Интервью торг.представителя РФ в Иране. А.Луганский: Россию и Иран разделяет "бетонная стена" финансирования

Россия и Иран заинтересованы в сотрудничестве в сфере промышленности, нефти и АПК, однако в настоящий момент его развитие тормозится рядом факторов. В преддверии визита в Россию президента Ирана Хасана Роухани, который ожидается в марте, торговый представитель РФ в Иране Андрей Луганский рассказал в интервью РИА Новости о том, какие соглашения могут быть подписаны в ходе визита, какую продукцию получит Иран в рамках сделки "нефть в обмен на товары", когда возобновится экспорт в страну российской пшеницы, а также почему рубль не может быть привязан к риалу.

Беседовали Вероника Буклей и Елизавета Паршукова.

— Андрей Васильевич, в марте состоится визит президента Ирана Хасана Роухани в РФ. Тегеран рассчитывает подписать с Москвой ряд документов в ходе этого визита. О соглашениях в каких сферах может идти речь?

— Речь идет о сферах внешнеторговой деятельности: поставках машиностроительной продукции в Иран и увеличении поставок пищевых продуктов в Россию. И будет, конечно, обсуждаться вопрос зоны свободной торговли.

—  Когда соглашение о ЗСТ может быть подписано?

 

- Зона свободной торговли — виртуальная вещь, соглашение, которое уменьшает или отменяет взаимные таможенные пошлины, но не все, а по группам товаров. Сегодня Евразийское экономическое сообщество в составе пяти стран должно согласовать те списки товаров, по которым будут снижены или обнулены пошлины. Проблема в том, что у Ирана есть 4%, которые в обязательном порядке по закону взимаются со всего импорта. На сегодняшний день вопрос упирается в то, что иранская сторона не хочет согласовывать списки: у нас большая номенклатура товаров, у них — меньше.

 

Основной вопрос ЗСТ — список товаров, которые Иран будет нам поставлять и которые мы будем беспошлинно поставлять в Иран. Ирану нужно понимать, что это дорога с двусторонним движением.

Например, иранская сторона хочет начать поставлять в Россию овощи и фрукты, но российская сторона опасается, что в случае беспошлинного ввоза они создадут конкуренцию нашим производителям.

Иран же опасается, что если разрешит ввоз некоторых машиностроительных номенклатур, то мы создадим конкуренцию их производителям: "Лада" дешевле и конкурентоспособнее персидских автомобилей.

—  В конце марта 2016 года Иран ввел запрет на импорт пшеницы из-за рубежа после хорошего урожая зерновых в 2015 году и высокого уровня запасов. Эти ограничения коснулись и российской пшеницы. Обсуждается ли сейчас снятие ограничений на импорт пшеницы в Иран? Ведутся ли переговоры о возобновлении поставок российской пшеницы?

— Вопрос снятия ограничений обсуждается, но здесь ситуация простая — иранское правительство пытается стимулировать производство зерновых, хотя климат не позволяет, слишком мало осадков. Эта стимуляция выражается в высоких ценах внутренней закупки — иранский фермер сдает пшеницу по колоссально высокой цене более 300 долларов за тонну. Поэтому некоторые иранские компании завозят пшеницу спекулятивно из России, из Австралии, Германии и Канады и пытаются продать как выращенную внутри, получая невероятную прибыль.

Но, на наш взгляд, иранская сторона не будет поддерживать протекционизм в этой сфере. По мнению специалистов торгпредства, Иран отпустит возможность покупки пшеницы. Впрочем, в структуре поставок пшеницы Россию практически не видно после поставок из Австралии, Канады, Германии и Казахстана. Это вопрос, который будет обсуждаться на всех уровнях.

— Несколько лет назад РФ и Иран обсуждали поставки молочной продукции, в частности сыра, из Ирана в Россию. Начались ли уже поставки?

— Поставки мизерные, их почти не видно в статистике. Молочная продукция в Иране очень качественная, так как контроль за качеством продукции осуществляют органы, которые надзирают за таким понятием, как "халяль".

Экспорт из России в Иран в десять раз больше, чем импорт: из России на 1,5 миллиарда долларов, из Ирана в Россию — на 150 миллионов. Более 80% экономики Ирана сосредоточено в руках государства. Экономика слабовата с точки зрения технологий, и им нужны наши технологии, наши самолеты, наши тяжелые грузовики, железнодорожные составляющие. В свою очередь, Иран обладает углеводородными ресурсами. Иран потребляет много нефти внутри, при этом она все равно идет на экспорт в виде продуктов нефтехимии.

Недра и добываемое сырье принадлежат государству, переработка может принадлежать частнику на 25% в качестве стимула. Иран поставляет нефть в Китай, Южную Корею, Японию, Новую Зеландию, Австралию, Европу — всего около 20 стран; в Россию поставок нет. И идея поставлять нефть в Россию, мягко говоря, не совсем экономически целесообразна, так как у нас своей нефти вполне достаточно. А найти рынки сбыта иранской нефти в третьи страны российским структурам тоже сложно.

Поэтому я считаю, что развитию отношений России и Ирана мешает "огромная бетонная стена" — государство Иран не имеет денег внутри России, потому что у нас примерно одинаковая структура экономики. Мы сырьевые державы, и те деньги, которые Иран имеет на счетах своего Центробанка по всему миру, в основном клиринговые, но не из-за санкций, а из-за структур контрактов между государством Иран с потребителями: Китаем, Кореей, Индией и так далее.

— Какие товары может поставлять Россия в Иран по программе "нефть в обмен на товары"?

— Это прежде всего товары для железных дорог Ирана. В Иране по железным дорогам перевозится всего 2-3% грузов. Парк грузовиков также старый, больше половины грузовиков старше 30 лет, они потребляют много дизеля. Структура нефтепереработки Ирана такова, что стране очень не хватает светлых нефтепродуктов, и они их закупают. То есть им приходится тратить валюту, которую они так тяжело получают от продаж нефти под санкциями. Поэтому без строительства сети железных дорог, в основном от Индийского океана в сторону Турции, иранская экономика может задохнуться.

Поэтому по программе планируются поставки рельсов, подвижного состава, локомотивов, электрификация железной дороги. Сейчас на слуху контракт, который планируется в рамках нашего российского кредита дать на электрификацию Гамсар — Инче Бурун. Они не просчитали и построили железную дорогу с крутыми подъемами и спусками, где дизеля не тянут, поэтому нужно электрифицировать. Россия будет иранцам продавать электровозы.

Если зарубежная фирма, например, приходит к персам, то обычно с таким предложением: мы можем вам разморозить 5 миллиардов евро, но если вы на эти 5 миллиардов евро заберете локомотивы или закажете у нас строительство железной дороги". А у нашей РЖД рычагов влияния нет, мы просто предлагаем им купить. То есть для покупок в России надо искать деньги. Ни Южная Корея, ни Индия, ни

Германия никогда не отдадут в конвертацию свои валюты, так как это будет нарушать внешнеторговый баланс стран-потребителей иранской нефти: нефть как товар пришла в страну, и выйти из страны должен товар, а не валюта третьих стран.

— Решены ли все вопросы, чтобы началась реализация проекта по электрификации железнодорожной линии Гармсар — Инче Бурун?

— С российской стороны абсолютно все сделано. Сейчас деньги одобрены, Минфин этот транш (Гармсар — Инче Бурун) одобрил. С иранской стороны есть технические вопросы, связанные с тем, какое количество работ на месте будет отдано иранцам, но это семимильными шагами преодолевается. Я думаю, в этом году обязательно уже начнется электрификация.

— По этой нефтяной программе часть денег Россия будет получать в валюте, это будет 50/50?

— Да, планировалось 50/50 по соглашению. Пока эта программа остается юридически жива, но не удается найти те страны, третьи страны, которые бы забрали у россиян иранскую нефть. Иранцы сами торгуют, но на свои рынки нас не приглашают.

Те 50%, которые пойдут из России, — это железнодорожная тематика, большие грузовики, под ними я подразумеваю и наши автобусы, авиационная промышленность (оборудование для аэродромов, сами самолеты).

Когда в 2016 году Россия хотела продать Ирану некоторые самолеты, ТУ-204, обсуждался Суперджет, в Иране начали появляться статьи о том, что наша авиация не очень надежна, что есть катастрофы и так далее.

Нам приходится всюду напоминать, что Россия — единственная страна, у которой есть серийные самолеты, которые ни разу не потерпели катастрофу. Ни один авиационный производитель не может похвастаться таким успехом. У нас ИЛ-86, ИЛ-96 ни разу не потерпели катастрофу.

— По сделке "нефть в обмен на товары" по объему планировалось продавать 100 тысяч баррелей в сутки. Новак считал, что это порядка 5 миллионов тонн нефти в год. Объем поставок товаров и их стоимость понятна?

— Сейчас общую стоимость товаров по программе можно оценить в 45 миллиардов долларов. Если какой-то мировой регион начнет брать из российских рук иранскую нефть и программа заработает в полном объеме, то все 50%, которые должны будут быть наполнены российским товаром, будут наполнены моментально. Иранские нужды к российской промышленности очень велики.

— В ходе российско-иранской межправительственной комиссии представители Ирана сообщали, что в перспективе намерены довести товарооборот до 10 миллиардов долларов в год. Каков, на ваш взгляд, потенциал товарооборота в нефтегазовой сфере?

— Конституция Ирана предусматривает запрет на передачу недр и продуктов недр иностранным компаниям. Поэтому на сегодняшний день возможны только сервисные контракты, то есть по строительству, обслуживанию скважин.

Если объяснять на пальцах, то когда вы идете на сервисный контракт, этот контракт стоит, например, миллион долларов. А если мы эту же скважину возьмем в аренду, как в Сирии например, то мы постараемся, чтобы эта скважина была не только отремонтирована, чтобы она дала нефти на 3-4 миллиона долларов. Тогда мы посчитаем, что вместо одного миллиона сервисного, мы выиграем 2 миллиона. В этом принципиальное отличие. В Иране пока это невозможно, потому что все, что мы добыли, должны отдать государству.

—  Осенью Иран хотел презентовать нефтяной контракт российским компаниям, но пока не презентовал. В чем трудность?

— Хотели предложить buy-back, и то не предложили. При buy-back мы покупаем иранскую компанию, она начинает разрабатывать месторождения, а потом иранцы постепенно выкупают компанию.

Слишком большие сроки buy-back, поэтому они нас не устраивают. 
Продукция не может принадлежать иностранцам, поэтому иностранцев здесь пока нет.

— То есть каких-то принципиально новых предложений от этого типа контракта ожидать не стоит?

— На наш взгляд, не стоит. Это могут быть только завуалированные сервисные контракты.

— Какие перспективные проекты в этой сфере между Россией и Ираном вы видите?

— Перспектив много, но все эти контракты идут в ряду остальных тендерных предложений от компаний всего мира — от американских до китайских.

— Первый вице-президент РЖД Александр Мишарин летом 2016 года сообщал, что Иран планирует закупить у СП российской "Синары" и немецкого Siemens, которое расположено в РФ, несколько десятков грузовых локомотивов. Будет ли Иран покупать российские локомотивы?

— Siemens сейчас имеет возможность предложить колоссальный кредит из тех денег, которые, в соответствии с санкциями, пока еще заморожены в США и Европе, поэтому у Siemens есть преференция. В соответствии с санкциями конгресса около 800 тысяч баррелей в день Иран имеет право продавать на мировой рынок, в том числе и в Европу. То есть у Ирана в Европе деньги были, есть и будут. А в России — нет. Основная проблема — это то, что иранцам с нашими производителями нечем расплачиваться.

Однако выход из экономической ситуации есть. Российская экономика может позволить себе покупать российские товары группы В, и не только В. Например, в 2014 году объем зарегистрированных поставок из Китая составил около 100 миллиардов долларов. У Ирана в Китае есть деньги. Китай разрешает Ирану расходовать только внутри своей страны. Почему бы на политическом уровне не решить вопрос об увеличении сегодня поставок китайской продукции в Россию за иранские деньги? Тогда насколько иранцы проплатят товаров, которые шли и будут идти в Россию, ровно настолько смогут закупить у нас, к примеру, локомотивов. Это единственный путь, который может развязать наши торгово-экономические отношения.

Вы говорите о потенциале в 10 миллиардов долларов. В торгпредстве есть документы на 45 миллиардов долларов закупок машиностроительной отрасли из России в Иран. По мнению господина посла Санаи, эти закупки могут превысить 150 миллиардов долларов. Промышленность России и наш технологический потенциал способен сделать из промышленности Ирана совершенно другую промышленность, которая не пыталась бы что-либо закупать, а сама бы производила.

Иран мог бы покупать непосредственно технологии. Россия готова давать не только самолеты, но и технологии производства самолета МС-21. Иранцам он нужен.

— Вы говорите, что наиболее остро стоит вопрос о финансировании. На какой стадии сейчас находится идея создания совместного банка?

— Исходя из структуры иранских банков, для частного бизнеса большой проблемы санкции не составляют. Даже в разгар самых жестких санкций, например в 2011 году, у пяти иранских банков не был отключен SWIFT. Очень помогает близкое присутствие ОАЭ к Ирану, чтобы торговать.

Проблема расчетов — это не проблема движения денег. Если выгодно, коммерсанты все равно оплатят.

Те банки, которые сегодня не боятся санкций Конгресса США и работают с Ираном, берут очень большой процент — до 15% за транзакцию. Если использовать соседние страны — ОАЭ, Армению, Индию, — все транзакции становятся дешевле. Основная проблема — это проблема финансирования. Того, что государственные деньги Ирана находятся в Центробанке, который не является регулятором. У этого банка нет денег в России.

Россия сегодня не может себе позволить напрямую привязать риал к рублю до тех пор, пока в Иране существует два курса — государственный и базарный. Причем базарный применяется для расчетов с физическими лицами и не является легитимным. Если мы привяжем риал к рублю, появится опасность дополнительного ослабления рубля к другим валютам. Рубль сегодня свободно конвертируемая валюта, а риал — нет, они не могут быть связаны.

В 1979 году, когда произошла революция, в стране было провозглашено импортозамещение. Те категории товаров, которые производились в Иране, были запрещены к ввозу. Те продукты питания, которые производятся в Иране, запрещены к ввозу, например гранаты, цитрусовые. Из-за этого за последние 37 лет перестройки экономики промышленность Ирана сильно поднялась за счет потребления внутри страны. Однако продукты не рассчитаны на экспорт, в основном они подходят для внутреннего рынка, максимум — это экспорт в Пакистан, Ирак, на север Африки. Иран практически полностью себя обеспечивает, но экспортного потенциала у него нет, поэтому и такой небольшой экспорт в Россию.

Контракты с Тегераном могут могут подписать "Зарубежнефть" и Росгеология, сообщил российский министр энергетики

 /ТАСС/. Россия и Иран обсуждают контракты на общую сумму $10 млрд. Об этом сообщил журналистам министр энергетики РФ Александр Новак.

"Там большой спектр. Мы сегодня говорили (о контрактах - прим. ред.) на общую сумму примерно $10 млрд", - сказал Новак по итогам встречи первого вице-премьера РФ Игоря Шувалова и министра информационно-коммуникационных технологий Исламской Республики, сопредседателя межправительственной российско-иранской комиссии Махмуда Ваези.

Ранее Ваези и Новак обсудили готовящиеся двусторонние документы. По словам иранского министра, 8 документов готовы, еще 6 документов находятся в стадии проработки.

Ранее сообщалось, что в конце марта может состояться визит иранского президента Хасана Роухани в Москву. Иранская сторона рассчитывает, что президенты подпишут дорожную карту межстранового сотрудничества на среднесрочную или долгосрочную перспективу, добавил иранский министр. По его словам, страны могут развивать сотрудничество в нефтегазовой, банковской сферах, в сфере торговли, транспорта.

Контракты с Ираном могут могут подписать "Зарубежнефть" и Росгеология, контракты в высокой степени готовности, отметил министр.

"Мы говорили о тех проектах, которые сегодня обсуждались в рамках участия российских компаний в освоении месторождений в Иране. По 11 месторождениям сейчас идут переговоры наших крупнейших компаний: "Газпром", "Газпром нефть", "Роснефть", "Татнефть". Два проекта договоров в высокой степени готовности - это компании "Зарубежнефть" и Росгеология. Надеемся, что эти контракты будут подписаны во время визита (иранского президента Хасана Роухани в Москву - прим. ред.)", - сказал Новак.

 

Министр энергетики России Александр Новак заявил, что Россия и Иран в настоящий момент обсуждают пакет двусторонних инвестиционных контрактов стоимостью в 10 млрд долларов.

Разговор идет, как минимум, об 11 проектах

По словам Новака, речь здесь идет о проектах, в рамках которых планируется участие российских компаний в освоении иранских нефтегазовых месторождений.

В настоящий момент идут переговоры по 11 месторождениям, причем в качестве контрагентов здесь выступают такие российские компании, как «Газпром», «Газпром-нефть», «Роснефть и «Татнефть».

О подробностях говорить пока рано, но, как заметил Новак, два проекта, где сторонами являются «Зарубежнефть» и Росгеология, находятся в высокой степени готовности и, скорей всего, будут официально подписаны во время визита президента Ирана Хасана Роухани в Москву.

Интересно, что кроме нефтегазового сектора в качестве направлений сотрудничества в рамках этих контрактов России и Ирана называется банковская сфера, торговля и транспортное сообщение.

Пока сложно делать какие-то выводы

Доцент Европейского университета в Санкт-Петербурге Николай Кожанов в разговоре с ФБА «Экономика сегодня» отметил, что выводы здесь делать сложно – по крайней мере, до того момента, как мы не увидим конкретных практических результатов этих переговоров.

«Другой вопрос, что диалог между Россией и Ираном относительно заключения крупных экономических контрактов на территории этой ближневосточной страны идет уже давно. При этом, в контексте всех этих дел можно говорить о четкой задаче, поскольку разговор идет, чтобы совместными обеих государств усилиями увеличить существующий российско-иранский товарооборот в 10 раз», - констатирует Кожанов.

Так же, как замечает Николай Александрович, в последние 2-3 года между Россией и Ираном в рамках двусторонних соглашений была заложена правовая основа для такого типа сотрудничества.

«На этот счет было подписано немалое число договоров – в частности, в дорожной сфере, а так же по кредитной линии от Москвы к Тегерану. Поэтому можно ожидать, что в ближайшее время мы услышим от России и Ирана конкретику по этим вопросам и увидим подписание готовых к практической реализации проектов», - резюмирует Кожанов.

Вести дело с Ираном очень сложно

О таких проектах российское правительство и, в частности Новак, как утверждает эксперт, постоянно говорят с 2015 года, но все эти перспективные проекты упираются в то обстоятельство, что вести бизнес с Ираном на сегодня очень сложно.

«Любое сотрудничество с этой страной требует времени и тщательной подготовки. К тому же, далеко не все политические силы Ирана рады видеть большое участие России в национальной экономике этой страны. В этом плане нельзя забывать, что у части иранской политической элиты есть серьезные симпатии к Западу», - заключает Кожанов.

Здесь можно вспомнить, что Иран выбрал компанию Boeing, а не российский аналог в качестве поставщика восьми десятков самолетов класса «аэробус» на свой национальный рынок.

«Впрочем, здесь есть вопросы и к нашим авиапроизводителям – на сегодня они не могут поставлять самолеты такого класса и в таком количестве и на российский рынок. Поэтому все договоры с Ираном по указанным Новаком отраслям имеют хорошую перспективу», - констатирует Кожанов.

Вопрос денег здесь самый главный

При этом, естественно, главным вопросом здесь является финансирование этих проектов – Иран, как известно, только начинает выходить из-под санкций, под которые эта страна попала несколько лет назад из-за своей ядерной программы, а Россия, в свою очередь, испытывает дефицит средств для в рамках собственных внутригосударственных проектов.

«Это важный вопрос, поскольку Иран сейчас пытается восстановиться от последствий введенных под давлением США международных санкций, которые были наложены на Тегеран в 2010-12 годах. Эти санкции не сняты с Ирана в полном объеме, а, кроме того, здесь не надо забывать про то обстоятельство, что цены на нефть в мире продолжают находиться на не очень высоком уровне», - резюмирует Кожанов.

Все это заставляет нас сделать четкий вывод, что у Ирана в настоящий момент присутствует недостаток средств для реализации таких двусторонних инвестиционных проектов с Россией.

У Ирана своих средств сейчас нет

«Более того, в этом плане Иран даже не скрывает, что у него нет необходимого объема денег, без которого, в конечном счете, нельзя вывести экономику этой страны из существующего там кризиса. Так что, можно сделать вывод о том, что большая часть денег в рамках этих проектов будет вкладываться российской стороной, и это главная проблема такого типа двустороннего сотрудничества», - заключает Кожанов.

Если обратить внимание на те цифры, которые называются Ираном в качестве необходимых инвестиций в национальный нефтегазовый сектор, то здесь, как замечает эксперт, суммы, озвученные Новаком, являются в сравнительном плане очень небольшими.

Ведь де-факто Ирану здесь нужны десятки и даже сотни миллиардов долларов прямых внешних инвестиций, причем до 2025 года.

«У России таких средств нет, из-за чего приходится признать, что Россия на сегодня несколько ограничена в своей политике на иранском внутреннем рынке», - констатирует Кожанов.

Прекрасным зимним утром, когда заснеженные горы Альборз сияли под солнцем, профессор Мохаммадом Маранди провожал меня от факультета всемирных исследований Тегеранского университета по дороге на запад. К западу простирался Тегеран с его совершенно новыми автострадами, линиями метро, искусственными озерами и мегамоллами. Этот город не столь эпичен по своим масштабам строений, как Пекин или Шанхай; по духу он схож со Стамбулом.

 Профессор — один из ведущих иранских аналитиков в сфере политики и культуры — и я уже несколько дней обсуждал все аспекты российско-китайско-иранского стратегического партнерства, проталкиваемый Китаем массивный проект евразийской интеграции и мириады вызовов, связанных с этим.

Глядя на Тегеран, было трудно не увязать нынешнюю новую нормальность с атмосферой напряженности вокруг иранской ядерной сделки, заключенной в Вене летом 2015 года. Но, говорит Маранди, эта напряженность возникла еще до того, как в 2013 году к власти пришел президент Хассан Роухани, с которым связывают стабильность Ирана и возвышение его статуса в регионе.

 Слово бывшему главе Комитета по международным отношениям иранского Совета национальной безопасности*, а ныне — профессору Принстонского университета — Сейеду Хосейну Мусавяну. Он был и остается твердым приверженцем идеи о том, что «все усилия по смене режима в Иране, которые Америка предпринимала на протяжении четырех десятилетий, завершились провалом». По ядерной сделке Мусавян, говоря о рокоте со стороны администрации Трампа, отмечает: «В документе 170 страниц, в нем слишком много технических деталей. А у них не было времени на то, чтобы даже просмотреть все эти решения. Поэтому они просто не знают, о чем говорят».

 Реализация сделки должна была стать сигналом к принятию Ирана Западом, а отсюда — и к возобновлению торгово-экономических отношений. Вместо этого возникло тяготение в направлении продвигаемых Китаем проектов Нового шелкового пути, Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и Шанхайской организации сотрудничества и продвигаемого Россией Евразийского экономического союза. Кроме того, Иран, вместе с другими «возникающими» экономиками, стремится заполучить иностранные инвестиции и финансирование инфраструктурных проектов со стороны государств-членов БРИКС, особенно из триумвирата РИК. В итоге — смотрим на Восток.

 Тегеран действительно подписал массу меморандумов с промышленными компаниями Франции. Но сердцем торговых и инвестиционных действий является Китай. Когда президент** Си Цзиньпин посетил с визитом Тегеран в январе прошлого года, Роухани сказал: «Иран и Китай согласились увеличить объемы торговли до 600 миллиардов долларов в течение следующих 10 лет».

Большинство сделок, конечно, относятся к нефтегазовой сфере. Но критично важно и то, что в их число входят такие, благодаря которым развивается сотрудничество в сфере атомной энергетики, а Иран позиционируется как абсолютно и критически важный узел проекта «Один пояс — одна дорога».***В сравнении с этим российско-иранские торгово-экономические отношения, с их объемом в 2 миллиарда долларов, не вполне достойны упоминания — хотя эти отношения и находятся на этапе быстрого подъема. В постсанкционную эпоху Россия и Иран подписали меморандумов о взаимопонимании почти на 40 миллиардов долларов. Но эти проекты, в основном, все еще находятся только на бумаге.

 Проблема заключается в том, что подавляющее большинство иранских компаний безденежны, поэтому финансирование должно осуществляться из российских источников. Но вернулся экспорт с «засекреченными кодами» — то есть, вооружения. Об этом говорит, хотя бы, контракт на 900 миллионов долларов на поставку оборонительных зенитно-ракетных систем С-300, первая партия которых была доставлена в Иран в апреле прошлого года. Однако настоящий секрет находящихся на начальной стадии российско-иранских торгово-экономических отношений заключается в том, что обеим странам особо-то и нечем торговать в масштабах глобальной торговли. Россия экспортирует, в основном, металлы, дерево, электрические машины, бумагу, зерно, плавучие конструкции, продукцию механической инженерии и оружие. Иран экспортирует сельскохозяйственную продукцию и морепродукты.

 В том, что касается Индии, суть вопроса заключается в развитии порта Чехбехар.**** Именно здесь морская часть китайского Шелкового пути встречается с устремлениями Дели связать Индийский океан с Афганистаном, обойдя Пакистан и китайско-пакистанский экономический коридор. На сцену выходят инвестиции в железную дорогу Чехбехар-Захедан,***** конечный пункт которого будет находиться вблизи границы с Пакистаном. А еще планируется построить железную дорогу Чехбехар-Хаджигак,****** что означает прямую связь с Афганистаном. Все это преобразует Иран в критически важный интеграционный узел для Китая и Индии, а также в перекресток для Южной и Центральной Азии.

 На топливно-энергетическом фронте новости также выглядят обнадеживающе. Как заявлял глава Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Али Кардор, к следующему месяцу Иран будет производить 4 миллиона баррелей нефти в день (пик добычи до санкций составлял 4,2 миллиона баррелей в день в 2011 году).В ОПЕК Иран когда-то был на втором месте. Санкции привели к снижению производства до 2,5 миллиона баррелей в день, а экспорт — всего до 1 миллиона. Сейчас страна поднялась на третье место, пропустив вперед Саудовскую Аравию (10 миллионов б/д) и Ирак (4,5 миллиона б/д).Производство природного газа к 2021 году достигнет 1,3 миллиарда кубометров в день. Чтобы это произошло, компания NIOC должна пробурить, как минимум, 500 новых морских скважин.

 Проблема заключается в том, что задолженность NIOC сейчас составляет 50 миллиардов долларов. И не только из-за низких цен на нефть, но также в результате принятия неверных финансовых и управленческих решений. Заключить какие-то сделки сейчас пытаются Royal Dutch Shell и Total, но пока никаких документов подписано не было. Я вновь получил примерно те же данные, что NIOC предоставляла мне примерно 10 лет назад: Ирану необходимо, по крайней мере, 200 миллиардов долларов для модернизации своей топливно-энергетической инфраструктуры и для возобновления рентабельной разработки впечатляющих газовых запасов, которые оцениваются в 7 триллионов долларов США. Справедливо предположить, что существенные средства могли бы быть, в конце концов, получены от Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, а также от России и Китая.

 Заместитель министра нефти Амир Хосейн Заманиния ожидает, что крупные события должны произойти «в ближайшие несколько месяцев». Если рассматривать социальную ситуацию в Иране, то страна далека от того, чтобы считать ее «пороховой бочкой». Средний уровень жизни повысился примерно на 70% по сравнению со временем Исламской революции. Женщины составляют 70% студенчества естественно-научных и инженерных специальностей. Система здравоохранения, по состоянию на 2014 год, стоит на 30-м месте в мировом рейтинге эффективности, далеко опережая США (50-е место).

 Многое будет зависеть от предстоящих президентских выборов.******* Бывшего президента Махмуда Ахмадинежада Верховный лидер Аятолла Хаменеи лично разубедил от повторного участия в выборах. Маранди подтвердил, что президент Роухани, который планирует идти на перевыборы, менее популярен, чем министр иностранных дел Зариф, который, в свою очередь, менее популярен, чем сверхзвезда № 1 — генерал-майор Касем Сулеймани, глава элитного подразделения «Эль-Кудс».******** Но он на выборы не идет. Причины низкой популярности Роухани заключаются в том, что в экономике его достижения были далеко не звездными.

 Иран вскорости прекратит использовать доллар США в своей финансовой и внешнеторговой отчетности. За этим наверняка последует большое количество валютообменных соглашений, а Иран будет принимать плату за нефть и газ только в евро или в корзине валют. Иран торгует, главным образом, с Китаем, ЕС и с ОАЭ. Трамп во время своей предвыборной кампании утверждал, что Ирану было передано 150 миллиардов долларов в качестве дара за ядерную сделку. Неправда. «Нефтяная» наличность Центрального банка Ирана, после января 2016 репатриированная из ОАЭ, Британии, Индии, Греции, Италии и Норвегии, составила менее 10 миллиардов долларов. Дополнительными партиями была выдана наличность общей суммой в 12 миллиардов из Японии, Южной Кореи и Индии.

 Мы уже почти дошли до Тегерана, когда Маранди сказал мне: «В общем и целом, тот, кто инвестирует в Иран сейчас, получит удивительные доходы. Сейчас самое время инвестировать в Иран». Страны РИК из БРИКС именно это и делают. Европейцы это делают — но не очень-то много. Американцы не делают этого — к их невыгоде.

 Мы завершили беседу в традиционном иранском ресторане в центре города, где обслуживаются семьи среднего и верхнего среднего класса и где подается первоклассная еда. Счет — меньше 30 долларов США за двоих. Сказочный доход на инвестиции.

 Автор: Пепе Эскобар   (родился в 1954 г. в Бразилии) — независимый аналитик, журналист, геополитик.

 © 2017 Asia Times Holdings Limited

 Публикуется с разрешения издателя.

Перевод Сергея Духанова

 *Имеется в виду Высший совет национальной безопасности — исполнительный политический орган Исламской республики Иран. Этот институт был основан в 1989 согласно статье 176 пересмотренной Конституции Ирана. Юридически глава Совета —президент Ирана, фактически — Высший руководитель (Верховный лидер) Ирана, который имеет двух личных представителей в составе Совета. Президент выбирает секретаря Совета. Решения Совета вступают в силу после утверждения Высшим руководителем Ирана.

 ** Председатель Китайской Народной Республики

 *** «Экономический пояс Шелкового пути»

 **** Чехбеха́р, ранее Бенде́р-Бехешти́ (перс. چابهار‎) — город-порт на юго-востоке Ирана в провинции Систан и Белуджистан, расположенный на берегу Оманского залива, административный центр шахрестана Чехбехар. Свободная торговая зона. Население — 50 тыс. человек, в основном белуджи и персы. Порт Чехбехара, крупнейший в Иране после Бендер-Аббаса, является одним из ключевых элементов транспортного коридора «Север-Юг».

 ***** Захеда́н (перс. زاهدان‎) — город в Иране, административный центр провинции Систан и Белуджистан.

 ******Железорудное месторождение в Афганистане с участием индийских инвестиций.

 ******* Президентские выборы в Иране планируется провести 19 мая 2017 года. Но в исключительных случаях (отставка или смерть президента) они могут быть проведены ранее. Это будут двенадцатые президентские выборы в Иране.

 ******** Спецподразделение «Эль-Кудс» (Иерусалим) в составе Корпуса стражей исламской революции, предназначенного для реализации военных и тайных операций за пределами Ирана. «Эль-Кудс» под руководством Сулеймани оказывает военную поддержку группировкам ХАМАС и «Хезболла» в Палестине и Ливане, КСИР сыграл важную роль в формировании политической ситуации в Ираке после вывода оттуда американских войск. Начиная с 2012 года, Сулеймани оказывал помощь правительству Башара Асада и помог переломить ход гражданской войны в Сирии, отбить стратегические города и территории у повстанческих группировок.

 

 Возможен ли компромисс в отношениях Саудовской Аравии и Ирана

Альянс России, Турции и Ирана в обеспечении стабильности в Сирии

Как санкции отражались на науке разных стран: Введенные в отношении Ирана санкции на поставки компьютеров, лазеров, программного обеспечения и других видов оборудования привели к упадку лабораторий в университетах страны. Некоторые преподаватели были вынуждены закупать необходимую технику и привозить ее в страну самостоятельно.

Я брат твой, ХАМАС!

Поставки иранской нефти в Европу значительно выросли

 США и Иран неохотно терпят друг друга

 Востоковед: у всех участников сирийского конфликта очень разные цели

Россия в Сирии: держим перемирие, отбили Пальмиру, мирим Иран и Турцию

Проблемы упаковочной промышленности Ирана сокращают экспорт ценной продукции

Сдвиг парадигмы на Ближнем Востоке: Иран — решение, а не проблема

Баку может сменить идеологию: тюркизм на азербайджанство

Игры региональных держав вокруг Сирии

Страсть по «Шелковому пути», или Почему Азербайджан атакует Иран

Русский торговый путь: озвучен впечатляющий госплан по возрождению Каспия

Трамп против Ирана: чем грозит обострение отношений

Иран запускает ракеты, чтобы привлечь внимание США

Грядущая газовая война: Иран против России

Американский генерал рассказал о перспективах конфликта на Ближнем Востоке

Сейчас самое время инвестировать в Иран

военный эксперт, руководитель Центра Военного прогнозирования А.Цыганок: Средства обороны и нападения: чем располагают Иран и Израиль

Возможности иранских ЗРК сильно переоценены, считает военный эксперт

Израиль обеспокоен связями России с Ираном

Турция и Израиль перехватывают у Ирана морской «Шелковый путь»

Зачем Эрдогану «тройственный союз» с Россией и Азербайджаном

Нетаньяху хочет надеть на Иран российский намордник

Игорь Корецкий: подводные камни в отношениях России—Турции—Ирана

Во всеоружии: готов ли Иран к новой волне санкций

Всё в комплексе: почему Иран уверяет, что его новая система ПВО превзошла российскую

Тегеран выразил готовность к диалогу с Эр-Риядом при посредничестве Пекина

Антииранская истерия американо-саудовской дипломатии

Зачем Вашингтон пошел на соглашения по иранской ядерной программе?

Иран, конечно, не Карфаген, но мысль та же

Новый этап саудовско-иранского противостояния

Сейчас самое время инвестировать в Иран - доходы могут быть сказочными

Иран – лидер в борьбе с незаконным оборотом наркотиков

Россия берет под контроль иранский нефтегазовый рынок

какое будущее можно ожидать от союза России и Ирана?