Ложная цена

Порой, встречая в прессе или на сайтах статьи о пагубных человеческих зависимостях, мы пролистываем их, будучи уверенными, что речь в них идет об алкоголизме, наркомании, страсти к азартным играм. Но зависимость, с духовной точки зрения, отнюдь не только это. Иногда то, что он от кого-то или от чего-то зависим, человек понимает только в процессе подготовки к исповеди — или даже на самой исповеди, и далеко не всегда готов встретиться с этой правдой лицом к лицу.

Бесстрастие и… огурцы

     О возникновении зависимости можно говорить тогда, когда человек начинает ощущать в своей жизни какую-то несвободу. Безусловно, в большей степени развиты зависимости от алкоголя, табака, наркотиков, разного рода игр. Сюда же можно отнести и различные зависимости сексуального характера — их в современном мире даже стоит, пожалуй, поставить прежде тяги к спиртному и психотропным веществам. Но у человека могут возникать болезненные привязанности и совершенно другого рода. Бывает, например, что кто-то зависит от другого человека настолько, что это превращается в патологию. А есть люди, которые умудряются зависеть от домашних животных, от собирания марок… Что именно вовлечет человека, обуславливается его психологическим складом и особенностями внешних обстоятельств жизни.
    Привязанность к каким-то нейтральным вещам превращается во зло тогда, когда человек при их отсутствии становится озлобленным, ожесточенным. Если говорить о самых простых, распространенных такого рода примерах, это, конечно, зависимость от компьютерных игр, Интернета и мобильного телефона. Доходит до того, что, по каким-то причинам лишившись их, человек становится в буквальном смысле сумасшедшим и нуждается в психиатрическом лечении.
     В древних патериках мы также можем встретить истории о том, как подвижники привязывались — или же, чаще, наоборот, не привязывались — к тем или иным вещам. Бывало, что у пустынника была всего одна необходимая вещь, и она овладевала его сердцем. Вот почему, как гласит одно из сказаний, некий старец, захотевший однажды огурцов, повесил огурец у себя в келье, чтобы, имея его у себя перед глазами, постоянно побеждать желание его съесть. Вот насколько он хотел быть свободным! Нам, конечно, о такой духовной мере и помыслить трудно, но тем не менее некий образ действия мы можем в этом для себя найти.
     Нет необходимости отказываться от тех базовых благ, которые нас окружают,— от квартиры, в которой мы живем, одежды, которую мы носим, машины, на которой мы ездим. Но нужно поддерживать в себе готовность к тому, чтобы, если мы по каким-то причинам этого лишимся, принять это с мирным сердцем. Как к этому прийти? У преподобного аввы Дорофея есть об этом целое поучение: он говорит о том, что, научившись отсекать свою волю в чем-то маловажном, человек приобретает способность справляться с ней и в ситуациях более серьезных. Поэтому необходимо упражнять свою волю таким образом: есть какой-то повод отказаться от незначительного своего желания — и мы отказываемся, и так каждый раз. Это не мучение, не ограничение, а огромная польза в малом, потому что это постепенно ведет нас к свободе. Когда человек готов в силу обстоятельств отказаться от одного, от другого, от третьего, он не будет от всего этого зависеть.
    Очень часто человек пытается резко, одномоментно оборвать зависимость, в которой находится. И у него не получается, потому что становится страшно. Начинаются метания из стороны в сторону: сегодня отказался, завтра снова в исходное положение вернулся. Если вместо этого проходить какой-то последовательный путь, бывает гораздо проще. Знаете, как готовился к своему затвору святитель Феофан Затворник? Сначала он перестал выходить за пределы монастыря, а внутри него передвигался без ограничений. Потом сократил свой маршрут до минимума: храм — трапезная — келья. И только потом постепенно перестал выходить из кельи. И на самом деле, если мы хотим с чем-либо в своей жизни расстаться, этот путь — малых шагов — наиболее разумный.

За что держимся, того и лишаемся

    Какова природа зависимости? Первоначально человек был создан Богом и для Бога, и высшей и, наверное, единственной ценностью для человека был Бог. После отпадения от Творца в человеческом сознании появилась масса каких-то ценностей, лежащих в совершенно земной плоскости, которые сами по себе и не были бы особенно важны, если бы не находили поддержки в нашей искаженной грехопадением природе, если бы мы не давали ложной цены чему-либо на основании своей собственной болезненной страстности. О том, чтобы не давать ничему ложной цены, предупреждает нас вторая заповедь Синайского законодательства — «не сотвори себе кумира», но если человек по-настоящему на первое место не поставит в своей жизни Бога, он таких божков и кумиров обязательно будет создавать.
     Бог не заложил в человека никакой зависимости — даже от Себя Самого. Он поддерживает жизнь и в тех, кто Его отрицает, и в тех, кто Его знать не хочет, и даже в тех, кто против Него восстает. Человек независим от Бога, как ни поразительно это звучит. Тем более ни одна другая зависимость не является необходимой для нашего существования.
     Любая болезненная привязанность возрастает и укрепляется в человеке ровно в той степени, в какой в его жизни не хватает подлинного содержания. Особенно это критично, когда человек не имеет в жизни даже временного, может быть, сиюминутного смысла. Есть люди неверующие, нецерковные, которые тем не менее определенной цели и некоему благому смыслу жизнь свою подчиняют, и они зависимостям подвержены гораздо меньше, чем те, для кого все вокруг уныло и бессмысленно.
     И еще нельзя было бы не сказать о зависимости, которая специфически затрагивает верующих православных христиан,— это зависимость от каких-то радостных состояний. Некоторые люди, живущие церковной жизнью, почему-то считают, что ее непременным атрибутом являются некие благодатные переживания. Они периодически испытывают умиление, испытывают радость, которая кажется им духовной. И когда вдруг это из их жизни уходит, очень болезненно реагируют: им кажется, что вся их христианская жизнь потеряла смысл. При этом они совершенно не понимают, что в духовной жизни периоды радости и умиления чередуются с периодами сухости и нечувствия, во время которых как раз и наступает время потрудиться и доказать свое желание быть Богу верным. Такой зависимости опять же есть место, если главное для человека в церковной жизни не Господь. Человек будет говорить, что он тоскует по Богу и потому так страдает и мучается, а на самом деле он тоскует по тем приятным состояниям, которые, может быть, и никакого духовного характера не носили. Духовное имеет более глубокую основу, и когда человек лишается духовного, он приходит в состояние смирения, и уже в этом обретает глубочайшее утешение, а потом Господь ему вновь все возвращает. А в данной ситуации можно говорить скорее о психологических переживаниях.
     Найти людей, абсолютно свободных от зависимостей, оказывается практически невозможно — это то же самое, что найти человека, до конца победившего все свои страсти. Но верующий человек действительно может не зависеть от очень многого — настолько, насколько он живет с Богом. У архимандрита Софрония (Сахарова) есть по этому поводу интересная мысль: он говорит, что когда человек от чего-то готов отказаться, Господь у него, как правило, этого не забирает. А забирает — то, за что мы держимся, во что мы вцепляемся. Такая вот духовная закономерность.

Церковь — не реабилитационный центр

     Часто приходится сталкиваться с мнением, что человек, пораженный какой-либо зависимостью, полностью утрачивает волю и вытянуть его могут только окружающие, близкие, Церковь. Я не могу с этим согласиться до конца. Прежде всего, люди очень разные. И есть среди них немало тех, кто, понимая тяжесть своего состояния, решается из него выбираться. И выбирается — таких людей не большинство, их меньшинство, но тем не менее они есть.
     Для того чтобы на этот путь встать, человеку прежде всего необходимо понять, для чего ему нужно это освобождение. Второе — понять, как действовать. И третье — собственно говоря, приступив к этому труду, молиться о том, чтобы Господь дал силы этим путем идти. Безусловно, в конечном итоге человека от зависимости освобождает Господь, но освобождает не только каким-то чудесным образом, по благодати, но и по мере того, как человек ставит Его в центр своей жизни. Тогда все остальное начинает для него возвращаться к своей настоящей цене: мы вдруг видим, как на чем-то, что мы оценивали прежде в миллион, висит ценник: «1 копейка». И это перестает для нас такое значение иметь.
    Если же у человека отсутствует воля к преодолению зависимости, помочь ему, к сожалению, практически невозможно. Недопустимо, как это порой делается, полностью игнорируя его волю, закрывать его в какой-то комнате, где он останется без чего-то, к чему питает неутолимую страсть,— он может там, в конце концов, и рассудка лишиться, а то и с собой покончить. Другое дело, если у человека все же есть желание с зависимостью справиться, но она уже имеет характер психического расстройства. Тогда нередко удается убедить его начать медикаментозное лечение — и не раз доводилось видеть, как человек, поначалу используя лекарства как некие костыли, из своего состояния все-таки выкарабкивается. Кстати, и при зависимостях, психологический характер носящих, не стоит пренебрегать лечением у хорошего психиатра. Это может быть зависимость от людей, это может быть зависимость от каких-то своих состояний. Медикаментозное вмешательство в таких случаях тоже иногда бывает необходимо.
     Что же касается того, что людям должна помогать избавиться от зависимости Церковь, это утверждение из разряда совершенно ошибочных. В нем заключено представление о Церкви как о неком внешнем механизме, который призван человеку в чем-то помочь. И это огромное заблуждение — так на Церковь смотреть. Если человек считает, что Церковь должна заниматься всеми его зависимостями, это приводит, как правило, только к тому, что он приобретает еще одну зависимость — от Церкви. Помощь же начинается только тогда, когда человек прямо и бескорыстно обращается к Богу, когда между ним и Богом возникают некие личные взаимоотношения — не односторонние, со стороны Бога, какими они бывают на протяжении жизни большинства людей, а двусторонние. Вот через эти отношения и происходит освобождение. А происходит оно естественным образом именно в Церкви, потому что жизнь в Боге вне Церкви невозможна.
     Церковь — это не социальный институт и не реабилитационное учреждение. В ней существуют механизмы поддержки такого рода людей, но эта поддержка имеет ограниченный характер. Мы не излечиваем зависимости, наша задача — привести человека на путь, ведущий к жизни в Боге. Снять тягу к чему-то можно без привлечения какой-либо религиозной составляющей, и есть организации, которые этим достаточно эффективно занимаются. Но мы видим, что люди, которые в результате такого лечения «завязывают» со спиртным или наркотиками, зачастую не становятся менее зависимыми. Они просто начинают зависеть от других вещей — не менее, а то и более страшных. Освобождение как таковое происходит не через реабилитационный процесс — оно происходит через полную смену ценностных ориентиров. И это тот путь, который человек, находясь в Церкви, прокладывает себе сам.
     Отчасти понятно желание некоторых родственников, чтобы с их страдающим близким поговорил священник. Может ли что-то сдвинуться с мертвой точки в процессе такого разговора? Может. Но опыт показывает, что этого никогда не происходит, если просто священник, со своей стороны, пытается с человеком поговорить. Это происходит, только если человек сам обращается к священнику: «Помогите мне». На самом деле тем, что он пришел и это сказал, он уже сам помог себе, сделал некий шаг. И дальше опять же будет его выбор — принять или не принять то, что ему в ответ предлагается. А вот взять человека как некий неодушевленный объект и «что-то с ним сделать» просить священника не стоит — это совершенно невозможно.
     Когда приходит с подобной просьбой кто-то из близких зависимого человека, чаще всего мама, говоришь обычно: «Начните с самого простого — с себя. Придите в храм, начните жить церковной жизнью, и Вы поможете своему ребенку». Процентов восемьдесят — уходит, и только двадцать — остается, и практически всегда в их жизни происходят те или иные перемены. Иногда действительно бросают их дети пить и колоться, иногда это приобретает более умеренный характер, а иногда просто появляются силы с этим жить и помогать своим детям в каких-то отчаянных ситуациях. Но это опять же не Церковь помогает — это помогает Господь.
     Иногда человека, страдающего зависимостью, приводят в храм, и он исповедуется, причащается, соборуется, ходит на службы, но для него это внешние действия — он не вникает и не хочет вникать в их суть. В таком случае он получает вначале благодатную помощь, но потом это, с его точки зрения, «перестает работать», и он возвращается вновь к тому, с чего начинал. А те люди, которые его так привели, ожидая от Церкви результата, совершенно закономерным образом идут к экстрасенсам и ожидают точно такого же результата от них, потом находят еще какое-нибудь объявление и еще куда-то своего сына или мужа тащат, тем более что его уже можно куда угодно таскать, в таком состоянии он находится. Повторюсь, если не произойдет переворот в душе человека, все это не принесет никакого плода.

Не фатум, но выбор

      Внутренний переворот, о котором мы говорим, заключается в том, чтобы увидеть Бога в своей жизни. Если этого не происходит, то это не фатум, не судьба, а опять же в конечном итоге внутренний выбор. Человек может либо дать себе труд задуматься над тем, как устроена эта жизнь, мир, что вокруг происходит, либо пройти мимо всего этого. И если он все же хочет думать, то для него очевидным явится то, что он на свет появился не сам, что его жизнь когда-то закончится по причинам, не зависящим ни от него самого, ни от окружающих — значит, Кто-то его в эту жизнь привел, в ней поддерживает и из нее заберет. Если человек от этих фактов отворачивается, его в благодатную жизнь в Боге никак не призовешь. Он подобен бомжу, который настолько погрузился в уличную жизнь, что уже ни за что не хочет из нее выходить. Можно дать ему дом, деньги, другие условия жизни, но он и дома, и с деньгами будет жить, как на улице. И можно порою увидеть людей очень умных, глубоких, серьезных, способных и к критике, и к самоанализу, которые именно так в духовном смысле и живут — как те бездомные, которые уже перешагнули внутри себя некую грань. Они не хотят поворачивать голову в сторону того образа, который знают и угадывают — образа распятого Христа, Который с Креста зовет их к Себе. Они всё понимают, но им это чуждо. Вот именно так люди и погибают. Они погибают потому, что множеством выборов, которые переходят в один глобальный выбор, приводят себя в такое состояние, что, уже и перед Богом представ, не смогут с Ним быть. И там уже не стоит вопрос, помилует ли их Господь,— они не хотят. Никогда не хотели и там не захотят. На Страшном Суде невозможно будет такое: ты испугался — и решил быть с Богом. Там будет действовать тайна любви: что ты любишь, тем ты и будешь.

Автор: Игумен Нектарий

Источник