Массовое убийство евреев в Польше оправдывают ненавистью к России

Ровно 80 лет назад, 10 июля 1941 года произошел погром в польском местечке Едвабне – самый известный случай избиения еврейского населения местными без участия немцев и даже до их прихода. Это преступление до сих пор остается кровоточащей раной в истории Польши. А некоторые поляки пытаются снять с себя ответственность и переложить ее на кого угодно, вплоть до русских.

Факт: 10 июля 1941 года местные поляки с молчаливого согласия немцев самостоятельно перебили всё до единого еврейское население местечка Едвабне. Забили топорами и вилами, а оставшихся сожгли в овине.

Надо понимать, где это. Это важно. Это, в общем, не совсем Польша. Сейчас, конечно, – да, но изначально это фронтир, пограничная территория с очень неоднозначным населением. На тот момент эта территория была частью Советского Союза, конкретно Белорусской Советской Социалистической Республики, Белостокской её области. Польшей заново эти земли стали в 1946 году после размежевания и взаимного переселения народов. Большая часть Сувалкии, Белосток и Ломжа вошли в состав Польской Народной Республики, а земли по берегам августовского канала остались в составе Белоруссии, где и пребывают до сих пор. Территории были поделены между СССР (Белорусской ССР) и ПНР «по линейке» в прямом смысле слова. Этническому составу территории это никак не соответствовало.

Первыми погибшими в июле 1941 года в Едвабне считаются 26-летняя Бася (Барбара) Бинштейн и 28-летняя Шая Кубжаньска с их малолетними детьми. Мужья этих несчастных женщин были местными советскими активистами и отступили вместе с советскими войсками. Женщин притащили с малолетними детьми к местному пруду, раздели и били. Как ведьм. Обе женщины сами своими руками утопили своих детей, чтоб не мучились. Басю Бинштейн утопили довольно быстро, а вот Шая Кубжаньска мучилась два часа. Её доставали из воды и топили снова. Как и было завещано в «Молоте ведьм». При этом присутствовал ксёндз костёла Св. Иакова, что на рыночной площади местечка.

Это было до появления в Едвабне каких-либо вооружённых немцев. Советский танковый корпус ранее отступил от Белостока без боя, что было тактически оправдано. Он избежал окружения и в следующую неделю оказал серьезное сопротивление немцам у Гродно.

Утром 10 июля из Гродно на двух машинах-такси приехали двое офицеров управления Розенберга. С ними было несколько вооружённых немцев охраны. По поздним оценкам НКВД, не более 15 человек. Они вступили в переговоры с местным польским самоуправлением, которое до этого немцев не видело.

С польской стороны в переговорах участвовали бургомистр местечка по фамилии Кароляк, местный авторитетный плотник Бронислав Шлешинский и представитель эндеков (Национально-демократической партии Польши) Яцек Сокута. К этому моменту в местечко стеклись несколько сотен поляков, жителей окрестных деревень и хуторов. В самом Едвабне столько поляков не было. Это было классическое еврейское местечко, местами даже карикатурное, как из рассказов Шолом-Алейхема, в котором 70% населения составляли евреи. А добрые католики были вооружены топорами, вилами и палками с гвоздями.

Немцы предложили компромисс. На тот момент никакого «окончательного решения еврейского вопроса» и «Ванзейского договора» ещё не было, и немцы сами не понимали, что им делать с гигантским еврейским населением захваченной Польши. Поэтому они были настроены относительно мирно. Немцы предложили местным польским активистам оставить тех евреев, кто обладает полезными профессиями, в покое, а остальных собрать в какое-нибудь гетто. На это плотник Бронислав Шлешинский сказал, что «у нас своих мастеров-поляков достаточно», а в качестве гетто предложил свой овин. Немцы, видимо, не до конца поняли, что он имел в виду, но согласились.

Шлешинский организовал целое представление. На площади у костёла советские власти за год успели поставить памятник Ленину. Добрые католики поймали раввина местечка Финкельштейна, согнали на костёльную площадь мужчин-евреев и заставили их снести памятник Ленину. Раввина заставили нести голову Ленина и ходить кругом вокруг костёла. За ним шли мужчины-евреи, которых заставили на манер еврейских ритуальных песнопений кричать «из-за нас и ради нас началась война». Раввину было тяжело, и тогда старика заставили нести перед собой на палке хасидскую меховую шапку и скандировать всё ту же речёвку.

Затем их начали избивать топорами, вилами и палками с гвоздями. Теперь эта площадь у костёла носит имя Папы Римского Иоанна Павла Второго. Немцы наблюдали за этим молча. Их было мало. Общий периметр держали деревенские поляки с окрестных хуторов, местами сцепившись руками, чтобы евреи не убежали через их строй.

Задним числом теперь говорят, что там были не только местные, но и приехавшие из Радзилува (Радзивилловка с преимущественно литовским населением). Дело в том, что история в Едвабне не была первым или единственным случаем. Аналогичные погромы за несколько дней подряд прошли практически по всей Сувалкии, Бяле-Подляске, и в том, что сейчас называется Западной Белоруссией, и в коренной Литве. Минимум 23 местечка были уничтожены без участия немцев в начале июля 1941 года. Бельск-Подляский (деревня Пильки), Василькув, Вонсош, Визна, Гонёндз, Граево, Клещеле, Кнышин, Кольно, Кузница, Наревка, Пёнтница, Радзилув, Райгруд, Соколы, Стависки, Суховоля, Тшцянне, Тыкоцин, Хорощ, Чижев, Щучин и Ясёнувка. Из них Радзилув был первым, но Едвабне стало символом всего этого кошмара.

30-40 мужчин забили топорами и вилами на площади у костёла, включая раввина. Остальных, в основном женщин, стариков и детей, Бронислав Шлешинский приказал отвезти в его овин, как он и предлагал ранее немцам. Амбар облили керосином и сожгли с людьми внутри. По польским данным, там заживо сгорели 300 человек, но по более объективным подсчётам – около полутора тысяч. Еврейское население местечка перестало существовать.

Поляки из окрестных хуторов принялись грабить имущество убитых евреев и прилично обогатились. Сейчас поляки настаивают на том, что в овине Шлешинского сгорело «только» 360 человек. Как будто от цифры что-то меняется. Эксгумация трупов была остановлена в 2001 году, как и официальное расследование прокуратуры современной Польши.

«Коренной» антисемитизм всегда был частью быта польского и литовского населения этой земли. Ему несколько веков от роду, и он никак не связан с политическими воззрениями той или иной части населения. Другое дело, что еврейское население «кресов» (то есть того, что мы сейчас называем Западной Белоруссией и Западной Украиной) всегда было наиболее угнетаемой в Польше частью жителей. Даже белорусы пользовались большими правами, чем евреи. Например, белорусы служили в польской армии, что давало карьерный рост, имели право на высшее образование. Евреи же должны были при поступлении в польские университеты сидеть на отдельных скамьях, в Вильно (Вильнюсе), Белостоке и Гродно это доходило до прямой сегрегации по принципу апартеида. Вплоть до запрета на ассимиляцию. Белорусам тоже отводили отдельные скамьи, но они были католиками, что сильно облегчало жизнь.

Понятно, что после прихода советской армии в 1939 году еврейское население активно поддержало новую власть. Советы с их показным интернационализмом давали крайне забитому национальному меньшинству прямой вертикальный социальный лифт. Эта поддержка советской власти евреями была воспринята большинством польского и литовского населения как предательство. И теперь в Польше активны голоса тех, кто говорит, что погромы в Сувалкии, и в первую очередь в Едвабне, были связаны не с «природным» антисемитизмом или национализмом, а именно с тем, что польское население мстило евреям как активным пособникам советской власти. Читай: России. Но советская/российская власть ассоциировалась с евреями, поскольку польское и литовское население не горело желанием идти работать в советские органы власти.

В начале 1970-х годов, когда в ПНР антисемитизм господствовал практически на официальном уровне, тоже утверждалось, что погром в Едвабне устроили исключительно немцы, хотя живы до сих пор свидетели происходившего. Позже концепция стала меняться, и в Польше стали говорить о том, что всё равно виноваты немцы, поскольку они «провоцировали» погромы. При этом подчёркивалось, что погромы в Сувалкии в июле 1941 года не были катастрофическими. Мол, убито было «всего» несколько десятков евреев. И лишь в Радзилуве и Едвабне цифра достигла сотен человек. А основные потери холокоста пришлись уже на время полного правления немцев и после «Ванзейского решения».

Но ещё в 1938 году местный аналитик Юзеф Халасинский в книге «Молодое поколение крестьян» называл то, что происходило на кресах, в Белостокском и Гродненском воеводствах и в Виленском крае, «эмоциональным антисемитизмом». Эта работа была чем-то вроде социологического анализа на основе полевых опросов местного населения. Впоследствии стало понятно, что патриотизм поляков включал в себя антисемитизм как форму антисоветизма, поскольку евреи прочно ассоциировались с советской властью. Ну или как её проводники и пособники.

Советская власть по определению считалась «еврейской», а те, кто её поддерживают (читай: евреи) – предатели Матери Польши. И польский патриотизм, как форма любви к Родине, автоматически включал в себя антисемитизм.

Вторая позиция: это не мы, это жизнь такая. Очень долго в Польше пропагандировались версия, что погром в Едвабне, как и все остальные, были спровоцированы немцами. Анализ показывает, что это не так. Как уже было сказано, тысячи евреев, убитых в начале июля 1941 года в Подлясье, Сувалкии и в коренной Литве, были убиты местным населением с молчаливого согласия немцев. А порой и вовсе без них, как это было в Каунасе. Даже до их прихода. Если в Едвабне присутствовали несколько вооружённых немцев, то в Каунасе их не было вовсе.

Отдельный вопрос как всегда к НКГБ и НКВД СССР. Знаменитая депортация лета 1940 года, которую в Польше и Литве считают чуть ли национальной трагедией, практически не затронула Западную Белоруссию и тогдашнюю её Белостокскую область. Что крайне удивительно, поскольку это была явно приграничная территория с недружественным населением. На местах остались все местные чиновники, включая членов Национально-демократической партии Польши (эндеки),  мало чем по своим взглядам отличавшиеся от немецких нацистов. Сохранились даже местные органы власти, состоявшие в основном из эндеков.

Понятно, что НКВД Белоруссии и Литвы состояли из не великого ума мужчин, которые не понимали местной специфики. В том числе, увы, в органы активно вступали и местные евреи, что не добавляло любви к ним местного населения. Примечательно, что в Едвабне первыми были убиты трое местных евреев, служивших в НКВД, и две женщины, мужья которых были сотрудниками НКГБ. При этом польское население распространяло плакаты времён советско-польской войны 1920-21 года, на которых был изображён карикатурный еврей под могендовидом с надписью «Znowu w lapy zydowskie? Nie, przenygdy!» («Снова в еврейские лапы? Нет, никогда!»).

Значительной частью мотивов агрессии поляков против евреев была, конечно, алчность. Имущество евреев быстро разграбливалось. Но многие из деревенских поляков в Едвабне пришли не только грабить, но и посмотреть на зрелище. Они уже знали, что тремя днями ранее в Радзилуве евреев сожгли. Ксёндзам оправдания нет. Они в основном поощряли расправы. Свидетельств того, что священники спасали евреев в Подлясье, Сувалкии или на Литве, практически нет. Скорее это напоминало чудовищное средневековье с утоплениями ведьм и сожжениями еретиков.

Расследования НКВД и СМЕРШа показало, что значительная часть поляков были просто зеваками. Активными исполнителями назвали 30-40 человек, которые и были осуждены на разные сроки после 1946 года, но затем в основном отпущены по амнистиям или иным обстоятельствам. Процессов по делу Едвабне было несколько, но надо понимать, что каждый раз инициатором уголовных дел был Советский Союз, а польские власти регулярно уклонялись от расследования. А обвиняемых также регулярно освобождали по реабилитирующим основаниям.

Крошечный памятник на окраине Едвабне представляет из себя символические деревянные стены овина Шлешинского, в котором сгорели евреи. Он маленький, меньше человеческого роста. На большее не хватило желания. Нет и желания перечислить всех поимённо, поскольку польская сторона настаивает на критически меньшем количестве погибших, в отличие от израильтян. Один из немногих выживших тогда ещё ребёнком Ицхак Левин тоже назвать точное количество не может. Евреев не регистрировали в костёле, а синагогу со всеми её записями сожгли тогда же. И потому можно сколько угодно манипулировать цифрами, хотя, по большому счёту, совершенно неважно, сколько конкретно людей сгорело в тот день 10 июля 1941 года в овине Шлешинского, а сколько было забито топорами и палками на рыночной площади. Не в цифре дело.

И кстати. После освобождения Польши в 1945 году по всей стране прокатилась череда еврейских погромов, в том числе, например, во всё том же Белостоке и даже в Кракове. Причины были в основном экономические: возвращавшиеся из эвакуации или даже из концлагерей евреи обнаруживали, что в их квартирах и домах живут поляки.

Бытовые конфликты быстро перерастали в погромы, гасить которые приходилось советской армии с применением оружия. Несколько раз советским властям приходилось брать под свою защиту местных евреев вплоть до введения танков в польские населённые пункты. Были и потери среди советских офицеров, защищавших евреев. Справедливости ради надо сказать, что подобная история имела место в 1946 году и во вполне советском Киеве. Также на фоне возвращения евреев в дома, которые уже были заняты украинцами.

В 2013 году часть останков погибших в Едвабне была перезахоронена на окраине местечка, а тогдашний президент Квасневский извинился перед евреями. Но в Польше всё равно на уровне государственных институтов продвигается версия о том, что всё это спровоцировали немцы, а евреи сами виноваты, поскольку сотрудничали с советской властью. По этой извращённой логике виноватыми становятся русские и Советский Союз.

Евгений Крутиков