Белоруссия

Нередко и журналисты, и публика воспринимают то или иное событие как сенсацию, как показатель новой тенденции, тренда. Между тем часто оказывается, что все это было, было, было. Это касается и данных социологических опросов. Очень часто они соответствуют, или кажется, что соответствуют, максиме библейского Экклезиаста — нет ничего нового под солнцем. Особенно это справедливо в случае, когда речь идет о взгляде людей на мир, на место в мире их страны. Оценки своего материального житья-бытья меняются достаточно динамично, геополитические приоритеты — гораздо меньше.

Это подтверждается данными апрельского 2017 года опроса Белорусской аналитической мастерской (БАМ), опубликованными на прошлой неделе. Согласно опросу в ситуации выбора между союзом с Россией и Евросоюзом первому отдают предпочтение почти две трети опрошенных, второму — 15 %. При этом соотношение ответов практически не изменилось по сравнению с декабрем прошлого года.

Однако прежние публикации БАМ показывают, что неизменность сохраняласьв течение гораздо большего времени. Соотношение геополитических «весов» не меняется практически со времени присоединения Крыма к РФ, с марта 2014 года. Небольшая флуктуация наблюдалась только в ноябре 2014 года. На первый взгляд, странное постоянство. В этот временной интервал уложились и война в Донбассе, и нормализация отношений между Беларусью и ЕС, и букет острых политико-экономических конфликтов с Россией в 2016—2017 годах, и миграционный кризис в ЕС, и Brexit.

А повлияло на динамику геополитических предпочтений по существу только одно — Украина. Согласно опросам БАМ (график 7), в 2013 году геополитические приоритеты белорусов были тоже достаточно стабильны, но на другом уровне: доля предпочитающих союз с РФ составляла в среднем на протяжении года 53 %, доля сторонников евроинтеграции Беларуси — в среднем 29 %. После марта-мая 2014 года они стабилизировались на новом уровне, число сторонников союза с Россией примерно на 10 процентных пунктов выросло, на столько же уменьшилась и доля тех, кто за «Беларусь — в Европу».

Весьма поучительно совпадение тенденций, выявленных в опросах как БАМ, так и НИСЭПИ. НИСЭПИ задавал несколько иной вопрос насчет выбора между интеграцией с Россией и ЕС, но изменение тренда в опросах института было зафиксировано точно такое же, как и у БАМ: в среднем доля ориентированных на союз с Россией в 2014—2016 годах увеличилась по сравнению с 2013 годом в точности на те же 10 процентных пунктов, соответственно на столько же уменьшились проевропейские настроения.

Причина этого сдвига — в геополитических ориентациях — в оценках произошедшего в Украине в 2014 году. Присоединение Крыма к РФ расценивали как правомерные и оправданные действия примерно две трети опрошенных в опросах БАМ, начиная с сентября 2014 года (график 3). Именно столько же и так же оценивали эти действия и во время апрельского 2017 года опроса БАМ.

Фигурально выражаясь, новый, более пророссийский тренд геополитических предпочтений с весны 2014 года — бонус России за ее правоту. Обращает на себя внимание и близость показателей: две трети — за союз с Россией и столько же — за то, что Россия с Крымом права. Однако стоит отметить, что эффект «Крымнаша» оказался хоть и значительным, но ограниченным и без тенденции к углублению.

Плюс 10 процентных пунктов за союз с Россией от мая 2014-го по апрель 2017-го по сравнению с 2013 годом — это целых 10 пунктов, но и всего 10 пунктов. А далее — ни назад, ни вперед.

Означает ли в массовом сознании, что Крым «и наш», что и с Беларусью России стоило бы поступить так же? А вот это нет. Что такое ЕС, в котором часть белорусов хотела бы видеть свою страну, более или менее понятно. Для большинства белорусов, правда, не очень известно, но вчуже понятно — и Литва там, и Польша там, примерно ясно, что это такое. Что такое союз с Россией, за который ратуют двое из трех белорусов — это, вообще говоря, может означать очень разные вещи. Формально и СНГ — некий союз с Россией, и превращение Беларуси в субъект Российской Федерации — тоже союз.

В декабрьском 2016 года и апрельском 2017 года опросах БАМ задавался уточняющий вопрос. И в ответах на него респонденты продемонстрировали даже большую солидарность, чем в ответах на абстрактный вопрос — союз с РФ или членство в ЕС. Более 70 % избрали вариант ответа «независимые, но дружественные страны, без виз и таможен». 6−7 % отдали предпочтение крайнему варианту — визы, закрытые границы, таможни. Другую крайность — банальное вхождение Беларуси в РФ — выбрали тоже немногие.

Несколько больше опрошенных, 13 %, отдали предпочтение довольно загадочному варианту, предложенному социологами — «нужно объединиться в одно союзное государство». Это как? Опять же, формально говоря, РБ и РФ в некоем союзном государстве с начала века и состоят. Вроде ж уже и объединились.

Особенно странен такой предложенный вариант в качестве альтернативы как вступлению в РФ, так и статусу независимых, но дружественных стран.

Впрочем, пожалуй, не стоит корить социологов БАМ, задача сформулировать, разложить на внятные альтернативы текучую материю отношения белорусов к России — воистину геркулесова задача. Хочется быть с Россией, но и все же самостоятельными — таков общий настрой общественного мнения. Быть с Россией — это как? Ну как-то так.

Кстати, обращает на себя внимание, что доля тех, кто за отношения с Россией как с какой-нибудь далекой Австралией — с границами, визами, таможнями, заметно меньше, чем доля тех, кто за членство Беларуси в ЕС. То есть даже среди «евробелорусов» далеко не все за то, чтобы Россия была ну совсем уж заграницей. Впрочем, одним ли белорусам свойственна такая двойственность?

Вот украинские политики трактуют безвиз с ЕС как символ ухода от советского и российского наследства. Ну им видней, как это решение трактовать. Однако безвиз с Россией (и Беларусью, кстати) у них как был с 1991 года, так и остается. Так и даже тем белорусам, которые за Европу, Россия не чужая.

Но вернемся к «Крымнаш». А что белорусы думают насчет того, не осуществит ли Россия подобную операцию и с их отечеством? А не думают они, что это произойдет. И снова внушительным, подавляющим большинством — (график 7). И в апреле 2017 года 68 % белорусов не думали, что Россия может реализовать в Беларуси крымский сценарий. И тут оценки стабильны на протяжении трех лет, как вкопанные.

Оценки вероятности и желательности какого-либо события — вещи разные. Но связанные. Если две трети белорусов полагают, что Россия «правильно и правомерно» присоединила Крым, то почему бы и не предположить, что она и далее захочет политически воссоединять «русский мир» под эгидой хозяина Кремля, «многия языки под нози белого царя», так сказать? Ну вот как-то не предполагают этого белорусы. Крым — не Беларусь, по крайней мере в представлении белорусов о представлениях россиян и Путина.

В какой степени отношение белорусов к России, к «Крымнаш», к проблеме геополитического выбора обусловлено воздействием на них российских СМИ? Сразу можно сказать — в большой. Воздействие налицо, нет другой страны в мире, где российское ТВ было бы «на кнопке», наряду с национальными каналами. Но только ли в этом дело?

В 2015 году, когда конфликт в Донбассе был в разгаре, украинские социологи измерилина территории их страны степень воздействия российской пропаганды. Вывод исследования — эта степень в Харькове в разы выше, чем во Львове. Так технически воздействие одинаково — ни в Харькове, ни во Львове российских телеканалов нет ни на кнопке, ни в кабельных сетях, везде при желании их можно посмотреть со спутника и в интернете. А восприятие очень разное в зависимости от регионального культурного контекста, от установок тех, кто воспринимает. Так и в Беларуси то же самое. Пропаганда действует на тех, кто готов ее воспринимать.

С другой стороны, как показано в исследованиях руководителя БАМ Андрея Вардомацкого, если сравнивать оценки белорусами и россиянами, скажем, того же «Крымнаш», то налицо зазор, разрыв: среди белорусов за — 65 %, но среди россиян — под 90 %. Нетрудно видеть, что российская пропаганда не всесильна, по крайней мере, в Беларуси она не столь всесильна, как в России.

Кроме того, если отношение к России и к «Крымнаш» в Беларуси было неизменным с весны 2014 года, то отношение к российским СМИ в течение этого периода заметно менялось.

В целом доверие к российским СМИ осталось примерно на том же уровне, но изменилась его структура, доля полностью доверяющих уменьшилась почти вдвое. В то же время недоверие белорусским госСМИ примерно в полтора раза увеличилось, в той же пропорции уменьшилось недоверие белорусским негосударственным медиа.

Изменение отношения к отечественным СМИ, скорее всего, стало реакцией на бурные общественно-политические протесты зимы-весны — на марши «недармоедов» и на то, как СМИ освещали их. На геополитические установки эти изменения пока не оказали влияния, как и некоторое снижение доверия к российским СМИ. Люди, и белорусы в том числе, все же не пустые сосуды, в которые содержимое наливают только СМИ.

Изменение в геополитических установках белорусов, произошедшее на рубеже 2013−2014 годов, — не единственное в новейшей истории Беларуси. Как отмечалАндрей Вардомацкий, в нулевые годы нынешнего столетия белорусское общество делилось примерно пополам в своих предпочтениях, отдаваемых евроинтеграции и интеграции с РФ. Тогда точкой изменения тренда стал 2004 год, год самого крупного в XXI веке расширения ЕС, когда членами этого союза стали, в частности, соседи Беларуси Литва, Латвия и Польша.

По мнению Вардомацкого, причиной тогдашнего усиления пророссийских настроений и уменьшения проевропейских стало обострение антиевропейской пропаганды белорусскими и российскими государственными СМИ. Можно предложить и иные объяснения — причиной могло стать мнение многих белорусов о том, что Россия при Путине стала страной более упорядоченной, а также первый украинский Майдан, который мог повлиять на белорусское общественное мнение в том же направлении, что и второй.

На геополитических «фронтах» — без перемен. Пока да. При этом, как показывает анализ предпочтений белорусов, их выбор способны изменить только кардинальные, судьбоносные события масштаба войны в Украине и расширения ЕС. Ссоры и примирения Лукашенко и Путина, мигранты в Европе — это вызывает временные колебания предпочтений, но не меняет долговременную тенденцию. Рябь на воде, так сказать. Белорусы корректируют свой взгляд на место их страны в мире под влиянием действительно важных, глобально значимых событий.

Сдвиг 2013−2014 годов, ситуация начала нулевых годов — эти факты свидетельствуют о том, что нынешняя стабильность и в смысле геополитического выбора может значительно и быстро измениться. А вот насколько и насколько долговременно — хороший вопрос. Как социологические опросы, так и великие белорусские умы — от Абдзираловича до Акудовича — говорят о том, что белорусы, скорее всего, довольно долго останутся разделенной нацией, тяготеющей как к Западу, так и к Востоку. Две души — так называлась пьеса еще одного белорусского классика, Максима Горецкого.

Можно, конечно, сказать, что эти метания общественного мнения не очень важны и куда идти и с кем дружить — на то белорусам и дано начальство, которое они очень уважают и которому виднее. Но парадокс заключается в том, что глас народа — он и правда глас Божий. Хотя этот глас не всегда понятен, в том числе и начальству. За союз, но и за независимость, за «Крымнаш», но и не дай бог, чтобы с нами так.

Как говаривал президент США Билл Клинтон, американский народ сказал свое слово, но чтобы понять, что он сказал, потребуется некоторое время. С белорусами — та же история. Словом, до следующего опроса. Или события, достойного этого слова.