Первобытная религия ч. I (Relg123)

“… идея одного бога, надо сказать, была идеей приспособленной и мощной. Настолько мощной, что остальные идеи и боги оказались совершенно неготовыми конкурировать с ней.”

Already Yet наше всё, однако, как мне показалось, он не очень хорошо понимает суть вопроса связанного с первоначальной религией. Основная идея, разделяемая многими, сводится к тому “факту”, что изначально религией человечества был политеизм, и лишь со временем единобожие вытеснило эту форму религиозного сознания. Это своего рода эволюция религиозной мысли, от простого к сложному, от конкретного к абстрактному. Идея это так легко ложится в сознание людей, что они даже не утруждают себя поиском реальных фактов, основания для того, что бы принять эту идею как верную.

Часть I

Вопрос о первоначальной религии рода человеческого принадлежит не только истории, но и философии, даже последней едва ли не более, чем первой. Религия древнее истории самых древних исторических памятников, потому естественно, что там, где молчит история, имеет право сказать свое слово философия. Но это право становится для нее необходимостью, как скоро обратим внимание на то, что такое или иное решение вопроса имеет существенную связь с самым понятием о религии и ее происхождении, служа в свою очередь поверкою правильности или неправильности этого понятия и определяя вместе с тем все дальнейшее понимание процесса религиозного сознания и его различных форм.

    Действительно,  нетрудно заметить, что коренное различие воззрений на сущность религии необходимо отражается и в понимании сущности и характера религии первобытной.

    Если религия есть исключительное произведение познавательных сил человека, —  случайное ли и лишенное объективной истины порождение  его практических  аффектов и теоретического  незнания, как думают отрицающие истину религии, или естественное обнаружение деятельности умозаключающего рассудка,  как  полагают мыслители, отрицающие  возможность откровения сверхъестественного и которых, поэтому, можно назвать рационалистами, — то очевидно, она в своем развитии должна подчиняться общему и необходимому закону развития  познавательных и других сил человеческого духа, — закону восхождения от несовершенного состояния к совершенному. Первобытная религия должна быть самою несовершенною; а так как самая несовершенная форма религиозного сознания из фактически представляющихся его обнаружений есть политеистическая, то, очевидно, политеизм должен быть и первоначальною формою  религии человеческого рода. Задача философии  религии здесь состоит в том: решить, какая из политеистических форм наиболее соответствует понятию первобытной, и каким образом из этой первобытной формы путем  законосообразного развития возникли дальнейшие формы, заключительным моментом которых служит монотеизм как наиболее совершенная форма.

    Если религия, по самому существу своему, предполагает не  только участие познавательных сил человека по своей субъективной стороне, но и деятельное живое участие самого высочайшего объекта религии   Бога  и Его таинственное влияние на дух человека, то  мы должны придти к совершенно иному воззрению  на первобытную религию. Религиозное действование Бога на дух  первобытного человека не могло  выразиться в форме заведомо  ложных и превратных представлений о Божестве, каковы поли  теистические. Мы имеем  право предположить, что первобытная  религия была чистым, живым, хотя и соответственным данному  состоянию человека,  но совершенным по существу, отражением в  его уме религиозного объекта, единого и совершенного; она должна быть  монотеизмом,  и  тем более совершенным и чистым, чем ближе человек и по времени, и по цельной свежести своей непосредственной натуры стоял к верховному источнику  и началу бытия. Дальнейшей  задачей философии  религии  здесь должно быть решение вопросов: каким образом было возможно изменение этой более совершенной формы религиозного сознания в менее совершенные, по каким последовательным ступеням оно шло и как  затем снова  достигло до  теоретического признания истины этой    первоначальной формы.

       Нашею ближайшею задачей теперь будет критически рассмотреть и оценить доводы, которые могут быть представлены в свою  пользу каждой из этих противоположных теорий.

      Первое обстоятельное научное раскрытие теории первоначальности политеизма представляет нам "Натуральная история религии" известного философа Юма. Сущность его доказательств в пользу своей теории состоит в следующем.

Неоспоримая истина, говорит Юм, что лет за 1700 до  Р. X. находим все народы идолопоклонниками, что чем более мы углубляемся в древность, тем более мы  находим людей погруженными в многобожие;  мы не замечаем там ни малейшего следов религии более возвышенной. Все древние памятники воспоминания человечества представляют нам политеизм как учение утвердившееся и всеми признаваемое. Если же, сколько можем следить за нитью истории, мы находим человечество преданным многобожию, то можем ли думать, чтобы во времена более отдаленные, прежде изобретения наук и искусств,  могла существовать более совершенная религия, могли бы  преобладать начала чистого единобожия? Думать так значило бы утверждать, что люди открыли истину,  когда были  невежественными и варварами, а как скоро начали образовываться, вдруг утратили эту истину, и вместо нее, неизвестно откуда, усвоили  себе самые странные заблуждения. По нашему мнению, замечает Юм,  утверждать будто люди умели представлять себе  Божество единым и  всесовершенным Духом, прежде чем научились представлять  Его в многоразличных ограниченных видах, так  же  неразумно,  как и утверждать, будто люди жили в каменных дворцах прежде, чем в натуральных пещерах, тростниковых и деревянных хижинах, что они  знали геометрию и архитектуру  прежде, чем стали пахать землю. Основной, неизменный закон жизни и истории есть закон постепенного развития или восхождения от низшего  к высшему, от менее к более совершенному.  Как закон естественный и потому всеобщий,  он необходимо простирается и на область религии. Только рассудок,  подкупленный какими-либо эгоистическими интересами и расчетами или руководимый болезненною фантазией, может оспаривать этот естественный, законосообразный путь развития религиозной мысли  и вместо этого  утверждать, будто ум человеческий прежде всего и сразу стал на почве чистого монотеизма.

    Юмом со всею ясностью и решительностью высказаны главные основания мнения о политеизме как первоначальной форме религии человечества. В последующих,  согласных по существу с его мыслию, теориях первобытной религии,  начиная от философской истории культов Дюпюи и кончая философскими  воззрениями Гегеля,  Фейербаха и Конта, мы едва ли встретим какие-либо новые и более сильные доводы в пользу первоначальности политеизма. Так, Гегель в мысли о первоначальном совершенстве религии, с которою необходимо связывается представление о первобытном совершенстве человека вообще,  находит противоречие коренному закону  развития  человеческого духа.

То единение человека с Богом, которое обыкновенно почитается содержанием религии, конечно, составляет назначение человека самого по себе, составляет самую идею его, потому  что человек есть разум,  есть дух и в силу такой своей особенности должен обладать истиною. Но никак нельзя представлять себе это идеальное его состояние, заключающееся в самом понятии человека, как первоначальное состояние, которое затем случайно утрачено; нельзя смешивать абсолютно первое, первое  по  понятию, и эмпирически первое начальное явление при реализации понятия. Такое смешение противоречило бы природе духа; дух есть только то, чем он сам собою в последствии свободно становится. Поэтому совершенство человека в его идее никак не предполагает первобытного совершенства его во времени. Напротив, так называемое "состояние невинности есть то, в котором для человека нет ещё ничего ни доброго, ни худого. Это состояние животного, состояние бессознательности, когда человек не знает ни о добре, ни о зле, когда то,  чего он хочет, не определено для него как то или иное; поелику не зная о зле, он не знает и о добре". Чтобы человек в таком состоянии имел высочайшее ведение природы и Бога, это есть самое нелепое представление, которое и исторически оказывается совершенно неосновательным. О непосредственной  религии думают, что она должна быть самою истинною,  самою превосходною, божественною религией, и что она должна быть исторически первою; по нашему взгляду,  говорит Гегель, она есть самая несовершенная, а оттого и  первая. Эта несовершенная первоначальная религия, которую Гегель не считает даже достойною носить  имя религии, есть так называемая им религия волшебства. Чтобы дойти до монотеизма в иудействе, религиозное сознание должно  предварительно пройти еще три ступени, представляемые нам религиями: фантазии  (Индийская), света  (Зороастрова) и загадки (Египетская).

  По мнению  Фейербаха, первым определением  религиозного сознания  должно  быть чувство зависимости первобытного человека от явлений природы; отсюда   первая форма религии есть  грубый натурализм, обоготворение частных предметов и явлений природы. Но так как предметы и явления  природы являлись для человека то благодетельными, то злотворными, то он стал их представлять затем как чувствующие,  желающие, действующие, словом, как подобные себе существа;  таким образом, вторая ступень религии состояла в перенесении на природу человеческих свойств, в превращении натурализма в антропоморфизм. Но поелику человек ставит себя на вершине существ природы, а его сознание есть всеобъемлющее единство; то при дальнейшем развитии религиозного сознания он  из многих богов делает одного; таким образом, возникает наконец монотеизм.

  Та же самая мысль о несовместимости монотеизма с законами развития человеческого духа, которую находим у Юма и Гегеля, служит главным основанием мнения о крайнем несовершенстве первоначальной религии и у Конта. Обыкновенно считают политеизм искажением  первоначальной чистой монотеистической религии. Но думать, будто  монотеизм был первобытною религиею,  по мнению Конта, так же нелепо, как и утверждать, что ребенок может быть абстрактным мыслителем, потому  что идея единого безусловного существа есть, конечно, самая абстрактная из идей. Ребенок мыслит не абстрактными понятиями о вещах, а представлениями о них  или конкретными  образами. Вместе с этим у него соединяется естественная наклонность переносить на внешние ему, неодушевленные предметы свои собственные психические состояния, считать их живыми, чувствующими,  мыслящими, действующими подобно себе, словом, олицетворять их. В силу этой особенности детской природы, которая вполне  применима и к детству человечества, первоначальная его религия не могла быть ничем иным, как самым конкретным олицетворением и обоготворением предметов природы. Это даже не политеизм в точном смысле слова, сущность которого состоит в вере в сверхъестественные существа, отличные  и даже  независимые от вещественных предметов, служащих их жилищами, и который составляет уже принадлежность более совершенного, юношеского возраста человечества, а скорее грубый фетишизм, который самые неодушевленные,  поражающие человека предметы принимает за живые существа, за богов.

    Выслушавши мнения известнейших защитников мысли о крайнем несовершенстве первобытной религии, мы видим, что главными основаниями для этой мысли служат для них:

а) исторические данные;

б) необходимый закон развития человека от несовершенного состояния к совершенному; признание единобожия первоначальной формой религии было бы противоречием и этим данным  и этому закону. Но так ли прочны эти основания, как представляется на первый взгляд?

    1) Что касается до исторических свидетельств, то они, конечно, могли бы иметь чрезвычайно важное, даже  решающее значение в разъяснении вопроса о первоначальном виде религии, если бы только мы могли иметь такие достоверные свидетельства о временах первобытных и исторически отметить эпоху самого возникновения религии.  Но, к несчастию для рассматриваемой нами гипотезы, таких свидетельств нет, да и быть не может, а те исторические  факты, которые она приводит в свою пользу, независимо от их  достоверности или недостоверности, не могут иметь никакой решающей  силы относительно вопроса, решения которого от них ожидают. Сохранившиеся до нашего времени  письменные или археологические свидетельства о религии древних времен могут говорить только о политеизме, господствовавшем в ту эпоху, к которой они принадлежат, или во времена к ней близкие.  Но, опираясь на подобные свидетельства, забывают, что они принадлежат далеко не первобытным временам,  и что за теми временами, о которых сохранились исторические сведения,  может лежать целая эпоха доисторической жизни, к которой ничто еще не дает нам права прилагать те заключения, какие  мы вывели бы  из наблюдения над религиею хотя и древних, но уже более близких к нам эпох.  Существование рода человеческого, а с ним и религии, далеко восходит за день рождения  истории и письменных памятников, так что если и действительно в эпоху древних исторических свидетельств все народы были преданы политеизму, то отсюда нельзя ещё решительно приписывать такую же форму религиозного сознания и временам предшествующим, доисторическим.

Если обращаться к истории для решения вопроса о первобытной религии, то должно не прямо распространять древнейшую из исторически известных нам форм религии на всю первоначальную эпоху человечества, но поискать, нет ли в сохранившихся до нас древних религиозных верованиях и памятниках самого политеизма указаний  на эпоху еще древнейшую, на форму религиозного сознания, предшествовавшую явлению этих самых памятников.

    Здесь  прежде всего обращает на себя наше внимание общий исторический  процесс развития политеистических религий. Этот процесс в каждой религии представляется нам как постепенное осложнение верований, как постепенное возрастание и размножение числа богов, а с ними и мифических сказаний о них. Это сложение происходило двумя путями - внешним и внутренним. В первом случае приращение богов совершалось посредством заимствования культов и богов от иноземных народов, с которыми данный народ приходил в соприкосновение или мирным путем торговли и других сношений или путем завоеваний. Такой способ расширения политеизма во многих случаях мы можем проследить исторически, например, в религиях более известных народов  — Греков и Римлян. Старые национальные боги при этом,  конечно, не исчезали, но мирно допускали в свой сонм новых богов, причем последним большею частью придавался национальный оттенок. Но еще важнее для нас факт постепенного осложнения политеизма внутренним путем вследствие постоянного видоизменения живого языческого религиозного сознания. Живое, неустойчивое, в силу коренной фальши язычества, никогда ничем данным неудовлетворяющееся религиозное сознание язычества постоянно вызывало  новых и  новых богов, причем, однако ж, старые боги не исчезали совершенно, как отжившие свое время, но  в силу традиции,  составлявшей не менее существенный элемент религиозной жизни язычества, как и постоянное недовольство данным, оставались в религии, хотя и удалялись в религиозном  сознании на задний  план, теряя в живости и интенсивности религиозного почитания, которое по преимуществу обращалось к новым богам. Более крупные и заметные смены  богов религиозное сознание выражало в мифических представлениях различных генераций богов, из которых каждая последующая являлась более сложною и разнообразною, чем предыдущая.

      Во всех почти  мифологиях сохранились представления об этих генерациях богов, выражавших последовательные смены религиозного сознания, сопровождавшиеся постепенным осложнением  политеизма. Возьмем в пример мифологию Греческую. Начиная от многочисленного сонма антропоморфических богов образовавшейся в религиозном и политическом отношении Эллады, мы можем следить за постепенным образованием и историческим появлением  каждого из этих богов;  большая часть их явилась  в исторические времена и, кроме главных богов, немногие восходят далеко за времена Гомера и Гезиода. Но поколение новых богов, детей Зевса, не искони властвовало над религиозным сознанием  Греков. За многочисленною толпой Олимпийцев, мы находим царство Сатурна и Геи, окруженных не богами, но немногим числом титанов — существ не чисто божеской, но демонической натуры. Но еще древнее владычества Сатурна царство Урана и Геи, древнейших богов чисто космического характера.

      Какое заключение из указанного нами общего закона развития политеистического религиозного сознания мы можем вывести теперь относительно самых первоначальных религиозных верований? Общий характер этого развития несомненно ведет к тому заключению, что религиозное сознание здесь шло от более простого к более сложному и  разнообразному, а не наоборот.

   Не из  политеизма мало-помалу вырабатывался монотеизм чрез сокращение числа богов и объединение мифических представлений, но наоборот, незначительное в начале число богов размножалось больше и больше,  пока не было положено предела этому размножению решительным сознанием несостоятельности поли теизма. Но это сознание, послужившее переходом к монотеизму возникло не в среде самого политеизма, но проникло в него от вне, частию вследствие самостоятельного развития философской мысли, а главным образом в силу распространения истинной, Откровенной религии.

       При таком положении дела, мы вправе предположить, что и самые простые из известных нам политеистических представлений не суть еще первоначальные и что, идя за ними еще далее в глубь  веков, мы  должны встретить древнейшую, первобытную форму религии, по отношению к которой и самый несложный по числу богов и мифов политеизм окажется и явлением позднейшим и более сложным: такая форма может  быть только монотеизмом.

       То заключение о простоте и несложности первобытных религиозных верований, на которое дает нам право наблюдение над общим законом развития политеистических религий, подтверждается и общим историческим преданием народов, которое к этим качествам прибавляет новую черту — совершенства и высоты религиозной жизни сравнительно с жизнью последующих поколений. Общий голос религиозного предания, выражающийся в сказаниях о золотом веке и т.п., тот, что в древности люди были ближе к Божеству, чем впоследствии  и что религиозные понятия были тогда чище и возвышеннее. Та же мысль о  простоте и сравнительном совершенстве первоначальных верований проводится очень часто у древних историков и философов. Так например Геродот, несмотря на все уважение к народным верованиям своего времени, свидетельствует, что эти верования не древни и не первоначальны, что они являлись постепенно, и указывает самые источники их. Он говорит, что Пелазги, родоначальники Греков, в начале не знали имен  богов, что они приносили жертвы богам в совокупности, не различая их; что ни они, ни другие обитатели Греции (Карийцы, Лидяне, Аркадяне) не знали идолов, что первые понятия о различии богов и их названия  занесены из Египта и что обитатели Греции только вследствие утвердительного ответа Додонского оракула приняли их и стали почитать. Вообще все подробности учения о богах, их числе и различных видах Геродот почитает очень не древними и составителями для греков теогоний называет Гомера и Гезиода. В более определенной и конкретной  форме  изображают первобытные религиозные верования древние философы; у них ясно проходит мысль, что политеизм есть явление сравнительно позднейшее и что в более глубокой древности существовали  более возвышенные представления о Божестве. С этими более возвышенными представлениями они часто приводят в связь свои, более совершенные и удаляющиеся от народного политеизма, философские понятия. Так например, Платон называет очень древним то учение, что Бог заключает в себе  начало и конец всего сущего и всем управляет, и говорит, что учение  Элеатов о происхождении всех  вещей из единого духовного начала существовало в Греции еще прежде Ксенофана, основателя Элейской школы. Таким же древним, праотеческим преданием называет учение о происхождении вещей от Бога и Его Промысле древний сочинитель книги о мире, приписываемой Аристотелю. Впоследствии времени, с большим знакомством древних философов с мифологиями различных на родов, постепенно возникает и крепнет между ними мысль о первоначальном единстве религии всех известных им народов и о позднейшем размножении и увеличении числа богов и мифов от различия названий Божества,  от различия нравов, обычаев и установлений в разных странах. При всем частном разнообразии религиозных верований, они во всех них находят идущее от глубокой древности и общее всем народам учение о едином, верховном  начале  вещей и общее предание о первоначальной простоте и  чистоте религиозных обрядов.  Вообще, несмотря на все уважение к язычеству и вражду к христианству, философы позднейшего периода древней философии не только допускают глубокую древность монотеистической идеи, но и готовы при знать ее первобытной религиею.

Автор: Профессор В.Д.Кудрявцев-Платонов

Фрагмент из книги: Философия религии

Часть I

Продолжение следует...