Чубаровщина, как феномен типичной революции

Уважаемые читатели.

В последнее время большой популярностью стало говорить и спекулировать на тематику революционных движений, анализа становления СССР без подразделения на периоды. Более того, поклонники социалистических аспектов представленных на данном ресурсе в своём анализе отдельных достижений советской истории забывают или сознательно умалчивают об определённых серьёзных проблемах, которую привнесла в историю нашей страны Октябрьская революция.

В данной статье я бы хотел рассмотреть аспект происходившего до принятия УК РСФСР и прихода к власти Иосифа Виссарионовича.

Дабы не утомлять слишком большим текстом, попробую напомнить самое основное.

Победа революции повлекла за собой значительное крушение моральных норм и ценностей. Безусловно, с ними были проблемы, чего уж грех таить, и до революции, о чем метко писали многие классики русской литературы, включая Ф.М. Достоевского, но революционный кураж разрушения социума, на фоне истребления религиозных догматов дал воистину чудовищный результат. 

«Чувственность и сексуальность» обсуждались на партийных съездах большевиков еще задолго до революции. И не только обсуждались. На III съезде РСДРП даже было поручено Льву Троцкому разработать новую теорию отношений полов в случае победы большевиков.  А сам Владимир Ленин еще в 1904 году писал, что «раскрепощение духа чувственности, энергии, направленной не на псевдосемейные ценности, поможет выплеснуть этот сгусток на дело победы социализма». Немецкий психолог В.Райх в своей работе «Сексуальная революция» (1934 г., первое издание) приводит отрывок из переписки Троцкого и Ленина (1911 г.), посвященной этой теме. Вот что пишет Троцкий: «Несомненно, сексуальное угнетение есть главное средство порабощения человека. Пока существует такое угнетение, не может быть и речи о настоящей свободе. Семья, как буржуазный институт, полностью себя изжила. Надо подробнее говорить об этом рабочим…» Ленин отвечал ему: «…И не только семья. Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты… Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят» 

На основе этого абзаца можно легко понять, что происходило в обществе и каким образом активное позиционирование содомии стало проникать в нашу страну. 

Вскоре после знаменитых декретов «О мире» и «О земле» выходят декреты Ленина (19 декабря 1917 года) «Об отмене брака» и «Об отмене наказания за гомосексуализм» (последний – в составе декрета «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния», вот она свобода раскрепощенного человека). В частности, оба декрета предоставляли женщине «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение», вносили «право женщины на свободный выбор имени, места жительства». По этим декретам «сексуальный союз» (второе название – «брачный союз») можно было как легко заключить, так и легко расторгнуть. Именно в это время появилась и теория о любви как «о стакане выпитой воды».
Писатель Герберт Уэллс, посетивший в это время революционную Москву, позже удивлялся тому, «как просто обстояло дело с сексом в стране победившего социализма, излишне просто».
В Петрограде 19 декабря 1918 года праздновалась годовщина декрета «Об отмене брака» шествием лесбиянок. Ленин радостно отреагировал: «Так держать, товарищи!». На этом же шествии несли плакаты «Долой стыд». А в июне 1918 года несколько сот представителей обоего пола прошлись по центру Петрограда совсем голыми.

В Рязанской губернии власти в 1918 году издали декрет «О национализации женщин», а в Тамбовской в 1919 – «О распределении женщин». В Вологде же претворяли в жизнь такие положения: «Каждая комсомолка, рабфаковка или другая учащаяся, которой поступило предложение от комсомольца или рабфаковца вступить в половые отношения, должна его выполнить. Иначе она не заслуживает звания пролетарской студентки».

Всё это в результате привело к тому, что страну захватила воистину повальная волна хулиганства и преступлений, основным видом из которых являлось изнасилование НЕ ВХОДИВШЕЕ В ТОТ МОМЕНТ В РАЗРЯД ТЯЖКИХ, а проходившее по статье "Хулиганство". 

Апогеем происходившего стало знаменитое Чубаровское дело от 1926 года (№43800 в пяти томах).

Напомню его суть. 

Это событие, произошло 21 августа в сквере Чубарова переулка, что рядом с Лиговским проспектом.
Все происходило по довольно типичной схеме. Около 22.00, когда девятнадцатилетняя Любовь Белова возвращалась домой с работы, к ней подошел едва стоявший на ногах парень и, обильно сопровождая речь нецензурщиной, предложил "прогуляться". Это был Павел Кочергин, которого хорошо знали на Лиговке как бузотера, пьяницу, никогда и нигде толком не работавшего. В тот день он крепко выпил на поминках, и естественный отказ девушки расценил как личную обиду. 
На помощь "оскорбленному" бросились Александр Тыванчук со товарищи. Всемером они навалились на девушку, набросили ей на лицо тряпку, зажали рот, затащили в сквер, избили, а потом стали насиловать. Первым был естественно Кочергин, а дожидавшиеся своей очереди принялись тем временем предлагать "позабавиться" и другой оказавшейся неподалеку лиговской шпане. Один из хулиганов стал собирать у присоединившихся по 15- 20 копеек себе на водку.
Издевались над несчастной более шести часов, и только под утро она смогла добраться до 7-го отделения милиции. Девушка находилась в состоянии сильнейшего стресса, но даже из ее сбивчивого рассказа милиционеры хорошо поняли, кто совершил гнусность, - свою клиентуру тут знали. По тревоге были подняты также сотрудники 5-го и 11-го отделений милиции, и к десяти утра большинство насильников уже давали показания.
А Ленинград забурлил! На заводах и предприятиях города прошла волна митингов и собраний с требованием сурово покарать "чубаровцев" - так теперь стали называть распоясавшееся хулиганье. В считаные дни в "Ленправду" и другие газеты города поступило более 350 резолюций общих собраний рабочих коллективов, под которыми стояло более пятидесяти тысяч подписей. 

Впрочем, процесс над "чубаровцами", который носил явно пропагандистский характер, начался лишь 16 декабря 1926 года. Дело в том, что после пережитого потерпевшую пришлось очень долго выхаживать лучшим невропатологам Ленинграда. А помимо этого девушку, как и почти всех насильников, лечили... от гонореи. Оказалось, что на момент совершения преступления ею были больны трое насильников, и из-за них заболели почти все их подельники.
Несмотря на то что в те времена еще было принято судить в основном с позиций революционной сознательности (в стране не было тогда даже нормального Уголовного кодекса, который появится лишь 1 января 1927 года, и судьи руководствовались еще "Уставом революционных трибуналов" образца 1918 года), у подсудимых были весьма квалифицированные адвокаты. В частности, их защищал участник многих шумных дореволюционных процессов питерский адвокат Бобрищев-Пушкин. И всем подсудимым дали возможность высказаться.
Павел Кочергин свою вину, разумеется, отрицал, объясняя произошедшее тем, что он, дескать, "столковался с потерпевшей за деньги". Той же версии придерживались и другие подсудимые, особенно нагло вели себя Алексей Бобровский, братья Тыванчуки и Андрей Гулли, которого за распухшее от беспробудного пьянства лицо приятели называли Жабой. 
А выступление проходившего по делу свидетелем комсорга завода "Кооператор" Константина Кочергина, брата главного подсудимого, вызвало в зале настоящую бурю возмущения: он так откровенно врал, что в итоге его посадили на скамью подсудимых за дачу заведомо ложных показаний.
Ну а версия о том, что потерпевшая занималась проституцией, была решительно опровергнута свидетелями обвинения и заключениями экспертов. 

Особое внимание привлекло, конечно же, выступление самой Беловой - достаточно объективное и не содержавшее каких-то максималистских требований. А все необходимые идеологические акценты расставила речь общественного обвинителя от редакции газеты "Ленинградская правда", сказавшего: "Значение этого процесса в том, что здесь ребром поставлен вопрос: кто поведет за собою нашу молодежь - Павел Кочергин и его товарищи или советская общественность, союзы, комсомол?"
Бесспорно, сегодня такой громкий процесс занял бы не один месяц, но тогда правосудие было гораздо более скорым. И уже 28 декабря суд вынес свой суровый приговор: Павел Кочергин и шесть его сообщников были приговорены к расстрелу, а остальные насильники получили от десяти лет до года. 

Увы, осуждением Кочергина и его сообщников "чубаровский" процесс не закончился. Питерская шпана все еще чувствовала свою силу и по-своему отреагировала на арест "чубаровцев". Именно в этот период участились нападения на постовых милиционеров, передовиков производства и заводских активистов, было совершено несколько групповых изнасилований...

Среди этой "публики" выделялся некий Дубинин, вокруг которого не только собралось более сотни человек, ведущих явно антиобщественный образ жизни, - он придал им достаточно организованную форму и даже назвал "Союзом советских хулиганов"! Еще в ходе подготовки процесса над "чубаровцами" "Союз" рассылал записки с угрозами членам суда, работникам прокуратуры, в редакции газет... 
А потом члены "Союза" сожгли завод "Кооператор" (бывший "Сан-Галли"), где работали большинство "чубаровцев", устроили большой пожар на товарных складах Октябрьской железной дороги... Это было уже далеко не хулиганством, а самой настоящей диверсией...

Когда Дубинина арестовали, выяснилось, что свой организаторский талант он успел проявить еще задолго до 1926 года, приняв во время Гражданской войны активное участие в ряде белогвардейских мятежей. После ее окончания Дубинин обосновался в Петрограде, благо паспортной системы и прописки еще не существовало, связался с уголовниками и быстро занял в их среде достаточно высокое место. Более того, он явно пытался политизировать деятельность преступного мира.
Естественно, с учетом деятельности в годы Гражданской Дубинин был приговорен к высшей мере наказания. А вскоре в разных районах Ленинграда были ликвидированы и другие хулиганские группировки: Матвеева по кличке Дед, Громова по кличке Корявый, Медникова по кличке Мамочка и других. А вслед за Ленинградом целая волна своих "чубаровских" процессов прокатилась по всей стране - и судили на них не только за изнасилования, но и за другие преступления.

В общем, кампания по борьбе с хулиганством носила санкционированный, планомерный и долговременный характер. В 1932 году за аналогичные преступления в Ленинграде судили группу некоего Фирсова, члены которой называли себя "саранча", в 1934-м - шайку братьев Шемогайловых, которая насчитывала 57 человек. Но эти процессы проходили уже в условиях совсем другой политической и экономической ситуации в стране.
 

Подводя некий итог, хочу вынести отдельными тезисами несколько выводов:

1. Данное событие хоть и получило резонанс, но было весьма рядовым и продолжалось это весьма длительное время. По сути, обуздать это получилось только планомерным механизмом сталинских репрессий и внедрением нового типа советской морали, которая донельзя схожа с нагорной проповедью и серьёзно отличается от ранней ленинской идеологии и уж подавно от идеологии троцкистов.

2. На примере этого дела был впервые полноценно апробирован механизм "изменения" статьи с более лёгкой на более тяжелую. Так изнасилование, проходившее по статье "хулиганство" превратили в "политический бандитизм". Хулиганство - максимальный срок до 5 лет, политический бандитизм - расстрельная статья. Некоторые юристы склонны считать, что именно с этого дела в СССР стала ширится практика замещения статей подобного характера.

3. Тем, кто много говорит о революции стоит помнить, что сначала, после её победы, приходит чубаровщина, а уж только потом, если повезёт, такой как И.В. Сталин. Но на примере некоторых отдельных стран можно увидеть, что он может и не появится.

Ссылочки на совокупность разных источников:

http://www.diary.ru/~15061981/p195813899.htm?oam

http://www.j100.ru/view/chubarovskoe_delo

http://bestbashni.livejournal.com/70290.html