".... российские ученые, не пролившие ни слезинки о садистки отравленных котах Шредингера, готовы оплакивать своего несостоявшегося палача."

Ясно, что с дождя все начинается!

К полудню дождь разошелся в нешуточную силу — дядюшка Матиаш уж целый час как заточен его потоками под козырьком автобусной остановки. Впрочем, автобусы тут останавливались когда-то ранее, теперь же действующую остановку перенесли за квартал — следом за концентрацией потенциальных пассажиров — но старый козырек и скамейку, где когда-то ожидали общественного транспорта, с тротуара все не убирают. Да, ходить пешком, забывая зонт, в это время года непозволительно накладно: дождь способен сильно затянуть пятнадцатиминутный переход.

— Не возражаете? — спросил кто-то со стороны шума капель.

— Чему? — пробормотал Матиаш, занятый подготовкой текста своей журнальной колонки(ноутбук — удобная вещь, когда не забыт).

— Что я тут размещусь на лавочке, — проскрипел голос.

— Да, пожалуйста, нет проблем! — Матиаш перевел взгляд на говорившего: немолодой незнакомец в неожиданном для этого времени года плаще, складывая зонт-трость, шагнул на сухое пятно тротуара под козырьком и присел на скамейку, ближе к другому ее концу.

Особенных идей для колонки не было, ведь ничего знатного не произошло: в очередной раз нашли Атлантиду (в какой стране ее только не побывало!), подготовили к запуску созданный на частные деньги космический проект, который теперь должен достичь высоты полета в 100 км дважды за две недели, чтобы выиграть приз, а также несколько сообщений, монотонно жующих генетическую тему. «Пусто!» — думал по этому поводу Матиаш.

— Эх, нет научных новостей сегодня! — вдруг заявил пришелец, напоминая интонациями и скрипучим тембром голоса Шерлока Холмса из классического советского телефильма.

Дядюшка повернул голову: кандидат в собеседники по-прежнему сидел на скамейке, поставив свой зонт-трость между коленями. Он оперся на рукоятку подбородком и смотрел почему-то (или он не к Матиашу обращается?) прямо перед собой, в даль, на пустую дождливую улицу, через нее, на заборчик дома, что напротив. А может и дальше, но точно не в космос. Да хоть бы он и глядел в дядюшкину сторону — ему не увидать, что там на экране ноутбука: далековато, да и ракурс не тот. «При чем здесь наука? Совпадение? Странно. Может это он о погоде? Может из университета? А, да просто любитель поболтать», — думал Матиаш.

— Ага! — буркнул он в ответ и отвернулся к ноутбуку, решив, что все ж про Атлантиду интересно: Платон, диалоги, греки, одержимые поисковики.

— А знаете, это ведь очень жаль! — сделал вывод незнакомец.

— Почему? — вновь повернулся дядюшка.

— Так беда для вашей науки, — собеседнику явно наскучила улица, он смотрел теперь на Матиаша взглядом психотерапевта, уставившись прямо в левый глаз.

— Ну новостей-то не совсем нет, это нет особо заметных. Так что, не беда. — возразил Матиаш.

— Только так кажется. Вот сегодня нет заметных, завтра нет, через месяц нет. Что тогда?

— Не бывает.

— Почему ж не бывает. Я вот слежу за ними, за новостями науки. И уж который год ничего нового нет. А так — именно что мелочи. Журналистам приходится самим выдумывать сенсации, чтобы хоть какой-то материал был.

— Их право, не устраивать же научную цензуру, — предположил дядюшка Матиаш, а в разуме его мелькнуло: «Наверное, с журналистского факультета».

Незнакомец замолк, не ответив. По улице, просушив две узкие полоски шоссе, проехал автомобиль. Дождь не прекращался — он мгновенно сожрал следы колес, а потом шелестел, стекая по козырьку, шумел, лопая пузыри на поверхности лужи, образовавшейся возле тротуарной бровки.

«Итак, Атлантида, „Критий“ и „Тимей“, — диалоги Платона, беспокоящие умы уже две с лишним тысячи лет», — перебирал в уме ключи к колонке наш дядюшка.

— Цензура не нужна и ученым, — вдруг продолжил обладатель зонта-трости. — С цензурой вообще пусто и нудно было бы, что ускорило бы конец.

— Конец чего? — удивился Матиаш.

— Конец науки!

— Как это? В новостях — конец науки? — дядюшка в удивлении захлопнул ноутбук. «Не, точно с философского», — подумал он: внезапная фундаментальность суждений собеседника располагала к такому заключению.

— Конец — в отсутствии новостей! — незнакомец явно был доволен эффектом от своих высказываний.

— Я бы сказал так, — продолжил он, — новости — внешняя сторона процесса. В науке уже которое десятилетие не происходит ничего действительно нового.

— Ну а вот это? — дядюшка погрозил незнакомцу ноутбуком. Впрочем, это было не предупреждением о расправе ударными средствами, а демонстрацией последних достижений науки.

— Бросьте, — махнул рукой собеседник. — Этот компьютер на самом деле из области технологии, к науке не очень относящейся. Все, что в нем есть научного, было открыто еще в начале прошлого века. Просто на доведение фундаментальных идей до прикладных технологий потребовались десятилетия. А вот нового фундаментального за эти самые десятилетия ничего не появилось. Последнее, что было — Теория Относительности Эйнштейна да квантовая механика. Но всему этому уже сто лет. Да, старые идеи еще можно шлифовать некоторое время, но нового ничего не происходит.

«Наверное, он с исторического. Или, опять же, любитель поболтать», — снова предположил в уме дядюшка Матиаш, а вслух возразил:

— Геном?

— Да Бог с вами, какой геном! Сами же знаете: геном только прочитан, сказки о расшифровке вынуждены сочинять научные обозреватели, чтобы хоть какую-то фундаментальность придать обычному технологическому достижению. А расшифруют ли его — пока совсем не ясно.

— Ага, понятно, что спутники, зонды космические и ускорители — тоже технологии, — попытался предсказать мнение обладателя зонта-трости дядюшка.

— Так и есть, просто сейчас и журналисты, и сами ученые, превратившиеся скорее в менеджеров от науки, пытаются придумать хоть что-то, отдаленно похожее на фундаментальное открытие. Но на поверку все их как бы открытия сильно смахивают друг на друга по мнимому размаху, отличаясь лишь тематикой.

— Это как посмотреть, — Матиаш не желал возражать и, так как дождь наметил тенденцию к ослабеванию, поинтересовался, дабы успеть выяснить точку зрения собеседника:

— Так почему конец науки?

— Нет фундаментальных открытий, а значит нет ничего, что может и дальше оправдывать существование науки в глазах общества. В ответ на вопрос: «А чем вы там занимаетесь на наши денежки?» — от ученых все чаще слышно: «Да вы не поймете, это сложно! Просто доверьтесь нам!». Но будут ли верить именно в науку? Я вам скажу: нет, не будут. Если еще лет десять-пятнадцать не появится чего-то фундаментального, сравнимого по масштабу хотя бы с Теорией Относительности, то ученым — крышка: наступит второе Средневековье. Потому как эксплуатируя исключительно веру, науке не удастся конкурировать с куда более древним и масштабным явлением — религией. А уж последняя возьмет свое, доказав, что от научного знания больше вреда. В общем — новая инквизиция, суды, костры. История, знаете ли, развивается циклично — вспомните эллинистическую культуру в Европе. Так вот, та наука тоже надоела в свое время отсутствием значимых прорывов. Темные века похоронили ее на тысячу лет.

— Какой кошмар! — искренне удивился дядюшка Матиаш. «Бред. Кого только не встретишь в старой автобусной остановке! — подумал он. — Теперь понятно, он — клирик! А может и кардинал!»

— Кошмар? Увольте — это прогноз! Нет открытий — нет науки. Одна только математика с философией и останутся, — заключил подозреваемый в кардинальстве.

Дождь затих и перестал. В озарившемся солнцем небе повисла радуга. Дядюшка Матиаш сидел задумавшись: «Вот мне и для колонки сгодится материал». Незнакомец поднялся и шагнул из-под козырька, окинув взглядом улицу, как обычно пустую:

— Но где же автобус?

— Автобус? — отозвался дядюшка Матиаш. — Автобус не ходит здесь: остановку давно перенесли на соседнюю улицу.

И они разошлись: дядюшка Матиаш, убрав ноутбук в сумку, — домой, а человек с зонтом-тростью — куда-то в другую сторону.

"Современная школа на распутье. Она не знает, должна ли формировать у индивида научную картину мира или обеспечивать человеку профессиональную квалификацию, учить мыслить или "готовить к жизни". При этом еще надо отметить, что все это - цели, большей частью частичные по отношению к целостности человека, и к тому же исчерпываемые рамками простой социальной адаптации, индифферентной к творческому потенциалу современной личности. И здесь совсем неуместны все более информационно насыщаемые учебно-предметные программы, с избытком наполненные научными данными, применения в жизни которым нет, или освоение которых необходимо лишь на самых поверхностных,"пользовательских" уровнях. В сегодняшней образовательной практике трансляция на школьном уровне большей частью безнадежно устаревших и редуцированных до убогости "научных данных" нередко превращается в напрасное натаскивание, неприменимое в жизни и подлежащее существенной ломке в вузе. И чем глубже школа дает знание отдельных фрагментов отдельных наук, тем меньше она готовит к жизни, все дальше уходя от своих исконных задач. 
Противоречия по поводу понимания сути и значения образовательных процессов сопровождают нас в современной жизни буквально на каждом шагу и на всех уровнях. Так, один из лозунгов современного образования: "Нельзя сегодня быть хорошим специалистом без постоянного обновления знаний." Этим как бы обосновывается современная необходимость и несомненная важность образования, понимаемого как процесс формирования специалиста. В результате основные усилия образовательного сообщества сосредоточены сейчас на поисках усовершенствований в этом направлении. Но "выглянем в окно", без иллюзий и самообмана. Как свидетельствует анализ "современных условий" в нашей стране и за рубежом, за редким исключением, общественная жизнь - и это секрет полишинеля - вполне терпимо относится и благополучно принимает и неспециалиста, и фиктивного дипломированного специалиста, находя им "доходное место" отнюдь не по уровню и качеству образования.

ограниченность прежней модели образования, сформировавшейся в индустриальную эпоху. Он показал, что информационная модель образования оказалась лишь узко-прагматическим аспектом, не исчерпывающим социальных задач, стоящих перед образованием. Грандиозное расширение пространства общественной практики и информационный бум сделали такое образование несостоятельным и подорвали господствовавшее 2 столетия представление о целях, назначении, содержании образования, ввиду невозможности решать те задачи, которые ему приписывались и под которые была сформирована вся образовательная практика.

"Каждая социальная группа, - подчеркивают американские философы Гарнет и Нэйш, - через своих теоретиков предлагает и требует построения своей концепции образования, в которой находят отражение ее представления о добре и зле, справедливости, свободе, ее понимание современных общественных процессов и "добропорядочного и полноценного гражданина как главной цели образования" 
Разобраться в этом вавилонском столпотворении может только фундаментальная наука. Но уже первые подходы к оценке методологических оснований современных исследований по этому вопросу на основе знакомства с большим объемом современной литературы показывают, что имеющиеся в ней оценки проблем и результатов мирового и российского образования универсальны, а потому абстрактны.

При этом наиболее типичными для предлагаемых "образований" являются два подхода, как бы противопоставляющие рационалистический и "интуиционистско-гармонистический" взгляды на образование. В первом подходе, "методологическом", речь идет о рационализации, нормировании в различных пространствах на вербальном уровне того движения, которое связано с индивидуальными интенциями ученика; в основе второго, "психологического", стоит попытка гармонизации различных отношений ученика на основе поддержания и развития его психологической целостности и особенности." 

А.Ж. Кусжанова,
доктор философских наук
полностью
http://library.by/portalus/modules/philosophy/print.php?subaction=showfull&id=1107181479&archive=1208465572&start_from=&ucat=1&