Смертельные объятия: Америка, Пакистан и будущее глобального джихада

Во многих отношениях Джинна представляется странным кандидатом на роль создателя первого в мире мусульманского государства. Он пил алкоголь, курил по 50 сигарет в день и одевался как получивший английское образование адвокат, которым он и был. Он никогда не носил один и тот же галстук дважды и в его гардеробе насчитывалось более 200 костюмов купленных на Savile Row. В 1946 The new York Times писала, что Джинна – самый элегантный человек Британской империи. На определенном этапе ему принадлежали семь квартир в лондонском районе Мэйфэйр

 

Идея Пакистана была рождена на берегах реки Кем в Восточной Англии в 30-х годах. Студент Кембриджского Университета, Чудхури Рахмат Али, вообразил себе мусульманское государство, образованное союзом нескольких контролируемых британцами территорий и княжеств в северо-западной части субконтинента. Он назвал это новое государство “Пакистан” в памфлете Now or Never, Are We to Live or Perish Forever?, опубликованном в 1933 году. Название Пакистан на деле является сокращением названий – Пенджаб, Афгания, Кашмир, Синд и Белуджистан. В персидском и урду Пакистан также означает “земля чистых”. Бросается в глаза в этом видении Али отсутствие восточной провинции Бенгалия, в которой в тот период жило больше мусульман, чем в любой другой провинции британского Раджа. Этот пробел в будущем повлек за собой самые плачевные последствия.

Несмотря на то, что Али был сильным игроком в движении за Пакистан в самой Великобритании, главным действующим лицом в самой Южной Азии был Мухаммед Али Джинна, также известный как Баба аль-Куам (отец отечества) и Каид-е-Азам (великий лидер). Джинна и его Мусульманская Лига возглавили борьбу за независимость. Можно сказать, что ДЖинна изменил карту Южной Азии, и без него Пакистана на ней попросту не было бы. неудивительно, что его портрет украшает каждое государственное учреждение в стране.

К несчастью, раздел Южной Азии в 1949 привел к гибели более одного миллиона человек, и к одному из самых больших трансферов в истории человечества, в ходе которого миллионы индусов и сикхов пытались найти для себя новый дом на субконтиненте. Регион и мир все еще не пришли в себя от последствий этого раздела.

Во многих отношениях Джинна представляется странным кандидатом на роль создателя первого в мире мусульманского государства. Он пил алкоголь, курил по 50 сигарет в день и одевался как получивший английское образование адвокат, которым он и был. Согласно его биографу, Стэнли Волперту, он никогда не носил один и тот же галстук дважды и в его гардеробе насчитывалось более 200 костюмов купленных на Savile Row. В 1946 The new York Times писала, что Джинна – самый элегантный человек Британской империи. На определенном этапе ему принадлежали семь квартир в лондонском районе Мэйфэйр. В 1930 Джинна пытался избраться в британский парламент – но не смог пробить существовавших тогда расистских барьеров британской политики. Если бы британцы приняли Джинну как равного, он, скорее всего, прожил бы остаток жизни в Лондоне. Индийский биограф Джинны, Джасвант Сингх писал: “Джинна был предан своим костюмам-тройкам, своему лорнету и своему мундштуку”.
 

Очевидно, что представление Джинны о Пакистане не имеет отношения к религиозному благочестию. Он был мусульманином-шиитом в стране, где больше 90% мусульман были суннитами. Он не тратил свое время на посещение мечетей и изучение Корана. Экстремизму также не было места в системе его воззрений. На субконтиненте существовала джихадистская традиция, восходящая Индийскому Восстанию 1857 года (которое в Индии все чаще называют первой войной за независимость) и последующему основанию движения Деобанди. Восстание привлекло большое количество джихадистов, воевавших за восстановление мусульманского правления на субконтиненте. После того, как британцы восстановили контроль, часть этих боевиков основала мадрасу у города Деобанд, с целью распространения своих фундаменталистских взглядов. Джинна никогда не был Деобанди.

 

Скорее, Джинна опасался, что единая Индия будет относиться к своим мусульманам в качестве граждан второго сорта, в 1937 году он заметил, что мусульмане “не хотят быть опущенными до статуса негров в Америке”. Он рассматривал независимый Пакистан в качестве убежища, в котором они смогут свободно практиковать свою религию на том уровне благочестия который каждому их них подходит. Основанное мусульманами, такое государство должно было быть светским и выступать в защиту разнообразия и терпимости.

Несмотря на значительную популярность, Джинна столкнулся со значительной оппозицией в исламском лагере. Малвана Саид Абу Ала Маудуди и его политическая партия, основанная в 1941 году, не испытывали никакого энтузиазма относительно идеи Пакистана. Они предпочли бы единый субконтинент, над которым доминировали бы мусульмане. По иронии судьбы, наиболее благочестивые мусульмане субконтинента не хотели создания Пакистана. Маудуди относился к Джинне с крайней степенью недоверия – и из-за его политических амбиций, и из-за отсутствия религиозности. Даже Мусульманская Лига Джинны была недостаточно мусульманской. Тем не менее, партия Маудуди, Джамаат-и-Ислам, не смогла набрать достаточного политического веса в новом Пакистане, хотя и сумела превратиться в знаменосца тех, кто стремился к более исламскому Пакистану.

Одной из многих трагедий пакистанской истории стало то, что Джинна не прожил достаточно долго для того, чтобы воплотить свое видение Пакистана в реальность. Он умер от туберкулеза и рака легких 11 сентября 1948 года – через год после рождения Пакистана. Он был настолько доминантной фигурой в движении за независимость, что он не оставил после себя лидеров, которые могли бы взять на себя задачу создания того государства, которое он задумал.

Вдобавок ко всем национальным бедам, главный помощник и наследник Джинны, Лиакат Али Хан был убит в 1951. Это стало первым в серии политических убийств, которыми, как шрамами, покрыта история Пакистана, и которые продолжаются и по сей день. С потерей отцов-основателей потрясения и смятения новой нации были гарантированы.

В течение первой четверти века истории Пакистана, наследие раздела, с разделением страны на Западный и Восточный Пакистан, только усложнили региональную политику. В то время большинство пакистанцев (56%) жили в Восточном Пакистане – части разделенной провинции Бенгалия, там, где когда-то находилась первая штаб-квартира британского Раджа. Как уже упоминалось, про Бенгалию забыли в названии страны. Это отражало второстепенный статус Бенгалии – несмотря на то, что Рахмат Али мечтал об объединенной Бенгалии , в которой будут доминировать мусульмане, и в состав которой также войдут Аззам и северо-восточная Индия. Все это вместе должно было стать отдельным государством под названием Банг-и-Ислам.

Джинна примерно также смотрел на Бенгалию – в качестве отдельного государства, в котором живут мусульмане и индуисты, смыслом существования которого является ослабление Индии. Британцы и индусы отказались рассматривать подобный вариант, и вместо этого разделили Бенгалию по религиозному признаку. Преимущественно мусульманская часть превратилась в Восточный Пакистан – отрезанный от своей традиционной политической, экономический и интеллектуальной столицы, Калькутты.

С самого начала в Западном Пакистане доминировала провинция Пенджаб. Она была обеспечена лучше, чем Синд, Белуджистан, Северо-Западная Пограничная Провинция и обрубок Кашмира, присоединенный к Пакистану. В Пенджабе было не только больше всего населения и не только самые богатые сельскохозяйственные земли, но он также поставлял подавляющее большинство офицерского корпуса пакистанской армии. Многие пенджабцы, в особенности представители офицерского корпуса, верили, что страна создана для того, чтобы служить их интересам, в первую очередь и прежде всего. В этой схеме бенгальцы рассматривались в качестве граждан второго сорта.

Все эти противоречия молниеносно достигли точки кипения немедленно после провозглашения независимости. Должен ли бенгальский стать официальным языком Пакистана?. Западнопакистанский истеблишмент, включая Джинну, сказали нет, и сделали однозначный выбор в пользу урду. Уже через несколько месяцев после провозглашения независимости Дакку потрясли массовые демонстрации, порожденные отсутствием бенгальского в официальных документах. Несмотря на дурное здоровье, Джинна был вынужден в 1948 самолично отправиться в Дакку, чтобы успокоить народ.

Но Джинна лишь все усугубил, заявив: “Единственным официальным языком Пакистана является урду, любой, кто пытается ввести вас в заблуждение – враг Пакистана”. Несмотря на то, что теперь бенгальцам было позволено говорить и писать на родном языке в Восточном Пакистане, они были шокированы намеком Джинны на то, что они – не просто граждане -второго сорта, но и могут рассматриваться в качестве врагов Пакистана только потому, что хотят сохранить свою культуру.

Когда Пакистана наконец принял свою первую конституцию в 1956 году, она признала бенгальский язык в качестве национального, но преимущество по-прежнему отдавалось урду. Но к тому времени язык был не единственной причиной раздора между Восточным и Западным Пакистаном. В Карачи (столице страны до 1958 года) доминировали пенджабцы, которых интересовало развитие только Запада, армия и бюрократия были захвачены пенджабцами, и к Востоку относились почти как к колонии, отделенной от отечества Индией.

Противоречия между большинством населения Пакистана на Востоке и его истеблишментом на Западе оказались фатальными для пакистанской демократии – перед которой и без того стояли монументальные вызовы. Пакистанская экономика была чрезвычайно слаба, у страны не было опыта использования демократических институтов, ее племенные регионы на границе с Афганистаном были источником хаоса, и конфликт с Индией не прекращался. С настолько разделенными Востоком и Западом стало практически невозможным сохранять демократическую форму правления.

В октябре 1958 пакистанское правительство было свергнуто в ходе первого в истории страны военного переворота. Во главе путча стоял начальник генштаба генерал-майор Аюб Хан. Он отменил конституцию, запретил политические партии и назначил сам себя президентом. Аюб Хан был шефом генштаба восемь лет, унаследовав эту должность от офицера британского Раджа. Он закончил военную академию Сандхерст, самую престижную британскую военную школу, и во время второй мировой войны воевал в составе британской армии в Бирме. Как и Джинна он был больше англичанином, чем пакистанцем. Одной из главных побудительных причин переворота было опасение того, что по-настоящему демократическая система правления приведет к сдвигу баланса сил в пользу Восточного Пакистана, за счет Запада, представители которого доминировали в армии.

Готовясь к переводу правительства из Карачи в строящийся Исламабад, Аюб Хан с правительством перебрались в Равалпинди. При его власти пакистанские разведывательные службы, в особенности Межведомственный Директорат Разведки (Inter-Services Intelligence Directorate (ISI) разрослись и приобрели огромное влияние. ISI была организована британским генерал-майором Уильямом Коуторном после провозглашения независимости. При Аюб Хане ISI начал шпионить за врагами режима внутри Пакистана.

Хан также организовал первые в истории страны подтасованные выборы. В 1965 его “избрали” президентом. Его оппонентом на этих выборах была сестра Джинны Фатима, которая выступала на платформе восстановления гражданского правления. Подавление демократии еще более отдалило Восток.

У Хана был амбициозный план изгнания Индии с оспариваемых территорий Кашмира и присоединение всей провинции к Пакистану. Кашмир был единственной территорией с мусульманским большинством, не переданной Пакистану при разделе. В 1947 году Кашмир был княжеством, во главе которого стоял индус-махараджа. Он метался и не знал, к кому присоединиться, надеясь обрести независимость. Джинна приказал племенной армии вторгнуться в Кашмир и присоединить его к Пакистану. Индия в ответ послала туда свою армию. Первый премьер-министр, Джавахарлал Неру, не хотел видеть, чтобы его любимая территория была отобрана у Индии. Это привело к первой индо-пакистанской войне 1947 года.

Война закончилась первым разделом Кашмира. Индия получила большую часть провинции, включая столицу Сринагар и долину Кашмира. У Пакистана осталась меньшая часть, названная “Азад Кашмир”, “Свободный Кашмир”. Аюб Хан намеревался отбить весь Кашмир, и с этой целью разработал план “Операции Гибралтар”. Смыслом плана была инфильтрация в Кашмир пакистанских групп, с целью раздувания недовольства и подготовки мятежа, который потребует пакистанской интервенции. За этим следовала следующая операция “Великий Удар”, в ходе которого пакистанская бронетанковая колонна ударит по Индии и отрежет от нее Кашмир. План был чрезвычайно секретным – что привело к тому, что его никто не обсуждал и не подвергал критике – и речь идет о паттерне, характерном для всех последующих пакистанских войн. План дал осечку с самого начала. Восстания в Кашмире не случилось, но началась вторая индо-пакистанская война. В 1965 между Индией и Пакистаном произошла гигантская танковая битва в Пенджабе, на подступах к Лахору.