настоящей певицей. Правда, в голосе у неё не было мощи и блеска, он был нежен и гибок, с тем же тёплым трепетом, который пленял в её смехе. И если ему не хватало силы, это искупалось точностью звука, художественной выразительностью, пониманием.

Да, голос небольшой. Но прелестью тембра он захватывает, тут ничего не скажешь. То был голос настоящей женщины, он звучал всей полнотой страсти, всем зноем пылкого темперамента, хотя и укрощённого непреклонной волей. Восхитило и умение певицы, хорошо понимающей особенности своего голоса, пользоваться им искусно, не напрягаясь, – тут она выказала настоящее мастерство.

[...]

– Выслушай меня. В жизни каждой юной девушки наступает время, когда пчела любви начинает очень громко жужжать в её хорошенькой головке. Тут и нужно удержаться от ошибки и не полюбить, кого не следует.

[...]

– Ни за что не угадаете, чем он тогда занимался. Дик содержал кабачок в Латинском квартале – не модный, а настоящий студенческий, даже изысканный в своём роде. Там собирались разные чудаки. Дик только что вернулся после сумасбродств и приключений на краю света – и, как он тогда выражался, ему хотелось некоторое время не столько жить, сколько рассуждать о жизни.

[...]

– Чем больше люди философствуют о жизни, тем меньше они достигают. Постоянное философствование сбивает их с толку, особенно женщин. Если слышать очень много рассуждений, начинаешь во всём сомневаться.

[...]

– Лео, мой мальчик, женщины не являются носителями доминирующих признаков, – ответил Терренс, подмигнув соседям. – Женщины консервативны. Они сохраняют устойчивость вида. Закрепив его, они воспроизводят его и далее, поэтому женщины – главный тормоз прогресса. Если бы не они, каждый из нас был бы носителем доминирующих признаков.

– Прежде всего, – подхватил Дик, – давайте выясним, о чём мы спорим. Что такое женщина? – спросил он с напускной серьёзностью.

– Древние греки считали, – заметил Дар-Хиал, и лёгкая сардоническая улыбка изогнула его губы, – что женщина это неудавшийся мужчина.

[...]

– Куда же денется тогда инстинкт единобрачия, которым так гордится западная цивилизация? – спросил Дар-Хиал.