Сказка Первая. О том, как человек разумным стал.

Очень, очень давно жил-был человек древний, первобытный. Жил он тяжело, на грани отчаяния и полной безысходности. На взгляд современный ничегошеньки у человека не было. Ни жилья надежного, ни возможности еды добыть в количестве нужном. А хуже всего было то, что ума у него не было настоящего, человеческого.

Строго говоря, его и человеком называть неправильно, так как не имел древний человек набора признаков человека современного.

О древнем человеке сказать что-то определенное тяжело до крайности. Уж больно давно дело было. Свидетельств надежных нет, практически все факты неоднозначны.

Нет, не написать о древнем человеке теории научной и строгой.

Разве что… сказку.

Сказка хороша тем, что с легкостью можно вводить образы, ранее не известные, и определения новые формулировать, на классические теории не оглядываясь. На то она и сказка.

С другой стороны, сказка построена на логике, и логике железной, а иначе, не возникнет в ней тот самый намек, известный впоследствии всем нам, как бесценный урок.

… Итак, быстро сказка сказывается…

… Летели века вереницей, как миг единый.

И многие тысячи поколений человека древнего сменяли друг друга в борьбе лютой. В борьбе с миром человека окружающим, миром беспощадным и изменчивым…

… Именно изменчивость окружающей древнего человека среды была главной бедой. Даже зима, неизбежно сменявшая лето, была не так страшна, поскольку было известно, пусть и приблизительно, когда она будет и сколько продлится. А вот неожиданная и долгая засуха страшна была безмерно.

Корешки питательные в земле пропадали. Мамонты уходили в неизведанную даль. Ручей пересыхал, а другой не найти – карты то нет. Да что там карты, вообще почти ничего нет.

То там, то здесь умирали человеческие семьи смертью страшной, голодной. Казалось нечем древнему человеку разорвать смертельный круговорот стихии. Нет у него соизмеримых со злобной природой сил…

Но было у древнего человека по тем временам самое главное.

Отважен был наш прародитель, и была у него любовь. Любил жизнь древний человек, любил яростно, исступленно. Была у него также воля  – воля, несгибаемая в борьбе с безжалостной и коварной окружающей средой.

Оказалось, что это не так уж и мало, даже по сравнению с отсутствием настоящего человеческого разума. Это нам надо осознать и помнить. Всегда!

Кроме отваги и воли была у древнего человека еще и наблюдательность. С постоянным любопытством смотрел он по сторонам и многое для себя отмечал.

Любил человек за медведем наблюдать. Медведя он очень уважал. Медведь был большой, храбрый и сильный настолько, что косулю с одного удара убивал, а вот съесть сразу не мог. Остатки косули медведь в запас прятал.

Но такой запас как у медведя долго храниться не мог. Протухнет, и по запаху найдут его шакалы или червяки там всякие, и съедят.

За бурундуком также человек наблюдал. Бурундук маленький, полосатый, смешной такой, но летом натаскает в нору всякой растительной всячины и всю зиму ест.

Сравнил человек медведя грозного с бурундуком неказистым и мясо стал солить, да на огне коптить, а хранить стал в прохладной пещере. Фрукты-овощи стал сушить и в сухой пещере сохранять.

А еще, в отличие от медведя с бурундуком, древний человек был животным стадным. Поначалу каждая особь стада добывала пропитание, как могла, но после появления пещерного запаса вожак строго следил, чтобы каждая особь создавала запас в соответствии со своими способностями и возможностями: кто-то ловил, кто-то солил, коптил и сушил, а кто-то в пещеру складывал и охранял. Так стадо превратилось в… стаю. Стая это уже серьезно, это звучит гордо, поскольку есть там уже разделение труда.

Вместе с появлением пещерного запаса появилась и новая проблема. После того как запас собран его надо сохранить, а главное – в нужный момент между стаей с какой-то степенью справедливости и целесообразности поделить. При решении этой проблемы у древнего человека появилась логистика пещерного запаса и, следовательно, в разделении труда стаи образовались трудовые роли хозяйствующих управленцев. Так пещерный запас превратился в социальный институт.

Неизвестно сейчас, и вряд ли будет известно в будущем, как называл и называл ли как-то вообще древний человек свой пещерный запас. Но нам, людям современным необходимо его как-то называть. Так будем его называть Социальный Резервный Фонд. Почему именно так? Да потому что такая у нас сказка.

Суммируя все вышесказанное, можно с уверенностью сказать, что с появлением социального резервного фонда первобытный человек наконец-то смог уверенно взглянуть в будущее. У человека появился надежный инструмент противостояния волатильности окружающей среды.

…И тогда, взвыв особо яростно и, как показалось древнему человеку, с обидой смертельной, впервые отступила лютая стихия. Отступила всего на один маленький шаг, но все же, понял человек, что пусть совсем немного, лишь чуть-чуть, но он впервые победил.

Как жаль, что не имел тот победитель возможности факт победы своей зафиксировать и потомкам передать. Это была одна из самых великих побед…

С появлением резервного фонда появилась у человека и новая весьма важная особенность - стал человек пытаться в будущее немного заглянуть. Раньше человек и думать о будущем не хотел, так как не было там ничего хорошего, а только страх голодной смерти. Но теперь у человека был резервный фонд, из которого в будущем свою долю человек надеялся получить, и это вызывало у него положительные ощущения некой радости, и было это связано именно с будущими событиями. Опираясь на эти ощущения, человек стал проводить оценку не только текущей ситуации, но и ситуации будущей, связанной с использованием в будущем резервного фонда. Так возникли у древнего человека социальные эмоции.

Социальные эмоции можно определить как психический процесс оценки и принятия решения о текущем и будущем отношении человека к социальному резервному фонду.

Процесс формирования социальной эмоции, безусловно, сложен и многогранен. В упрощенном виде его можно представить приблизительно так. Летом, напряженно работая над заготовкой резервного фонда на зиму, человек сильно уставал. Старейшины ограничивали его в питании до тех пор, пока не наполнится резервный фонд. Чтобы было легче переносить лишения, человек утешал себя, представляя, как зимой он будет лежать в пещере у теплого очага, где горят заготовленные на всю зиму дрова, над огнем варится суп из вяленого мамонта, после вкусной еды можно от души поцеловать жену (мужа)…

В таких и подобных ситуациях и происходило очень медленное, но необратимое возникновение социальных эмоций.

Получение желаемой доли из пещерного запаса явилось мотивом процесса интериоризации, так как для получения адекватной доли зимой надо было, как то обосновать свой вклад в пещерный запас сделанный летом.

Социальные эмоции в зачаточном состоянии наблюдались даже у животных.

Так в неблагоприятные годы известный нам медведь находит и грабит резервный запас не менее известного нам бурундука, от чего зимой бурундук, как правило, погибает. Луговые собачки, будучи абсолютными вегетарианцами, убивают сусликов, составляющих им конкуренцию при формировании резервных запасов на зиму.

Процесс формирования социальных эмоций у современного человека не требует специального образования и весьма устойчив к внешнему воздействию политических инструментов внушения. Этим объясняется, например, существование такого малопонятного ранее феномена, как классовое чутье. Призывая малообразованных рабочих противостоять буржуазной пропаганде, опираясь на классовое чутье, пламенные большевики на самом деле, сами того не подозревая, предлагали рабочим опираться на свои социальные эмоции. Социальные эмоции рабочих, в свою очередь, безусловно, отличались от эмоций буржуазии, так как проистекали из разных отношений к социальному резервному фонду.

Необходимо также указать на особую важность процесса синтеза социальных эмоций. Отдельные социальные эмоции, устанавливая устойчивые связи между собой, социальным резервным фондом и прочими сторонними объектами, могут образовывать эмоциональные конструкции. Анализ таких конструкций должен стать одним из основных методов познания социальных процессов.

Об этом в другой раз.

В заключении нельзя не сказать, что древний первобытный человек совершил великий подвиг, обеспечив сохранение и продолжение своего рода. Он совершил этот подвиг для нас.

Сможем ли мы совершить подвиг свой? Дадим ли повод потомкам помянуть нас добрым словом?

РS1. Понятие социальной эмоции является уточнением понятия личностного смысла, введенного А.Н. Леонтьевым. Понятие эмоциональной конструкции является  уточнением понятия объективного смысла, введенного им же.

PS2. Сказочник сказку не придумывает, а пересказывает со слов своего внутреннего голоса. Внутреннему голосу всё по фиг, он ничего никому не должен, даже сказочнику. Говорит редко, чаще молчит. Посему быстрых ответов на комментарии сказочник давать не может, в чем у добрых людей заранее прощения просит.