Здравствуй, Клавдий. Я твое посланье
Получил вчера, перед отъездом.
Ты - философ, человек познанья.
Я повязан должностью и местом.
Цезаря давно уже не вижу.
Есть другие для бесед и пира.
Кто-то из философов, как ты же,
Говорил: "Не Городу, но Миру."
Что ж, почетней нет для мужа ссылки,
Чем принять "орла" и легионы.
Как подонки старые в бутылке
Бродят в нас квиритские законы.
Дом мой старый чужд гостей и женщин.
Я - старик, хоть ум мой и в порядке.
Проживу я больше или меньше
И умру в почете и в достатке.
Или смерть приму как полководец.
Скажут: "Вот последний был из римлян."
Пусть в миру другие верховодят,
В дни войны по-прежнему я сильный.
В Ливии и вправду легионы.
И Восток и Север неспокойны.
Древние б квиритские матроны
Дали знать, что мы их недостойны.
Ах, пустое. Римляне устали.
Им бы стол, да женщину под кровом.
Мне Марцел сказал, что мы так пали,
Потому что варвар - цезарь новый.
Видел я недавно перегрина.
Иудей, а с виду небогатый.
Говорил, мол бог у нас единый
И, как раб какой-нибудь, распятый.
Просмотрел твои я, Клавдий, книги.
Благодарен, хоть язык отсталый.
И как член литературной лиги
Преуспел ты, Клавдий, очень мало.
Ныне любят легкие творенья.
Чтобы слово мысли не будило,
Автор разменяет вдохновенье
На размера легкое ветрило.
Что ж до содержания... Не знаю.
Я не стоик, а скорее - циник.
На морозе быстро замерзаю
И чернею на жаре, как финик.
Может благо - цель твоих творений?
Но я знаю: долго или вскоре,
Как заря лишает сновидений,
Блага нас лишает наше горе.
Только горе, Клавдий, существует.
А руины - верная примета,
Что наш разум истинно тоскует
Лишь тогда, когда чего-то нету.
Боги нас с тобою одарили.
Мы бессмертны, потому что живы
Несмотря на то, что оценили
Этот мир: жестокий, глупый, лживый.
Нет покоя, блага нет в природе.
Лишь одна война - всему начало.
Хоть теперь усердие не в моде,
Я поеду. Мне покоя мало.
Клавдий, брось провинцию у моря
И умри достойней и красивей.
Встреть войну - поток трудов и горя.
Наваяй ее стилом, как Ливий.
Не приедешь. Ты известный стоик.
Римлянин, хотя, совсем не воин.
И умрешь в безвестье и в покое,
Плачем блудных женщин удостоен.
Друг твой, старый Постум, понимает
И твое спокойствие земное.
Он тебя любого принимает
И не ждет от Клавдия иное.
Повоюю. Вечный мир устрою.
Приведу рабов. Возьму добычу.
И, как Одиссей, ворвавшись в Трою,
Дам богам вино и сердце бычье.
Получу триумф и Рим забуду,
Всех своих врагов, друзей, знакомых.
Я поеду удивиться чуду,
Дружному гуденью насекомых.
Побываю в местном бедном храме.
Посмотрю на грешную весталку.
Жизнь свою мы выбрали не сами.
Отчего других нам больше жалко?
Легионы собраны за Тибром.
Ликторы явились и легаты.
Кончились сомнения и игры.
Все мы нынче римские солдаты.
Солнце отражается щитами,
И "орлы" плывут над вечным строем.
Клич летит над нашими рядами:
"Слава полководцу и героям!"
Комментарии
Написано неплохо. Но это декаданс. )
Это еще не декаданс. Вот это декаданс:
Письма крымского друга.
Тоже, видимо, из Марциала.
Нынче ветрено и пью я тост за тостом
Скоро лето, понаедут сюда бабы
Мне не надо больше сильным быть и рослым
Я могу теперь быть маленьким и слабым.
Алкоголь овладевает моим телом
Развиваются симптомы опьянения
Сколь приятней наблюдать за этим делом
Чем за женщиной в момент совокупленья.
А так - все претензии к первоисточнику - лауреату Нобелевки по литературе Иосифу Бродскому ))
А кто автор???
Всеволод Емелин "Письма крымскому другу", Волошинский конкурс поэзии. По моему, годков десять уже виршам. Некоторые аллюзии забавно преломляются в свете произошедших событий, а кое-что - как вчера написано )
Там он с путаной зря не соглашается. Она, вобщем-то выражает общее мнение