Казацкая политическая традиция в Малороссии

Продолжение текстов «Процессы этногенеза на Украине – что было, что стало, на чем сердце успокоится. Часть I», «Процессы этногенеза на Украине – что было, что стало, на чем сердце успокоится. Часть II», «Процессы этногенеза на Украине – что было, что стало, на чем сердце успокоится. Часть III», «Процессы этногенеза на Украине – что было, что стало, на чем сердце успокоится. Часть IV»,  «Процессы этногенеза на Украине. Часть V. Донбасc». «Процессы этногенеза на Украине. Часть VI. Новороссия». «Идеология казачества как основа украинской националистической идеологии». 

Казакование

Казакование – специфическая форма добычи средств существования – совмещение охотничьих и рыболовных промыслов, пастьбы скота и набегов с целью грабежа и увода полона на продажу. Настоящие казаки ничего не производят. Они – добытчики, которые изымают средства у природы и у других людей. Это разновидность социальной организации и психологии преступных сообществ. Никакого регулярного государства с его законом и порядком казакам категорически не нужно. Так, в 1668 году под Диканькой казаки по приказу правобережного гетмана Дорошенко убили своего левобережного гетмана Брюховецкого. 

А когда Дорошенко на радостях выкатил несколько бочек горилки, казаки по пьяни решили и Дорошенко убить, но он казаков знал и был настороже. Мазепа в шведском лагере устроил застолье прибывшим запорожцам. Они начали растаскивать золотую и серебряную посуду, а сделавший им замечание был тут же прирезан.

Казакование более всего похоже на кочевую традицию не только соседствовавших с ними татарских казаков, о которых не пишем для краткости, но и на уклад жизни Крымской орды, с которой казаки пребывали в своеобразном хозяйственном симбиозе. Боярин Василий Борисович Шереметев, попавший в плен к татарам в результате поражения под Чудновым в 1660 году и проживший в Крыму много лет, писал в письме к царю Алексею Михайловичу о Курултае: «А дума бусурманская похожа была на раду казацкую; на что хан и ближние люди приговорят, а черные юртовые Курултая люди не захотят, и то дело никакими мерами сделано не будет».

В 1601 году казаки, участвовавшие в польско-шведской войне на стороне Польши. По описанию польской стороны: «…казаки запорожские, числом 4000 … ничего доброго не сделали, ни гетману, ни королю не пособили, только на Руси Полоцку великий вред сделали, и город славный Витебск опустошили, золота и серебра множество набрали, мещан знатных рубили и такую содомию чинили, что хуже злых неприятелей или татар». Белорусская Баркулабовская летопись описывает, как в 1603 году «… в городе Могилеве Иван Куцка сдал гетманство, потому что в войске было великое своевольство: что кто хочет, то делает. Приехал посланец от короля и панов радных, напоминал, грозил казакам, чтоб они никакого насилия в городе и по селам не делали. К этому посланцу приносил один мещанин на руках девочку шести лет, прибитую и изнасилованную, едва живую; горько, страшно было глядеть: все люди плакали, Богу Создателю молились, чтобы таких своевольников истребил навеки. А когда казаки назад на Низ поехали, то великие убытки селам и городам делали, женщин, девиц, детей и лошадей с собою брали; один казак вел лошадей по 8-10-12, а детей, женщин или девиц – по 3-4».

Казаки и государство

При таком подходе к жизни казаки и к государству относились как к зависимой территории, подлежащей сбору с нее дани. Иными словами, государство – это нечто не свое, а соседское, подлежащее регулярной эксплуатации. Первым таким государством они видели Валахию, которой казаки пытались овладеть в XVI веке. В 1577 году удается взять город Яссы и сделать господарем атамана Подкову. Долго он не продержался, но земли между Днестром и Дунаем оставались объектами казацких походов «за зипунами». Неудача с дунайскими княжествами развернула запорожских казаков лицом на север, где было русское православное крестьянство как объект эксплуатации. Поляки постарались ввести казакование в регулируемое русло и создали несколько реестровых полков. Аналогично казацкие полки под контролем уже российских властей создали в Слобожанщине.

Механизм был создан, и запорожские казаки увидели в нем не только возможность получить постоянную оплачиваемую должность, но и персональное закрепление в реестре воинского сословия. А шляхта – тоже воинское сословие. На сейме 1632 года, представители реестрового казачества заявили: «Мы убеждены, что дождемся когда-нибудь того счастливого времени, когда получим исправление наших прав рыцарских». Права рыцарские – права помещика-шляхтича на владение землей и крепостными на основании принадлежности к воинскому сословию.

Казаки и русские крестьяне

Восстание 1648 года началось как личный бунт обиженного Богдана Хмельницкого, который сумел поднять на очередную авантюру запорожцев. Гетман Стефан Потоцкий написал: «Число его сообщников простирается теперь до 3000». С этими силами он ничего бы не смог. Но польское шляхетство так поиздевалось над русскими крестьянами, что нужна была только малая искра и взорвалась вся территория Центральной Украины. Католический теолог, иезуит Петр Скарга - ненавистник православия и всего русского, признавал, что нигде в мире помещики не обходятся более бесчеловечно со своими крестьянами, чем в Польше. Именно соединение с крестьянами привело казаков к победе. Потоцкий - «Сохрани Бог, если он войдет с ними в Украину, тогда эти три тысячи возрастут до ста тысяч». Хмельницкий вошел и началось: «Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русский из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Ръчь Посполитую» (Гетман Сапега).

Первая битва при Желтых Водах была проиграна поляками потому, что русские жолнеры перешли на сторону Хмельницкого. Помощь и прямое участие населения определяла победу и в других битвах. Тут нужно подчеркнуть, что в тот период и само это население до Львовщины и Карпат включительно именует себя русскими, и поляки его так именуют. В ходе этого восстания малороссийским крестьянством был заключен союз с казачеством – их будущими вместо польских панов поработителями. После заключения с поляками мира в 1648 году Хмельницкий в универсале обратился к дворянству со следующими словами: «…чтобы сообразно воле и приказанию его королевского величества, вы не замышляли ничего дурного против нашей греческой религии и против ваших подданных, но жили с ними в мире и содержали их в своей милости» - крепостное право панов над неказацкой частью восставших восстанавливалось: «… те, которые не приняты в реестр, должны возвращаться к своим панам и платить им десятую копу» (Хмельницкий).

«Незалежность» казацкой старшине была не нужна категорически

Победы 1648 года открыли путь на Варшаву. Крестьянская масса восставших требовала уничтожения польского государства как института дворянской власти и ликвидации крепостной зависимости как таковой. Но казачья верхушка была категорически против – она сама собиралась властвовать над крепостными крестьянами, а в независимом государстве не справилась бы с подавляющей своей численностью массой крестьян и бедных казаков. В независимой Украине казацкой старшине стать помещиками не светило от слова совсем, и они это очень хорошо понимали. Нужно было сильное союзное государство, которое обеспечивало бы устойчивость крепостных порядков и от имени которого уже паны из казаков выступали бы в роли приказчиков и властвовали над собственным крестьянством. Олесь Бузина по этому поводу написал: «… попав во власть, истинный украинец ведёт себя только, как оккупант. Разве менты, изнасиловавшие женщину во Врадиевке, были кацапами? Все, как на подбор, хохлы! Но вели они себя, наподобие местной украинской полиции при немцах. Быть оккупантом на родной земле – мечта каждого маленького украинца» и «Веками живя в «чужих», то есть придуманных не украинцами государствах, украинец, обретя независимость, к своему государству тоже относится как к чужому». Слышать такую правду о себе украинствующим было нестерпимо и Бузину не могли не убить.

Первоначально такие отношения пытались выстроить с Польшей, но там была своя шляхта, которая казаков ровней себе считать отказывалась. Да и «черный люд» категорически не желал оставаться под Польшей и массово бежал в Слобожанщину. Пытались опереться на Турцию, но там свои сложности и «черный люд» категорически не желал быть под Турцией. В итоге в качестве опоры выбрали Россию и не прогадали. Но решение было принято под самым решительным давлением «черного люда», позиция которого только и удерживала Малороссию в составе России.

Стать шляхтой самим, стать панами над собственным крестьянством – главный внутренний императив казачества. Он видоизменяется, но не исчезает. Показательны слова первоначального текста гимна Украины, написанного мелким польским шляхтичем, русским географом и украинским поэтом (очень типичное сочетание) Павлом Чубинским: «Запануєм, браття й ми У своїй сторонці». «Запануем» - вот ключевое слово для описания истинных устремлений казачества, пропитавших кровь нынешних украинствующих.

Хмельницкий – лукавый слуга трех господ

В 1648 году Хмельницкий на беззащитную Варшаву не пошел, а начал осаду Львова и Замостья, да так, чтобы они не были взяты. А в это время он вел тайные переговоры с Варшавой по поводу избрания короля и даже послал на сейм своих представителей. Новому королю Яну Казимиру он дал торжественное обещание повиноваться, прекратил войну отступил к Киеву. В 1649 году Польша попыталась взять реванш и полностью проиграла битву под Зборовом. Но Хмельницкий не допустил пленения короля, преклонил перед ним колени и заключил договор, по которому Украина оставалась под польской властью, крепостное право сохранилось, но численность реестрового казачества выросла до 40000 человек.

В 1650 году Богдан Хмельницкий принял турецкое подданство и получил из Константинополя кафтан и «штуку златоглаву», о чем знали только самые приближенные к нему представители казацкой старшины. В 1653 году в то время генеральный писарь Войска Запорожского Иван Выговский рассказал царским послам о тайной раде по вопросу о турецком подданстве. О словам Выговского согласились все кроме него и киевского полковника. В 1654 году в Переяславле Хмельницкий умолчал о турецком подданстве, не отказавшись от него. Менее чем через два года после присяги Москве Хмельницкий получил от султана грамоту, из которой следует, что он скрыл новое подданство, истолковав дело как вызванный тяжелыми обстоятельствами временный союз. В грамоте султан подтверждает в милостивых словах высокое покровительство Порты.

Изменяя Москве, Хмельницкий шел против основной крестьянской и казацкой массы, но с ним была единодушна казацкая старшина, включая таких популярных казаков, как Серко и Богун. Что касается собственно Сечи, то запорожцы письмом Хмельницкому выразили полное согласие на переход «под протекцию великодержавнейшего и пресветлейшего монарха российского», но от присяги долго пытались уклониться, а Хмельницкий в отписках пытался их выгораживать - «запорожские казаки люди малые», «войска переменные» и «в дело их почитать нечего». При осаде Львова во время совместного русско-казацкого похода Хмельницкий в общении с русскими воеводами не скрывал раздражения, а Выговский тайно уговаривал горожан не подписывать капитуляцию на имя царя.

Обман – главный политический инструмент украинства

Олесь Бузина написал по этому поводу: «Привыкнув не жить, а выживать, украинец считает проявлением истинного интеллекта не честность, а умение обмануть». Как мы уже увидели, именно с обмана начались отношения Хмельницкого с царем Алексеем Михайловичем и его администраторами. На обмане казачья элита пытались строить свою политику и дальше, рассчитывая, что сможет таким образом обеспечить свое полное бесконтрольное хозяйничанье под покровительством московской власти, которая бы ее ни в чем не ограничивала, но обеспечивала защиту от возмущения порабощаемого крестьянства.

Можно сказать, не успели просохнуть чернила под присягой 1654 года Богдана Хмельницкого с казаками на подданство царю Алексею Михайловичу, как в Москву начали поступать сведения о нарушении Хмельницким присяги. Посланный в Чигирин окольничий Федор Бутурлин вчинил гетману укоризну: «Обещал ты гетман Богдан Хмельницкий со всем войском запорожским в святой Божией церкви по непорочной Христовой заповеди перед святым Евангелием, служить и быть в подданстве и послушании под высокой рукой его царского величества и во всем ему великому государю добра хотеть, а ныне слышим мы, что ты желаешь добра не его царскому величеству, а Ракочию и, еще хуже, соединили вы с неприятелем великого государя Карло Густавом, королем шведским, который с помощью войска запорожского его царского величества, отторгнул многие города польские. И ты гетман оказал пособие шведскому королю без соизволения великого государя, забыл страх Божий и свою присягу перед святым Евангелием». Имелось в виду тайное соглашение о разделе Польши со шведским королем и седмиградским князем Ракочи, которому Хмельницкий втайне от Москвы послал военную помощь, вовлекая тем самым не знающую об этом Россию в конфликт с Польшей.

Нужно подчеркнуть, что в 1654 году в Переяславле имела место присяга малороссийского народа и казачества московскому царю как суверену, а не заключение договора между двумя странами. Тем не менее, явившиеся к присяге гетман со старшиной потребовали, чтобы царь в лице своих послов присягнул им в том: «чтобы вольностям и маятностям быть по-прежнему». Стольник Бутурлин ответил: «Николи не бывало и впредь не будет потому что всякий подданный повинен веру дати своему государю». Тогда начался шантаж. Если: «…такова письма не дадут и стольником де и дворяном в городы ехать не для чево, для того что всем людем в городех будет сумление». Это означало срыв приведения к присяге населения Малороссии. Послов запугивали опасностью передвижения, на что они не поддались и заявили, что: «Мы вам и преж сего сказывали, что царское величество вольностей у вас не отнимает», но блага получают только пожалованием монарха.

Казакам не на что было жаловаться - Москва не отказалась им платить, но хотела платить из местных налогов, которые старшина хотела собирать и расхищать сама. Городам с Магдебургским правом его оставили. Духовенству сохранили прежние владения и пожаловали еще земли. Казачий реестр увеличен до 60000 человек, старый уряд сохранен полностью. Разрешено принимать иностранные посольства. В 23-х Переяславских статьях речь идет почти исключительно о корыстных интересах казаков: «...а кто пашенный крестьянин, тот будет должность обыклую его царскому величеству отдавать, как и прежде сего» (ст. 17) при том, что у панов барщина - 4-5 дней, а в землях царя Алексея Михайловича - 2 дня. Крестьяне не имели вольного перемещения. Уходящих из Малороссии ловили, грабили, избивали и убивали. «Переяславские статьи писали казаки и думали про самих казаков» (Михайло Драгоманов).

Казацкая старшина получила практически все, но хотела создать прецедент договорных отношений, чтобы и далее двигаться шаг за шагом в направлении автономизации. Таким образом, украинский сепаратизм в отношениях с Россией заявил о себе уже в момент вхождения Малороссии в ее состав. Старшина и ее лидеры хотели эксплуатировать Украину самостоятельно, но так, чтобы для сторонних наблюдателей была видимость некоей центральной власти на большом отдалении. Никакая независимость не имела цены при возможности фактически управлять Малороссией, расхищая ее богатства.

Еще в конце 1648 года в подпитии Хмельницкий сказал: «Я теперь единовладный самодержец русский», а впоследствии добавил: «Мне удалось совершить то, о чем я никогда и не мыслил». Но старшина в целом мыслила. Не получилось в Бессарабии – получилось в Малороссии. Постороннее для Малороссии, жившее в Диком поле до 1648 года казачество, после устранения польской администрации воспользовалось возможностью насаждать свое господство и запорожские обычаи полкового управления как военно-гражданской администрации. Запорожская сечь, подобная пиратским республикам по типу Тортуги, оккупировала Малороссию. Изгнав польское панство, казачество заняло его место и власть в Малороссии оказалась узурпированной казаками. Когда Москва в 1657 году решила сформировать воеводства и начать взимать налоги, Хмельницкий отказался от всего сказанного в Москве и Переяславле. С этого момента начинается открытое сопротивление установлению царской администрации, неприкрытый шантаж переходом в другое подданство, а потом и реальные попытки такого перехода. С этого момента Гетманщина как территория, управляемая полковыми администрациями, вступает в эпоху Руины.

Главный инструмент внутренней политики казацкой старшины –

ложь о москальских притеснениях

Создание легенды о москальских притеснениях началось еще при жизни Хмельницкого и по его инициативе, но в 1657 году он умер и мифотворчество развернулось уже при его сменщике – мелкопоместном шляхтиче Иване Выговском. Попытка сформировать воеводства в год смерти Хмельницкого привела казачью старшину в состояние воспаленного сознания и запустила лихорадочное коллективное мифотворчество, представлявшее воевод жестокими и алчными страшилищами. Они: «измыслили запретить сапоги, обуть весь народ в лапти и погнать его в Сибирь» Все жалобы выражались в самой общей форме, без ссылок на конкретные факты никакими архивными разысканиями впоследствии не подтвержденные.

В 1662 году Наказной гетман Самко пожаловался царю на воеводу князя Волконского, который якобы подзуживал московских ратных людей бить и грабить переяславцев, принимая в этом и личное участие. Когда царь отправил для сыска в Переяславль стольника Петра Бунакова, Самко постарался замять дело, заявляя, что обиженные и обидчики куда-то делись. За месяц поймали одного драгуна на краже и били кнутом, а казацкое начальство заявило Бунакову, что ему нет смысла проживать здесь более.

В 1668 году, царский посланник князь Ромодановский в ответ на обвинения служилых людей в организации пожаров с целью грабежа заявил старшине, что: «О том великому государю не бывало ни от кого челобитья ни прежде сего, ни в последнее время; если же бы челобитье такое было, против челобитья был бы сыск, а по сыску, смотря по вине, тем вором за их воровство и казнь учинена была бы. Знатно, то дело ныне затеяли вы, чтоб воеводам в городах не быть».

Когда обнаружилось, что в списки податного населения по небрежности или по злой воле царских писцов вписаны казаки, писцам учинено было строгое наказание. Злоупотребления случались, но существенно меньше, чем было разговоров о них и по выявлению виновные строго наказывались.

Реакция податного населения на царских чиновников

Из учебников истории советского периода мы знаем, что царские чиновники глупы, злы, косны, корыстны, исполнены всяческих глупостей и гадостей. Местная же беднота страшно от них страдала и мечтала заменить их на местных, выбираемых населением народных представителей. Изучение историками архивных материалов и следственных дел показало, что царские чиновники были обычными людьми со своими хорошими и плохими качествами, но местная беднота доверяла им больше, чем местным. Как уже было сказано выше, само вхождение Малороссии в Россию произошло под давлением низов. Хмельницкого и его окружение были полонофилами и в московское подданство шли со страхом и неохотой.

Ведение в 1656 году войск по ходатайству Павла Тетери сопровождалось в городах и селах одобрением и даже с восторгом. Мещане, мужики и простые казаки выражали царскому ехавшему к Выговскому стряпчему Рагозину желание полной замены казачьей администрации администрацией царской. Наказной войт города Лубны заявил: «Мы все были рады, когда нам сказали, что будут царские воеводы, бояре и ратные люди; мы мещане с казаками и чернью заодно. Будет у нас в Николин день ярмарка и мы станем советоваться, чтоб послать к великому государю бить челом, чтоб у нас были воеводы». Нежинский протопоп Максим Филимонов написал боярину Ртищеву: «Изволь милостивый пан советовать царю, чтоб не откладывая взял здешние края и города черкасские на себя и своих воевод поставил, потому что все желают, вся чернь рада иметь одного подлинного государя, чтоб было на кого надеяться; двух вещей только боятся: чтоб их отсюда в Москву не гнали, да чтоб обычаев здешних церковных и мирских не переменяли... Мы все желаем и просим, чтоб был у нас один Господь на небе и один царь на земле. Противятся этому некоторые старшие для своей прибыли: возлюбивши власть не хотят от нее отступиться». Когда в июне 1658 года упоминавшийся выше воевода Василий Борисович Шереметев шел в Киев, жители на всем пути приветствовали его и просили прислать царских воевод в остальные города. Стольник же Кикин, отвечая казакам на вопросы о неплатеже жалованья, разъяснял, что налоги с Малороссии идут в гетманскую казну, собираются и расходуются казацкими властями. Понятно, какое впечатление все это произвело на казацкую старшину.

Руина

Разъяснения стольника Кикина привели к взрыву возмущения старшины. Гетман Выговский созвал полковников и заявил: «Не хочу быть у вас гетманом; царь прежние вольности у нас отнимает, и я в неволе быть не хочу». Полковники обещали стоять вместе, а Выговский продолжил: «Вы полковники должны мне присягать, а я государю не присягал, присягал Хмельницкий». Выговский, по восприятию казаков - «не природный казак, а купленный у татар за лошадь «лях», женатый на дочери польского магната» - вызвал возмущение. Полтавский полковник Мартын Пушкарь заявил Выговскому: «Все войско запорожское присягало великому государю, а ты чему присягал, сабле или пищали?». Выговский осадил Полтаву, убил Пушкаря, а город отдал татарам на разграбление.

Гражданская война началась, Выговский не мог уже более морочить голову Москве и перешел к Польше, потом началась частая смена гетманов и их убийства, бесконечное переформатирование воюющих коалиций, выглядящее для стороннего наблюдателя как война всех против всех, и Малороссия превратилась в одну сплошную руину. Война длилось до 1667 года, когда по Андрусовскому миру Польша и Россия разделили Малороссию по Днепру. Гетманщина была упразднена, началось медленное восстановление. Но в руках у казацкой старшины осталось еще довольно много рычагов управления. Окончательно ликвидирует полковую военно-гражданскую систему управления Екатерина II, предварительно решив вопросы статуса казацкой старшины. Царю Алексею Михайловичу присягали около трех сотен шляхтичей. Екатерине II документы на утверждение шляхетского статуса подало около 100 тысяч соискателей из Малороссии. Злые языки говорили, что фабрика шляхетских родословных находилась в городе Бердичев, где за сходную плату «изыскивались» очень красивые и развесистые генеалогические древа. Екатерина махнула рукой и подписала все.