The Independent: Сирийский город, разрушенный войной, в котором, наконец-то, наступил мир.

Ещё одна интересная статья из The Independent. На этот раз из-под пера штатного ближневосточного корреспондента издания Роберта Фиска.

Источник

С того самого момента, как пересекаешь железнодорожный мост через старый ручей по пути к Дарайе, ты понимаешь, как изменился небольшой городок, расположенный к юго-западу от Дамаска. И это не только следы от пуль, не разрушенные здания, и не поваленные мечети с минаретами, лежащими поблизости в осколках. Это не развалины многоквартирных домов, обрушившиеся на улицу после двух лет танкового огня и вертолётных ударов. И это не подземные госпитали. Это даже не женщины, вновь гуляющие со своими детьми вдоль разрушенных улиц, и не уличные торговцы напротив разбитых строений.

Это молодые люди, некоторые из них бородатые, с настороженными взглядами – люди из прежней Ливы аль-Фатак, ополчения Освободительной Бригады, которая сражалась с Сирийской Армией. Они стоят без оружия в очереди, чтобы зарегистрироваться на блокпосту. Всё ещё гордые, но теперь работающие вместе с государством, чтобы удержать врагов государства за пределами Маадамии – в некотором смысле, они служат гарантией того, что город останется свободным от повстанцев. Правительство всё ещё удерживает 800 их родственников и друзей в неизвестных тюрьмах – в некотором смысле, ещё одна гарантия их лояльности.

А ещё произошла смена принципов. Был звонок бойцам оппозиции от человека, назвавшегося британским "офицером" Фордом. Было государство, которое признало, что не должно было захватывать землю у людей Маадамии перед войной и не должно было отвергать мирные протесты так высокомерно, как оно сделало это в 2011 году. И тогда люди, взявшиеся за оружие, поняли, с опозданием на два года, что их предали.

Именно это произошло с 27-летним Махмудом Халифой, когда в ноябре 2013 года он получил звонок из "Центра Военных Операций" в Иордане, откуда западные агенты и их арабские союзники пытались принуждать, направлять и вооружать десятки тысяч людей, желающих гибели Башару Ассаду.

Там был саудит, который передал трубку британскому офицеру, назвавшемуся Фордом, вспоминает доктор Халифа. "Мы попросили о помощи, мы просили людей, оружия, денег. И ответом Форда было: 'Мы дадим вам патронов для лёгкого вооружения. Мы не можем предоставить вам тяжёлое или современное оружие.' Я спросил: 'Почему? ' Ответом было: 'Вы находитесь слишком близко к столице. Мы не можем позволить вам наступать.'

Они игрались с нами. Я оскорбил тех двух офицеров. Я сказал им: 'Мы не позволим вам использовать нас как инструмент – и это последний раз, когда вы звоните нам'. Доктор Халифа, доктор медицины, щурит глаза, когда говорит это. Похоже, что его "союзники" желали продолжения войны – они хотели уничтожения Сирии, а не падения правительства Ассада. Кроме того, он обременён собственной ношей. Его старший брат оказался в числе тех восьмисот заключённых, арестованных Дамаском из-за их семейных связей с ополченцами.

Центр Военных Операций вполне реален. Захваченные в плен повстанцы рассказывали о "ЦВО" в Иордане, а офицеры сирийской разведки месяцами отслеживают переговоры между ЦВО и элементами Джабхат аль-Нусры [ОЗ РФ] (так же известной как аль-Каида [ОЗ РФ]) и лихорадочной Свободной Сирийской Армией в окрестностях южного города Дарайа. Сирийская Армия считает, что ЦВО расположен поблизости от иорданско-сирийской границы. Это предмет, стоящий изучения.

Но когда война закончилась в Маадамии, обещание было исполнено. Правительство согласилось, что сирийские ополченцы в городе останутся свободными и позволило им перемещаться в любое место Сирии под государственным контролем, при условии, что они сложат оружие. По словам 45-летнего Халеда Ходра – главы Лива аль-Фотах, прозванного Мэром своими бойцами – шестистам вооружённым пистолетами мятежникам позволили покинуть город вместе со своими семьями (в общей сложности полторы тысячи человек, не доверяющих государству) и переместиться в удерживаемые повстанцами районы в провинции Идлиб.

Доктор Халифа узнал, что 95 из тех шести сотен теперь собрались возле турецкой границы, предпочитая стать беженцами, вместо того чтобы продолжать сражаться.

Обе стороны называют это примирением, и это в миниатюре то, чего сирийское правительство должно хотеть от восточного Алеппо: капитуляция противников, вытеснение тех, кто не пожелает сложить оружие, и постепенное восстановление жизни мирных жителей, которым посчастливится уцелеть после месяцев бомбардировок. В Мудамии даже есть "совет по примирению" (один из десятков таких же, действующих в других посёлках вокруг Дамаска и Хомса), наблюдающий за соблюдением мира. Комитет Совета состоит из мухтаров (городских лидеров), бывших повстанцев и офицеров сирийской военной разведки.

Мир наступает постепенно. Электричество и водоснабжение Маадамии никогда не отключалось с государственной стороны – умный ход со стороны кого-то в правительстве, кто понимал, что осада должна иметь свои пределы, и тогда однажды город подчинится. Жаль, что та же тактика слабо применяется в Алеппо. Сирийские войска не входили в Маадамию, и люди, которые защищают её, верят, что 800 пленников будут отпущены на свободу, когда через несколько дней государство придёт, чтобы поднять сирийский флаг над зданием муниципалитета и объявить город безопасным. Сирийский разведчик, огромный мясистый малый, отказавшийся назваться или говорить публично, признал, что именно так и планировалось: пленников будут отпускать "шаг за шагом".

Может ли это стать моделью для восточного Алеппо, если резня закончится? Бывшие повстанцы сомневаются в этом. Слишком много вооружённых групп в Алеппо состоит из иностранцев, которые предпочли бы продолжать сражаться. Слишком многие из их исламисты. В Маадамии Лива Халеда Ходра выступила против исламистов Нусры, когда те прибыли в пригород Гуты и попытались присоединиться к битве. Халед Ходр сказал им уходить. Но это не спасло город. Среди зданий, разрушенных за время битвы, была самая крупная в городе школа, со слов повстанцев никогда не служившая им базой. В общей сложности 1800 жителей Маадамии погибло за время осады, большинство из них бойцы Ливы. Только 2000 мирных жителей уцелело среди развалин. Мохамед Джаллаб, мухтар Маадамии, считает, что 40 тысяч жителей, бежавших из города три года назад, теперь возвратились.

И, похоже, примирение работает, по крайней мере, так кажется со стороны. Бывшие сирийские повстанцы беседуют с правительственными солдатами на окраине города, даже делятся сигаретами. Они стоят в очереди к пропускному пункту, чтобы зарегистрироваться для поездки в Дамаск, свободно обсуждая (как поблизости, так и вдалеке от солдат) свои сражения с правительственными войсками. Как и другие ополченцы, они были гражданскими в то время, когда для них ещё не было войны: я видел художника, двух водителей грузовика, парикмахера, трёх студентов (один из них изучал арабскую литературу в Дамаске), служивших медбратьями во время боя, автомеханика и бывшего солдата правительственной армии, который согласился вновь присоединиться к армии после многих месяцев сражения с нею.

Хотя "инициатива по примирению" в Маадамии началась всего две недели назад, ей предшествовало де-факто перемирие, более-менее продержавшееся в течение двух лет, так что комбатанты давно знают друг друга. Так всегда во время гражданских войн – или "кризиса", как обе стороны называют кипящую в Сирии кровавую баню. Во время осады было место благородству. В самом начале были люди из Свободной Сирийской Армии, главным образом перебежчики из САА, которые не были готовы умирать на поле боя. Но местные бойцы потеряли многих товарищей за время осады. Доктор Халифа говорит,  что потерял 20 родных и друзей.

В госпитале – операционные под землёй, палаты этажом выше – доктор Ратеп Даод показал три примитивных стола с кардиологическим оборудованием, вентиляторами, зелёными простынями и обшарпанными стенами, где он, его интерны, педиатры и доктор Халифа пытались спасти множество жизней посреди бомбардировок. Госпиталь никогда не бомбили, но 1600 пациентов умерло в его тесных стенах. Восемьдесят процентов из них были бойцами. Как и в восточном Алеппо, активисты из местной гражданской обороны вытаскивали раненых и убитых из-под развалин. Они и правда носили "белые шлемы" – хотя они и не называли их таким образом – некоторые из них по-прежнему дежурят возле своих машин и в офисах рядом с госпиталем. Для них война тоже окончена.

Маадамия – любопытный город. Огороды с овощами,  которые две тысячи мирных жителей разбили, чтобы отвадить голод, по-прежнему на месте. Так же, как и пластиковые экраны, которые защищали жителей Маадамии от правительственных снайперов. Никуда не делись и массивные земляные валы вдоль старых линий фронта. Двенадцать лет назад всё это было богатым сельскохозяйственным районом: богатые семьи жили в каменных виллах, развалины которых по-прежнему стоят вдали. Древние оливковые рощи всё ещё тянутся через город и высятся посреди выжженных жилых кварталов, их узловатые стволы и ветви качаются, распространяя слабый ироничный запах посреди всего этого разрушения.

Эти земли были реквизированы перед войной. Потом горожане потребовали возвращения земель и смены правительства. Правительство не стало их слушать. То же самое случилось в Дарайя. И в Хомсе, и в других городах. И, конечно же, в конце концов, протесты вылились в войну. И иностранцы, которые не знали о Маадамии и не желали знать, отправили в неё оружие и собственных агентов, чтобы война продолжалась.