Фактор Пакистана в Афганском конфликте

АННОТАЦИЯ

После образования в 1947 году Пакистана власти Афганистана отказались признать «линию Дюранда» — индо-афганскую границу, установленную в 1893 году по соглашению секретаря по иностранным делам англоиндийского правительства сэра М. Дюранда с эмиром Афганистана Абдур-рахман-ханом. В связи с этим афганское правительство подняло вопрос о судьбе пуштунов, оказавшихся в составе нового государства, и потребовало от английских властей предоставить пуштунам и белуджам право избрать свое независимое правительство либо присоединиться к Афганистану. Правящие круги Афганистана были уверены, что с уходом англичан из Индии договор о «линии Дюранда» станет недействительным. В афгано-пакистанских взаимоотношениях существует множество проблем. Именно по этой причине Пакистан в течение длительного времени продолжает вмешиваться во внутренние дела Афганистана.

Введение

Вооруженный конфликт в Афганистане тянется практически с 17 июля 1973 года, когда Мохаммад Дауд, пользуясь отсутствием своего двоюродного брата короля Захир-шаха, находившегося в Европе, совершил военный переворот и объявил Афганистан республикой. После этого не прошло и пяти лет, как в стране произошел очередной военный переворот (27 апреля 1978 г.) под руководством Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) во главе с Н. Тараки. Вскоре сам Тараки был убит (14 сентября 1979 г.) и место его занял организатор нового переворота Х. Амин, против которого развернулась уже полномасштабная гражданская война. Затем, в декабре 1979 года, в Афганистан вошли советские войска; президент страны Х. Амин был убит, и к власти пришел Б. Кармаль.

В течение 40 лет сменилось несколько режимов, но ни один правитель не смог создать устойчивую власть, объединить Афганистан и покончить с войной, которая привела к гибели миллионов людей, вызвала мощный поток эмиграции из страны и разрушила всю инфраструктуру.

В 2000-х годах более 40 стран взяли на себя миссию установить мир в Афганистане и навсегда покончить с терроризмом. Между тем война в стране все еще продолжается и немаловажным фактором, усугубляющим ситуацию, является именно внешнее вмешательство. В частности, многие годы бессменным фактором в этом конфликте остается вмешательство Пакистана во внутренние дела Афганистана.

Истоки пакистано-афганских противоречий

Корни противоречий между двумя странами восходят к 1947 году, когда образовался Пакистан. Англичане, уходя из Индии, оставили стране множество конфликтогенных проблем, решить которые не удается уже более 60 лет. Одна из них — проблема Пуштунистана, разделенного колонизаторами на две части. Эта проблема обострилась с уходом англичан из Индии и образованием Пакистана: одна часть пуштунского населения оказалась в Афганистане, другая — в Пакистане.

Напомним, что еще в бытие Британской Индии, 12 ноября 1893 года в Кабуле эмир Абдуррахман-хан и секретарь англо-индийского правительства сэр М. Дюранд подписали договор о проведении границы между Афганистаном и Британской Индией протяженностью 2 640 км (впоследствии получившей название «линия Дюранда»).

В конце 1946 года премьер-министр Афганистана сардар Шах Махмуд, двоюродный брат Захир-шаха (в том же году сменившего на посту премьер-министра страны своего брата Хашим-хана) направил английским властям письмо, в котором описывались события по ту сторону «линии Дюранда». В письме Шах Махмуд просил премьер-министра Великобритании обратить внимание на печальную судьбу, которая ожидает пуштунов после раздела страны.

13 июня 1947 года премьер-министр Афганистана отправил в Британское посольство в Кабуле меморандум, в котором говорилось: «Пуштунам и белуджам следует дать возможность избрать свое правительство или присоединиться к Афганистану» [1]. Данное требование он обосновывал тем, что пуштуны и белуджи являются афганцами и должны сами принять решение о вхождении в состав того или иного государства либо объявить о своей независимости.

В ответ на меморандум правительство Великобритании, ссылаясь на договор 1921 года, попросило Афганистан не вмешиваться в процесс раздела на северо-западных границах [2].

Накануне раздела Индии афганцы утверждали, что после того, как англичане уйдут из Индии, договор о «линии Дюранда» станет недействительным и значительная часть Пакистана перейдет к Афганистану.

21 июня Шах Махмуд направил англичанам еще одно письмо, требуя от Пакистана понять, что Афганистан нуждается в выходе к морю, а также учесть его права на транзитную территорию от Хайбера до Карачи. Таким образом, правительство Афганистана стремилось использовать создавшуюся ситуацию, чтобы усилить свое влияние на юге и приобрести выход к Аравийскому морю.

Еще в начале 1941 года министр экономики Афганистана А. Маджид вел в Берлине переговоры с представителями МИД нацистской Германии; он высказывался за то, чтобы его страна получила обширную территорию в Индии. По его мнению, новая граница должна была пройти по реке Инд; Афганистан также должен был получить порт Карачи на берегу Аравийского моря и часть Советского Туркменистана [3].

Следует отметить, что тогда идея о присоединении пуштунов по ту сторону «линии Дюранда» к Афганистану не получила поддержки в Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП), территория которой должна была бы отойти к Афганистану.

2 июля 1947 года брат Абдул Гаффар-хана, доктор Хан [4], направил Дж. Неру письмо, в котором, в частности, говорилось: «Мы уверяем Вас, что у нас нет никакой мысли присоединиться к Афганистану. Мы впервые получили информацию о том, что правительство Афганистана написало официальное письмо англичанам. Мы находимся в таком положении, что правительство Афганистана может попытаться извлечь выгоду из этой ситуации» [5].

Вопрос о судьбе пуштунов был вынесен на референдум; им предстояло сделать выбор между Индией и Пакистаном. Абдул Гаффар-хан, лидер движения «Худай хидматгаран» (Защитники божьи), членов которого называли «краснорубашечниками» (по цвету униформы), потребовал дать населению границы и третий вариант, подразумевающий создание независимого Пуштунистана. Однако англичане ответили ему отказом.

16—17 июля 1947 года состоялся референдум, в результате которого 289 224 чел., населявших приграничные территории, проголосовали за присоединение к Пакистану и всего 2 874 чел. — к Индии. При этом процент действительных голосов всего электората, имеющего право принимать участие в референдуме, составил 50,99%. По мнению российского исследователя Ю. Паничкина, референдум был выигран сторонниками Пакистана с очень малым преимуществом примерно в 1% электората [6].

Однако Афганистан, несмотря ни на что, продолжил выдвигать свои претензии к Пакистану. 30 сентября 1947 года в ООН рассматривался вопрос о членстве Пакистана в этой организации. Представитель Афганистана Х. Азиз выступил против; свою позицию он обосновал тем, что Пакистан не предоставил пуштунам права голосовать за создание независимого Пуш-тунистана. Однако 20 октября представитель Афганистана проголосовал за вступление Пакистана в ООН и выразил надежду, что существующие проблемы в пакистано-афганских отношениях будут решены в процессе переговоров.

В ноябре 1947 года в Карачи начались первые переговоры между Пакистаном и Афганистаном по вопросу о «линии Дюранда». Афганскую делегацию возглавлял чрезвычайный и полномочный представитель Захир-шаха Наджибулла-хан. Сам факт начала переговоров о границе свидетельствовал о нежелании признавать власть Пакистана над проживающими в Афганистане пуштунами. Между тем, по свидетельству афганского исследователя Мухаммада Икрома Андешманда, представитель Захир-шаха в основном говорил о предоставлении пуштунам автономии, принятии мер по развитию региона и переименовании Северо-Западной пограничной провинции таким образом, чтобы новое название отражало этническую идентичность ее жителей [7].

Информация афганского исследователя позволяет предположить, что к началу переговоров афганская сторона не имела четкой позиции относительно «линии Дюранда» и судьбы пуштунов по ту сторону «границы». Во всяком случае, в ходе переговоров представители Афганистана не решались предъявить Пакистану территориальные претензии, а лишь пытались поддержать устремления пуштунов к самоопределению.

По словам начальника Управления печати в правительстве Шаха Махмуда Сайида Каси-ма Риштии, в 1947 году в Кабуле состоялось расширенное совещание, на котором обсуждался вопрос о «линии Дюранда». В ходе совещания было подчеркнуто, что с подписания договора о «линии Дюранда» прошло много времени и Афганистан не должен предъявлять Пакистану территориальные претензии; этого не позволит и международное сообщество. Более того, за изменением этой границы последует перекройка всей карты региона.

Поэтому было решено потребовать от Пакистана предоставить пуштунам право на самоопределение. По словам Риштии, именно на этом совещании было предложено ввести термин «Пуштунистан», который со временем начал широко использоваться в СМИ [8].

Тем не менее начиная с 1949 года отношения между Афганистаном и Пакистаном начали осложняться. В феврале 1948 года Абдул Гаффар-хан присутствовал на первой сессии Учредительного собрания Пакистана и принес присягу на верность этому государству. Тогда же он встретился с М.А. Джинной и пригласил его посетить СЗПП. Вернувшись с сессии, Абдул Гаффар-хан продолжил агитацию за создание Пуштунистана в составе Пакистана, но 15 июня 1948 года его арестовали. Ему было предъявлено обвинение в сговоре с Факиром из Ипи, который вел вооруженную борьбу в Северном Вазиристане сначала против англичан, а затем и против правительства Пакистана. Абдул Гаффар-хан был приговорен к трем годам строгого тюремного заключения; в списке арестованных оказались также его брат Хан Сахиб и многие другие соратники [9].

Некоторые аналитики считают, что причиной произошедшего стали резкие выступления представителей интеллигенции и пуштунских националистов, обвинявших правительство в бездействии. Возможно, это событие в определенной степени повлияло на позиции Афганистана.

В 1949 году Национальный совет (парламент), принял решение о денонсации всех касающихся «линии Дюранда» договоров и соглашений, подписанных между Афганистаном и Великобританией. Одновременно было объявлено о непризнании «линии Дюранда» в качестве государственной границы между Афганистаном и Пакистаном.

31 августа 1949 года в населенном пункте Тирах, располагавшемся в области Северный Вазиристан на северо-западе Пакистана, произошло так называемое провозглашение независимости Пуштунистана. В связи с этим афганское правительство приняло решение ежегодно 31 августа отмечать «День Пуштунистана» [10].

В результате отношения между Афганистаном и Пакистаном резко ухудшились. В 1950 году Афганистан ужесточил свою позицию. В августе в Кабуле был поднят флаг Пуштунистана, а 30 сентября афганцы напали на пограничный участок, располагавшийся за «линией Дюранда».

В ответ Пакистан перекрыл пути транзита афганских грузов через свою территорию, что явилось весьма чувствительным ударом для Афганистана, не имевшего выхода к морским путям. Этот механизм давления Пакистан использовал всякий раз, когда Афганистан выдвигал резкие требования по Пуштунистану.

Несмотря на тяжесть ситуации, Афганистан не сдавался и выдвигал в оправдание своего упорства следующие аргументы.

1. Народы по ту сторону «линии Дюранда» исторически всегда управлялись из Афганистана, у которого этот регион был силой отнят англичанами.
2. С юридической точки зрения договор о «линии Дюранда» был подписан Афганистаном с Великобританией, но не с Пакистаном, которого тогда не существовало.
3. В национально-культурном отношении народы по ту сторону «линии Дюранда» являются пуштунами. Они связаны с пуштунами Афганистана кровным и этническим родством и должны быть объединены со своими соплеменниками [11].

Одной из одиозных фигур, выступавших за права пуштунов Пакистана, был Мухаммад Дауд-хан. С его назначением в 1953 году на пост премьер-министра страны напряженность в отношениях Афганистана с Пакистаном усилилась. 10-летнее пребывание М. Дауд-хана на посту премьер-министра (1953—1963 гг.) прошло под знаком постоянного конфликта с Пакистаном, причем без каких-либо «достижений» для Афганистана. Такая политика привела к разрыву отношений между двумя странами; их пришлось восстанавливать совместными усилиями Египта, Саудовской Аравии, Ирана и Турции.

При М. Дауд-хане Афганистан с целью модернизации армии, закупки оружия и развития инфраструктуры был вынужден обратиться к Советскому Союзу, ибо западные страны не одобряли тогдашнюю политику страны в вопросе Пуштунистана.

После свержения монархии и прихода к власти М. Дауда в 1973 году камнем преткновения в нормализации отношений между Афганистаном и Пакистаном вновь стал вопрос о Пуштунистане. После прихода к власти в новом качестве М. Дауд заявил о полной решимости своего правительства бороться за права пуштунов и белуджей по ту сторону «линии Дюранда». В ноябре 1973 года он направил Генеральному секретарю ООН письмо, в котором обвинил Пакистан «в несоблюдении прав пуштунов и белуджей» [12].

Учитывая жесткую позицию М. Дауда относительно Пуштунистана и «линии Дюранда», правительство З.А. Бхутто решило поддержать эмигрировавших в Пакистан афганских исламистов в их борьбе против республиканского режима. Как выяснилось позже, 40 афганских исламистов, проходивших военную подготовку в одном из военных лагерей в Пешаваре, в 1975 году подняли не совсем удачное вооруженное восстание против М. Дауда в нескольких регионах Афганистана.

Политика Пакистана в отношении Афганистана после апрельского переворота 1978 года

Прокоммунистически настроенные Н. Тараки, Х. Амин и Б. Кармаль, правившие в стране после свержения М. Дауда, также не пошли на признание «линии Дюранда» и не отказались от идеи создания Пуштунистана. Пуштунский национализм значительно усилился в период правления режима Тараки и Амина; в выступлениях лидеров все более явно вырисовывалась идея «великого Афганистана». Этот вопрос оставался открытым и при Б. Кармале и Наджибулле.

По мнению афганского исследователя Сангшикана, именно с проблемой «линии Дюранда» была связана гибель президента Афганистана Наджибуллы. «После того как отряды талибов вошли в Кабул, — пишет он, — несколько пакистанцев вошли в здание ООН, которое было убежищем Наджибуллы с 1992 года, и вручили ему несколько бумаг на подпись, но он отказался сделать это». По словам Сангшикана, это было соглашение о продлении на 100 лет договора о так называемой «линии Дюранда»; отказ Наджибуллы подписать документ стоил ему жизни [13].

Для укрепления своего влияния в Афганистане Пакистан умело использовал ситуацию, сложившуюся после апреля 1978 года, которая чрезвычайно осложнилась после ввода в страну советских войск.

После вторжения в Афганистан СССР между спецслужбами Пакистана и Саудовской Аравии установились тесные связи. По просьбе Пакистана Саудовская Аравия оказала щедрую финансовую помощь моджахедам Афганистана. Особенно крупные суммы шли через пакистанскую разведку (ISI).

На деньги Саудовской Аравии по всему периметру пакистано-афганской границы были организованы тренировочные лагеря. Они предназначались для афганских моджахедов, которых обучали инструкторы элитных подразделений пакистанской армии. «За весь период пребывания в стране советских войск в этих лагерях прошли 10-дневные или трехмесячные курсы военной подготовки по меньшей мере 80—90 тыс. афганцев» [14].

ISI вела усиленную работу внутри наиболее значимых исламских политических партий и движений. Основная ставка делалась на тех лидеров, которые должны были в дальнейшем защитить интересы Пакистана в Афганистане. Одним из них был лидер Исламской партии Афганистана (ИПА) Г. Хекматияр; по свидетельствам многих аналитиков, в 1973 году он перебрался в Пакистан и, готовясь свергнуть М. Дауда, начал сотрудничать с пакистанскими спецслужбами.

Хекматияру доставалась львиная доля помощи, выделяемой ISI исламским военно-политическим группировкам. Кроме того, согласно докладу Подкомитета по терроризму сената Конгресса США, в 1986 году ISI была сформирована так называемая «Свободная афганская армия» из дезертиров из афганской армии и беженцев. В докладе также говорилось: «ISI стремится использовать эту армию для борьбы против других отрядов моджахедов, действующих в разных регионах Афганистана, чтобы содействовать победе Г. Хекматияра или направить ход политического решения афганской проблемы в интересах Исламабада» [15].

«Афганская армия» (это которая "свободная", не путать с ВС ДРА, прим. Брат.) находилась под полным контролем ISI. В вышеупомянутом докладе содержатся сведения о том, что офицерский состав армии был укомплектован пакистанскими офицерами или афганцами, работавшими на ISI.

После победы моджахедов Пакистан сделал все возможное, чтобы привести Хекматияра к власти. Аналитики были убеждены, что непуштунское правительство в Афганистане не отвечает интересам Пакистана.

Однако к 1994 году ситуация в корне изменилась. Когда Хекматияр потерял все шансы получить верховную власть в Афганистане, Пакистан решил сделать ставку на другую силу. Выбор пал на «Талибан».

Сегодня ни у кого нет сомнений в том, что за талибами стоит именно Пакистан. Одной из главных причин, которые способствовали изменению отношения Исламабада к Хекматияру и выходу движения «Талибан» на военно-политическую арену, стал уход с поста премьер-министра Пакистана Н. Шарифа (1993 г.).

Командование пакистанской армии провело в чистку: были уволены ее шеф генерал Дж. Насир и десятки офицеров — сторонников афганских исламских партий. Инициатива по формированию «Талибана» перешла к бывшему министру внутренних дел в правительстве Б. Бхутто (1988—1990 гг.) отставному генералу Насрулле Бабуру и лидеру партии «Джа-миат Улема-е-Ислам» Маулави Фазл ур-Рахману. Не случайно Н. Бабура называют «крестным отцом» этого движения.

Ни в коем случае не следует думать, что относительная пассивность означает ее устранение от афганских дел. Пакистанская армия и играют значительную, если не определяющую роль в формировании политики по отношении к Афганистану. Кроме того, весьма влиятельную силу в высшем командовании армии и составляют пуштуны. Это обстоятельство не может не повлиять на характер афганской политики Пакистана.

Воюющая часть «Талибана» пополнялась в основном за счет учащихся религиозных школ Пакистана, которые беспрепятственно вербовались в ряды движения его лидерами; этому всячески содействовал официальный Исламабад. Кроме того, Пакистан отправлял в Афганистан сотни талибов и членов спецподразделений своей армии.

Пакистан взял на себя также обязательства по оказанию «Талибану» финансовой помощи. В 1996 году из пакистанского бюджета было выделено порядка 6 млн долл. для выдачи заработной платы работникам администрации движения. Пакистанский журналист А. Рашид пишет, что в 1997/1998 финансовом году Пакистан выделил талибам порядка 30 млн долл. [16]  Кроме того, талибам создавались условия для покупки оружия в Украине и странах Восточной Европы.

Пакистанское руководство вначале всячески отрицало свою причастность к поддержке талибов. Некоторую ясность в этот вопрос вынуждена была внести бывший премьер-министр Пакистана Б. Бхутто. На вопрос корреспондента телекомпании Би-би-си о том, почему Пакистан поддерживает реакционное движение «Талибан», она ответила: «За талибами стоит не только Пакистан; их подготовка велась на деньги Саудовской Аравии и с помощью США и Великобритании» [17].

После того как талибы потерпели серьезные поражения на севере Афганистана, Пакистан с целью пополнить движение свежими силами не только активно вербовал добровольцев, но и отправлял регулярные войска против сил Ахмад-шаха Масуда. По свидетельству австралийского исследователя А. Девиза, в боевых действиях на стороне захвативших в августе 1999 года Таликан талибов участвовали 6 тыс. иностранцев; из них от 400 до 500 чел. являлись офицерами регулярной пакистанской армии [18]. Некоторые из участников антиталибовского фронта считают, что пакистанских военных было значительно больше. По их словам, в боях на севере Афганистана принимали участие два батальона дивизии G919 (горнострелковая дивизия, которая была расквартирована в местечке Чарот СЗПП).

Пакистано-афганские отношения после 11 сентября 2001 года

После терактов 11 сентября пакистанское правительство и его лидер П. Мушарраф попали в весьма непростое положение. На протяжении всего периода существования «Талибана» Исламабад был его самым преданным союзником и фактически представлял это движение на международной арене. Однако сложившаяся обстановка заставила правительство Пакистана встать на сторону Запада и начать официально разрывать прежние связи с талибами (несмотря на это, Пакистан фактически никогда не прекращал их поддерживать). Исламабад закрыл почти все талибские представительства на территории страны; последнее консульство на территории Пакистана, располагавшееся в г. Кветта, перестало работать 19 ноября 2001 года.

По словам В. Сергеева, Исламабад был вынужден прервать отношения с движением под давлением США и в меру возможностей продолжал помогать остаткам талибов [20]. Иными словами, война Пакистана против Афганистана продолжилась и после 11 сентября.

Еще до начала антитеррористической операции «Несокрушимая свобода» Пакистан прилагал все усилия к тому, чтобы спасти режим; с этой целью в руководстве «Талибана» были осуществлены кадровые перестановки. Однако, несмотря на переговоры, проведенные с некоторыми лидерами движения, сформировать правительство из так называемых «умеренных талибов» не удалось. Затем США и Англия по согласованию с ISI отправили в Афганистан Абдул Хака [21]; о каждом его шаге пакистанская разведка сообщала талибам, от рук которых он и принял смерть в Логаре.

В связи с неудавшейся попыткой сформировать правительство с участием «умеренных талибов» и началом антитеррористической операции НАТО в Афганистане лидер Пакистана П. Мушарраф в телефонном разговоре с премьер-министром Великобритании Т. Блэром и министром иностранных дел США К. Пауэлом просил их предотвратить массовое убийство иностранцев в Кундузе силами Северного альянса. Американцы под предлогом начала переговоров о сдаче талибов в Мазари-Шарифе приостановили бомбардировки позиций талибов в районе Кундуза и дали возможность вернуться в Пакистан сотням военных, которых вывозили по ночам вертолетами [22].

В 2001 году американская авиация бомбила основные базы «Аль-Каиды» в Афганистане. В связи с этим большинство террористов вернулись на свои основные базы на территории Пакистана, где их с «распростертыми объятиями» встретили представители ISI и военных ведомств.

Пакистанские власти выражали обеспокоенность по поводу того, что войска Северного альянса могут установить контроль над столицей Афганистана, и требовали от командования НАТО не допустить этого; данный вопрос согласовывался с Мухаммадом Касимом Фахимом. Тем не менее войска Северного альянса все-таки вошли в столицу.

Несмотря на все усилия Пакистана, режим талибов был свергнут. Следующим шагом Пакистана стали попытки помешать успешной работе Боннской конференции. Афганский исследователь Мухаммад Амин Фурутан считает протест и бойкот конференции со стороны бывшего губернатора Нангархара Хаджи Абдул Кадыра под предлогом дискриминации прав пуштунов в ходе ее работы делом рук посла Пакистана в ФРГ [23].

Однако под давлением представителей США и ООН Хаджи Абдул Кадыр вернулся на конференцию, и в результате в Бонне была сформирована Временная администрация Афганистана. В подобной ситуации Пакистану не оставалось ничего другого, как официально признать новое правительство и пообещать помощь и содействие в постталибовской реконструкции Афганистана.

Между тем было ясно, что присутствие США и НАТО в Афганистане, а также состав нового правительства, избранного в Бонне, не отвечают интересам Пакистана. Поэтому примерно с 2003—2004 годов ISI активизировала деятельность по возрождению «Талибана». По сведениям Б. Ридела, встречавшегося в 2010 году с полевыми командирами движения, в 2004—2006 годах ISI вела усиленную агитацию в пользу талибов, а затем организовала их обучение в Кветте и других городах Пакистана. В лагерях ISI проходили подготовку иногда от двух до четырех тысяч новобранцев. Один из полевых командиров рассказал Б. Риделу, что подготовку в таких лагерях проходили 80% членов его отряда [24].

Участники международной конференции в Кабуле, проходившей 5 декабря 2006 года, отмечали, что Пакистан является основным центром подготовки талибов. Главной причиной усиливающейся дестабилизации в Афганистане была названа тайная и явная поддержка талибов со стороны ISI. На конференции также подчеркивалось, что ISI занимается сбором информации для талибов и, кроме того, их обучают в многочисленных учебно-тренировочных лагерях и снабжают оружием и деньгами.

Сегодня ни для кого не секрет, что в Кветте, где расположен основной руководящий совет «Талибана» (другим подобным органом является Совет Пешавара), находится сам мулла Омар. Другой руководитель «Талибана», Джалалуддин Хаккани, пользующийся определенной самостоятельностью, проживает в Вазиристане, откуда руководит военными операциями.

Лидеры Пакистана отвергают любые звучащие со стороны официальных и неофициальных кругов США и многих стран Запада обвинения в причастности ISI к возрождению «Талибана». 28 сентября 2006 года П. Мушарраф в своем интервью TV BBC говорил, что «ISI является организацией, поломавшей хребет «Талибану». При этом он также отметил, что без ISI и Пакистана западные войска потерпели бы в Афганистане неудачу [25].

Между тем факты говорят о другом. Например, с трудом верится, что такая организация, как ISI, не имела информации о месте нахождения террориста № 1 Усамы бен Ладена, нашедшего убежище под боком у военной академии «Кокул».

После уничтожения бен Ладена 1 мая 2011 года отношения между Пакистаном и США серьезно осложнились. В сентябре талибы напали на здание посольства США в Кабуле; в организации этой акции председатель Объединенного комитета начальников штабов США открыто обвинил ISI. «В ноябре того же года в результате артиллерийской перестрелки на афгано-пакистанской границе и авиаударов НАТО погибли десятки пакистанских военных» [26].

Многие эксперты уверены, что ключ к мирному решению афганского конфликта находится в руках Пакистана. Если Пакистан, и, в частности, ISI, не захочет содействовать мирному решению проблемы, то путь к стабилизации Афганистана будет очень долгим.

В начале 2013 года концентрация террористических и экстремистских группировок на территории Пакистана достигла такой степени, что превратилась в серьезную угрозу безопасности и стабильности самой этой страны. Сложившаяся ситуация позволяла надеяться, что Пакистан окажет содействие мирному решению конфликта.

После трехсторонней встречи, состоявшейся в начале 2013 года в Лондоне, Исламабад поддержал дорожную карту Высшего совета мира Афганистана (ВСМА) и обещал в шестимесячный срок привлечь «Талибан» к мирным переговорам с официальным Кабулом. Исламабад также согласился принять участие в организации встречи представителей высшего духовенства Афганистана и Пакистана, на которой должны были обсуждаться вопросы обеспечения мира и проблема террористов-смертников. Однако эта встреча не состоялась. Более того, глава Высшего совета улемов Пакистана Алама Тахир Ашрафи издал фетву о законности джихада и террористических акций смертников в Афганистане. Подобное решение является серьезным свидетельством продолжающейся религиозно-политической поддержки талибов со стороны Пакистана.

По мнению Кабула, официальный Исламабад демонстрирует нежелание сотрудничать в обеспечении мира в Афганистане. Один из высокопоставленных чиновников МИД Пакистана заявил, что главным препятствием на пути к миру в Афганистане является Х. Карзай. В ответ пресс-секретарь президента Афганистана заявил, что Пакистан не желает помочь мирному процессу и выдвигает заведомо невыполнимые условия. В своем выступлении на заседание Сената Афганистана заместитель министра иностранных дел Афганистана Джавед Лудин заявил: «Политика Пакистана в отношении Афганистана никогда не была искренней. Пакистан является самым большим источником угрозы для Афганистана» [27].

Таким образом, в течение 12-летнего постталибовского периода Пакистан осуществляет как явное, так и тайное вмешательство во внутренние дела Афганистана. Например, в экономической сфере открытое вмешательство проявляется в закрытии транзитных путей через Пакистан и осуществлении террористических актов против важных афганских хозяйственных объектов. Сюда же можно отнести и его участие в формировании военного фронта в Афганистане с использованием «Аль-Каиды», «Талибана», террористической группировки «Сеть Хаккани», ИПА и т.д.

Тайная война, которую ведет Пакистан против соседнего государства, включает в себя следующие компоненты: информационную агрессию против кабульского режима, проводимую под лозунгами ислама; влияние на формирование политики афганского правительства, вербовку высокопоставленных чиновников и их использование для сбора информации; усиление пропаганды против афганского государства на международной арене, в исламских странах и особенно в арабском мире [28].

В стратегическом плане Пакистан ведет войну на трех фронтах: военном, дипломатическом и гуманитарном.

В военной области это проявляется в прямой поддержке международного терроризма, экстремистских группировок и повстанческих групп на территории Афганистана.

В дипломатической сфере Пакистан наряду с разжиганием войны в Афганистане одновременно сохраняет открытыми международные дипломатические каналы. Они нужны ему для того, чтобы использовать в своих интересах международную поддержку, оказываемую Афганистану. Посредством дипломатических каналов Пакистан ведет работу по ослаблению как кабульского режима, так и влияния США в регионе.

На гуманитарном фронте активно используются афганские беженцы и другие лица, по различным причинам оказавшиеся на территории Пакистана. На этом направлении Пакистан достиг больших успехов.

Здесь же следует упомянуть и об учащихся пакистанских медресе из Афганистана и других стран: у них формируется определенный тип политического сознания. Для учащихся пакистанских медресе, среди которых немало приезжих (из Бирмы, Непала, Бангладеш, Йемена, Афганистана, Кувейта, Чечни, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и других стран), организуется также военное обучение; самых подготовленных отправляют на войну в Афганистан.

Пакистанские власти не смогли или не захотели устанавливать контроль над этими учебными заведениями. Более того, если раньше часть медресе содержалась за счет поступления закята и власти могли их контролировать, то теперь они создаются в основном частными лицами. При этом большинство частных медресе не зарегистрированы.

После падения режима талибов начался значительный рост числа религиозных учебных заведений. Быстрыми темпами стали расти частные религиозные школы в Афганистане после событий 11 сентября и начала антитеррористической операции НАТО. По данным М. Атрофи, их сейчас более 40 тыс.[29]

В Пакистане до сих пор проживает около 2 млн афганских беженцев, которых власти страны широко используют в своих целях под угрозой депортации на родину.

Итак, на протяжении всего периода афганского конфликта Пакистан активно вмешивается в дела Афганистана. При этом попытки повлиять на ситуацию порой приобретают форму открытой военной агрессии.

Главный вопрос состоит в том, каковы мотивы вмешательства Пакистана во внутренние дела суверенного соседнего государства, с которым он имеет много общего.

Анализ происходящих событий свидетельствует, что на политику Пакистана в отношении Афганистана влияют несколько факторов.

1. Нерешенность проблемы «линии Дюранда». Как уже отмечалось, после образования в 1947 году Пакистана ее не признало ни одно правительство Афганистана, включая нынешнее. Бесспорно, это обстоятельство не может не вызывать беспокойства у Пакистана.
2. Проблема Пуштунистана. В связи с тем, что пакистано-афганская граница окончательно не урегулирована, пуштуны оказались рассредоточены по территориям двух государств. Поэтому время от времени усиливаются стремления к созданию «Великого Пуштунистана», морально поддерживаемые Афганистаном. С целью предотвратить рост недовольства пуштунов пакистанские власти выступают в качестве «защитников» их прав и интересов на международном уровне. Как уже указывалось, начиная с Боннской конференции Пакистан постоянно подчеркивает необходимость расширить представительство пуштунов во властных структурах Афганистана (в том числе и привлечь к руководству государством «умеренных талибов») с целью соблюдения этнического баланса в правительстве.

Так, в июне 2003 года находившийся с визитом в Вашингтоне П. Мушарраф выражал сомнение в легитимности режима Карзая, который якобы не представляет в достаточной мере интересы пуштунов, и утверждал, что его (Карзая) власть не простирается дальше пригородов Кабула. В начале июля 2003 года в ответ на это нелестное замечание Х. Карзай заявил, что Пакистану следует протягивать ноги сообразно с длиной кровати, то есть не вмешиваться во внутренние дела Афганистана [30].

В ноябре 2006 года министр информации штата Белуджистан в беседе с пакистанским журналистом А. Рашидом отметил, что «только талибы могут создать в Афганистане реальное государство». При этом имелось в виду, что оно должно быть создано отдельными пуштунскими группами, связанными с Пакистаном. Соответственно, вполне очевиден тот факт, что вмешательство Пакистана во внутренние дела Афганистана не направлено на стабилизацию ситуации в этой стране, а продиктовано стремлением создания пуштунского государства.

Интересен тот факт, что П. Мушарраф и пакистанское руководство не считали Х. Карзая пуштуном, равно как и не признавали пуштунов в руководстве его правительства представителями пуштунского общества Афганистана. На одной из встреч президентов двух стран, состоявшейся в апреле 2007 года в Анкаре, П. Мушарраф в присутствии премьер-министра Турции заявил, что Х. Карзай не имеет влияния среди пуштунов. Кроме того, когда Х. Карзай назвал П. Мушаррафа «братом», последнему это не понравилось. Мушарраф разъяснил премьер-министру Турции, что среди пуштунов имеют влияние талибы, а не Х. Карзай, в правительстве которого власть находится в руках панджшерцев и он не может быть представителем своего народа (т.е. пуштунов) [31].

Примечательно также и то, что пакистанское руководство считает численность таджиков в Афганистане мизерной и строит свою политику, исходя из пуштунского этнического доминирования. Так, в 2007 году в ходе одной из пресс-конференций в Вашингтоне П. Мушарраф сказал, что таджики составляют 5% населения Афганистана [32]. Вполне возможно, что такие данные были представлены Мушаррафу пуштунами из руководства ISI.

Описанный подход руководства Пакистана к вопросу об этническом составе населения Афганистана очень опасен; его провокационные заявления явно направлены на разжигание национальной ненависти и вражды. А. Рашид пишет, что политика Пакистана, направленная на талибизацию пуштунов на юге Афганистана, может привести к расколу страны (т.е. отделить пуштунов от непуштунов). В результате Афганистан превратится в страну, постоянно находящуюся в состоянии насилия и войны, и никто не будет в состоянии ее контролировать [33].

Между тем вполне понятно, что Пакистан не заинтересован в расколе Афганистана, так как это будет иметь серьезные последствия для него самого. Тем не менее накануне вывода войск НАТО в 2014 году идея создания на территориях юго-восточного Афганистана и Зоны племен на северо-западе Пакистана «Великого Пуштунистана» возрождается с новой силой.

29—30 мая 2012 года в Пешаваре проходила Большая джирга пуштунских племен, идейным вдохновителем которой был 81-летний Афзал-хан Лоло, завоевавший большой авторитет своей непримиримой антиталибовской борьбой в Свате (2007—2009 гг.). Инициативу Афзал-хана по созыву Большой джирги поддержали лидеры Народной национальной партии, Пакистанской народной партии, Пакистанской мусульманской лиги, Народной партии «Пахтунхва Милли», «Джамаат-и-Ислами» и «Джамиат Улема-е-Ислам».

Участники Большой джирги единодушно пришли к выводу о том, что решение проблемы пуштунов тесно связано с окончанием 30-летней войны в Афганистане; была также подчеркнута негативная роль талибов. В связи с этим «Талибану» не было отведено никакого места в планах создания Пуштунистана.

Основной идеей, прозвучавшей на Джирге, было воссоединение пуштунских земель по обе стороны «линии Дюранда» и создание «Великого Пуштунистана» [34], что, естественно, не могло не встревожить руководство Пакистана.

Экономический фактор. Серьезным фактором вмешательства Пакистана в дела Афганистана являются его собственные экономические потребности. Развивающаяся промышленность Пакистана остро нуждается в дешевом сырье (особенно в углеводородном) и рынках сбыта. Пакистан крайне заинтересован в налаживании сотрудничества с государствами Центральной Азии (ЦА). Однако из-за конфликта в Афганистане Пакистан может упустить свой шанс найти доступ к центральноазиатским рынкам, за которые остро конкурируют различные страны.

Российский ученый В.Н. Москаленко писал: «Многочисленные договоры и соглашения о прокладке железнодорожных и шоссейных магистралей, нефте- и газопроводов из Центральной Азии через Афганистан в Пакистан остаются нереализованными. Этим пользуются основные конкуренты Пакистана (Иран и Турция), стремящиеся к продвижению альтернативных вариантов. Длительное состояние неурегулированности афганской проблемы может лишить Пакистан прямого выхода в Центральную Азию» [35].

На политику Пакистана в отношении Афганистана влияет также нерешенность внутренних вопросов, связанных, например, с демографической ситуацией и дефицитом воды. Статистические данные свидетельствуют, что в 1947 году население Пакистана составляло 39 млн чел. (без учета численности населения Бангладеш), а в 2009 году — 180,8 млн. Сегодня Пакистан находится на шестом месте среди стран мира по численности населения. По подсчетам специалистов, «если подобная динамика роста населения сохранится, то к 2050 году его численность составит 460 млн чел.»36. В результате Пакистан, опередив Индонезию, станет самой большой по численности мусульманской страной в мире. Что касается ситуации с дефицитом воды, то она уже давно стала весьма серьезной, и никаких признаков ее улучшения нет. С 1951-го по 2007 год норма потребления воды на душу населения снизилась с 5 000 до 1 100 куб. м. Специалисты считают, что к 2025 году этот показатель составит менее 700 куб. м37. По прогнозам Управления по развитию водных и энергетических ресурсов Пакистана (ВАПДА), к 2025 году большинство ранее построенных в стране водохранилищ придут в негодность из-за отложения осадочных пород горных рек. По расчетам Управления, строительство водохранилища в Афганистане может уменьшить общее поступление водных ресурсов в Пакистан на 16%, что является критическим показателем. По словам председателя пакистанского Совета по водным ресурсам Х. Мали, весной и осенью 2004 года недостаток воды для орошения полей в Панджабе составил 60%.

Исламабад считает, что угроза отвода от Пакистана вод афганских рек бассейна Инда была фактически инспирирована Нью-Дели. В 2003 году Индия заявила о готовности полностью взять на себя строительство водохранилищ в провинции Нангархар в дополнение к уже начатым работам в Гильменде (водохр. Сальма) и Кундузе (Ханабадский канал). В том же году состоялась церемония закладки первого камня будущих плотин на р. Кунар для отвода ее вод в р. Кабул под Джелалабадом.

Исламабад усматривает в этих действиях Индии стремление подорвать экономику Пакистана. Кроме того, у Индии существуют планы строительства ряда гидротехнических сооружений для отвода вод рек Рави, Сатледж и Биас (трех из пяти основных притоков Инда).

Пакистан обвиняет Индию и в хищениях воды в Кашмире; в марте 2010 года основатель и руководитель организации «Лашкари тайиба» Х. Сайид заявил, что «если Индия продолжит водный терроризм, Пакистан оставит вопрос об использования силы открытым» [38].

Геополитический фактор. Растущие мировые потребности в углеводородном сырье и наличие его богатых запасов в ЦА порождают соперничество между региональными державами за маршруты потенциальных энергетических коридоров из постсоветских центрально-азиатских республик. Благодаря своему выгодному географическому положению Исламабад активно продвигает проект прокладки газопровода Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия (TAPI). Контроль над частью энергетического коридора позволил бы Пакистану не только избежать дефицита природного газа, но и значительно укрепить свое геополитическое положение [39].

Еще одной немаловажной причиной поддержки «Талибана» является присутствие в Афганистане США, что противоречит геополитическим интересам Пакистана и других стран региона.

Вопрос поддержки Пакистаном движения «Талибан» не обошел вниманием и один из высокопоставленных иностранных советников президента Х. Карзая американский исследователь Б. Рубин. По его словам, Пакистан и некоторые другие страны оценивают зависимость Афганистана от США, придерживающихся доктрины упреждающей «оборонительной войны», как угрозу своей безопасности в долгосрочной перспективе.

Пакистанцы озабочены также нарастающей тенденцией сближения США с Индией, и расширением их сотрудничества в ядерной сфере. Поэтому Исламабад вполне устраивает присутствие талибов на юго-западе и юго-востоке Афганистана, их контроль над Зоной племен, а также существование баз подготовки террористов в Белуджистане, Пешаваре и других регионах Пакистана. Способствуя сохранению нестабильности в Афганистане посредством деятельности экстремистских и диверсионных групп, Пакистан сигнализирует о том, что нормализация в регионе зависит не от Дели или Кабула, а от Исламабада.

Проблема Джамму и Кашмира. Одной из застарелых проблем Пакистана является его конфликт с Индией по поводу территории бывшего княжества Джамму и Кашмир. Вот уже более 60 лет этот конфликт осложняет отношения двух стран и нередко приводит к вспышкам вооруженного противостояния на границе между ними.

В силу этого Пакистан нуждается в «стратегической глубине», коей может стать Афганистан. В случае обострения отношений с Афганистаном Пакистан может оказаться в «клещах» между двумя недружественно расположенными к нему государствами. Поэтому Пакистан весьма негативно относится к развитию афгано-индийских отношений.

Трудно не согласиться с заявлением П. Мушаррафа о том, что мир и стабильность в Афганистане отвечают жизненным интересам Пакистана. Однако большинство аналитиков убеждены, что Пакистан связывает эту стабильность с созданием в Афганистане зависимого от него режима.

Афганский исследователь М.И. Андешманд уверен, что пакистанские власти не хотят иметь в соседях сильный и независимый Афганистан; в силу различных причин политического, экономического, военного и социального характера они стремятся создать здесь «пуштунское государство», которое можно будет легко «прибрать к рукам».

При этом Пакистан преследует следующие цели:

• удовлетворить 35-миллионное пуштунское население Пакистана и не дать ему почувствовать ущербность из-за того, что пуштуны не имеют собственного государства;
• навсегда решить проблему «линии Дюранда»;
• «задействовать» в пакистано-индийском конфликте в Кашмире религиозные чувства пуштунов;
• подчинить себе экономику Афганистана и использовать его в качестве рынка для пакистанских товаров и транзитного коридора для выхода в страны ЦА [40].

Помимо этого в конце 1980-х годов Исламабад разработал план создания Пакистано-афганской конфедерации; он содержался в секретном отчете шефа Межведомственной военной разведки Пакистана генерала Хамидгуля на имя военного диктатора генерала Зия-уль-Хака.

В этом отчете под названием «Перспективы наших ожиданий в Афганистане» говорилось: «В результате вывода советских войск из Афганистана появится вакуум, который мы должны заполнить, и такую историческую возможность упустить нельзя. Мы нуждаемся в таких инициативах, которых никогда раньше не могли проявить. Мы должны помочь моджахедам и стимулировать их до полной победы. Пакистан должен оказать всяческую военную и политическую помощь «пешаварской семерке», особенно группе Г. Хекматияра, который пользуется самым большим доверием и авторитетом».

Далее Хамидгуль писал: «В настоящее время основной целью является создание в Афганистане исламского правительства, которое будет сторонником Пакистана и добровольно и с полным желанием поддержит создание такого союза или конфедерации между Пакистаном и Афганистаном, в которой Пакистан будет иметь главенствующую роль. Внутри конфедерации границы должны быть упразднены. Будет создано единое экономическое пространство, которое обеспечит нам доступ к ураноносным регионам Афганистана. В этом случае наша ядерная программа не будет зависеть от иностранцев» [41].

Таким образом, мотивы вмешательства Пакистана во внутренние дела Афганистана вполне ясны. Очевиден и тот факт, что у Пакистана имеются широкие возможности защитить свои интересы в этой стране.

Между тем в Афганистане никогда всерьез не собирались сесть за стол переговоров с Пакистаном для решения проблем пуштунов и «линии Дюранда» без лишних эмоций и путем взаимных уступок. Более того, в Афганистане считалось предательством даже высказанная вслух мысль о возможности признать «линию Дюранда».

По всей видимости, Афганистану, по прошествии многих лет оказавшемуся в проигрыше, следует несколько изменить свой подход к решению проблемы Пуштунистана и «линии Дюранда». Сегодня пуштуны Пакистана пользуются всеми политическими правами; достаточно отметить, что их представители четыре раза избирались президентами (с 1947 г. в стране сменилось 10 президентов) [42]. Пуштунами были и почти все руководители ISI, формирующей внешнюю политику Пакистана (особенно в афганском направлении).

С 1960-х годов Пакистан является федеративным государством. В отличие от соседних провинций Афганистана, Хайбер-Пахтунхва (СЗПП) имеет развитую инфраструктуру: асфальтированные дороги, стабильное водо- и энергообеспечение, школы и т.д. Необходимо учитывать и тот факт, что с самого образования Пакистана пуштуны не имели желания присоединиться к Афганистану. В связи с этим ряд экспертов считают, что сегодня велика вероятность присоединения пуштунских провинций Афганистана к Пакистану. При этом они указывают на некоторые историко-географические аспекты, позволяющие говорить о том, что основная часть исторического Афганистана находится по ту сторону «линии Дю-ранда».

Афганский исследователь М. Махди раскрывает, выражаясь его же словами, три «исторические правды»:

1. Местом возникновения племени афган являются Сулеймановы горы, находящиеся на территории Пакистана.
2. Афганистаном впервые были названы территории (являвшиеся местом обитания афганцев), которые ныне входят в состав Пакистана.
3. В Пакистане проживает в три раза больше пуштунов, чем в Афганистане [43].

Вовсе не случайно небезызвестный Н. Бабур, который в 1970-х годах был губернатором СЗПП, заявлял: «Мы можем лучше бить в барабан, чем Дауд-хан» [44] (его высказывание связано с часто звучавшей на афганском радио песней).

Идея о целесообразности присоединения населенных пуштунами афганских провинций к Пакистану впервые прозвучала из уст министра иностранных дел этой страны М. Кадыра. 7 марта 1960 года он заявил: «В силу того, что 2/3 пуштунов проживают в Пакистане, а лишь 1/3 — в Афганистане, будет лучше, если меньшинство присоединится к большинству» [45]. Несколько ранее он предлагал провести среди пуштунов обеих стран опрос с целью определить, в состав какой из них они хотели бы войти. При этом М. Кадыр был уверен, что результаты опроса будут в пользу Пакистана.

Заключение

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что успех мирного процесса в Афганистане во многом зависит от позиции Пакистана. В Афганистане (да и не только в нем) придают большое значение приходу к власти Н. Шарифа в результате парламентских выборов, проведенных в Пакистане 11 мая 2013 года; это уже третья его победа.

Н. Шариф возглавлял правительство Пакистана в 1990—1993 и 1997—1999 годах. К сожалению, пик вмешательства Пакистана во внутренние дела Афганистана пришелся именно на период его правления. Речь идет об оказании прямой военной помощи «Талибану» в войне против Афганистана, включая участие в ней подразделений регулярной пакистанской армии.

Кроме того, Н. Шариф близок к военным кругам, в том числе и к 181, которая играет определяющую роль в формировании внешней политики Пакистана. Тот факт, что военные и 181 монополизировали управление афганским конфликтом, лишь укрепляет сомнения в позитивной роли Н. Шарифа. До какой степени трижды премьер-министр сможет изменить свое видение решения афганской проблемы и повлиять на изменение политики военных, — покажет время.

Однако вполне очевидно, что любые переговоры между двумя странами — это не улица с односторонним движением. Налаживание отношений между ними потребует, кроме всего прочего, пересмотра взглядов той части афганского политического истеблишмента, которая покушается на территориальную целостность Пакистана.

Международному сообществу, и прежде всего Афганистану, следует серьезно относиться к проблемам, беспокоящим Пакистан. Пока между двумя странами не будут установлены доверительные взаимоотношения и хотя бы частично решены некоторые вопросы, мирный процесс в Афганистане и в регионе в целом будет сталкиваться с бесконечными трудностями.

Сноски

1    Андешманд М.И. Мы и Пакистан. Кабул, 2007 [www.ariaye.com] (на яз. дари).

2    См.: ВарсаджиМ.И. Джихад Афганистана и холодная война сверхдержав. Т. 1. Пешавар, 2002. С. 181 (на яз.дари).

3    См.: Паничкин Ю.Н., Мусаев Ф.А. Кризис в пакистано-афганских отношениях после образования Пакистана: начало конфликта (1947—1950 гг.) // Фундаментальные исследования, 2013, № 1 (ч. 3). С. 615—618 [www.rae.ru].

4    Абдул Гаффар-хан и его брат Хан Сахиб — выдающиеся деятели пуштунского и индийского национального движения. Выступали за «самоопределение Пуштунистана».

5    Варсаджи М.И. Указ. соч.

6    См.: Паничкин Ю.Н. Образование Пакистана и пуштунский вопрос. М., 2005. С. 180.

7    См.: АндешмандМ.И. Указ. соч.

8    См.: Там же.

9    См.: Паничкин Ю.Н., Мусаев Ф.А. Указ. соч.

10    См.: Там же.

11    См.: ВарсаджиМ.И. Указ. соч. С. 186—187.

12    Андешманд М.И. Указ. соч.

13    См.: Сангшикан. Пакистан, пуштуны и талибы [www.ariaye.com] (на яз. дари).

14    Riedel B. Deadly Embrace: Pakistan, America, and the Future of the Global Jihad. Washington: The Brookings Institution, 2012. P. 24.

15    АнсариХ.Б.А. Афганистан в нефтяном огне (Недосказанная правда). Второе издание. Кабул: Майванд, 1382 (2003). С. 59—60 (на яз. дари).

16    См.: Рашид А. Талибан, ислам, нефть и новая «Большая игра». Тегеран, 2000. С. 286 (на яз. дари).

17    Цит. по: Дубнов А. Столкновений цивилизаций? Нет, — интересов // Центральная Азия, 1997, № 7. С. 74.

18    Цит. по: Андешманд М.И. Указ. соч.

19    Там же.

20    См.: Сергеев В. Афгано-пакистанские связи после падения режима талибов [www.iran.ru.], 25 октября 2005.

21    Абдул Хак — один из известных полевых командиров Исламской партии Афганистана (ИПА), возглавляемой Юнусом Халесом; долгое время жил в Пакистане, в свое время вел переговоры с президентом США Р. Рейганом о поставках оружия моджахедам, вошел в Римскую группу Захир-шаха.

22    См.: АндешмандМ.И. Указ. соч.

23    См.: Там же.

24    См.: RiedelB. Op. cit. P. 81.

25    См.: Андешманд М.И. Указ. соч.

26    Riedel B. Op. cit. P. xiv.

27    [http://www.ariaye.com.], 25 апреля 2013.

28    См.: Содот С.С. 50-летняя война Афганистана и Пакистана [www.8am.af] (на яз. дари).

29    См.: АтрофиМ.А. Запутанные грани продолжающейся войны в Афганистане [www. ariaye.com] (на яз. дари).

30    Основные проблемы афгано-пакистанских отношений после терактов 11 сентября 2001 года [http://knowledge. allbest.ru/international/2c0a65625a2ac78b5d53b89421316c37.html].

31    См.: Андешманд М.И. Указ. соч.

32    См.: Там же.

33    См.: Там же.

34    Талибы возвращаются или будет создан «Великий Пуштунистан?» [www.didgah.de].

35    МоскаленкоВ.Н. Афганистан и Пакистан. В кн.: Афганистан: война и проблемы мира. М., 1998. С. 68.

36    Riedel B. Op. cit. P. 120.

37    См.: Ibidem.

38    Ibid. P. 121.

39    Основные проблемы афгано-пакистанских отношений после терактов 11 сентября 2001 года.

40    См.: Андешманд М.И. Указ. соч.

41    Атрофи М.А. Указ. соч.

42    См.: Муслим М. Конец «линии Дюранда» // Бохтарон, 2012, № 1. С. 21 (на яз. дари).

43    См.: МахдиМ. Решение этнических отношений // Перази, 6 августа 2013, № 5 (на яз. дари).

44    Там же.

45    Там же.