Всё хорошо.

У Войновича в его «Антисоветском Советском Союзе» есть эпизод. «Последние годы моей жизни в Москве меня время от времени навещал приезжавший из провинции начинающий писатель. Он жаловался, что его не печатают, и давал мне на отзыв свои романы и рассказы, которые он писал в большом количестве. Он был уверен, что его сочинения не печатают из-за слишком критического содержания… Этот человек иногда просил, а иногда просто требовал, чтобы я отправил его рукописи за границу и там их напечатал. Я отказывался. Тогда он решил пойти в КГБ и предъявить им ультиматум: или они отдадут приказ немедленно опубликовать его произведения, или он немедленно покинет Советский Союз.
Свой разговор в КГБ он пересказывал так.

Как только он вошел в здание КГБ, к нему подошел какой-то человек и сказал:
– Ах, здравствуйте, наконец-то вы к нам пришли!
– Разве вы меня знаете? – спросил писатель.
– Ну, кто ж вас не знает, – развел руками кагебешник. – Садитесь. С чем пришли? Хотите сказать, что вам не нравится советская власть?
– Да, не нравится, – сказал писатель.
– А чем именно она вам не нравится?
Писатель сообщил собеседнику, что, по его мнению, в Советском Союзе нет никаких свобод, в том числе и свободы творчества. Права человека подавляются, уровень жизни неуклонно падает. Высказал и другие критические соображения – всего примерно лет на семь заключения.
Выслушав его очень вежливо, кагебешник спросил:
– А зачем вы мне это рассказываете?
– Я хочу, чтобы вы это знали.
– А мы это знаем. Это все знают.
– Но если все это знают, надо же что-то делать!
– Вот в этом вы ошибаетесь, ничего делать не надо.
Удивленный таким разговором, писатель замолчал и продолжал сидеть.
– Вы мне все сказали? – вежливо спросил кагебешник.
– Все.
– Так чего же вы сидите?
– Я жду, когда вы меня арестуете.
– А, понятно, – сказал кагебешник. – К сожалению, сегодня арестовать вас никак невозможно, у нас очень много дел. Но если это желание у вас не пройдет, приходите в другой раз и мы сделаем для вас все, что сможем.
И выпроводил писателя на улицу».

Приведенный выше довольно большой для цитирования фрагмент необходим нам для того, чтобы убедиться в том, что нынешняя ситуация очень похожа на ту, которая описана Войновичем. За последний год формально возникло очень много людей, которые недовольны нынешним положением, начиная от тех, кто лишился устриц и фуагры и заканчивая теми, кто лишился египетских курортов (неделя 62 USD по тарифу «аll included», включая заплыв «догони добрую акулу» и +10% шаурмы на завтрак). На самом деле, если приглядеться, по-настоящему недовольных ровно столько, сколько и было. Просто это карнавал, большая игра (ах, Хейзинга и Бахтин не дожили), в которую уже много лет играют с властью и с окружающими многие взрослые люди.

То есть большинство на самом деле довольно. Именно поэтому никто с тем, что происходит, всерьез не борется, а то, что определенными силами именуется «борьбой» есть ритуальное действо, известное со времен палеолита, когда сначала неистово, с воплями и огогоканьем, исполняется ритуальный танец, а затем безобидное изображение медведя, сделанное из дерева или глины, злобно протыкается копьем. В итоге всем хорошо - и медведи целы и охота успешно состоялась и вера укрепилась в то, что за пределами пещеры будет то же самое. После чего в суровой реальности медведь, не ведающий, что он уже убит, хлопотливо спускает шкуру с незадачливого охотника, а уцелевшие сородичи, дожевывая остатки медвежьей трапезы, находят утешение в том, что или танец был плохо исполнен или медведь неправильный.

Но «ближе к делу», как говорил Мопассан. Итак, устраивает ли происходящее бОльшую часть людей во власти, каких-нибудь губернаторов и пр.? Безусловно. Сегодняшняя ситуация в России, без сомнения, намного лучше, чем десять-пятнадцать лет тому назад и, безусловно, намного лучше, чем в 1918-1919 годах. Нет голода, холеры, тифа, «хвостов», спичек за два с половиной миллиона, морковного чая на сахарине, оголтелого бандитизма, голов из женского чулка, прорастающих зеленой травкой, спирта «Рояль» и пошлых глобусов «под старину», бережно хранящих в себе бутылки с паленой водкой и дрянным вином кухонной выделки. Цены на нефть, как бы там ни было, вполне достаточны, чтобы поддерживать нынешнюю ситуацию в стабильном и управляемом состоянии хотя бы потому, что дело не только в нефти. Мировая экономика живет в кредит, взятый ею у самой себя и нефть это не окончательный и, чаще всего, чисто спекулятивный аргумент. Все помнят, что «резкое падение цен на нефть» началось в аккурат после Крыма, при том, что повышение цен на бензин не прекратилось. Так что это не всерьез и управлять можно. То есть все хорошо и временами даже прекрасно, хотя и есть проблемы. Как писал один одесский рецензент в начале прошлого века: «Артист чудесно исполнил «Элегию» Эрнста, и скрипка его рыдала, хотя он был в простом пиджаке».

Теперь конкретнее. Устраивает ли происходящее, например, армию? Разумеется. Мебельщика искоренили, его любовницу даже осторожно заточили в острог, солдатам живется неплохо. Нормально едят, служат ни шатко, ни валко поблизости от родных, потихоньку бегают домой обедать и по девочкам и не отрываются посредством Интернета от того, чем живут на свободе их сверстники. Офицерам тоже живется хоть и сложновато, но сносно. Недостаток государственной заботы компенсируется неисчерпаемыми кладезями складов воинских частей (служил в армии и постоянно наблюдал этот круглосуточный процесс с короткой дистанции). Про генералитет даже смешно говорить.

А как полиция? В принципе, так же. Про генералитет опять же смешно говорить, как и про гаишников, а рядовые служивые, царица полей пехота, кряхтя и поругивая начальство, по-прежнему собирает компенсации с оброчных гастарбайтеров, торговцев, наркоманов, простоватых приезжих, а также печется о благополучии и процветании «джихад-такси», торговли в ларьках и привокзальных магазинах.

Может, все иначе в системе образования, вобравшей в себя всю «революционную» и не очень молодежь? Все полностью довольны. На все есть прейскуранты – от вступительных до выпускных, на каждую сессию и на каждый предмет. А те, кто живут честно, тоже не в обиде, ибо уровень преподавания падает, поэтому выучить и сдать тот или иной предмет зачастую не проблема. Одни платят, другие получают, одни делают вид, что учат, другие что учатся и все вместе имеют повод костерить взяточников и прогнившую систему образования, ничего не дающую, а только отнимающую деньги и время.

Может, бизнес живет иначе? Так же и живет. Сучит взятки, не платит налоги, но платит «серые» зарплаты, безбожно в кризис завышает цены («дураков с деньгами не жнут, не сеют, сами родятся»), гонит нал на Запад, подсовывает хлам, туфту и просрочку, врет в рекламах, колпачит по-крупному и по мелочи. Взгляните на «ничего не предпринимающих предпринимателей», и станет понятно, что то, что они делают и делали, есть и был типично «российский бизнес». В общем, как говорил в старинном рассказе один фотограф: «Немножко кушают себе хлеб с маслом».

Нельзя не сказать и о чиновниках. Ну, вот мы и сказали.

Итак, все понятно, понятно «без излишнего размусола», как говорят некоторые операторы. Дальше следует неатрибутируемое новообразование, офисная тунеядная моль («лучше кашки не доложь, но работой не тревожь»), бесчисленные «менеджеры среднего звена» («от работы не будешь богат – будешь горбат»), «офисные работники» («от трудов праведных не наживешь палат каменных»), «руководители», «эдвайзеры», «секретари-референты» («хоть бы пень колотить, лишь бы день проводить»), «консультанты», производящие тонны распечаток, окурков и пакетиков от чая и печенья.

Возможно, в этой схеме кого-то не хватает, но в целом, на наш взгляд, картина точна. А теперь время задаться справедливым вопросом: «Но ведь недовольные же среди указанных групп есть? Образованием, армией, политической и общественной жизнью, ситуацией в культуре и бизнесе». Конечно, есть. Их много. Порой очень много. И они, правда, очень недовольны. Но есть одна важная деталь. Недовольство это отнюдь не монолитно в своем целеполагании. Мотивы различны. Проблема в том, что значительная часть недовольных недовольна не положением вещей в целом, а положение вещей в частности. А именно - у соседа, сослуживца, коллеги, соратника, ближнего своего. Возмущает не скверная ситуация, а ее прикладной характер, то, что кто-то успел вовремя эту ситуацию использовать. И начинается недовольство… Почему они уже, а я еще…? Им все, а мне индейское жилище, приправленное маслом. Они в СВ, а я бегу за буферами. «Остапа, ехавшего без билета, согнали с поезда, и великий комбинатор дерзко бежал за поездом версты три, грозя ни в чем не виновному Ипполиту Матвеевичу кулаком». Образ необычайной точности. То есть поменяйся они местами с «обидчиками», борьба немедленно прекратится и общая ситуация получит самых верных и преданных союзников. А победители «оппозицию».

Итак, шулерская игра устраивает, не устраивают шулера-участники. Еще одна проблема состоит в том, что многие недовольные привыкли выдавать свои личные обиды и недовольства (даже вызванные вполне объективными причинами) за общественное возмущение, по принципу «если мне не нравится, то как это может нравиться им? То, что происходит, есть безобразие и это очевидно всем». Это как человек, страдающий невыносимой зубной болью и с отвращением глядящий на веселую компанию, думает: «и как они могут веселиться?» Разумеется, могут собраться человек пять и даже десять, и даже сто, объединенные общей проблемой, но это все равно будет их проблема, а не проблема общественного слоя, тем более народа. Здесь очень плохую роль играет Интернет, фабрика по выдуванию из блох бронтозавров, чудесное зеркало из сказки, в котором каждый видит то, что хочет, и даже может управлять этим изображением, подгоняя его под изменяющиеся потребности. А вкупе с Интернетом разные телешоу, в которых каждый может показать себя знающим все вопросы и проблемы мира, шоу, прерываемые рекламами, ненавязчиво укрепляющими уникальный образ знатоков. «С этим шампунем вы еще красивее». То есть вы и так не барахло, а уж с этим шампунем… И все. Конец.

Поэтому в стране тысячи больших и малых организаций, объединений, группировок и группочек, борющихся друг с другом, а заодно за памятники, леса, поля, озера, с произволом и с законом, с отдельными людьми и целыми объединениями. Но эта борьба чаще всего ничем не заканчивается или гора рождает мышь по одной простой причине. Все это никому, кроме борцов, не нужно. У каждого своя поляна, которую он возделывает, все трудятся, как муравьи, считая свою поляну самой нужной, но черепаха спокойно перегоняет Ахиллеса. Как у Аверченко: «Однажды ко мне явился сын моих знакомых, великовозрастный верзила, и сообщил мне, что он устроил аэроплан.- Летали? - спросил я.- Нет, не летал.- Боитесь?- Нет, не боюсь!- Почему же вы не летаете?- Потому что он не летает! Если бы он летал, то, согласитесь, полетел бы и я.- Может быть, чего-нибудь не хватает?- спросил я.- Не думаю. Мотор трещит, пропеллер вертится, проволок я натянул столько, что девать некуда. И вместе с тем проклятая машина ни с места!» Так и тут. Всё и все на месте, а не работает.

Однако есть же профессиональные организации недовольных? Обладающие ресурсами, возможностями и пр.? Есть. Например, либеральные СМИ и оппозиция, навальные всякие, яшинокашины. Может, эти СМИ действительно недовольны? СМИ, сосредоточившие в своих рядах самую густую тучу критиков, ненавистников, ниспровергателей, уничтожителей общественных и государственных пороков. Конечно, нет. Это тоже игра. Nous jouons tout simplement. Мало того, эти СМИ довольны больше остальных. Ибо, именно благодаря системе, везде сложилась прочная схема заказов. Берут все и от тех и от других (иногда очень забавно видеть на одной странице две прямо противоположные статьи), лгать и клеветать можно беспрепятственно (после долгих судов издевательское крохотное глумливое «опровержение»), можно публиковать годами рекламу борделей и публичных домов (как МК), можно откровенно ненавидеть страну (как «Новая» и «Эхо») и торговать ненавистью, можно государственным чиновникам организовать и поддерживать антигосударственные СМИ и целенаправленно дискредитировать своих личных противников (как «Дождь»). Можно… можно… можно… СМИ есть порождение ситуации, ибо, как сказал мне старый и опытный журналист «Франс Пресс», такая газета как «Новая» в нормальном цивилизованном европейском государстве не прожила бы и трех дней. А организатора «Дождя» спустили бы кубарем с лестницы и хорошо, если не заставили бы отвечать по суду. Где еще, кроме России, могла бы существовать в публичном пространстве тяжело больная Латынина, открыто получающая премию Госдепа, называющая российский народ «быдлом», а российскую армию «вражеской»? Где еще, кроме России, можно было откровенно в газетах и на крупных телеканалах поддерживать и прославлять бандитов, террористов и сепаратистов, орудующих в Чечне? Все бегают в Кремль (или в посольства), все хотят понравиться, всех все устраивает полностью.

Итак, остается оппозиция? Но ее тоже все устраивает. Она тоже играет в возмущение, протест, конфликт. Запад их откровенно поддерживает, чего на самом Западе быть не может по определению. Несколько лет назад в СМИ появилась информация, что в Великобритании и США некие наши российские люди создали организации и начали выводить людей на акции протеста. Эти организации передавили, не стесняясь в средствах, за несколько недель без воплей, а организаторов вышвырнули без цветов и статусов «узников совести». Государство проявляет себя по отношению к оппозиции предельно мягко. Сейчас стало посложнее, но все равно это вопрос цены. Только у нас можно приезжать на акцию оппозиции на машине с мигалкой, проходить через вип-вход, а потом, спалившись с миллионом евро, не мямлить оправдания, а орать на весь свет, что это происки врагов. Только у нас можно громко вопить во всех СМИ – вы будете смеяться – об отсутствии свободы слова. После любой «протестной» акции оппозиция уютно пирует в Жан Жаке с «непримиримыми врагами». А какое трогательное единство «врагов» мы уже несколько раз наблюдали на юбилеях «Эха Москвы» и Венедиктова…

Итак, с чего мы начали? С того, что все хорошо. Что всех все устраивает. И, глядя по сторонам, мы убеждаемся, что это действительно так. Возмущаться и брюзжать, равно как и проводить бесконечные совещания, заседания, слеты, съезды, тусовки, сборища, камлания и курултаи для «обсуждения проблем», вообще национальная привычка, заменитель действия, коим вполне удовлетворяется лихорадочная жажда кардинальных перемен. Стремление все изменить, только чтобы ничего не менялось, а то будет хуже, тоже большинству знакомо. И оппозиционеры и очень многие «государственники» (особенно из вчерашних «оппозиционеров», как Лимонов или Проханов) регулярно проводят «презентации борьбы», но никогда не занимаются борьбой. Речь не заходит о развитии и усилении борьбы, о закреплении возможных результатов – вся «борьба» есть череда импульсов, которые мгновенно угасают, не сохраняя ничего о себе, кроме факта самой презентации. И именно в этой «презентируемости» и состоит их существование, то есть дело подменяется болтовней о нем, схемой, концептом.

То есть создаются симуляции настоящего, в отличие от тех же «потемкинских деревень», которые были симуляциями будущего. И поэтому складывается парадоксальная картина. С одной стороны идет отчаянная борьба с «властью», чиновниками, за честные выборы и пр., но ни один чиновник не пострадал, а результаты выборов не были оспорены. С другой стороны, так же упорно искореняются антироссийские СМИ и оппозиция – «Дождь», «Эхо», «Новая», им выписываются штрафы, выносятся предупреждения, меняются редактора, ведется борьба с Навальным… А всё и все на своем месте, пишут, обличают, клянут. «Длилась эта стрельба недолго и сама собою стала затихать. Дело в том, что ни коту, ни пришедшим она не причинила никакого вреда. Никто не оказался не только убит, но даже ранен; все, в том числе и кот, остались совершенно невредимыми. Кто-то из пришедших, чтобы это окончательно проверить, выпустил штук пять в голову окаянному животному, и кот бойко ответил целой обоймой. И то же самое - никакого впечатления ни на кого это не произвело».

Но самое главное - в этой ситуации ни у кого даже не возникает мысли, что виноват ОН. Именно сам он, а не кто-то другой, рядом. Виноват в том, что … см. выше. Это он (она, оно, оне) ничего не делал, но, сожалея о том, что Россия на нефтяной игле, восторгался высокими ценами на нефть и стремился получить с этого максимум прибыли. Это он не изменил старому порядку, испугавшись согрешить с новой работой, сменить круг общения, ибо закон жизни таков, что если припекло по настоящему, то жизнь меняют. Что личную, что общественную. Это он, глядя на то, что делается в мире, бормотал «ВВ прикроет», с удовольствием мусолил оппозиционные новости, дистанцировался, ползал на Болотную. Это как «прогрессивные люди» дореволюционной России делали все для падения монархии, так как якобы жаждали свободы, а когда монархия рухнула им на головы, перепугались насмерть, стали жаловаться и искать того, кому бы делегировать полномочия, кто захотел бы в тех безотрадных условиях порулить и принять в заклад их свободу. Искали полгода, после чего большевики нашлись у руля сами, а освобожденные отправились «искать ветер Невского в Елисейском поле» и там опять взялись за любимую игру «найди виноватого».

А это значит, что время настоящих, серьезных перемен, в которых нуждаются все, еще не наступило. Не возникли проблемы, которые объединили бы подавляющее большинство. Объединили бы цивилизованно, без непременных расстрелов, застенков и виселиц в страстных мечтах и тоталитарной перспективе. Каждому не нравится что-то свое. А если даже многим не нравится что-то одно, то они вовсе не готовы все менять. А если и готовы, то не до конца. Немного. Слегка. Понарошку. Блаженный Августин вспоминал, как в молодости он, понимая свои проблемы и вроде бы желая освободиться от них, обращался к Богу так: «Господи, дай мне целомудрие - но только не сейчас». «Я не хотел, - говорил он, - чтобы Бог сразу же услышал меня и сразу же исцелил от злой страсти: я предпочитал утолить ее, а не угасить». Возможно и мы, в силу молодости нашей демократии и свободы, предпочитаем вкусить запретные плоды до конца (опять же в силу национального характера), утоляем, но не угашаем, а затем, истово и отреченно начнем исправляться, каяться, отрекаться, созидать новое жительство. Очевидно, это произойдет и, может быть, произойдет скоро.

Но пока все именно так.

Борис Якеменко