Интервью Проханова

С.РЫБКА: Ваш главный враг в уходящем 2016 году кто?

А.ПРОХАНОВ: Моя лень, моё уныние, моя неспособность воспламенять сердца, в том числе моё собственное, вот это утомление.

С.РЫБКА: Это с вами случилось строго в 2016-м или раньше?

А.ПРОХАНОВ: Это случилось раньше, но этот год для меня переломный. У меня такое ощущение, что я смертельно устал. И мне требуется каждый раз огромное количество усилий, чтобы не подавать вида. И поэтому, повторяю, мой самый главный враг — здесь, во мне. И я с ним сражаюсь.

С.РЫБКА: Кроме вас, среди персоналий, живых людей у вас есть враги в 2016 году?

А.ПРОХАНОВ: Это тоже странно, ведь я со времён перестройки, а особенно в 90-е годы был лютым ненавистником. Я ненавидел Ельцина. Я ненавидел всех, кто застрелил мою страну в спину. У меня было множество персональных негодяев, которых я, повторяю, люто ненавидел. Наверное, в ту пору я мог бы сказать о себе словами Александра Блока: «Такой любви и ненависти люди не выносят, какую я в себе ношу». Но с годами… Может быть, это связано с дряхлением, а может быть, это связано с тем, что мои идеалы, которые казались мне попранными, и кости, на которых танцевали мои враги, они начинают оживать. Идеалы начинают реализовываться в новое русское государство, а кости, которые, казалось, навеки…

С.РЫБКА: Похоронены?

А.ПРОХАНОВ: …лежат в склепах, они начинают обрастать плотью.

С.РЫБКА: И вам не хватает борьбы? Вам не хватает этого чувства, что ваши идеалы под угрозой, что они гибнут?

А.ПРОХАНОВ: Нет, наоборот, я не чувствую в этом недостатка.

С.РЫБКА: А откуда тогда апатия?

А.ПРОХАНОВ: Я радуюсь тому… ну, внутренне радуюсь, что мои идеалы, они постепенно отрываются от меня самого, обгоняют меня и реализуются. И враги, которые попирают мои идеалы, не кажутся мне более страшными, не кажутся мне теперь столь отвратительными, как прежде. И поэтому моя к ним ненависть или моя к ним неприязнь становится мягче, и я испытываю к некоторым из них даже жалость, некоторую печаль.

С.РЫБКА: Всё-таки я бы попросил вас на персоналии указать. Кого вы жалеете теперь из тех, кто прежде атаковал ваши идеалы?

А.ПРОХАНОВ: Ну, с некоторыми из них я встречаюсь обычно на передачах, на программах. Там есть несколько несчастных либералов, которых их сторонники выделяют и делегируют на эти бои, в частности со мной. И мне страшно бывает жалко Леонида Яковлевича Гозмана, который выходит сражаться, в том числе со мной, зная, что он будет обглодан до костей. И он идёт на это, на эту жертву. И я каждый раз поедаю его и всё время пеняю, что на этот раз опять я его съел без соли, он был очень пресный.

С.РЫБКА: Гозман. А есть кто-то, кем бы вам хотелось «закусить», но вам его не дают?

А.ПРОХАНОВ: Нет. Ну да, я понимаю, что Гайдара нет.

С.РЫБКА: Нет.

А.ПРОХАНОВ: Кудрин — это уже существо, которое, конечно, мешает реализации моих представлений, но он уходящий дух. Абрамович, Фридман, вся эта олигархическая рать, братия, которая, повторяю, до сих пор является такой карой Господней для моей Родины, для России, — я перестаю особенно их ненавидеть, потому что я понимаю, что они… Во-первых, они будут уничтожены. Ноосфера, в замысел которой входит существование русского народа и русского государства, она их победит, она одолеет. Они обречённые. И мне их жаль, что они не понимают, каким страшным будет их конец, их или их детей.

Вся эта рать, которая, казалось бы, сейчас без совести, без чести рвёт, режет, рубит, грабит Россию, поносит её, хулит её, называет Россию «тупиковой страной», русских — «тупицами», русскую историю — «огромным историческим тупиком», и в этом тупике они хозяйничают так, как будто это их чулан домашний, — они все будут ужасно… каким образом, не знаю, но ужасно наказаны. И я вижу эту их будущую казнь. И мне их, признаться, даже жалко.

С.РЫБКА: Если вы видите уже поражение всех этих ваших противников, почему апатия, почему не восторг, не восторг победы?

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, потому что есть усталые рыцари, есть утомлённые государи, есть опечаленные художники. И я благодарю Бога, что я прожил огромную жизнь, и в этой жизни были самые разные переживания. Было переживание, связанное с ожиданием чуда, в молодости. И это чудо мне явилось, я видел это чудо. Я был вовлечён в страшные коллизии моего времени, я был на 19 войнах за свою жизнь. Я благодарю Господа за то, что он мне показал человечество в его вот этих страшных конвульсиях, которые следуют за ним по пятам во время всей своей истории.

У меня был период, когда я был упоён моей Красной страной и Родиной, и я чувствовал себя очень нужным Родине. Я получал от Родины награды, я радовался, что я ей полезен. Я описал её в период её триумфа. И я увидел крах моей Родины. Господь показал мне её крушение и наградил меня удивительной мукой. Самая страшная мука — это ведь не та, когда тебе отрезают ногу, например, или выкалывают глаз, или даже умирают твои близкие, любимые тобой. Самое страшное — быть свидетелем умирания, смерти своего государства и своего народа. Это невыносимая мука — знать, что ты живёшь в народе, который исчезает со скоростью миллион в год.

Я и это пережил. Я пережил минуты отчаяния, глухой, глубокой смерти духовной. И это тоже огромное счастье, мне дан был этот опыт. И я пережил воскрешение. И сейчас я переживаю, повторяю, не триумф, нет, а некое завершающее слово, которое я должен буду произнести самому себе в первую очередь. И это не будет словом ненависти.

С.РЫБКА: Но это будет завершающее слово, описывающее окружающее, или это будет слово с прогнозом? Вы готовы предсказать что-то? Вы готовы указать на что-то в прошлом, на что нам смотреть внимательнее в этой точке?

А.ПРОХАНОВ: Все мои прогнозы опубликованы, и они свершились. Мой прогноз был таков, мои открытия последнего времени были таковые. Я открыл, что русская история — это синусоида, по которой развивается русское государство, восходя к вершинам своего совершенства, красоты и силы; и потом всё это низвергается в чёрную дыру, в пропасть, причём в такую пропасть, из которой нет выхода; и потом опять из этой пропасти возникает стебель нового царства, новой империи.

С.РЫБКА: Сейчас мы со дна пропасти устремляемся снова вверх?

А.ПРОХАНОВ: Конечно.

С.РЫБКА: Эта точка графика?

А.ПРОХАНОВ: Да. Я иногда думаю, что… Это, конечно, берёт моя гордыня, и я потом смеюсь над этим периодом. Я думаю, что и мои молитвы, мои выкликания, мой хрип, мои слёзы, мои стенания помогли этому стеблю пробиться сквозь чёрную дыру русской истории.

С.РЫБКА: Вы сказали о готовности сказать слово. В этом году вы презентовали книгу «Губернатор». Это, по-моему, не единственная книга, которую в этом году вы выпускаете? Или она одна?

А.ПРОХАНОВ: В этом году, в начале этого года я выпустил роман, который называется «Востоковед». Это такая уникальная для меня книга. А может быть, не уникальная. Это книга о сегодняшней войне на Ближнем Востоке, потому что волей обстоятельств мне довелось побывать во всех этих странах, которые сегодня…

С.РЫБКА: Если вы не против, к этой теме обязательно обратимся чуть внимательнее позже. Книга о Ближнем Востоке, книга «Губернатор». Между этим ещё что-то?

А.ПРОХАНОВ: И только что я закончил новый свой роман, буквально неделю назад, который называется «Убить колибри». Это роман ультрасовременный о состоянии сегодняшних умов, нашей интеллигенции, либеральной в основном, и не только. И мне тоже удалось, мне кажется, выхватить вот эту сверкающую рыбу русской истории.

С.РЫБКА: Я о «Губернаторе» этом столько говорил, вообще хватаюсь за него. У нас только в этом году двое губернаторов оказались пока в следственных изоляторах, приговоры не вынесены. В прошлом году у нас тоже два губернатора оказались под следствием. Книга, которую написали вы, — это ведь художественное произведение?

А.ПРОХАНОВ: Это роман.

С.РЫБКА: Роман. Это как-то связано с событиями, которые происходят с нашей региональной властью в эти последние два года? На примерах этого года это Никита Белых (Кировская область), Вячеслав Гайзер (Коми). На примерах этого года мы можем заключить, что наша региональная власть переживает какую-то революцию, если в отношении таких людей возбуждаются дела и они буквально оказываются за решёткой?

А.ПРОХАНОВ: Нет, мне это неинтересно. Мой роман «Губернатор» о другом. Это тоже очень актуальный, современный роман. Это собирательный образ губернатора, собирательный…

С.РЫБКА: Разве в образе нынешнем…

А.ПРОХАНОВ: Это собирательный образ губернатор, за которым нет конкретного персонажа. И этот губернатор — он не является плодом чисто моей фантазии. Это губернатор-мечтатель. Это губернатор, который хочет превратить свою губернию в лучшую, он хочет сделать народ, населяющий эту губернию, самым счастливым. Это роман о губернской мечте. Потому что есть русская мечта… Есть китайская, американская, а есть русская мечта. И русская мечта складывается из мечтаний отдельных земель, отдельных районов. И у этой мечты есть свои носители.

Ну, я знаю, например, Белгородскую область — Савченко изумительный, я с ним дружен. Это абсолютный мечтатель, и он реализовал свою мечту. Или губернатор Калужской губернии Артамонов — это абсолютный мечтатель, который создал свою губернию-мечту, и он посвятил этой мечте все свои усилия. Вот мой губернатор — это тот, кто хочет превратить, несмотря на все кошмары, на все коллизии, хочет превратить свою губернию в рай земной. И как эти усилия наталкиваются на чудовищное сопротивление, и как идёт охота за губернатором, как его убивают, преследуют, выбивают его из седла.

С.РЫБКА: Сопротивление бюрократии и чиновников или это бандиты?

А.ПРОХАНОВ: Всего на свете.

С.РЫБКА: Кто ему противостоит?

А.ПРОХАНОВ: Видите, мы же живём в такое чудовищное время, после смерти мы живём. После 90-х годов России не было. Мы живём во мгле всё ещё. Это мгла, которая повсеместна: она и в экономике, она и в человеческих отношениях, она и в философии поведения, она и в экономической и социальной сфере. Сквозь неё нужно пробиться. Самолёт должен пробить эту облачность и выйти в лазурь. Вот он испытывает это чудовищное сопротивление этой недавней ещё реальности, и она его превращает почти в мертвеца, почти в труп. Но он как человек или как герой длинной воли проходит все эти испытания и побеждает. Это оптимистический роман, один, может быть, из первых моих оптимистических романов.

С.РЫБКА: Губернатор-преступник вам не интересен?

А.ПРОХАНОВ: Мне интересен губернатор-труп, губернатор с разорванным животом, губернатор, наполненный копошащимися червями. Мне очень интересен мужчина-губернатор, который беременный…

С.РЫБКА: От другого мужчины-губернатора?

А.ПРОХАНОВ: И от другого мужчины. Это всё очень интересно. Но я думаю, что пусть этим занимается Сорокин.

С.РЫБКА: Странная штука. Вы всё-таки начали с того, что вы так утомлены, и вы испытываете скуку часто, если я правильно вас понял.

А.ПРОХАНОВ: Я не произнёс слово «скука».

С.РЫБКА: «Скука», «утомление» говорили вы.

А.ПРОХАНОВ: Это была «усталость», а это разные вещи.

С.РЫБКА: При этом вы уже второй монолог свой заканчиваете максимально оптимистично.

А.ПРОХАНОВ: Вы меня раздразнили.

С.РЫБКА: Вы решили бороться с мыслью о том, что вам тоскливо?

А.ПРОХАНОВ: Я, может быть, напрасно поделился своим ощущением своей печали, но эта ведь печаль свойственна сединам. Седины должны быть печальны.

С.РЫБКА: Есть рекомендация, ну, людям вроде меня (мне 31 год), искать вот это вдохновение, чтобы, не знаю… грезить об этом, «вылетев в лазурь»? Я знаю, вы часто говорите это словосочетание. Этот образ, наверное, на вас производит особое впечатление. Где вдохновиться таким образом, чтобы «в лазурь улетать»?

А.ПРОХАНОВ: Ну, для молодых людей это любовь, прежде всего. Это любовь. Любовь к женщине. Это любовь к родному делу, к родному порогу. У молодого человека должен быть успех в его деле, он должен испытать ощущение победы или предчувствие этой победы. Пусть эта победа постоянно от него удаляется, но она не должна исчезать с горизонта. Он должен видеть эту лучистую звезду своей собственной победы.

Но я думаю, что для каждого русского человека, каким бы он ни был, молодым или старым, существуют четыре вероисповедания, которые, если он их исповедует, наполняют его силой и даже могуществом.

Это каноническая вера — православная вера, если ты православный человек. Эти переживания, если ты в них погружён, они грандиозные, они наполняют человека до конца, и человек утоляется в своих поисках предельно.

Это русская природа, из которой мы все вышли, которая нас омывает своими дождями, осыпает снегами, осыпает нас осенними листьями и кладёт нам под ноги чудесные благоухающие цветы.

Это русская словесность. Это божественная русская словесность, русский язык, который нам подарен самим фактом нашего рождения. Это мир, в котором русский человек никогда не погибнет, если он в нём оказывается. Он может, как дельфин, плавать в этом чудесном море — море русской литературы.

И, конечно, русское государство. Счастлив тот человек, который испытал чувство служения своему государству. Несчастен тот человек, который всю жизнь бодается со своим государством, отрицает его, ненавидит его, хочет его как бы подрубить, испакостить его. И счастлив тот человек, кому дано чувство служения. В русской истории, скажем, весь русский ампир был наполнен такими героями после 1812 года, это была удивительная плеяда светоносных государственников.

С.РЫБКА: Вы сказали, что у молодого человека, помимо всего прочего, должна быть и победа. С кем ему биться сегодня?

А.ПРОХАНОВ: Какая победа?

С.РЫБКА: Да. Ну, чтобы была победа, должна быть борьба. А выбирая себе врагов, может так случиться, что государство, пусть вы и сказали, что ни в коем случае… Ну, каждый должен однажды пережить момент этой борьбы и с государством тоже.

А.ПРОХАНОВ: Победа… Ведь у каждого молодого человека, если он не растленен, если он здоров…

С.РЫБКА: Победа над собой?

А.ПРОХАНОВ: Ну, не знаю. Если я художник, например, писатель, я должен учиться блестящему письму. Это так трудно, это так мучительно! Я должен овладеть этим искусством, я должен овладеть инструментарием, который позволит мне пробиться сквозь неведомое, сквозь невнятное, сквозь загадочное. И это требует огромной победы, огромного труда. То же относится к физику, то же относится к офицеру спецназу, то же относится к хирургу.

С.РЫБКА: То есть победа в любом своём деле, за которое ты взялся?

А.ПРОХАНОВ: Конечно, конечно, обязательно.

С.РЫБКА: Всё-таки от художественных и романтических таких вещей я к новостям вас всё равно хочу обращать, потому что так уж у нас устроена передача.

Вы часто, рассуждая о трёх мощнейших деяниях, которые совершил Советский Союз — это промышленная революция… Если я как-то неправильно вас пересказываю, вы, разумеется, меня обрывайте, перебивайте. Это Победа, великая Победа. И это прорыв человека в космос. Три великих деяния Советского Союза. В этом году, в 2016 году, мы совершили первый запуск с космодрома Восточный. Это завоевание 2016 года вы присоединяете к набору завоеваний, связанных прогрессом, связанных с нашим выходом в космос, вообще связанных с нашими позициями космическими?

А.ПРОХАНОВ: Я это связываю вообще со становлением страны, со становление государства.

С.РЫБКА: Вы следили за этим моментом?

А.ПРОХАНОВ: Ну так, краем глаза. Я следил даже настолько, что в моём недавно завершённом романе последняя сцена — это движение этой лунно-марсианской ракеты ввысь. Поэтому я связываю это событие, конечно, с продолжением нашего становления.

С.РЫБКА: Но при этом вокруг столько моментов, которые пачкают это впечатление: это куча коррупционных скандалов, это тот факт, что запуск переносился сперва на месяцы, а потом на следующий день. За секунды до старта мы узнали, что запуск переносится. Это всё впечатление не подпортило?

А.ПРОХАНОВ: Важно, что он переносился не на столетие. И потом, как говорят: «Господь поругаем не бывает». Я говорю не о конкретном запуске ракеты, не о том, как делали этот стартовый стол, как жулики и проходимцы воровали деньги. Я говорю, что сегодня российское государство способно построить космодром и запустить ракету. Десять лет назад оно было неспособно на это — неспособно и материально, да и духовно. И не было такой потребности. А сегодня у государства появилось очень много новых возможностей и потребностей. И поэтому я сейчас не думаю о том, чем они обставлены, какое количество, не знаю, помех, негодяев, тупиц некомпетентных окружает это. Это всё делается. Вот что для меня больше всего важно — что это делается и совершается, и моё государство свой бутон раскрывает.

С.РЫБКА: Ещё какие возможности появились? Вы сказали «появились новые возможности и потребности». К числу возможностей что ещё отнести можно? Мы теперь можем что?

А.ПРОХАНОВ: Я думаю, что надо посмотреть, как вообще развивалось русское государство на разных стадиях его возрождения после чёрных дыр. Ведь русское государство каждый раз развивается после катастрофы, куда оно падает.

С.РЫБКА: Предыдущий момент возрождения, предыдущую катастрофу вы где определяете? Что это?

А.ПРОХАНОВ: Вы сами знаете. 1991 год — это крушение красной сталинской империи. Я думаю, что следующий этап нашего развития, помимо чисто экономических и технократических сдвигов, которые неизбежны, должен быть связан с концепцией справедливости. Ведь то, что сейчас Путин говорил в своей речи…

С.РЫБКА: В Послании Федеральному Собранию.

А.ПРОХАНОВ: …это результат наших непрерывных взысканий, взываний. Мы говорили десять лет об этом, что нам необходима революция справедливости. Мы живём в очень несправедливой стране.

С.РЫБКА: От кого должна исходить справедливость?

А.ПРОХАНОВ: Мы живём в очень несправедливой стране. И страна, которая основана на этой несправедливости, недолговечна. Страны, которые основаны на несправедливости, не доживают до своего совершеннолетия. Мы сохранили территорию, мы сохранили потенциал развития, мы сберегли энергию развития, мы сберегли русскую культуру, мы восстановили коды русского развития. В этих кодах заложена идея справедливости. Поэтому следующий этап — это революция справедливости. Или эта революция произойдёт сверху, то есть она войдёт в контекст реформ, которые затевает президент и элита, либо она произойдёт снизу, и это будет крушение.

С.РЫБКА: Это будет крушение несправедливости?

А.ПРОХАНОВ: Это будет крушение страны, потому что это будет… Революция справедливости снизу — это и есть Великий русский бунт.

С.РЫБКА: Справедливость снизу, но при этом она будет порождена, как вы сказали, возможно, даже элитами?

А.ПРОХАНОВ: Нет, я сказал, что справедливость сверху будет порождена лучшими людьми страны, включая президента. Это регулируемая справедливость, это справедливость, исходящая из ощущения необходимости русского развития. Если этого не будет, повторяю, если сохранится…

С.РЫБКА: То справедливость поднимется снизу.

А.ПРОХАНОВ: То поднимется Пугачёв.

С.РЫБКА: И вы склоняетесь к чему? Что скорее произойдёт? Скорее там, наверху, начнут порождать какую-то справедливость и насаждать справедливость?

А.ПРОХАНОВ: Конечно, к этому. На это направлена вся моя деятельность, все мои деяния — не допустить ещё раз огромных трат социальной энергии, не допустить этого взрыва. Мои друзья-революционеры перестают меня понимать. Я прошёл период революционности, и я прекрасно понимаю, что революции не избежать. Революция — это форма существования социальной материи, так всегда бывает. И если страна, если государство не в состоянии реализовать это развитие, не в состоянии дать движение этим могучим энергиям, заложенным в социальное тело, то тогда всё это взрывается.

С.РЫБКА: То они сами начинают. Вы исходите из того, что справедливость — она одна? А если элиты будут отстаивать свой взгляд на справедливость и насаждать свою?

А.ПРОХАНОВ: Я исхожу из того, что в священных текстах всех народов «справедливость» является ключевым словом. Я исхожу из того, что в Коране «справедливость» присутствует в каждом аяте, что в Новом Завете слово «справедливость» как таковое отсутствует, но вся Нагорная проповедь — это справедливость, что справедливостью грезит иудаизм.

С.РЫБКА: Справедливость? Не милосердие?

А.ПРОХАНОВ: Справедливость в русском понимании — это всё. Это и любовь, и милосердие, и непротивление злу, и чудо, и блаженство. Справедливость раскрывается в этом бутоне.

С.РЫБКА: То, что мы принимаем участие в войнах, теперь и по всему миру, теперь и на Ближнем Востоке в том числе, — это в вашу концепцию справедливости, которая элитами может быть порождена, укладывается?

А.ПРОХАНОВ: Самая большая справедливость, которая была осуществлена в человечестве — это Победа Советского Союза в войне 1945 года.

С.РЫБКА: Буквально победа света над тьмой?

А.ПРОХАНОВ: Буквально победа райских смыслов над адскими смыслами, победа абсолютного света над абсолютной тьмой. И поэтому, каким бы страшным ни казался Советский Союз с его костоломами, с его ГУЛАГами, с его насилием (а это всё было), всё это искупается этой Победой, потому что эта Победа, повторяю, она даёт оправдание всему советскому периоду. Это Победа небывалая. Это Победа не времени, это не Победа XX века. Это Победа, которая была одержана в момент создания человечества. И человечество, в конце концов, одержало её. Поэтому сами по себе войны не являются гарантом доминирования тьмы и несправедливости или гарантом доминирования света и вечного блаженства. Вот эта война — это война высшей, божественной справедливости.

С.РЫБКА: Вы сказали, что про то, что происходит там, нельзя говорить, что это война строго света против тьмы, добра со злом, так это нельзя характеризовать. А зачем мы туда ввязались при условии, что мы всегда ориентированы на то (я имею в виду — Россия и русские), чтобы совершать великое? Что же мы там совершаем, если не боремся с тьмой, со зло

А.ПРОХАНОВ: А что мы совершали в Афганистане? Это была война тьмы. А что мы совершали, когда Скобелев вошёл в Туркестан до Бухары, до Хивы? Мы там совершали победу тьмы над светом. А что мы совершали во время Балканских войн, во время Шипки? Мы совершали победу тьмы…

Это жизнь империй. Империя, Русская империя — это же не амёба, это не кактус в горшке, а это гигантская субстанция, это огромный живой организм, который после краха 1991 года опять развивается, расширяется, дышит и в своём дыхании встречает огромное количество сопротивления. Мы взяли Крым — и это породило гигантский конфликт, и не только же с Украиной, а с Европой, с целым миром. Мы платим за этот конфликт этим напряжением. И сирийская кампания — это не локальная кампания. Так дышит империя, так дышит страна, у которой есть задачи и интересы и на Северном полюсе, и на Южном полюсе, и на Марсе, и на Луне. Русская империя не имеет границ. Там, где кончается Русское государство, сразу начинается Царствие небесное.

С.РЫБКА: Вы не допускаете, что империи эволюционируют, и нынешней империи для того, чтобы дышать, необязательно дышать войной и кровью?

А.ПРОХАНОВ: Это не война и кровь. Это просто естественное состояние всего человечества.

С.РЫБКА: Но человечество тоже эволюционирует.

А.ПРОХАНОВ: Оно куда эволюционирует? Оно эволюционирует в сторону ядерной войны или куда? Куда оно эволюционирует-то? В сторону чего? Или скоро человечество станет сплошным монастырём, это будет огромный монастырь?

С.РЫБКА: Вряд ли.

А.ПРОХАНОВ: Значит, оно эволюционирует в сторону ядерной войны. И для того, чтобы эта война не произошла…

С.РЫБКА: Нужна другая война?

А.ПРОХАНОВ: Например, Сталин создал ядерный щит, создал ядерное оружие и ракетоносители. Поэтому война в Сирии — это не война за рудники, даже не война за нефтепотоки, а это война с теми, кто уже воюет на Кавказе, кто совершает прорывы в республиках Средней Азии. Это мощная сила мировая, гигантская мощная сила. Это исламский революционный фактор, и он придёт сюда, он уже пришёл. Мы живём в заминированной стране. Я не знаю, какое количество подпольных ячеек существует в Москве на вещевых, фруктовых и овощных рынках. Мы живём в стране, пронизанной террористической сетью.

С.РЫБКА: Раньше вы сказали, что мы пребываем в той точке графика нашей истории, с которой начинается взлёт.

А.ПРОХАНОВ: Ну конечно.

С.РЫБКА: Вот всё, что вы перечислили — это мешает нам взлететь? Или наоборот, может быть?

А.ПРОХАНОВ: Это данность, которую мы преодолеваем в нашем старте, в нашем восхождении. Восхождение будет сопутствоваться огромным количеством трудностей и экспромтов исторических.

С.РЫБКА: К слову об исторических экспромтах. В 2016 году мы отмечали 25-летие краха Советского Союза. В 2017 году будем отмечать годовщину Великой Октябрьской революции. Вопрос: мы будем отмечать? Вы бы советовали нам, стране, отметить это максимально широко — годовщину Октябрьской революции?

А.ПРОХАНОВ: Понимаете, если мы не будем отмечать эту годовщину, она нас отметит. Поэтому я бы осторожнее обходился с этой темой.

С.РЫБКА: Готовы развить эту мысль? «Она нас отметит» — как? Мы снова разыгрываем эту же пьесу?

А.ПРОХАНОВ: История — это метафизическая категория. Историю ведь никогда не понять историкам. Историки — это жалкие существа, которые пытаются загнать историю в логику и в рациональное сознание, найти законы истории.

С.РЫБКА: В науку.

А.ПРОХАНОВ: У истории нет законов. История движется категориями чуда, поэтому с историческими событиями масштаба Великой Октябрьской социалистической революции нужно обходиться очень осторожно. Нельзя говорить, что эта революция в прошлом, что ей, не знаю, 100 лет, что она умерла. Она жива. Малейшее неосторожное движение — и она вскочит на все свои четыре когтистых лапы! Поэтому я бы с ней обращался бережно, я бы на неё молился, поскольку я имею дело с великой могучей исторической силой и энергией, которая никуда не делась. Она просто на время затихла, она перераспределила свои силовые центры. Но если не будет революции справедливости, мы ещё хлебнём.

С.РЫБКА: Но как стране отметить революцию? Вы сказали: «Если мы её не отметим, она отметит нас». Как нам отметить революцию 1917 года? Нужны какие-то мероприятия?

А.ПРОХАНОВ: Я не знаю. Я не массовик-затейник. Я её отмечу по-своему. Я надену все свои ордена, которые мне дала моя Родина, и, может быть, пройдусь по Красной площади в час, когда там никого не будет — как я это сделал когда-то, в 1991 году, когда запретили парад и демонстрацию 7 ноября. Я надел свои награды и осуществил этот парад.

С.РЫБКА: Ну, если вы хотите пройти вот так парадом частным образом, а страна возьмёт и начнёт отмечать это широко, как треклятую Масленицу?

А.ПРОХАНОВ: А всё равно одно не отрицает другое. Я буду счастлив.

С.РЫБКА: Вы будете счастливы, вас это не оскорбит?

А.ПРОХАНОВ: Конечно. Я просто волью своё празднество в ликование моей страны и народа.

С.РЫБКА: Как думаете, те, кто со стороны посмотрит на это мероприятие (я имею в виду — из-за пределов России), они найдут какие-то свои трактовки для этого? Это, может быть, кто-то поставит нам в вину?

А.ПРОХАНОВ: Конечно, они найдут. Они уже нашли. Ну, пусть они пристально смотрят на то, как мы празднуем это. Пусть они пристально смотрят — и тогда они ослепнут.

С.РЫБКА: Вы насколько часто общаетесь с людьми из-за пределов Российской Федерации на эти темы? Человечество вообще знает про Великую Октябрьскую революцию, помнит про Великую Октябрьскую революцию? Она имеет значение для человечества за пределами России?

А.ПРОХАНОВ: Было время, когда две трети Земного шара были покрашены в красный цвет, и все люди, которые жили в странах красного цвета, помнят об этом. Помнит об этом Африка, помнят все республики, которые от нас клещами отодрали. Конечно, помнят об этом. Уж конечно, об этом помнят историки, философы.

С.РЫБКА: Именно о моменте революции. Не о Советском Союзе, великой стране, а именно о моменте…

А.ПРОХАНОВ: Не знаю. Я не отделяю одно от другого. Я думаю, что Революция, Советский Союз, Гагарин, Победа в Великой Отечественной войне и индустриализация — это всё одно событие. Это русский XX век.

С.РЫБКА: Место, где действительно гарантированно помнят о Великой Октябрьской революции и о Советском Союзе, — это Куба. В этом году Фидель Кастро ушёл из жизни. Среди персон-символов, вот таких титанов, о которых можно писать романы многотомные, кто ещё жив?

А.ПРОХАНОВ: Никто.

С.РЫБКА: Кастро был последний? Или Кастро даже… Я неверно и скверно описал его?

А.ПРОХАНОВ: Кастро — уникальный человек, потому что в нём реализовалась мечта человечества, не только кубинская, не только русская мечта, а мечта всего человечества. Это мечта человечества о подвиге. Он был героем классического, античного склада. Это тот герой, который идёт навстречу дракону, который знает, что он погибнет. Он сражается с этим драконом, не жалея себя. И он за счёт своей воли, за счёт чуда своего побеждает дракона. Он освобождает град, он освобождает царевну, которая заточена в этом граде, он целует эту царевну. Он демонстрирует то лучшее, что вообще существует в человечестве, то, что поднимает человечество над нечеловечностью.

Человечество нуждается в героях. Даже не только нуждается… Нет, это неверное слово. Человечество продуцирует героев. Это одна из функций человечества. Но герои такого света, такой силы являются, конечно, большой редкостью. И вот он появился, и вот он был среди нас. И вокруг него создалась целая плеяда героев, целая школа героев. И он ушёл от нас, а мечта осталась. Мечта, которая породила Кастро, она осталась, она живёт и она будет реализована.

С.РЫБКА: Но разве это не большая беда и трагедия, что при нём, при его жизни, на его памяти она не была реализована?

А.ПРОХАНОВ: Конечно нет. Эта мечта не реализуется так быстро и так скоро. Может быть, она вообще не реализуется. Герои идут за этой мечтой и умирают, как правило.

С.РЫБКА: Вы на прямой вопрос «Есть ли люди, сравнимые по масштабу с Кастро?» сказали: «Нет, таких нет».

А.ПРОХАНОВ: Нет.

С.РЫБКА: Из кого может вырасти герой? И вообще где искать героев? Среди литераторов искать героев? Среди…

А.ПРОХАНОВ: Не надо их искать. Они обнаружатся в совершенно неожиданном месте и свете. Дух дышит, где хочет. Но герои… Этот год для меня был важен тем, что я встречался с героями. Но это герои, может быть, не масштаба Кастро, это не те общечеловеческие герои, но это те герои, которые поразили моё воображение и сделали для меня этот год годом героев.

С.РЫБКА: Назовите их.

А.ПРОХАНОВ: Я полетел в Оренбург. У меня там были мои дела, я двигался по заводам, по поселениям, по монастырям. И у меня оставалось ещё время, и я хотел побывать на могиле у Александра Прохоренко — тот, кто погиб в Сирии. И я бросил все оставшиеся дела, сел на машину и 180 километров мчался по оренбургским степям, перелескам. Приехал в деревню его родную. Я не стал заезжать домой, не стал беспокоить его родителей, а я сразу поехал на кладбище.

Я увидел это сельское кладбище и гору цветов. Огромная гора цветов — не вялых, а свежих. И я понял, что эти цветы каждый раз приносят сюда, и отсюда эта огромная гора цветов. Там стоял его портрет и такая гранитная плитка, на которой, видимо, его друзья написали: «Мы помним тебя, Сашок». Такое военное братство. И я был у этой могилы, я ей поклонился, я испытал благоговение. Мне важно было прикоснуться могилы героя, чтобы он наполнил меня своей силой и своим светом. И у этой могилы я не испытал чувства скорби, а наоборот — чувство светоносных каких-то прозрений. Это был первый герой, с которым я виделся.

Был второй герой. Я был на Урале, в Тагиле, в Нижнем Тагиле. Это завод танков, «Уралвагонзавод». Когда я бываю в Тагиле, обычно я смотрю на танки, смотрю на конвейер и общаюсь с технократами, танкостроителями. А здесь я познакомился с удивительным человеком. Его фамилия — Тетюхин.

С.РЫБКА: Он работает на «Уралвагонзаводе»?

А.ПРОХАНОВ: Это пожилой человек, может быть, моих лет. Он в советское время работал на титановом производстве недалеко от Тагила. Он создавал это титановое производство, для Советского Союза это новая была отрасль. Он учился этот титан плавить, обрабатывать, лить под давлением. Это была целая закрытая индустрия, потому что из титана стали строить подводные лодки, корпуса, элементы ракет, самолётов. Это новый «крылатый метал», как его называют, как алюминий, он очень прочный. И он занимался титановым производством, преуспел, был лауреатом Ленинской премии, так он высоко поднялся в этом.

И когда случился этот чёртов 1991 год, всё это производство было приватизировано, и он взял 30% этого производства. И он сберёг это производство, он не дал его раздербанить, продать, рассеять, он сохранил это титановое производство. И именно из этого титана делают сегодня эти лодки «Борей» в Северодвинске, эти ракеты. Эта ракета, которая ушла с космодрома Восточный, она тоже имела титановые вещи. Но из титана ещё делают суставы, титановые суставы, протезирование. И огромное количество людей страдают…

С.РЫБКА: Из-за недоступности страдают, вы имеете в виду?

А.ПРОХАНОВ: Нет, страдают от травм всевозможных.

С.РЫБКА: А, вообще.

А.ПРОХАНОВ: Это очень распространённая болезнь. И он, этот человек, решил продать свои 30% в собственности. И на те десятки миллионов или даже на сотни миллионов, которые он получил за это, он построил медицинский центр там же, в Тагиле. Суперцентр! Таких центров в Европе нет. Все технологии, все медицинские приборы, лучших врачей он привёз туда, потрясающее обслуживание. И он протезирует там этими титановыми протезами людей и Урала, и соседних регионов и республик.

И я на него смотрел с обожанием! Вот в наше время золотого тельца, жестокости, алчности, скаредности он исполнил евангельскую заповедь: «Раздай имение своё». Он всё раздал. Он на эти деньги создал людям вот это благо. Оно бесплатное, это не коммерческое произведение.

С.РЫБКА: Вульгарный вопрос: это действительно всё, что он имел, вот эти 30%?

А.ПРОХАНОВ: Конечно, я взял и стал его тормошить, жёг его паяльной лампой: «Что ты, старик, припрятал?!» Это всё, что он имел. Он продал все свои акции, все свои активы, все свои 30% и построил этот удивительный и потрясающий храм. Это удивительная вещь! Вот монастыри, церкви, батюшки, проповеди, исповеди… Ни один батюшка не раздал имение своё, а он, коммунист… Ну, он советский человек. Я не знаю, сейчас коммунист он или нет, но это школа коммунистического сознания, это советская индустриализация, и он лауреат Ленинской премии. И он раздал. Это второй герой потрясающий!

И третий герой. Совсем недавно я встретил третьего героя. Я только что вернулся из Брянской губернии. Это же губерния абсолютно падшая, она укатана. Это одна из центральных русских областей, где всё безнадёжно. Предшествующий губернатор — он сейчас в тюрьме сидит. Там воровство, полное падение и забвение. И меня пригласил новый губернатор — губернатор Богомаз.

Это потрясающий человек, который пришёл на губернаторский пост не из кремлёвской администрации, не из охранных подразделений президента. Он местный аграрий, который добился в своём аграрном частном хозяйстве 100 центнеров пшеницы с гектара. В советское время ты собрал 25 центнеров — ты Герой соцтруда. 100 центнеров на наших землях! Столько же картошки. Он создал там целые агрокультуры, хранилища, города. Он собрал вокруг себя вот этих мужиков, простых мужиков: один десять классов кончил, другой был милиционером постовой службы, третий ещё кем-то. Он из них создал такую группу, которая построила этот центр, растениеводческий центр. Ездили в Германию, воровали технологии, учились удобрениям, вот эти сложнейшие агропроцессы. И они создали это чудо в Брянской губернии. И вот эта дохлая, тухлая, умершая губерния в этом году дала двузначный прирост как в промышленности, так и в аграрной сфере.

Я пришёл на завод, где год назад в этих огромных пустых советских разгромленных корпусах бродило чуть ли не двести человек сонных как мухи. А сегодня они выпускают ракетовозы, вот эти шасси для С-300, С-400, эти громадные такие многоосные чудовища, которыми заставлен весь этот завод. Они работают в три смены, заказ огромный. Сейчас, наверное, они уже ездят в Сирию, эти махины. И зацвело производство! Это пришёл мужик, он совершил чудо.

И там, кстати, меня поразило. Когда мы сидели, он говорит: «Я вам представлю один ансамбль такой народный, местный. Они споют песню, которую сочинили». И там они спели песню, там такая песня «Россию строят мужики». Такая мощная, чуть-чуть вульгарная народная песня «Россию строят мужики». И вот это ощущение, что на пепелище возможно цветение, причём почти моментальное, меня просто очаровало!

Минэкономразвития говорит нам, что у нас «новая реальность экономическая», «полпроцента в год прирост — это хорошо», «привыкайте, люди добрые», «мы сейчас на нуле крутимся». Какое «на нуле»? Повторяю, они двухзначные проценты роста дали! Вот это для меня тоже герой.

У меня военный герой, мученик за Родину в Сирии. Потом герой такого христианского типа, «раздай имение своё». И это работник, один из тех мужиков, которые строят Россию. В этом итог года для меня.

С.РЫБКА: Спасибо вам за эти воспоминания, за этот рассказ. А в политическом поле… Я что-то всё вульгарные какие-то вопросы задаю. А в политическом поле есть герои?

А.ПРОХАНОВ: В это чистое политическое поле я не ходок.

С.РЫБКА: Ну а со стороны глянуть, что у них там? Самому не ходить, а вот просто…

А.ПРОХАНОВ: «Как встарь, повита даль туманом…» Я не занимаюсь конкретной политикой, я давно в ней разочаровался. Я предпочитаю ворожить, колдовать, витийствовать, фантазировать. В этом моя миссия.

С.РЫБКА: При этом вы всё равно надеетесь, что где-то там среди этих элит, в том числе и политических, кто-то начнёт про справедливость что-то понимать?

А.ПРОХАНОВ: Ну, может быть. А может быть… Необязательно среди политических. Может, появится такой человек в церкви. Я полагаю, что это прямая задача сегодняшней церкви, сегодняшнего храма.

С.РЫБКА: Рассказать про справедливость?

А.ПРОХАНОВ: Не рассказать, а наказать за справедливость, возвысить свой голос за справедливость, заставить власть имущих очнуться, вспомнить про кару Господнюю, вспомнить, как это обошлось им всем в 1917 году. Вспомнить 1917 год как секиру, как воздаяние за эту бессовестную, чудовищную политику знати, аристократии царской, самого Романовского двора. Всё это вот здесь, при дверях. Поэтому повторяю: к политике я очень индифферентен.

С.РЫБКА: Вы давно слышали выступление представителя церкви, которое бы вас вдохновило, разозлило, вообще вызвало бы хоть какой-то отклик? Политика — ладно, вам по боку.

А.ПРОХАНОВ: Видите, я всё время бодался с церковниками, которые нападали на Советский Союз. Мне и моим друзьям была поставлена такая задача свыше — мирить красных и белых, привести к гражданскому примирению. И нам удавалось сделать довольно многое. И как нам что-то удавалось — вдруг со стороны церкви кто-то врывался и вбивал клин! И опять всё распадалось… Таким человеком для меня был Иларион, владыка.

Но со временем церковь меняет свои позиции и взгляд на советский период. И первым, кто об этом говорит — это не только Тихон (Шевкунов), но и патриарх. Патриарх в последнее время высказывается за необходимость понять советское время как во многом христианское время. То есть, по существу, он призывает к христианизации не только пространств, где разрушены церкви, алтари, куда не ступала нога священника, но призывает к христианизации советского периода, и это очень интересно. А как он о Кастро написал превосходно? Так что со стороны церкви, со стороны патриарха для меня звучат очень такие светоносные речи, и я их воспринимаю.

С.РЫБКА: Вам случается общаться с детьми в последнее время?

А.ПРОХАНОВ: С детьми?

С.РЫБКА: Ну, с детьми — я имею в виду с русскими невеликого возраста. С детьми.

А.ПРОХАНОВ: Да. Например, я приехал из Брянска, я уезжал, и ко мне дитя привели. Это мой правнук, ему год исполнился, его зовут Миша. Я с ним общался.

С.РЫБКА: А вот с такими ребятами, которые в состоянии что-то в ответ уже сказать или что-то спросить?

А.ПРОХАНОВ: У меня внуки, два внука, они в четвёртом классе, близнецы. Всё время тоже вижу, общаемся.

С.РЫБКА: Вот они общаются с вами, поэтому наверняка какой-то отсвет вашей собственной истории на них тоже есть. А вот с какими-то посторонними детьми вам случается говорить? Я это всё к чему? Понимает ребёнок в возрасте, условно, десяти лет, сегодняшний русский ребёнок про Советский Союз? У него есть что-то, что он любит в Советском Союзе?

А.ПРОХАНОВ: Понимаете, я не похож на человека, который идёт на детские площадки и в детские сады.

С.РЫБКА: Нет, конечно, не похожи. Я поэтому и начал издалека.

А.ПРОХАНОВ: Я не общаюсь.

С.РЫБКА: Не общаетесь?

А.ПРОХАНОВ: Нет, я не общаюсь с этими детьми. Мне хватает общаться с той лавиной людей, с которой я общаюсь. Я выступаю, но не среди, конечно, пионеров или скаутов, а я выступаю среди молодёжи. «Территория смыслов» — вот есть такое место. Много раз был на «Селигере», видел это многотысячное собрание, жадно внимавшее моим мечтаниям. Так что я здесь…

С.РЫБКА: Просто со стороны кажется, что для тех, кто недоволен самим фактом существования Советского Союза некогда, всё-таки эти элементы даже их собственного детства — ну, какие-то детские авторы, не знаю, Николай Носов с «Незнайкой» и «Незнайкой на Луне» — это как раз то, что должно их примирять впоследствии и с Советским Союзом, и с тем, что «кости Советского Союза, — как вы выразились, — снова обрастают этой плотью», и с какими-то вашими позициями. Ничего такого…

А.ПРОХАНОВ: А что может быть прекраснее советского гимна для детей: «Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу: “Ох, доска кончается, сейчас я упаду!”?»

С.РЫБКА: Вот именно. Но что-то есть ощущение, что этого нет среди детей и среди школьников.

А.ПРОХАНОВ: Нет, ну как же? Агния Барто есть. Вот этот бычок красный.

С.РЫБКА: Агния Барто, гайдаровские герои и персонажи. По-моему, это…

А.ПРОХАНОВ: Ну, это не для меня, я этим не занимаюсь. Это всё сейчас проходит мимо меня.

С.РЫБКА: А вы не жалеете, что это вам нелюбопытно?

А.ПРОХАНОВ: Да нет, мне это сейчас просто ненужно и неинтересно. Я настолько перегружен своими задачами! Если у меня возникает какой-то момент какой-то свободы двухчасовой, я не бегу на детскую площадку, а я ухожу в лес.

С.РЫБКА: Если задавать вам вопрос «Что вам сейчас интересно?», вы ответите: «Лес»?

А.ПРОХАНОВ: Мне сейчас интересен лес, русский лес. Мне очень интересна русская церковь, русский храм. Мне очень интересна русская словесность, в том числе русская песня, и русское государство. Вот эти четыре вероисповедания мне важны, и я их исповедник.

С.РЫБКА: Русская словесность — словесность прошлого? А то, что она порождает сегодня — в 2016 году, в 2017 году — вам неинтересно?

А.ПРОХАНОВ: Неинтересно. Я же никакого отношения не имею к словесности. Я не пишу романов. Я не знаю, как буквы складываются в слова, а слова во фразы, фразы в главы, главы в роман.

Я весь в словесности. Я сам словесность. Посмотрите на меня внимательно — и вы увидите, что я буквица, перевитая цветами, розами и с птицами волшебными. Я одновременно и журавль, и древесный папоротник, и буква «аз».

С.РЫБКА: Вас манит лес со всеми этими чудесами? Город вас совсем не манит?

А.ПРОХАНОВ: Как не манит? Я урбанист, я обожаю Москву. Во всех моих романах, начиная с 60-х годов и кончая сегодняшним годом, Москва — это таинственный восхитительный город. Она всё время меняет своё обличие. А какая сейчас мистическая Москва, особенно ночная! Она такая ледяная, таинственная, с этими какими-то розовыми стеклянными цветами, с этими фиолетовыми хрусталями, с этими таинственными существами, в которые превращены…

С.РЫБКА: И это тоже вы?

А.ПРОХАНОВ: И это тоже я, конечно. Да и вы тоже.

С.РЫБКА: Это Александр Проханов, который воплощает собой все чудеса лесные, чудеса городские. Большое вам спасибо, что нашли время для разговора с нами.

А.ПРОХАНОВ: Рад. С Новым годом!

https://govoritmoskva.ru/interviews/1570/