К.Семин: Еще раз о пломбированном вагоне Ленина – и тех, кто ныне валит из России

Террористов, без сомнения, следовало вешать. В царской России с этой публикой обходились непозволительно мягко, порой по самым идиотским причинам сохраняя жизнь закоренелым убийцам. Но что могли понимать в уликах и доказательствах два-три строевых офицера, не умевших произвести простейшие следственные процедуры?!
Незадачливый и удачливый вешатель, Столыпин еще при жизни стал политическим трупом. Его уход в отставку был вопросом считанных дней. Царь откровенно ненавидел премьера. В. Пикуль не выдумал знаменитую сцену на киевском вокзале, а заимствовал ее из мемуаров очевидцев: прибывает царский поезд, император и сановники рассаживаются по экипажам, но премьер-министр в одиночестве остается на перроне, потому что ему не «забронировали» заранее конкретного места в карете. Адъютант сбегал куда-то, за свои деньги нанял извозчика, и покатил премьер в полном одиночестве на скрипучей пролетке вслед за пышным императорским кортежем…Очень уж не любил Николай тех, кто его «заслонял»!
Кем было организовано убийство Столыпина, не сомневались уже тогда. Сказочка о «злокозненном жиде Мордке», то ли по собственной прихоти, то ли по воле некоего жидомасонского подполья убившем «спасителя России» – байки для убогих. Во-первых, реформы Столыпина Россию не спасли, лишь прибавили смуты и тяжелых противоречий туда, где их и без того было изрядно. Во-вторых, дворцовым консерваторам из ближайшего окружения царя Столыпин был неугоден даже больше, чем большевикам и прочим социалистам. Деникин писал: «Слева Столыпина считали реакционером, справа (придворные круги, правый сектор Государственного Совета, объединенное дворянство) – опасным революционером». Хозяйка знаменитого светского салона, дочь егермейстера двора А. Богданович писала в своем дневнике: «…Столыпина, убитого никем иным, как охраной (т.е. Охранным отделением. – А.Б.)…».
Светская дама лишь зафиксировала на бумаге то, что говорили совершенно открыто. То, что в Столыпина стрелял еврей – дело десятое. Кто-то уже тогда умел прекрасно отводить глаза, направляя общественный гнев в сторону «сицилистов» и «жидов». А меж тем иные исследователи давненько уже твердят, что рана Столыпина, по всем описаниям, была самая пустяковая, и то, что он от нее все же умер, предельно странно…
В общем, о том, что Столыпин был убит в результате заговора, чьи ниточки тянутся под балдахин трона, написано много, и я не хочу повторяться. Скажу лишь еще раз: по всем данным, реформы Столыпина ничему не могли помочь и ничего не могли спасти, они лишь подбросили хвороста в костер.
Перейдем лучше к следующему этапу – к одному из самых живучих и стойких российских мифов, перекочевавших их царской России в Советский Союз, а после развала Союза до сих пор так и не сгинувшего. К мифу о высоком предназначении, высокой миссии и духовном превосходстве так называемой русской «интеллигенции». О той страшной роли, которую эта разновидность фауны сыграла в трагедии России…
6. Мелкие бесы.
Советский энциклопедический словарь 1988 г. определяет «интеллигенцию» как «Обществ. слой людей, профессионально занимающихся умственным, преим. сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры. Термин „И“ введен писателем П.Д. Боборыкиным в 60-е гг. 19 в.». Вопросы возникают мгновенно: к чему было выдумывать какой-то особый термин, не существовавший доселе ни в одном языке, если неплохи были и старые: «ученый», «интеллектуал», «человек искусства»? И как быть, если человек, «профессионально занимающийся сложным творческим трудом», тем не менее категорически отказывается признавать себя «интеллигентом»? У Л.Н. Гумилева (интеллектуал!) однажды спросил телеинтервьюер: – Лев Николаевич, вы – интеллигент? И взвился Гумилев:
– Боже меня сохрани! Нынешняя интеллигенция – это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия.
Довольно недвусмысленно сказано, не правда ли? Следует сделать одно серьезное уточнение: из гневной тирады Гумилева следовало бы решительно исключить слово «нынешняя». Поскольку интеллигенция всегда такой и была. Незадачливая подруга Есенина Галина Бениславская записочку к Эрлиху закончила примечательно: «Интеллигент вы, а не человек, вот что». Неровные строчки, нацарапанные пьяной девчонкой, любопытным образом перекликаются со словами из статьи М.О. Гершензона, написанной в 1909 г.: «Одно, что мы можем сказать русскому интеллигенту, это – постарайся стать человеком».
Что же это за существо такое – «интеллигент», если ему иные умные люди даже в праве называться человеком и то отказывают?!
Составитель нескольких книг политических анекдотов Ю. Борев, в отличие от предыдущих ораторов, разливается соловьем: «Интеллигент – это человек, у которого духовные интересы превалируют над материальными, жизненная цель которого – не обогащение, а служение общенародным и общечеловеческим идеалам. Интеллигент – это человек, который сосредоточен на метафизических проблемах бытия (их приоритете по отношению к практическим вопросам) и на высших его загадках (жизнь, смерть, любовь, власть, справедливость). Интеллигент – это человек, чувствующий свою ответственность за историю, за все, что происходит в мире, это творчески инициативный человек, обладающий неподвольным мышлением и самосознанием».
Г-н Борев забыл только уточнить – а как фамилия этого человека? Лично я, во всяком случае, не могу ассоциировать эти пышные словеса ни с одной известной мне мало-мальски заметной (и мелкой тоже) персоной, которая считается «интеллигентом». Кстати, сам г-н Борев, судя по его собственным писаниям, «ответственности за историю», безусловно, не чувствует. Потому что в той же книге сообщил нам следующий потрясающий факт: «В эпоху Ивана Грозного население Руси уменьшилось втрое».
В каком душевном состоянии нужно пребывать, чтобы бестрепетно такое вывести? Для справки: в эпоху Грозного население Московского царства составляло несколько миллионов человек. Число жертв Грозного, по самым пессимистическим подсчетам, не превышает пятнадцати тысяч.
Так-то. Интеллигент и знания – две вещи несовместные…
Г-н Борев поет осанну интеллигенции, соловьем разливается. Но поневоле вспоминаются слова дореволюционного мыслителя Г. Федотова: интеллигенция – это специфическая группа, «объединяемая идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей». Что подтвердил один перестроечный публицист, без колебаний причислявший себя к интеллигенции: «Интеллигент – это псевдоним для некоего типа личности… людей определенного склада мысли и определенных политических взглядов».
В.И. Ленин, как известно, насмехался над интеллигенцией, «полагающей себя мозгом нации. На деле, она не мозг, а говно». Мао Цзе-Дун интеллигенцию называл «самой умственно недоразвитой частью нации». Если кто-то не пожелает принимать за истину мнение коммунистических вождей, извольте цитату из белогвардейца и монархиста Ивана Солоневича: «Русская интеллигенция есть самый страшный враг русского народа»…
Но рассмотрим историю вопроса подробно. Она и в самом деле берет начало в 60-е гг. XIX в. По свидетельству камергера Д.Н. Любимова, «в связи с проектом какого-то циркуляра министерства внутренних дел, где упоминалась русская интеллигенция, Победоносцев писал Плеве: «Ради бога, исключите слова „русская интеллигенция“. Ведь такого слова „интеллигенция“ по-русски нет, бог знает, кто его выдумал, и бог знает, что сие означает…».
Победоносцев, выдающийся публицист и мыслитель, в данном случае оказался не прав. Министр внутренних дел Плеве изучил вопрос и пришел к выводу, что термин «интеллигенция» все же означает некое вполне определенное понятие – никоим образом не отождествлявшееся, однако, с понятием «образованная часть населения». Сын камергера Любимова охарактеризовал интеллигенцию так: «Прослойка между народом и дворянством, лишенная присущего народу хорошего вкуса». Прослойка, начавшая формироваться в первые годы царствования Александра II и очень быстро превратившаяся в «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Одиночки-Базаровы, плодясь, как амебы, превратились в нечто жуткое… Лишенное не только «хорошего вкуса», но и подлинной образованности, и способности мыслить логически, и патриотизма, и умения сделать хоть что-то полезное.
Они были – разрушители. Тот, кто не способен ничего создать, смысл своего существования видит в разрушении, но при этом пытается доказать окружающему миру, что он именно строит – «прогрессивное», «новое»…
Министр внутренних дел Плеве (впоследствии подорван террористами) говорил Любимову-старшему: «Та часть нашей общественности, в общежитии именуемая русской интеллигенцией, имеет одну, преимущественно ей присущую особенность: она принципиально и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитации государственной, а также духовно-православной власти, ко всему же остальному в жизни страны она индифферентна». В 1912 г., уже после смерти Плеве, Генерального штаба генерал-майор, военный историк Е.И. Мартынов (впоследствии убит большевиками) написал не менее горькие строки: «Попробуйте задать нашим интеллигентам вопросы: что такое война, патриотизм, армия, военная специальность, воинская доблесть? Девяносто из ста ответят вам: война – преступление, патриотизм – пережиток старины, армия – главный тормоз прогресса, военная специальность – позорное ремесло, воинская доблесть – проявление глупости и зверства…».
Стоит ли удивляться, что в 1905 г. русские интеллигенты отправляли телеграммы японскому императору, поздравляя его с победой над Россией? Логика проста: чем хуже для России, тем лучше для грядущей революции…Это был закономерный результат примерно тридцатилетней вакханалии террора и пропаганды разрушения всего и вся, буйствовавшей в России с 70-х годов XIX века.
Поначалу никто не думал о пистолетах, динамите и кинжалах. Теоретики из организации «Народная воля» решили добиться крушения ненавистного царизма, просвещая и агитируя крестьянство. Беда только в том, что настоящего крестьянства, его желаний и образа мыслей образованные господа просто-напросто не знали. Вот характерное признание в мемуарах одного из них (фамилия и национальность не имеют в данном случае никакого значения, поскольку речь идет о типичнейшей фигуре): «Народа я не знал, так как родился в городе, деревни почти не видел, да, кроме того, я был чужим этому народу по крови. Русскую историю я тоже плохо знал. Признаться, не любил я ее. Уж очень скучной она мне казалась. И я, такой любознательный и прилежный, прочитавший так много по истории революционных движений на Западе, ничего не читал по русской истории. Мне казалось, что она ничего не может сказать ни моему уму, ни моему сердцу».
Эту проблему наш революционер разрешил очень просто: завалил свой стол трудами русских историков, пару месяцев их усиленно штудировал, потом решил, что теоретически он теперь абсолютно подкован – и кинулся агитировать народ.
То, что он был евреем, никакой роли не играет. Есть двухтомные интереснейшие мемуары стопроцентного русского Н.А. Морозова, одного из руководителей «Народной воли», сына (хотя и незаконного) богатого помещика.
Этот родился в деревне, в имении – но крестьянства опять-таки не знал, как и его славянские друзья, почти сплошь благородные дворяне либо помещики вроде Лизогуба, потратившего «на революцию» свое несметное состояние…
Им отчего-то стукнуло в голову, что русский мужик спит и видит две заветные мечты: во-первых, скинуть царя, во-вторых, после прихода свободы немедленно устроить нечто вроде описанных французским фантазером Фурье «фаланстеров»: всю землю сделать общей и коллективно работать на ней с песнями, поселившись опять-таки в общежитии.
Основываясь только на этом, они и начали!
Они написали суконным языком, который почитали за «народный», кучу примитивных брошюрок, напечатали их в тайных типографиях и отправились «в народ» распространять свои идеи. При этом неумело переодеваясь в «народные костюмы», отчего получалась сущая комедия. Морозов сам вспоминает, как озадаченно скреб в затылке один из его друзей, когда агитатор впервые показался ряженым:
– Черт знает что! Посмотришь сзади – натуральный рабочий. Посмотришь спереди – переряженная мужичком актриса… Интереснейшее чтение – мемуары Морозова! Категорически рекомендую!
Очень быстро незадачливые агитаторы убедились, что сложившиеся у них в башке идиллические картинки ничего общего не имеют с грубой реальностью. Во-первых, мужичок, если кого и ненавидел, так это местных мелких начальников, а к царю относился со всем почтением. Во-вторых, этот самый мужичок мечтал не о том, чтобы колоннами шествовать на «общие» поля и жить в общаге, а хотел всего-навсего прирезать себе еще землицы, да побольше, и хозяйствовать на ней полновластным собственником, без всяких фаланстеров…
Книжки мужики, правда, брали охотно – и просили приносить новые, как можно толще. Спервоначалу народовольцы умилились этакой тяге к просвещению, но очень быстро настойчивые просьбы «потолще да потолще!» их насторожили. И выяснялась ужасная вещь: мужик, даже грамотный, агитационных брошюрок не читает вообще. Пускает бумагу на цигарки или находит ей еще более прозаическое применение… Естественно, ему нужны книжки потолще…
Увлекательнейшее чтение – записки Морозова! Романтический юноша впервые попал «в народ», смотрит прямо-таки глазами марсианина. И на каждом шагу убеждается, что кабинетные схемы не имеют ничего общего с реальностью. Народовольцы, например, отчего-то решили, что  хлебороб считает городского ремесленника отбросом общества, но мужики, оказывается, питают нескрываемое уважение к владеющему специальностью горожанину. По подложному паспорту Морозов – печник, но работает лесорубом (неумело, конечно). Крестьяне удивлены несказанно – у человека престижная профессия, а он дурака валяет… Морозов лепечет, что он-де ищет в деревенской жизни высшего совершенства и истины, что вызывает у мужиков искреннее недоумение. «Сектант, поди, какой», – наконец выносят они вердикт и успокаиваются, решив для себя загадку…
Вот «печника» самым наглым образом обсчитала разбитная кабатчица, и юноша задает себе резонный вопрос: «Неужели после установления всеобщей свободы эта хитрая баба станет святой Лукрецией?».
А это они отчего-то полагали, что «казнь тирана-императора» и провозглашение всех и всяческих свобод автоматически приведут к молниеносному перерождению бывшего «темного народа», и в России тут же воцарится всеобщая братская любовь…
Тут бы и остановиться, тут бы и задуматься: если реальная жизнь ничуть не похожа на ту, что народники о ней нафантазировали, не честнее ли забыть о прокламациях и дурацкой агитации?
Наоборот! Народовольцы принимают другую программу действий: если народ темен, туп и не понимает своего счастья, его надо победить (подлинное выражение одного из теоретиков). Некий Зайцев пишет: коли уж выяснилось, что народ «туп и глуп», то «не следует ставить его на пьедестал», а следует… «действовать против него решительно»!
Никаких большевиков еще и близко нет! Ленин с Троцким еще сучат ножонками и писаются в пеленки, Дзержинский по крайнему малолетству еще даже кошек не мучает. А «прогрессивные революционеры» уже решают железной рукой повести народ к счастью вопреки его воле…
И начинается! Рождаются самые идиотские проекты: то устроить еврейский погром, чтобы народишко почувствовал вкус к бунту; то поджечь леса и свалить на помещиков, недовольных освобождением крестьян; то написать золотыми буквами поддельную царскую грамоту с призывом уничтожить помещиков, и читать ее крестьянам под видом посланцев «из дворца»…
Какое-то время по инерции еще продолжается «хождение в народ», но мужики, не мудрствуя, берут переряженных господ за шкирку и сдают полиции. Тогда-то и начинается стрельба… Кровь алая!
1878 г. Генерал Трепов, один из высоких полицейских чинов, велел высечь политического заключенного – что, конечно, не назовешь пристойным поступком. Но реакция на него несоразмерна – юная Верочка Засулич, дворянка из богатой и знатной семьи, всаживает в Трепова шесть пуль из револьвера. Ее судят и… оправдывают! В любой европейской стране девицу вмиг закатали бы в каторгу до конца жизни, но в России присяжные ее оправдывают при откровенном попустительстве председателя судебной палаты Кони, а собравшаяся на улице толпа встречает террористку громом оваций… Это категорический перелом в общественном сознании, искорка, из которой разгорится пламя, охватившее после всю Россию…
Трезвомыслящие люди, конечно, остались. Вот выдержки из писем того времени: «По-нашему, все эти „балаганных дел мастера“, изменники: Кони, председатель, судивший Засулич, Александров, защищавший ее, прокурор, столь бережно обвинявший ее, присяжные, оправдавшие ее… как юродивые и изменники, должны быть казнены или сосланы в каторгу». «Сенаторы, и многие тузы прямо играют в руку социалистам… довольно кокетничать с так называемыми либералами, пора замазать им рот, кто бы они ни были, сенаторы ли, председатели ли судов…».
К сожалению, возобладали другие настроения. Вера Засулич стала кумиром образованной публики. Кони получил нешуточное повышение в судебной системе. Охотнорядские мясники, кулаками разогнавшие демонстрацию буянивших студентов, на много лет вперед ославили себя, став символом самой темной реакции…
Буквально через год народоволец Соловьев стрелял в императора! И началась пятнадцатилетняя «дикая охота» за Александром II. Степан Халтурин устраивает взрыв в Зимнем дворце – но свою фамилию оправдывает полностью, и получается полная халтура: царь не пострадал, но погибли несколько десятков человек из самого что ни на есть простого народа, солдаты и слуги. Это никого не останавливает, случайные жертвы преспокойно списывают в «неизбежные издержки». Самое страшное, что появляется целое сословие «профессиональных революционеров», видящих смысл жизни исключительно в борьбе любыми средствами против всего и всех, что только стоит у них на дороге…
Уже после Октября знаменитейший террорист Камо, заполняя очередную анкету, на вопрос, какие специальности знает, простодушно ответил: «революционер». Он был всего-навсего последышем.
Во второй половине 19 столетия сформировалась целая когорта подобных «профи». И не обязательно русских. Вот вам великолепный образчик: Людвиг Мерославский, (1814–1878), «генерал» поляк. Понятно еще, когда он не пропускает ни единого мятежа в родной Польше – 1830, 1846, 1848, 1863 – где бы они ни происходили, на отошедших к России польских территориях, или в Германии и Австрии. Но он еще неведомо за каким чертом участвует в «революциях» на Сицилии и в Бадене.
И таких – множество. Итальянец Джузеппе Гарибальди лихо скачет на лошадке посреди всевозможных войнушек и переворотов в Южной Америке, поляки командуют венгерскими полками во время тамошней «революции», русские нигилисты и польские шляхтичи цедят кровушку в рядах Парижской коммуны. Стоит где-нибудь в Европе появиться баррикадам, стоит разгореться очередной заварушке, как туда моментально слетаются профессиональные революционеры…
Они больные! Они уже просто не могут иначе, им все равно, за что драться и на каком языке гомонят вокруг инсургенты – лишь бы драться!
Сохранились любопытнейшие воспоминания французского барона де Невилля, активного агента роялистского подполья. Франция тогда более четверти века – с момента революции до падения Наполеона – жила в атмосфере повсеместных заговоров, шмыганья всевозможных тайных агентов, бомбистов и агитаторов, иностранных шпионов, двойных и тройных агентов, попросту авантюристов. Так вот, однажды барон по какому-то очередному секретному делу отправился на лодочке в Англию к «королю Людовику», тогда еще просто принцу в эмиграции. С бароном плыл знаменитейший Шарль Кадудаль, глава шуанов – «лесных братьев», партизан-монархистов. И, как вспоминает де Невилль, Кадудаль, до того о чем-то сосредоточенно размышлявший, вдруг сказал:
– Знаешь, что нужно посоветовать королю? Мы должны посоветовать ему арестовать нас обоих, ведь мы никогда не сможем стать кем-то иным, так и останемся заговорщиками. На нас просто лежит эта печать.
Кадудаль подметил точно: подобный образ жизни отравляет человека навсегда. Запомните хорошенько, мы еще вернемся позже и к менталитету «профессиональных революционеров», и к традициям, в соответствии с которыми они завещали действовать своим последователям…
В России льется кровь. Убивают жандармских офицеров и сановников, убивают в конце концов бомбой императора Александра – за день до того, как он должен был подписать первую в России конституцию! Все это уже получило солидное теоретическое обоснование: Писарев, Лавров, Бакунин и Ткачев наперегонки зовут к топору и огню, разрушая в мозгах сограждан все прежние «предрассудки». Образчик разглагольствований Бакунина: «Надо разорить, ограбить и уничтожить дворянство, и теперь уже не только одно дворянство, но и ту довольно значительную часть купечества и кулаков из народа, которые, пользуясь новыми льготами, в свою очередь стали помещиками…».
Ленину еще месяц от роду! Но план борьбы с кулачеством уже имеется!
Нечаев пропагандирует еще более людоедские установки: узкая группа революционеров, не связанных никакой моралью, слепо повинующаяся приказам неведомого никому «центра», все средства хороши…
Они и друг друга не щадят! По малейшему подозрению… Нечаев с друзьями убили сотоварища, студента Иванова – был неудобен для «общего дела», слепо повиноваться не хотел, задавал неудобные вопросы… На каторге в Каре повесили своего коллегу П.Г. Успенского (между прочим, мужа сестры Засулич) – по подозрению в «шпионстве» (как выяснилось, ошибочному).
Сохранилась жуткая фотография. На ней страшно изуродованный человек – народоволец Горинович.
В 1876 г. друзья по подполью заподозрили его в предательстве (как выяснилось потом – опять безосновательно) и облили в воспитательных целях серной кислотой…
Александр III довольно жесткими мерами, не церемонясь, сбил волну террора.
Между прочим, это именно ему принадлежит определение «гнилая интеллигенция», а вовсе не Ленину и не Сталину. Дело в том, что после убийства его отца либеральная пресса начала взахлеб требовать от нового императора…помиловать убийц! Мотив был следующий: либералы на полном серьезе уверяли, что-де те самые профессиональные революционеры, растроганные милосердием самодержца, устыдятся своих людоедских наклонностей и добровольно откажутся от террора, да и всех своих боевиков убедят… Прочитав этот бред, Александр и обронил слова о «гнилой интеллигенции». Источник достовернейший – фрейлина высочайшего двора Тютчева, дочь поэта.
Между прочим, у знаменитого русского поэта Афанасия Фета была примечательная привычка. В течение многих лет он, проезжая по Москве, каждый день приказывал кучеру остановиться возле университета, опускал стекло кареты и плевал в сторону «цитадели знаний». Об этом рассказывает в мемуарах сестра А.П. Чехова. Современный комментатор (интеллигент, ага!) охарактеризовал действия Фета как «злобное невежество».
Увы, когда на престоле оказался тряпка Николай, гангрена стала распространяться вновь. Общество было охвачено какой-то жуткой паранойей либерализма и саморазрушения.
 
Вот вам характерный пример. В феврале 1899 г. ректор Санкт-Петербургского университета вывешивает объявление, где пишет: в прежние годы студенты при наступлении каникул учиняли в пьяном состоянии групповые беспорядки в общественных местах, а посему он, ректор, ставит это господам студентам на вид и предупреждает, что в нынешнем году полиция намерена гасить в зародыше подобные шалости. О революционных идеях, вообще о политике – ни слова. Но господа юные интеллигенты, ужасно обиженные столь явным посягательством царского сатрапа на права личности, выходят толпой на улицу – митинговать. Полиция, понятно, принимает надлежащие меры. Тогда к студенческой забастовке подключаются все высшие учебные заведения империи и бастуют два месяца. Первоначальная причина давным-давно забыта, идет бунт ради бунта, ради того только, чтобы кричать против системы…
И террор разгорается, ширится. Встает заря угрюмая с дымами в вышине…

Из книги А.Бушкова "Красный монарх"

Взяв власть, большевики все оказались в одной лодке - поражение всем им грозило смертью.
Тем не менее даже по этому соображению они разделились на два идейных направления.
Первое возглавлял Лев Давидович Троцкий, кстати, примкнувший к большевикам лишь в 1917 г., накануне взятия ими власти. Это был правоверный марксист, свято убежденный, что в одной стране, согласно "теории Маркса", социализм построить невозможно.
Поэтому он Россию рассматривал лишь как "вязанку хвороста" в огне мирового
революционного пожара. Сколько при этом погибнет русских, его не волновало - у него
голова болела о пролетариате всего мира. Россия была им обречена на жертву.
Второе идейное направление возглавлял Ленин. Он умозрительно, силой своего ума
пришел к отрицанию положения Маркса о всемирности социалистической революции, он
обосновал возможность победы социализма в одной стране. Но, оторванный от реального
народа России, он сам себе не вполне верил. В откровенном интервью, данном писателю
А.М.Горькому, он высказал явное неверие в то, что большевики смогут удержать власть в
России в окружении враждебных капиталистических стран.
К Ленину очень близко примыкал Сталин, но этот исконно русский человек (хотя и
грузинского происхождения) ни в коей мере не собирался отдавать Россию на заклание ни
за какие пролетарские коврижки. Он тоже был марксист, он тоже стремился помочь
пролетариату во всем мире и помогал, если мог, но ни в коем случае не собирался этого
делать за счет судьбы народов СССР. Сталин знал и недостатки, и достоинства русского
народа и действительно был уверен в возможности устройства в России государства
справедливости.
Подобные идейные разногласия сохранялись в виде бескровной политической борьбы до
начала 30-х и закончились сокрушительной победой идей Ленина-Сталина. Но с началом
30-х годов терпящие поражение троцкисты (и все примкнувшие к ним) решились на
подготовку вооруженного мятежа. Сторонники Сталина тогда этот мятеж подавили в
зародыше.

Алчность
Но сказать, что в это время шла борьба только из-за толкования марксизма, нельзя. Огромное влияние на эту борьбу накладывали личные качества вождей. Ленин был чистым фанатиком марксизма, которому ничего, кроме победы пролетариата (победы его ленинских идей), не было нужно. Ленин был абсолютно безразличен к еде, одежде и к развлечениям, и его вообще-то хорошо характеризует вот такая записка:
"23 мая 1918 г. Управляющему делами Совета Народных Комиссаров Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу Ввиду невыполнения Вами настоятельного моего требования указать мне основания для повышения мне жалования с 1 марта 1918 г. с 500 до 800 руб. в месяц и ввиду явной
беззаконности этого повышения, произведенного Вами самочинно по соглашению с секретарем Совета Николаем Петровичем Горбуновым в прямое нарушение декрета Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1917 г., объявляю Вам строгий выговор.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)" Сталин был похож на Ленина, но его фанатизм распространялся не на Маркса, а на конкретный советский народ - Сталин фанатически служил ему. Он не был аскетом, но ему просто ничего лишнего не было нужно. Очень долгое время он с семьей жил чрезвычайно скромно, и жене его не всегда хватало денег даже на такую жизнь. У них не было поваров; когда после смерти жены Сталину готовила обед домработница, то обед состоял из щей на первое, каши с отварным мясом из щей на второе и компота на десерт.
Либо ему обед приносили из столовой полка, охранявшего Кремль. Из сохранившейся переписки того времени видно, с какой радостью дети Сталина воспринимали посылки с фруктами, которые отец им высылал, когда отдыхал и лечился на Кавказе.
Анри Барбюс так описывает жилье и быт Сталина в начале 30-х годов. "Тут в Кремле, напоминающем выставку церквей и дворцов, у подножия одного из этих дворцов стоит маленький трехэтажный домик.
Домик этот (вы не заметили бы его, если бы вам не показали) был раньше служебным
помещением при дворце; в нем жил какой-нибудь царский слуга.
Поднимаемся по лестнице. На окнах - белые полотняные занавески. Это три окна квартиры Сталина. В крохотной передней бросается в глаза длинная солдатская шинель, над ней висит фуражка. Три комнаты и столовая обставлены просто, как в приличной, но скромной гостинице.4 Столовая имеет овальную форму; сюда подается обед – из кремлевской кухни или домашний, приготовленный кухаркой. В капиталистической стране ни такой квартирой, ни таким меню не удовлетворился бы средний служащий.
Тут же играет маленький мальчик. Старший сын Яша спит в столовой, - ему стелют на диване; младший - в крохотной комнатке, вроде ниши. Покончив с едой, человек курит трубку в кресле у окна. Одет он всегда одинаково.
Военная форма? - это не совсем так. Скорее намек на форму - нечто такое, что еще проще, чем одежда рядового солдата: наглухо застегнутая куртка и шаровары защитного цвета, сапоги. Думаешь, припоминаешь... Нет, вы никогда не видели его одетым по-другому - только летом он ходит в белом полотняном костюме. В месяц он зарабатывает несколько сот рублей - скромный максимум партийного работника (полторы-две тысячи франков на французские деньги)."
По воспоминаниям начальника его охраны на 1927 г. дача Сталина не имела ни удобств, ни прислуги,5 и он с семьей приезжал туда на выходные с приготовленными дома бутербродами.19 Со временем его быт был усовершенствован, что было вызвано скорее необходимостью приема иностранных гостей, но его безразличие к быту сохранилось: он не имел практически никаких личных вещей, даже лишней пары обуви или какой-то одежды.6 Единственным его богатством была огромная библиотека (обычная норма чтения Сталиным литературы была около 300 страниц в день).
При таком вожде и его соратники подбирались соответственно, особенно тогда, когда он в
идейной борьбе с Троцким не имел еще подавляющего преимущества.
Прямой противоположностью Сталину в этом вопросе был Троцкий. Этому требовались
результаты победы в материальном виде. Если ездить - то в поезде царя, если жить - то во
дворце, если есть - то только еду личного повара, если проститутки - то только высшего
света. Взял власть - гуляй всласть! Правда, сам Троцкий называл это скромно "заботой о
товарищах".12 Само собой, что благодаря этой "заботе" среди товарищей Троцкого и его
идейных союзников никогда не переводились мерзавцы.
Такие вот сравнения. Нет ни единого намека, что Сталин или Молотов, или Каганович
хоть раз в жизни провели вечер в ресторане. А вот, скажем, сторонник Троцкого Г.Ягода,
фактически возглавлявший органы госбезопасности страны (ОГПУ), в честь десятилетия
своей организации снял в Москве все самые дорогие рестораны.22 У этого павиана, кстати,
при обыске кроме обилия барахла была найдена и огромная коллекция крайне
дефицитной тогда во всем мире порнографии.7 Это к вопросу, куда он направлял деньги,
выделяемые на разведку.
Причем, не надо этому вопросу придавать сугубо еврейский оттенок на основании того,
что Троцкий, дескать, был еврей. Русское "благородное сословие" - дворянство в
вопросах подлости могло евреям и фору дать.
Князь С.Е. Трубецкой - заместитель главы боевой антисоветской организации в Москве -
был пойман, долго сидел под следствием, приговорен к смерти, помилован, выпущен и, в
конце-концов выслан за границу, где он написал воспоминания о временах Гражданской
войны "Минувшее", интересные тем, что писал их органический антисоветчик. Тем не
менее у него масса различных примеров о поведении русского дворянства после
революции. Вот он, скрыв фамилии, чтобы не позорить семьи, описывает судьбу
сидевших с ним под следствием трех дворян.
"Все трое были офицеры. К. - армейский кавалерист, восточного происхождения. После
революции К. добровольно пошел в Красную армию - не из принципа, конечно, а
прельстившись должностью полкового командира (он был, кажется, поручиком). Г. и
Н.Н. тоже "устроились" у большевиков оба на должностях военных следователей. И вот
тут-то началось "дело". Г. и Н.Н. оба знали, что К. женат на дочери богатого польского
промышленника, и в их головах созрел план действия. Безо всякого реального основания
они создали против К. "дело", обвиняя его в "контрреволюции", в чем К. был совершенно
невинен. После его ареста они, как бы по дружбе, обратились к жене К., говоря, что
последний неминуемо будет расстрелян, если вовремя не подкупить кого следует, но для
этого требуются значительные суммы, и в иностранной валюте... Шантажируя жену
К., Г. и Н.Н. все время разыгрывали перед ней роль верных друзей ее мужа, идущих на

большой личный риск, чтобы его вызволить. Обоим мерзавцам удалось таким образом
присвоить драгоценности жены К., которая им их передала, и обязательства на крупные
суммы, под гарантией польских имуществ. Г. и Н.Н. хотелось уже ликвидировать
инсценированное ими же самими дело против К., выпустить его на волю и пожать плоды
своей изобретательности. Но тут что-то сорвалось... Не знаю точно, в чем дело:
вероятно, Г. и Н.Н. не поделились с кем следовало. Так или иначе, они сами и жена К.
были арестованы. Вся махинация выяснилась, и военный трибунал приговорил обоих
следователей к расстрелу.
Забегая вперед, скажу, что Г. и Н.Н. были расстреляны, К. - по суду оправдан, а жена
его "за попытку подкупа" была приговорена к нескольким годам заключения (кажется, к
пяти). Когда К. вышел на волю, жена его уже сидела в тюрьме".23
Не знаю, как вам, а я считаю, что тут большевики поступили исключительно благородно.
Князь Трубецкой (который не каялся и не скрывал своей ненависти к большевикам, за что
и был ими выслан в Германию) вспоминает еще один характерный случай.
"Только потом я понял, что переживал Виноградский, когда, сидя с ним в камере, я безо
всякой задней мысли рассказал ему следующий случай. Один арестованный ЧК офицер,
чтобы спасти свою жизнь, предал своих товарищей. Те были расстреляны, но та же
судьба постигла и самого предателя. "Больше он нам полезен быть не может, а куда нам
девать таких подлецов?" - сказал о нем видный чекист, кажется, Петерс (тогда я
точно помнил его имя и имя расстрелянного предателя и назвал их обоих Виноградскому).
Я ясно видел, как взволновал его этот рассказ, как он изменился в лице и с каким
чувством повторял: "Какие мерзавцы, какие безродные мерзавцы!"23
Чтобы вы поняли, почему этот Виноградский возмущался большевиками, следует сказать,
что дворянин Виноградский уже предал самого Трубецкого, который узнал об этом
несколько позже. (Хотя посудите сами, куда действительно большевики должны были
девать алчных подонков и негодяев, о которых выше упомянул Трубецкой?) Но вернемся
к вопросам материального обеспечения сталинцев и троцкистов.
В архиве расстрелянного в 1938 г. "любимца партии" Н.И. Бухарина, который после
революции был главным редактором главной газеты большевиков "Правды", было
найдено такое вот неопубликованное письмо в газету, которое я дам с некоторым
сокращением для иллюстрации нравов окружения Троцкого, поскольку все упомянутые в
письме деятели именно из его окружения.
"ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ Р.К.П. Копия: т. Ленину, Московскому Комитету,
Редакции "Правда", всем Райкомам, Петроградскому Губкому
Уважаемые товарищи! Я, раненый красный командир, немного подлечился и на днях
снова уезжаю на южный фронт. Прожив в Москве 3 месяца, я видел то, о чем никогда и
не догадывался.
Видел разврат среди наших ответственных работников-коммунистов и видел поощрения
творимого ими произвола со стороны ЦЕКА. Видел, как мещанство делается
преобладающим элементом в жизни семейных коммунистов.
Вот характерный пример бессилия ЦЕКА против разыгравшихся аппетитов отдельных
своих членов.

Находясь в Москве, я состоял в резерве Московского Окружного Штаба и жил на
квартире у рабочего завода "Мотор", своего старого товарища. Там же жил сотрудник,
один из близко стоящих к Окрвоенкому Бурдукову. И вот из разговоров с ним и после
проверки у ответственного товарища я выяснил следующее.
Рабочие завода "Мотор" взяли себе для коллективной обработки одно имение с хорошим
дворцом, в котором они думали устроить колонию для своих детей. Но на их беду, это
же имение понравилось Коменданту гор. Москвы "коммунисту" Ганшину, "коммунисту"
Бурдукову и "коммунисту" Люблину, и они стали отнимать у рабочих имение, которое
те не отдавали - дело перешло в Совнарком и... Рабоче-крестьянская власть, отняв
имение у рабочих (которые по своей сознательности не протестовали с оружием в
руках, что, по моему мнению, они должны были бы сделать), передала его нескольким
"зубрам от революции", которые, как например Бурдуков, и в Москве занимают особняки.
И вот эти самые рабочие завода "Мотор" могли наблюдать каждое утро и вечер, как
взад и вперед ездили на автомобилях упомянутые "товарищи" со своими "чада и
домочадцы". Прекрасная агитационная картина, не правда ли!? Это ли не бессилие
партии, это ли не пример того, что "рука руку моет".
Еще один пример, как работают коммунисты и как устраиваются некоторые спецы и
какое они имеют влияние на всю работу Республики.
Упомянутый Бурдуков, которым я очень заинтересовался и которого видел несколько раз
лично и особенно часто беседовал с его секретарем и с живущим вместе со мною
сотрудником, представляет из себя типичного тупоголового мещанина с брюшком, с
семьей, со штатом лакеев и вестовых. Ничего сам лично не делает, кроме пристраивания
друзей своих друзей, родственников своих родственников, знакомых знакомых своих
знакомых и знакомых сильных мира сего по разным запискам. В Командном отделе
Штаба я сам слышал, получая жалованье, как бывшие офицеры говорили, что если
имеешь знакомого друга Бурдукова, то можешь пристроиться, куда хочешь, а всеми
делами правит бывший генерал, Начальник Военной Части Штаба Новиков. Он решает
все вопросы даже политического характера - назначение и смещение коммунистов
совершается по его указаниям, чего Бурдуков, упоенный его сладкими речами, не
замечает. В общем, Новиков в Окрвоенкоме - вс?...
А как живет этот спец! Бурдуков дал ему автомобиль исключительно для езды на дачу, и
каждый день можно наблюдать трогательную картину: бывший генерал Новиков со
своими друзьями и генеральшей около подъезда Штаба на глазах красноармейцев и
коммунистов Окрвоенкома садятся в машину и едут на дачу, да еще на какую дачу-то! У
Новикова есть секретарь, бывший помещик и домовладелец, у которого имение и дом
были национализированы, так Бурдуков выхлопотал то, что имение и дом секретаря
передали Новикову, где он и хозяйничает. Какой трогательный союз генерала, помещика
и коммуниста! В какое царство коммунизма они зашли? Сотрудниками в Окрвоенком
принимают только протеже Новикова, т.е. таких же скрытых белогвардейцев, как он
сам.
Все вышеизложенное подтвердят члены фракции Р.К.П. Окружного Комиссариата,
которые так терроризованы репрессиями, применяемыми ко всем, поднимающим голоса
протеста, что молчат.
...Мне сказали, что Ильич ответил одному товарищу, рассказывавшему о положении,
что "еще не слышно голоса организованного пролетариата".

Дорогой Владимир Ильич, хоть ты и очень чуток, но смотри, не ошибись. Не будет ли
слишком поздно, когда услышим голос организованного пролетариата. Ведь если
раздастся этот голос, то это будет голос свинца и железа. Я всю старую войну и всю
гражданскую был на фронте, командовал батальоном и полком, имею очень много
товарищей, как на фронте, так и в Москве. Мне, как Антону Власову - рабочему, масса
верит, и я, как кровно заинтересованный (а не как интеллигент) в сохранении завоеваний
Революции, говорю: да, будет поздно, ибо в сердце у каждого сознательного товарища
фронтовика, привыкшего на фронте к почти полному равенству, отвыкшего от
холопства, разврата и роскоши, чем окружают себя наши самые лучшие партийные
товарищи, кипит ненависть и негодование, когда он, раненый, бредет с одного конца
города в другой, в то время как жены склянских, бурдуковых, каменевых, стекловых,
аванесовых, таратути и прочей ниже и вышестоящей "коммунистической" публики едут
на дачи в трехаршинных, с перьями райских птиц шляпах, едут в разные "Архангельские",
"Тарасовки" и прочие, отнятые рабочим классом у буржуазии особняки и дворцы, и мимо
которых этим же рабочим не дают пройти, уж не говоря о пользовании, как хотели
сделать товарищи с завода "Мотор". Рабочие запачкают дворец - лучше отдать его
Ганшину, Бурдукову или наркомам, как "Тарасовку", которую зовут теперь "Царским
Селом", и правильно - смотрите, как живут там наркомы. Один Таратути занимает 12
комнат и его охраняют 4 милиционера. Чем хуже министра старых времен! И это
представители Коммунистической партии, представители Интернационала - позор! И
что всего позорней - Комитеты Партии Цека и Московский знают это и бессильны что-
либо сделать.
А вы, сидящие в Кремле! Думаете, масса не знает ваших дел - все знает. Каждый день
тысячами уст разносится, как ведут себя стекловы, крыленки, ездящие в автомобилях
на охоту, и жены склянских и троцких, рядящиеся в шелка и бриллианты.
Вы думаете, масса этим не возмущается, разве нам не все равно, кто занимается
бонапартизмом - Керенский или Рыков с Троцким. Вы думаете, что мы не знаем, что как
какой-нибудь товарищ поднял голос, так его ссылают на окраину. Вы думаете, мы не
знаем, что большинство ответственных должностей занимаются бездарностями, по
знакомству. Смотрите в Главполитпуть - ведь там Розенгольц, этот научившийся
кричать и командовать торговец, разогнал всех лучших товарищей. А Склянский - ведь
это ничтожество в квадрате! А жены Каменева, Троцкого, Луначарского - ведь это
карикатуры на общественных работниц; они только мешают работе, а их держат,
потому что их мужья имеют силу и власть.
...Я от имени всех фронтовиков, куда я сейчас еду и которым откровенно расскажу о
вашей работе, обращаюсь в Центральный Комитет Р.К.П. как к руководящему органу, к
тебе, дорогой товарищ Ленин, к тебе, единственно настоящему революционеру -
спартанцу по жизни - подумай, помоги, одерни, кого следует, не справишься сам - нам
скажи - поможем. Скорей, пока не поздно, скоро зима, армия разута, раздета, побежит
- восставать будет. Спеши, Ильич!
Обращаюсь в Московский Комитет как к местной организации. Товарищи! Поднимите
ваш голос, скажите свое веское слово, ведь вам видно больше, чем из Кремля. Обращаюсь
ко всем Районным Комитетам Партии города Москвы и ко всем Губернским
Комитетам:
товарищи, пока не поздно, действуйте, добивайтесь восстановления попранных
завоеваний Революции!

С коммунистическим приветом, Красный Командир, рабочий-металлист Антон
ВЛАСОВ, сентябрь 1920 г.".24
Письмо это не было опубликовано - уже тогда ушлые "партийцы" знали, что публиковать,
а что - нет.
Надо сказать, что Сталин, один из старейших членов Политбюро ВКП(б) - высшего
органа партии, состоявшего из 5-6 человек, - до середины гражданской войны вообще не
имел в Москве даже комнаты; в свои возвращения в Москву с фронта он жил у знакомых
или в гостинице. Никогда ни Сталин, ни его соратники не лечились и не отдыхали за
границей. Но будущие "жертвы сталинизма" предпочитали лечиться только на
заграничных курортах. К примеру, Н. Крестинский, выехав в 1922 г. за границу расширять
воздушные проходы в носу, несколько месяцев провел на немецких курортах и на
рижском взморье, привезя чемоданы барахла и разом израсходовав всю сумму,
планировавшуюся на десятки действительно больных революционеров. В том же году за
границу ездил и И. Смилга, тоже в будущем "жертва сталинизма". Вернувшись, не смог
отчитаться о 2000 рублях золотом, поэтому написал просто: "не экономил на еде".21
В этом плане интересна стенограмма судебного заседания по делу так называемого
"правотроцкистского блока", проходившего 2-12 марта 1938 г. Из допросов подсудимых
(и на это не обращается никакого внимания) следует, что они, сторонники Троцкого,
практически все, включая личных врачей, свои отпуска проводили за границей,
естественно, за государственный счет. Это, кстати, интересный момент, который
показывает, как и с помощью чего противники Сталина вербовали себе сторонников.
Один из подсудимых М.А.Чернов работал в наркомате торговли Украины. Летом 1928 г.
его по служебным делам вызывает находящийся на отдыхе в Крыму нарком внешней
торговли СССР, в те годы соратник Сталина А.И.Микоян. Заметьте: нарком СССР
отдыхает всего лишь в Крыму. Здесь Чернову посчастливилось встретиться с тогдашним
главой СССР - А.И.Рыковым. А.И.Рыков, который также был подсудимым на упомянутом
процессе, в перекрестном допросе с Черновым по этой встрече показывал: "Я с Черновым
виделся и старался убедить его в правильности моей тогдашней контрреволюционной
деятельности, собирался сделать его своим сторонником, но нашел готового
сторонника в лице Чернова". Материальный результат вербовки лично для Чернова был
практически немедленным: его тут же переводят на работу в Москву и почти сразу
направляют "на лечение" в Германию за государственный счет и валюту. Заметьте, это
сразу после 1927 г., когда в СССР был голод, а единственным источником валюты был
экспорт зерна. И тем не менее валюта для Чернова немедленно нашлась. Но ему мало, и
он сообщает: "Я позвонил секретарю Рыкова Нестерову о том, что я еду за границу и мне
по валютным делам, по вопросу повышения валюты, нужно поговорить с Рыковым..."
Глава СССР нахала, но уже своего сторонника, естественно, принимает, дает валюту и
задание антисталинского толка.25 То есть быть антисталинистом было материально очень
выгодно даже тогда, когда Троцкий был выслан за границу.
Вот это тот аспект - материальная заинтересованность в антисталинизме, на который
историки не обращают внимания, а его вес гораздо более значителен, чем вся идейная
"марксистская" борьба.
Тупицы и бездельники
Второй, возможно еще более важный аспект, который историки всегда опускают, это
деловые качества революционеров. В момент революции и гражданской войны все эти

"студентки, курсистки, литераторы, люди свободных профессий, чиновники и мелкие
буржуа", которые по Ленину были "кадрами" партии, никакого дела не знали и работать
не умели. Сначала приходилось закрывать глаза на то, что они заставляли работать тех,
кто умел (чиновников, офицеров, инженеров), при помощи "товарища маузера". Вот,
скажем, из уже цитированного мною источника характеристика на одного из подсудимых
процесса 1938 г., упомянутого в письме А. Власова, А. Розенгольца:
"Два слова о Розенгольце. Этот человек выдвинулся на военно-чекистской работе. По
основной специальности он фельдшер. Издавна знавшие его отзывались о нем не иначе,
как "ужасный тип". Обязан он отмеченности Лениным только из-за необычайной
жестокости и абсолютного наплевательства на жизни хотя бы десятка тысяч людей.
Когда Розенгольц был назначен заведующим политическим управлением НКПС, этот
круглый, гладкий человек подбирал служащих по политуправлению так. Вызывал в свой
кабинет и задавал один вопрос:
- Сколько контрреволюционеров вы расстреляли собственноручно?
Если спрашиваемый мялся или сообщал, что "не приходилось", то уходил из кабинета, не
получив никакого назначения.
В мае 1918 г. Ленин отправил Розенгольца с аршинными мандатами в Поволжье.
Розенгольц принадлежал к тем "рукастым" коммунистам, которых особенно ценил
Ленин".6
Но война закончилась, "рукастые" коммунисты стали без надобности, нужны были
головастые, изучающие дело и технику коммунисты, чтобы восстановить народное
хозяйство. А эти "рукастые" привыкли только балаболить с трибун лозунги, "пламенные
революционеры" учиться делам мирного времени не хотели и не собирались, хотя много
лет подряд их пытались уговорить начать учиться.
В 1921 г. на пленуме ЦК ВКП(б) один из наиболее экономически грамотных
большевиков, наркомвнешторг Л. Красин взывал к высшей партийной номенклатуре
большевиков:
"Источником всех бед и неприятностей, которые мы испытываем в настоящее время,
является то, что коммунистическая партия на 10 процентов состоит из убежденных
идеалистов, готовых умереть за идею, но неспособных жить за нее, и на 90 процентов из
бессовестных приспособленцев, вступивших в нее, чтобы получить должность.
Бесполезно и безнадежно пытаться убеждать 10 процентов фанатиков в
необходимости этой новой экономической политики, поэтому я обращаюсь к остальным
90 процентам и честно предупреждаю: если вы не хотите, чтобы массы русского народа
поступили с вами так же, как с царской челядью, отбросьте беспочвенные мечтания и
повернитесь лицом к экономическим законам".26
В свое время историки от Хрущева пускали слезу: дескать, если бы Ленин не умер, то не
было бы никаких репрессий и был бы Ленин ласковым и нежным. Не надо ля-ля! Ленин
ненавидел воров и болтливых бездельников, возможно, еще больше, нежели Сталин. Вот
две его телеграммы за 6 января 1919 г.
"Телеграмма Симбирскому Губпродкомиссару

Комитет 42 организаций голодающих рабочих Петрограда и Москвы жалуется на Вашу нераспорядительность. Требую максимальной энергии с Вашей стороны, неформального отношения к делу и всесторонней помощи голодающим рабочим. За неуспешность вынужден буду арестовать весь состав Ваших учреждений и предать суду. Отдал
срочное распоряжение об увеличении паровозов и вагонов. Вы должны немедленно погрузить имеющиеся налицо два поезда по 30 вагонов. Телеграфируйте исполнение.
Хлеб от крестьян Вы обязаны принимать днем и ночью. Если подтвердится, что Вы
после 4 часов не принимали хлеба, заставляли крестьян ждать до утра, то Вы будете
расстреляны. Председатель Совнаркома Ленин".
"Телеграмма Курской чрезвычайной комиссии
Немедленно арестовать Когана, члена Курского центрозакупа, за то, что он не помог
120 голодающим рабочим Москвы и отпустил их с пустыми руками. Опубликовать в
газетах и листками, дабы все работники центрозакупов и продорганов знали, что за
формальное и бюрократическое отношение к делу, за неумение помочь голодающим
рабочим репрессия будет суровая, вплоть до расстрела. Предсовнаркома Ленин".27
Нет, Ленин ненавидел ленивых болтунов не меньше, чем Сталин. По крайней мере от
Сталина никто не получал записок, подобных той, которую Ленин 20 февраля 1922 г.
написал "выдающемуся революционеру" Л.Б. Каменеву с лозунгом: "Учись у немцев,
паршивая российская коммунистическая обломовщина!" - и с указанием этому лозунгу
следовать.28
И через 10 лет Сталин все также безуспешно пытался вразумить эту ленивую
"коммунистическую обломовщину": "Задача, стало быть, состоит в том, чтобы нам
самим овладеть техникой, самим стать хозяевами дела. Только в этом гарантия того,
что наши планы будут полностью выполнены, а единоначалие будет проведено", -
пояснял он на Первой всесоюзной конференции хозяйственников 4 февраля 1931 г.
"Дело это, конечно, не легкое, но вполне преодолимое. Наука, технический опыт, знания -
все это дело наживное. Сегодня нет их, а завтра будут. Главное тут состоит в том,
чтобы иметь страстное большевистское желание овладеть техникой, овладеть наукой
производства. При страстном желании можно добиться всего, можно преодолеть все"
- успокаивает Сталин тех, кто боялся трудностей.
"В прошлом у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли
капитализм, а власть у нас рабочая, - у нас есть отечество и мы будем отстаивать его
независимость. Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было убито и
чтобы оно утеряло свою независимость? Но если этого не хотите, вы должны в
кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские
темпы в деле строительства его социалистического хозяйства. Других путей нет. Вот
почему Ленин говорил во время Октября: "Либо смерть, либо догнать и перегнать
передовые капиталистические страны".
Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это
расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут"29 - пугал он тех, кто
колебался, продемонстрировав изумительное предвидение событий. Ведь страшная война
- "момент истины" для СССР - началась ровно через 10 лет после этого выступления
Сталина.

Вот строки из интервью, которое дал "Молодой гвардии" И.А. Бенедиктов, работавший с
30-х годов в наркомате сельского хозяйства. Он считает, что в репрессиях тех лет
пострадало очень много невиновных. Тем не менее деловые качества этих невиновных он
описывает так.
"Среди старой партийной гвардии, сумевшей "зажечь" и поднять массы на Октябрьскую
революцию, оказалось немало, говоря ленинскими словами, "святых" и "безукоризненных"
"болванов", которые умели "важничать и болтать", но не умели работать по-новому, с
учетом стоящих перед страной задач. Мой наркомат, к примеру, возглавлял старый
большевик, человек, несомненно, заслуженный и честный (поэтому не называю его
фамилии), но совершенно неспособный организовать дело. Бесчисленные уговоры и
совещания, собрания с "яркими" лозунгами, постоянные здравицы в честь революции,
Ленина, к месту и не к месту - таков был его стиль, и переделать себя он был просто не
в состоянии. Не помогал и высокий уровень образованности, культуры, высокие
нравственные качества - деловых свойств ничем не заменишь".
Он скрывает в этой цитате фамилии либо Я.А. Яковлева (Эпштейна), революционера с
1913 г., либо уже упомянутого любителя валюты М.А. Чернова, революционера с 1909 г.,
либо Р.И. Эйхе, революционера с 1905 г. Все эти трое пламенных революционеров
пробовали быть наркомами земледелия, и все - "жертвы сталинизма". Бенедиктов
заканчивает эту свою мысль так: "В своих последних работах Ленин не раз подчеркивал,
что большинство (вплоть до 9/10) в партии составляют люди, не умеющие действовать
по-новому, призывая освобождать их с ответственных постов, невзирая ни на какие
заслуги, "вычищая" их. Все это, увы, соответствовало действительности. Естественно,
что массовое выдвижение на руководящие посты более молодых, способных, умеющих
работать по-современному людей не могло проходить безболезненно, вызывало
недовольство, обиды и обвинения со стороны ветеранов, сопротивление которых также
надо было сломить".
Интересны и его воспоминания о деловой атмосфере того времени.
"Не могу согласиться с утверждениями иных "знатоков" истории о том, что молодые и
способные люди были привлечены в государственный и партийный аппарат, чтобы
заполнить "вакуум", образовавшийся в результате репрессий 30-х годов. Во-первых,
наряду с молодежью бок о бок работали и старые, опытные кадры, обеспечивалось
довольно эффективное сочетание молодости с опытом. Во-вторых, и это главное, на
ключевые посты даже после репрессий 1937 г. конкурентов, включая опытных
заслуженных деятелей, вполне хватало. Говорю это с полный основанием, поскольку
хорошо помню тогдашнюю ситуацию в наркоматах сельскохозяйственного профиля. Да
и в других картина была примерно такой же. Помню и недовольство ветеранов с
дореволюционным партийным стажем назначением молодых наркомов. Все было... Но
ЦК твердо отстаивал свою линию, не делая никаких скидок на бывшие заслуги и
героические дела.
Что бы ни говорили о Сталине, при нем на руководящих постах находилось несравненно
больше одаренных, талантливых людей, чем при Хрущеве, не говоря уже о его
преемниках. Кстати, и спрос за упущения был конкретный, индивидуальный, а не
размыто-коллегиальный, как сейчас, когда пропадают миллиарды, приходят в запустение
целые регионы, а ответственных днем с огнем не сыщешь! В наше время ситуация
подобного рода была просто немыслимой. Нарком, допустивший перерасход двух-трех
тысяч рублей, рисковал даже не своим постом, жизнью! Может быть, кое-кому это и
покажется жестоким, однако с точки зрения государственных, народных интересов,
такой подход, на мой взгляд, полностью оправдан".30
Сейчас, когда наркомы (министры) даже не перерасходуют, а безнаказанно воруют
сотнями миллионов долларов, то время кажется жестоким. Но жестоким к кому? К ворам,
к тупицам, к бездельникам? А кому они нужны на госпостах? Разве рабочие места
дворников уже заполнены?
Из книги Юрия Мухина "Убийство Сталина и Берии"