Автор Вардан Эрнестович Багдасарян — д.и.н., проф., зам. главы Центра научной политической мысли и идеологии.
Восточный вектор России связан с представлением об экономической мощи Китая, способного выступать в качестве противовеса США в мировом раскладе сил. И ВЭБ, и МВФ приводят данные, что Китайская Народная Республика уже обошла Соединенные Штаты в гонке экономик. Вера в экономическую мощь Китая продуцирует и веру в китайское инвестирование больших проектов. Но так ли устойчиво положение КНР в большой геополитической игре?
В 2019 году исполнится семьдесят лет народной революции в Китае и образования КНР. Семидесятилетие, как известно, явилось роковым рубежом для СССР. К середине 1980-х крах Советского Союза казался немыслимым. В него не верили даже его прямые противники, и высказываний представителей политических элит Запада на этот счет предостаточно. Но минула юбилейная дата, и СССР не стало.
Советский Союз в период расцвета обладал примерно таким же удельным весом в мировом ВВП как современный Китай. При этом СССР имел то, что не имеет Китайская Народная Республика — паритетными Западу военными потенциалами. Положение Советского Союза к семидесятилетнему юбилею было в целом гораздо более прочным, чем современное положение КНР. Но совершив ряд стратегических ошибок, испытав на себе очередную с применение новых технологий борьбы атаку противников СССР прекратил существование. Вопрос, адресуемый сегодня КНР через призму советского опыта — переживет ли Китайская Народная Республика свое семидесятилетие? И эта постановка вопроса определяется не только магией цифр — 70 лет Великой Октябрьской социалистической революции и 70 лет Народной освободительной революции в Китае. Дело в том, что Китайская Народная Республика повторяет в значительной степени сценарий развития Советского Союза.
Исходной точкой системных инверсий можно считать в СССР смерть Сталина в 1953 году, в КНР — смерть Мао Цзэдуна. Далее сценарий фактически воспроизводится.
«Советский» сценарий для КНР
Национальная безопасность США выстраивается, как известно, на рассмотрении в качестве угрозы любой общности, приближающейся по геополитической и геоэкономичноской мощности к мощности американской. На настоящее время объективно главный экономический конкурент США — Китай. В перспективе ближайших лет, если темпы экономического роста будут сохранены, Китай должен будет уйти в отрыв. Станут ли США смотреть на такую ситуацию сложа руки? Никогда. Они должны предпринять все возможное, чтобы остановить прорыв Поднебесной. И это они должны сделать немедленно, иначе будет поздно.
Выдающемуся российскому мыслителю, Александру Зиновьеву, долго в советский период находившемуся в эмиграции, принадлежит следующая оценка расклада сил на международной арене, сделанная еще в 2001 году, когда российско-американские отношения еще не казались столь конфронтационными, а Китай еще не выглядел столь экономически мощно. Слова философа звучат предельно жестко, но зачастую жесткость позволяет вскрыть проблемы, которые остаются не раскрытыми при комплиментарной риторике. Итак: «Россия остается противником Запада в происходящей мировой войне нового типа. Запад может успокоиться лишь тогда, когда наша страна и наш будут низведены до состояния, достойного насмешки насмешки и презрения. На пути к мировому господству Запада стоит сопротивляющийся мусульманский (арабский) мир. Война Запада против него — следующий этап идущей мировой войны. Очевидно, что главным препятствием на пути западнистского сверхобщества к мировой гегемонии после краха советского блока и Советского Союза становится коммунистический Китай. Для нас важно установить, какая судьба ожидает нашу страну в условиях войны западного мира с Китаем, которая неизбежно станет одним из важнейших явлений жизни человечества в XXI веке». Зиновьев, как видим, предсказал еще не очевидные тогда столкновения Запада с арабским миром, Запада с Россией. На очереди третье предсказание — столкновение Запада и Китая.
В отношении современного Китая создан и активно тиражируется миф о гении Дэн Сяопина. Будто бы китайский рывок стал результатом перехода на рыночные рельсы. И соответственно, как подсказка для России — делайте также — и добьетесь успеха. Между тем, советский опыт модернизации говорил о другом, наивысшие темпы роста достигались не рыночными способами, а за счет плановой системы хозяйствования. И.В.Сталин заявлял, что если бы СССР действовал капиталистическими, то есть рыночными способами, то начал бы с развития отраслей, дающих наиболее быструю отдачу для капитала. К примеру — с производства игрушек. Но тогда в грядущей войне моторов СССР бы неминуемо был смят. Советская индустриализация проводилась вопреки законам рынка, будучи начата с тяжелой промышленности. Она проводилась совсем не по сяопиновски.
Китай, действительно, показывает одни из самых высоких темпов экономического роста в мире. В среднем годовой рост ВВП — около 10%. Но этот эффект не был бы столь впечатляющим, если бы не мировой фон пробуксовка Запада, нулевые показатели Японии, обвал СССР и современная российская депрессия. Обратимся к периоду правления Мао Цзэдуна. Его политика «большого скачка» традиционно высмеивалась в советском агитпропе и нынешними либералами. Однако, несмотря на ряд провальных лет, в среднегодовом выражении Китай показывал темпы роста ВВП — 11,2%. Это тот же уровень и даже выше, как и у сяопиновского Китая. Но действовал то Мао совсем не рыночными способами. Новый Китай включил капиталистические механизмы, что позволило изменить в существенной мере модель экономического развития. Главным фактором роста на этом этапе стала не столько предпринимательская активность граждан Поднебесной, а направленный в нее поток иностранных инвестиций. Запад выводи индустриальное производство в Китай, как страну, дающую дешевые рабочие руки. Одновременно включается политический проект, в разработке которого принимал, в частности, участие З.Бжезинский о создании китайского противовеса России. Но это модель роста, в отличие от модели Мао, состоит в обмене экономических дивидендов на частичную утрату суверенитета в сфере финансов. И эта финансовая десуверенизация может в конечном итоге дорого обойтись для Китая уже политически.
Обратимся теперь к риторике Трампа в отношении Китая. Процитирую характерные трамповские высказывания: «Китай несет ответственность за величайший грабеж в мировой истории. Мы не можем позволять китайцам и дальше насиловать нашу страну. Пора положить этому конец». «Мы потеряли из-за Китая от 4 до 7 миллионов рабочих мест. У нас очень нечестная торговля с Китаем. Торговый дефицит с ними составит в нынешнем году 505 миллиардов долларов ... Если они не начнут действовать с нами честно и не перестанут занижать курс своей валюты так, чтобы наши компании могли конкурировать с ними, а мы не теряли бы миллионы рабочих мест, я определенно начну налагать пошлины на товары из Китая».
Фактически речь идет об экономической войне. И очевидно, что экономическая война не может быть эффективна без политических шагов и информационно-психологического воздействия. КНР на период трамповского президентства превращается в главного номинируемого соперника США.
Выдержит ли Китай целевого американского давления, достаточен ли у него запас прочности? Большие сомнения. Китай имеет много точек уязвимости, на которые противник будет, очевидно, воздействовать целевым образом.
Во-первых, высокая степень зависимости от внешней торговли. В КНР этот показатель (экспорт плюс импорт к ВВП) выше даже чем в России. По данным за 2013 год в Российской Федерации он составлял 42%, в КНР 47%, тогда как в США — только 25%.
Во-вторых, Китай имеет самую большую в мире бумажную массу золотовалютного резерва. Но золота в ЗВР КНР только 1%. Все остальное — бумага — главным образом, доллары. Есть такая точка зрения, что Китай — это вообще американский проект, созданный для сбыта избыточной долларовой массы. Об американском проекте «большого Китая» прямо писал, в частности, Збигнев Бжезинский. Зависимость от доллара в любом случае создает для КНР точка уязвимости.
В-третьих, сепаратизм китайских регионов. Обратимся к принятому в США в 1959 году, но не отмененному по сей день «Закону о порабощенных нациях». Закон закладывал прежде всего деструкцию советского пространства. Но в нем был заложен и сценарий деструкции Китая. Тибет по этому закону отделяется от Китая. Закон, подчеркну еще раз, не отменен до сих пор. И то, что сепаратистская карта будет разыгрываться свидетельствуют, в частности, информационно поддержанные на Западе сепаратиские волнения в западных районах Китая.
В-четвертых, фактор этнических противоречий. То, что 92% населения КНР объявляются ханьцами не значит, что все они действительно таковые. Запись большинства населения в ханьчжен была проведена Мао Цзэдуном. Но по сей день сохраняется де-факто иная этническая идентичность многих номинальных хань. Как разыгрывается при желании межэтнических конфликтов хорошо известно.
В-пятых, значительные социальные диспаритеты. Сегодня, несмотря на то, что во главе Китая стоит Коммунистическая партия, он занимает второе место в списках долларовых миллиардеров в мире. Первыми идут США, вторым Китай, третьей — Россия. В Японии, говорят: да, конечно, большинство китайцев живет хуже японцев, но 200 миллионов лучше, чем японское население. Двести миллионов — это больше совокупного населения Японии. Все более возрастает ненависть одних социальных групп к другим. Особенно остро это проявилось в конфликте в Гонконге. Фактор социальных диспаритетов, как известно, везде и всегда использовался как детонатор революций. Кроме того, усугубляющиеся социальные диспаритеты вступают в фактически неразрешимое противоречие с официальной государственной идеологией КНР — идеологией социализма.
В-шестых, наличествует значительный корпуса кадров среди китайской элиты, особенно новой молодой генерации, получивших образование в странах Запада и симпатизирующих западным ценностям. Объективно их позиции в связи с кадровым омоложением будут усиливаться. «Зонтиковую революцию» в Гонконге можно рассматривать как своеобразную репетицию сценария революционных «цветных» технологий. И эта репетиция показала, что оппозиционные сети в действительности существуют и легко рекрутируются в режиме флешмоба. Распространение английского языка будет объективно усиливать влияние американской культурной продукции, а через нее западных ценностей. Англоязычная молодежь, мотивируемая иллюзиями вхождения в западный мир, выступит ударной силой сторонников глобализации.
В-седьмых, растут социальные и потребительские запросы китайского общества, которые государство даже при современной экономической мощи удовлетворить, учитывая численность населения, не в состоянии. Будучи первым по объемам ВВП, Китай находится только на 84-ом месте, по данным МВФ, по пересчету валового внутреннего продукта на душу населения. Россия, для сравнения, по этому показателю — на 48-ой позиции. Потребительские запросы китайцев будут разогреваться через глобальные информационные ресурсы, формируя у населения запрос — жить также, как живет Запад. Началом экономического обвала может стать пенсионная реформа. Пока подавляющее большинство китайских стариков пенсии не получает. Бесконечно долго такая ситуация продолжаться не может. Госсовет уже заявил о начале реализации пенсионной программы. Но реальное ее проведение Китаю в обозримой перспективе не по плечу. КНР могло бы противопоставить консюмеризму пропаганду высокой духовности и идеалов справедливости, но это противоречит всей логике развития постамаоистского Китая в направлении рынка и приоритетов потребления.
В рамках избранной парадигмы развития Китай обречен на поражение, также как и Россия. Как противостоять Западу — из истории хорошо известно. Эту рецептуру на восходящей стадии свой исторической представлял советский проект. Отказ от этой рецептуры в позднем СССР стоил ему системного поражения. Социалистический Китай для Запада будет встроен в общую мифологизированную канву побед над идеологическими врагами «свободного мира», среди которых значатся германский нацизм и советский коммунизм.
Для России полученные выводы имеют принципиальное значение в той простой истине, что надеяться следует только на себя. Китай, если не пойдет на системные изменения, достаточно быстро начнет обрушаться, ударив, в соответствии с теорией домино и по России. И это вопрос не только российского или китайского суверенитета, а вопрос сохраняющихся последних возможностях для человечества противостоять установлению мировым олигархатом глобального господства. Сегодня принципиальный вопрос и для России, и для Китая, и для других цивилизационно-идентичных государств разорвать удавки западноцентризма, создать собственную альтернативную систему мироустройства, собственные функционирующие в рамках нее механизмы жизнеобеспечения.