БГУ

Последнее время многоуважаемые камрады совсем запугали меня Быстрым Глобальным Ударом со стороны США, особенно постарался Юрий-Западная Сибирь, мозг не выдержал насилия и выдал реакцию.

Джеймс Смит проснулся как всегда в 5-40, хотя давно уже на пенсии и спешить некуда. Начинался обычный день пожилого человека. Поднимаясь со скрипучей кровати резко заболели колени и прострелило спину. Ну а что вы хотели в семьдесят-то лет? Мечты о беззаботной пенсионной жизни и приятном ничего не делании разбились об однообразие дней старого больного человека. Смит включил онлайн трансляцию новостей и пошаркал в ванную комнату.

Ведущий в очередной раз надрывался по поводу страшных русских. Последние несколько месяцев по всем каналам журналисты только что в падучей не бились, рассказывая вести из Европы. То Россия отказала в поставке газа полякам и там замёрзли 30 детей. То, где-то на границе с  Латвией, пограничники застрелили 8 латвийских крестьян. Те просто пытались срубить пару деревьев на обогрев. Прибалты свои-то давно под корень вывели. Деловой лес продали, остальное сожгли, газ теперь населению совсем не по-карману. В Нью-Йорке было получше чем в Старом Свете, газ, однако, за год подорожал в четверо.

Умывшись и переодевшись из тёплой пижамы в лыжный костюм (градусник показывал дома +55 F) побрёл варить кофе.

Джеймс жил на небольшую пенсию в 600 долларов, да своих накоплений было около 200 тысяч, но после кризиса в 2027 доллар подешевел в двое, а введённые отрицательные процентные ставки в банках заставили снять всё и спрятать в подвальчике.  Ограничение на наличные сделки "200 долларов" особо не касались. Много ли старику нужно? Ипотеку он давно выплатил, а основную статью расходов - лекарства, оплачивал с социальной карты.

Но в последние 20 месяцев пенсионный фонд всё чаще стал задерживать выплаты, да и те постоянно уменьшаются. Фондовый рынок уже четвёртый год стагнирует.

Очередная мулатка в кресле президента намекала, что скоро всё наладится, есть +100500 гениальный план, который осчастливит всех.

Чёртов кофе ни как ни хотел закипать, и Джеймс стал пялится в экран. Ведущий взахлёб лепетал об успехах Боинга и проблемах гугла, вдруг экономический блок прервался экстренным сообщением. Лощёный вице-президент, по совместительству глава ассоциации "геи и лесбиянки за права трансгендеров", только что не сиял как медный пятак. Правда фон явно не из белого дома. Позади был огромный зал, набитый военными, а белый свет, падающий с потолка, отражался от таких же белых стен и пола, и создавал иллюзию парения в воздухе всей этой группы.

Второе лицо государства начал говорить, и время остановилось, немыслимым, невозможным был смысл сообщения.

Вице-президент объявил, что в связи с агрессивным поведением России, выразившимся в затоплении девяти судов Японии, пытавшихся подойти к курильской гряде и высадить десант своих сил самообороны на 4 спорных острова, президент Соединённых Штатов Америки приказала защитить союзника и нанести превентивный удар по военным целям в России новым секретным оружием - сверхзвуковыми малозаметными высокоточными ракетами. По данным спутниковой разведки места дислокации российского ядерного оружия уничтожены, так же как флот, стратегическая авиация, группировка военных спутников и руководство страны.

Джеймс очнулся, когда кухню заволокло едким дымом сгоревшего кофе. Первым делом выключил плитку, выкинул испорченную турку и рухнул в кресло. Как же такое возможно? Ругань и взаимные претензии США и России продолжались уже тридцать лет. Но чтоб война?! 

И хотя диктор вещал об ограниченном военном вмешательстве, НАТО уже собиралось вводить войска на территорию РФ для недопущения беспорядков.

Старик сидел и плакал, первый раз за много лет, солёные ручейки скатывались по щекам и капали на руки, всё тело налилось огромной тяжестью прожитых лет. Зачем? Зачем ему всё это видеть? Смит так надеялся умереть спокойно.

Посидев минут сорок и прикидывая за сколько до Нью-Йорка долетит последний русский привет, одним глазом смотря новости думал, стоит ли пойти переодеться в свой лучший костюм, или Бог простит его маленький грешок лени?

Подумал спуститься в низ, там стояла вполне приличная рация, не то чтоб он поддерживал идеи выживальщиков, но на их волне бывала вполне себе актуальная инсайдерская информация.

 Вместо подвала было оборудовано маленькое бомбоубежище, он купил его вместе с домом в далёком 2009. Тогда банки устроили грандиозную распродажу, и Джеймс долго выбирал из сотен вариантов. Собственно, только из-за бомбоубежища этот дом и купил. Бывший хозяин был одним из выживальщиков и хорошо подготовил здание к какой ни будь опереточной войнушке с бандами чёрных учеников или всемогущих святых, хотя он, наверно, надеялся пережить здесь и третью мировую, смешной парень.

Постепенно в мозгу нарастал какой-то диссонанс, что-то было не так в этих репортажах, все эти съёмки со спутников и беспилотников, откуда они у журналистов? А самое главное, все кадры выполнены в темноте, хотя в Москве сейчас около четырёх часов пополудни, вечереет, но не настолько чтобы по экрану разливалась одна чернота, прерываемая бледными всполохами далёких разрывов. А это значит... Это значит...

Это значит, что всё началось прошлым днём, часов 15 -17 назад. Тогда понятно почему на кадрах ночь, удар нанесён и увенчался успехом, военные поделились кадрами мониторинга с новостями, а ответный удар... Его не было, или был перехвачен системой ПРО. Да это уже и не важно. Важно совершенно другое - надо ехать.

Стоило ещё дождаться десятичасовых новостей, а пока, пока надо всё-таки спуститься в подвал.

Кряхтя и матерясь про себя, Джеймс вышел из дома и, пройдя по газону, полез в куст сирени. Там открыл неприметную дверку и подсвечивая себе фонариком отсчитал 32 ступени. Остановившись возле шлюза сунул ключ в замочную скважину и крутанул штурвал. Не смотря на пошарпанный и заброшенный вид штурвал легко провернулся на 360 градусов и массивная дверь шлюза бесшумно распахнулась. Все механизмы хозяин регулярно обслуживал, это вошло уже в привычку. Затворив первую дверь Джеймс принялся за вторую.

Ну вот он и внутри, включив свет и рацию прошёл к стеллажу с инструментами. Выбрав кувалду, с натугой взвесил её на руках, недовольно крякнул и положил на место. Да, силушка уже не та! Снял со стены перфоратор, вставил пику и, размотав удлинитель, подступил к дальней стенке и обернувшись сделал два широких шага.

На волне выживальщиков шёл ожесточённый спор, решали, вмешается ли Китай в сложившуюся ситуацию, большинство склонялось к мнению, что Китай будет следующий, хотя один особо горластый, доказывал, что теперь желтолицые будут ходить по струнке и принимать любую позу, удобную американцам.

Потратив почти час, Джеймс разбил у пола 5- сантиметровую стенку размером 50 на 120 см. В других местах толщина стены доходила до полутора метров, но здесь была ниша.

Кряхтя и скрипя зубами от всё усиливающейся рези в спине он лёг на пол, бетонные камешки больно впивались в измученное тело, и изо всей силы потянул тридцати килограммовый пластиковый кейс на себя.

Семь потов сошло, пока Смит дотащил этот проклятый кейс до своей старенькой хонды, из последних сил перевалился с ним в багажник. Сердце бешено колотилось где-то в горле, пот заливал глаза. Минут двадцать он был похож на вытащенную на берег рыбу, резко, с хрипом дышал и бешено сверкал выпученными глазами. 

Отдышавшись вернулся в дом, снял запылённую, порванную в нескольких местах одежду, ополоснулся под душем и переоделся в свой воскресный костюм.

На мониторе как раз шли новости, военные щедро поделились уже сегодняшними съёмками с беспилотников. Кадры потопленного флота в Авачинской бухте перемежались со сплошной развороченной Московской язвой в пределах Садового кольца.

 Схватив рюкзак почти выбежал из дверей и направился в подвал. На миг остановился перед верстаком, схватил молоток и небольшой моток троса, все закинул в карман рюкзака.

В ближнем углу стоял старый сейф, Джеймс набрал комбинацию из девяти цифр и бережно потянул дверцу на себя. В глубине тускло блеснула одинокая пыльная бутылка. Завёрнутая в плёнку она тут простояла лет двадцать, что ж, вот и пригодилась. Переложив в рюкзак содержимое сейфа он направился к машине. Теперь можно не спешить, спешить даже вредно.

За рулём навалилась усталость, руки мелко дрожали – не беда, тут недалеко.  Медленно выехал из гаража и покатился в сторону центра. Всю дорогу плёлся в правом ряду, уставившись строго перед собой.  Вот и Манхеттен! Всё-таки есть что-то завораживающее в этом стеклобетонном гигантском лесе!

Проехал через туннель Линкольна и, через 10 минут, оказался перед небоскрёбом 125 гринвич стрит, местные без затей обозвали его средним пальцем.

Когда-то давно, лет тридцать назад, он строил этого железобетонного монстра, да и после, время от времени заезжал сюда. У него даже была карточка-пропуск на подземную парковку - хорошо быть вип-клиентом.

Спустившись на последний этаж подземной парковки он объехал её по кругу. Народу было мало, все пытали счастья на верхних уровнях. Вернулся назад, к въезду на этаж, и припарковался за пандусом.  Здесь находилась насосная ливневых стоков, которую он собрал своими руками, да хорошее было времечко!

Первый раз за утро Джеймс изобразил на лице что-то подобное улыбке, вспомнив, как остался за старшего, его начальник ушёл на больничный, встретив на проходной двух здоровых мексиканцев.

Повертев головой нашёл камеру, направленную в этот сектор. Подошёл и резко развернул её на сто градусов, в механизме послышался хруст, объектив покосился, но не отвалился. Вот и замечательно.

Подойдя к хлипкой двери подёргал за ручку, заперто, что ж на такую удачу он и не надеялся. Вытащил из рюкзака тросик, пропустил его за петлями и вернулся к машине. Закрепив на фаркопе концы тросика сел за руль и немного сдал назад, получилась слабина метра три. Теперь повеселимся. Резко выжал газ, машина прыгнула вперёд и послышался грохот сорванной двери. Тут же остановился и сдал назад, максимально близко к дверному проёму.

Старик вытащил рюкзак, а из рюкзака молоток и прошёл в правый угол насосной. Как давно он тут не был!  Молоток привычно лёг в руку, присев на корточки со всех своих небольших сил начал бить по полу. Плитка пошла паутинкой и вскоре уже острые осколки летели в разные стороны, один даже впился в губу. Не обращая внимания на кровь Джеймс расколотил девять плиток, смёл ботинком осколки в угол и вернулся к рюкзаку. Бережно вытащил бутыль, на вытянутых руках откупорил и, задержав дыхание и закрыв глаза, полил образовавшийся в напольной плитке квадрат кислотой.

Со всевозможной прытью выскочил из комнаты, тут он смог отдышаться и откашляться. И уже не спеша, шаркающей походкой прошёл тридцать шагов до настенного гидранта. На всё про всё (размотать рукав и крутануть вентиль)  ушло 3 минуты, нормально. Небольшим напором промыл выемку в полу, смыл кислоту и остатки бетонной каши. Внутри показались два толстых золочёных контакта.

Вот и финал, причём в прямом и переносном смысле, прямее уж некуда. Он надеялся, что никогда не будет этого делать, тем более, не так уж много ему отмеряно на этом свете, ну три года, ну пять, не могли подождать что ли сволочи?

Бормоча ругательства себе под нос вскрыл пластиковый кейс прямо в машине, бережно вытащил изделие ПХ-26-48, внешним видом напоминающее половинку футбольного мяча с двумя отверстиями под контакты на нижней плоской поверхности, и установил в выемку.

Да, он строил этот небоскрёб, и тогда, в семнадцатом году, потратил половину своей зарплаты на оформление больничного своему начальнику. Надо сказать, громилы из ms 13 даже перевыполнили план, бонусом к двум поломанным рёбрам добавили перелом руки и носа, а нечего было орать про свою сексуальную ориентацию. Обычно американцы обходят геев стороной (замордуют потом требованиями соблюдать их права), а мексиканцы, видимо, вспомнили свои католические корни и подошли к работе с душой.

Нет, он не гомофоб, и среди геев попадались неплохие люди, просто некоторые раздражают своей привычкой в любой разговор втыкать свой радужный флаг. А начальник был из таких. Но причина появления мексиканцев даже не в этом. Бизнес, и ни чего личного. Тогда как раз пришёл груз. Нет, ГРУЗ, с большой буквы. И требовалось срочно остаться без лишних глаз.

Джеймс помнил тот день, будто это произошло вчера. Он сам встретил машину на проходной, было уже за полночь, водитель крановой установкой опустил точно в приямок три трёхтонных контейнера, со всех сторон, обклеенных рекламой автономной канализации от Джима Джиберта. Контейнера ставились один на другой по направляющим, и в конце получился куб со сторонами 3 на 3 метра. 30 минут заняло расключение кабелей и фиксация замков, после чего все пазухи он самолично заполнил бетоном из двух припаркованных миксеров, а под утро, ещё на свежий бетон установил ЛОС.

Следующие десять дней он ходил как во сне, не веря, что всё прошло гладко и каждую минуту ожидая ареста. Но жизнь продолжалась, дни складывались в месяцы, а месяцы в годы. Суета однообразных дней засосала Джеймса, центр не беспокоил, и мысли о 2 мегатонном подарке, оставленном под фундаментом башни всё реже приходили в голову.

У него даже появилась подружка, которая родила дочь. Вместе прожили 7 лет, потом разбежались. Дочурке уже 27, и она живёт в Канаде, не зря же училась сначала во французской школе, а после, в университете Торонто.

Вспоминая Мари, он даже прослезился. Но довольно сантиментов. Он знал на что шёл, поступая сначала в пограничный институт Хабаровска, а потом в академию ФСБ.

Всё, что казалось невероятным - случилось, и он готов выполнить свой долг, уже никто не помешает.

Разбив пластиковую крышку он нащупал два тумблера и поворотную кнопку, сколько раз он видел их на макете! Руки сами расшплинтовали  тумблера, но над кнопкой задержались. Тут можно было выставить время, от 3 секунд до 24 часов.  И, вроде бы, тянуть не имеет смысла, но очень захотелось последний раз увидеть залив.  Трёх минут вполне хватит. Выставил время, повернул тумблера и резко утопил кнопку. Всё, Нью-Йорка больше нет, гнилое яблоко попало в печь, хотя ещё и не знает об этом.

Минута дойти до лифта, минута подняться на первый этаж, тридцать секунд выйти из здания на набережную и вдохнуть полной грудью свежий морской бриз. Охранник с подозрением посмотрел на него и спросил:

 – Сэр, с Вами всё в порядке?  

Конечно, перепачканный в бетонной пыли, по колено мокрый – зрелище ещё то.

Джеймс Смит обернулся и на чистом русском сказал:

– Меня зовут Юрий!