Если на поверхности политики одни разговоры и слухи, а не действия, означает ли это, что никаких действий и реальных изменений в политике не происходит?

Отнюдь нет, как сказал бы поручик Ржевский.

Во-первых, для актеров политической сцены, где разыгрывается фарсовая комедия, все эти интриги и разговоры об инновационной экономике и прочих высоких материях, имеют практически-утилитарное значение.

Гонорары, премии и призы для исполнителей главных ролей, как и спонсорские для кордебалета – все это имеет гораздо больше значения, чем какая-то там реальность. От перемены мест слагающих и сослагаемых для них зависит не многое, а все.

 

Например, проект инновационного инкубатора в Сколково. Думаете, кого-нибудь с самого начала сильно волнует, заработает ли он хотя бы с полупроцентным КПД?

Всех причастных волнует лишь один вопрос: Кто, где и в какой роли окажется после выборов 2012 года. Разумеется, и Чубайс, и Вексельберг, и Прохоров с Дерипаской, и все остальные прилипалы при акулах Уолл-стрита давно уже решили заглавный для себя вопрос вывода личных наличных из России под прикрытием борьбы с кризисов. Ч

то касается производственного капитала в России, то он имеет нынче, скорее, отрицательную стоимость, требует все новых вложений. Можно, конечно, попытаться использовать проблемы многократно отбитых и отжатых фондов для выбивания бюджетной помощи.

Но для этого нужно, как минимум, пролоббировать усиление влияния западных боссов на Кремль, уравновешивающее внутреннее давление путинских олигархов и региональных баронов.

А все почему?

Потому что выведенный в подконтрольные нью-йоркским или лондонским боссам банки и оффшоры кэш защищен от экспроприации ничуть не больше, чем в России.

«Наши» олигархи нужны своим боссам живыми и богатыми только, если активно участвуют в формировании российской политики, хотя бы на ближайшую перспективу. Вот и приходится вертеться, как электрический наночубайс на сковородке, доказывать свою полезность и перспективность.

В чем же заключается полезность для западных боссов проекта «Сколково»?

Помнится, один проект под этим же названием уже пытались продать в виде кузницы бизнес-кадров международного уровня. Так сказать «альма матер», «кормилицы» для будущих лидеров рассеянской элиты.

Предполагалось, что страну вскоре зальют молочные реки иностранных инвестиций, привлеченных выполнением заданий Всемирного банка по реформе электроэнергетики. На кисельных берегах, как грибы, вырастали бы щестисотметровые башни офисов, которые нужно было заполнять вскормленными в Сколкове кадрами.

Нынче абсолютно те же самые «прилипалы» пытаются всучить уже не Путину, а Медведеву надувной проект «Силиконовой кормилицы», которая должна вскормить новое поколение инновационных менеджеров, а заодно собрать по стране остатки по ошибке не выехавших за рубеж ценных научных и инженерных кадров.

Чтобы те поработали на западных соинвесторов проекта, заодно обогатив за счет своих бюджетных грантов владельцев гостиниц и съемного жилья по рублевским расценкам.

Нет, это все понятно и без особого анализа.

Вопрос, почему именно этот проект предлагается либерал-гофмейстерами Медведеву для решения его политических проблем перед 2012 годом.

Ответ лежит там же, где и виртуальные руины предыдущего мега-проекта в Сколкове. Финансовый кризис обесценил политическую значимость экономических гуру и финансового офисного планктона.

Ни как идеологическая, ни как массовая политическая опора либерального крыла элиты прежние «сколковцы» уже не годятся. В еще большей степени обесценились правозащитники и демократические активисты после защиты грузинских фашизоидных агрессоров и после фиаско «оранжевых» кучмоидов в Киеве.

Единственной значимой прозападной, сугубо либеральной группой сограждан и бывших соотечественников остается научная и инновационная диаспора, работающая в американских университетах или в оригинальной Кремниевой долине.

К сожалению, многие представители научной общественности, особенно давно не бывавшие в родной стране, обладают неизъяснимой абберацией зрения. Полагают, что знания в физике, биологии, информатике дают право на суждения в политике и экономике в сложных условиях российской действительности.

 Нет, кто спорит, финансирование научных исследований в американских университетах на два порядка лучше, чем у нас. Инфраструктура и организация деятельности тоже намного лучше. Но разве из этого следует тот самый простой рецепт, что в России нужно срочно сделать так, как в Америке.

В результате российская научная диаспора в США не только является частью традиционного университетского бастиона либералов из Демократической партии, но и потенциальным убежденным проводником либеральной пропаганды в русскоязычном информационном пространстве.

 Поэтому лично меня не удивляет тот факт, что партия «Правое дело» в лице Л.Гозмана, благоразумно отказываясь от участия в российских региональных выборах, уже который год окучивает именно эту научную диаспору на деньги Роснанотеха и западных грантодателей во главе с Всемирным банком.

Однако, все равно мелковата политическая цель – расширять сколковскую базу либеральной пропаганды только ради поддержки Медведева на второй срок. А толку-то для западных спонсоров?

Если внимательно присмотреться, есть у этого фарсового «силиконового» действа одна вполне реальная и действительная цель. Тут, недавно по 5 каналу показали одного из таких либеральных пропагандистов из «бывших».

 Профессор-биолог из Бостонского университета, уехавший еще при советской власти, ратовал за «радикальную перестройку» Российской Академии наук, а фактически за ее роспуск. Ну что ж, позиция вполне конкретная и даже популярная в блогосфере. Но был задан и вопрос, а что ж взамен? А взамен лоббируется так называемая «независимая международная экспертиза» для определения, какой из фундаментальных научных проектов нужно финансировать, а какой – нет.

Даже с учетом многократного снижения финансирования российской науки, все-таки и 75 миллиардов бюджетных рублей - не капля в море. И теперь нас убеждают, что решать, куда пойдут эти бюджетные деньги, должна «мировая наука», не имеющая якобы отечества, но получающая львиную долю средств из бюджета США и других западных стран. Что ж ради достижения этой стратегической цели – лишения России суверенного права самой определять развитие своей науки, можно не только проспонсировать очередное «Сколково», но даже пощадить смысл жизни и личное достоинство вексельбергов и чубайсов, существующие исключительно в виде либеральных ценностей на западных банковских счетах.

 

Другой контрастный пример скрытой под фарсовым действом реальной политической действительности был намедни продемонстрирован батькой и его подручными. Белорусские СМИ очень громко освещали внезапный визит

 - Лукашенко в Каракас, к другу Уго, но при этом забыли рассказать жителям Беларуси о другом визите – премьера Путина в Брест, где обсуждались вопросы Таможенного союза.

Это очень наглядный пример по причине очевидной инверсии видимого и действительного значения двух событий. Очевидно, что политическое будущее Белоруссии и всего СНГ будет определяться вовсе не официальными государственными визитами и переговорами, а изменением экономических правил игры на всем евразийском пространстве под воздействием нового Таможенного союза.

По этой самой причине скромный премьер Сидорский как прямой контрагент Путина может сделать для белорусской элиты больше, чем «первый и последний президент». И неважно, что батька может напоследок из чувства ревности сменить премьера, все равно именно эта позиция становится центральной для реальной, а не демонстративной политики в странах СНГ.

Безусловно, сама идея Таможенного Союза смогла реализоваться лишь по причине совпадения сразу нескольких факторов – наличия геополитического интереса у одного из мощных глобальных игроков (но не России, а Китая), текущих экономических интересов республиканских элит в соседних с Россией странах, и – при отсутствии текущих экономических интересов российской элиты политического интереса одной из главных ее частей во главе с Путиным.

 Именно переформатирование правил экономической игры на всем постсоветском пространстве делает пост российского премьера центральным в политической системе России. Потому что все возникающие неопределенности в связи работой Таможенного Союза будут разрешаться на основе полномочий правительства, а не президента.

Позиция главы государства была сверхцентральной в период реформирования самого государства, когда возникающие и специально создаваемые неопределенности касались полномочий тех или иных высших органов, ведомств, уровней управления. Теперь же, когда конституционное устройство устаканилось и расплескалось в виде новых законов, от президента требуется только говорить веское незлобивое слово, призывая прокурора в случаях явных эксцессов.

  Пока таких эксцессов хватает, политическая позиция поста президента высока и соразмерна растущему влиянию правительства. Но в дальнейшем, по мере унасекомления самых вздорных и непослушных, внедрения правовой культуры в массы и в элиты, роль главы государства будет такой же, как в Европах, то есть церемониальной и символической.

 Если конечно, не случится большой войны, а ее все же не случится.

Другое дело, что сейчас Медведев, как и Путин, как и вся элита – российская и мировая, связаны по рукам и ногам глобальной политической неопределенностью по поводу возможного сценария выхода из кризиса. В таких условиях, как я уже писал, любое реальное политическое действие чревато. Вот и продолжается бег на месте.  

  Потому как можно сколь угодно взывать к министру внутренних дел о наведении порядка, но реально ключевым вопросом является деятельность судов, от высших до низовых. И это все знают, но дружно молчат.

  Потому как неопределенность в вопросе политического контроля над судами – один из главных защитных политических ресурсов «нашей» элиты от давления западных партнеров, да и восточных тоже. Вот завтра хлынут на рынок через казахстанскую и белорусскую границы китайские контрафактные и демпинговые товары, как тогда бороться российскому бизнесу за свой собственный рынок?

  Вот и переходит в судебной системе центр тяжести от Конституционного суда (контроль за реформой самого государства) к Высшему арбитражному (контроль за массовыми экономическими транзакциями), который к тому же предлагает руководствоваться судебными прецедентами.

 

Вся глобальная система не может дальше пребывать в подвешенном состоянии, ожидая, куда вывернет Обама с Бернанкой. А проблема заключается, похоже, в том, что у них руль заклинило, и система медленно движется юзом в сторону обрыва. Нет, мотор работает как часы, рычит на повышенных оборотах, но связь с реальной экономической почвой потеряна.

Комедия положений, в которой оказалась глобальная элита, должна будет закончиться, как у Гоголя, явлением глобального ревизора, контролирующего финансовые транзакции. Но до этого счастливого момента, когда все глобальные игроки застынут на достигнутых позициях, всем нужно еще дожить.

    А сейчас пока речь идет о завязке реальной комедии, когда напряженно ожидающие сигналов из заокеанского центра игроки могут воспринять к действию неоднозначный сигнал из маргинальной ниши, каковым привычно является наша евразийская «дыра».

Отчего бы и в самом деле Путину не сыграть роль глобального Хлестакова и Чичикова в одном флаконе, не устроить у себя приемную для важных гостей, спешащих решить свои глобальные проблемы при посредничестве ловкого таможенника на китайско-финской границе.