«Вы не понимаете, что у вас свобода». Семеро немцев хотят перебраться в Беларусь: тут нет локдауна

В Беларуси — свобода, и это не шутка. Это мнение семи граждан Германии, которые устали от локдауна и решили уехать туда, где его нет. В начале апреля они нанесли ознакомительный визит в страну, которую знали под грифом «последняя диктатура Европы», влюбились в местную природу и людей и, несмотря на некоторые приключения, за 12 дней приняли решение о переезде. В мае и сентябре граждане Германии с семьями надеются стать постоянными резидентами Беларуси, работать и растить своих детей здесь. TUT.BY провел с ними несколько часов в день перед отъездом и расспросил о том, почему они решили перебраться в Беларусь, не пугает ли их напряженная политическая ситуация в стране, что не устраивает в Германии и какое отношение к этому имеет COVID-19.
 

«Немецкая делегация» в Минске: кто они?

В Минск «немецкая делегация» прилетела в начале апреля. До этого никто из них в нашей стране не бывал, потому Беларусь — «слепое пятно на карте». Тем не менее намерения у иностранных граждан самые серьезные: если всё устроит, переехать к нам минимум на год, а может, и навсегда.

На то, чтобы познакомиться с Беларусью, немецкие гости отвели 12 дней. За это время они побывали в Минске, Нарочи, в белорусской деревне, название которой никто не запомнил, и на «линии Сталина». Также они посетили школы, куда планируют отдать своих детей, присмотрелись к домам, в которых могли бы жить. А одна пара даже чуть не купила себе квартиру в Минске, но сделка в последний момент сорвалась.

— Было так прекрасно впервые за год сходить в бассейн и музей. В Германии все закрыто! — говорят немецкие гости, радуясь обычной жизни в Беларуси, которая идет своим чередом, как будто пандемии не существует. Дома у них все по-другому.

Хольгер, Сюзанна, Маркус, Йохана, Кристина и Валерия пока живут в Киле. Это город на севере Германии с выходом к Северному морю, большим портом и населением почти 300 тысяч человек. Патриция из Франкфурта — этот город в представлении не нуждается.

Итак, для начала коротко познакомимся.

Хольгеру 55 лет. В Германии он работает госслужащим, занимается выдачей водительских удостоверений.

— Это довольно скучная работа, — сразу же обозначает Хольгер. — В Беларуси я хочу заниматься чем-то менее бюрократичным и консервативным, чтобы иметь больше свободного времени и гибкий график.

Сюзанна — учительница, в Беларусь она приехала посмотреть, «сможет ли здесь жить и найти новые перспективы — и для своей профессии, и для семьи».

Йохана тоже учительница, ее муж Маркус — школьный тьютор для детей с инвалидностью.

— Что мне очень понравилось, так это ландшафт Беларуси. Я еще многого не понимаю, но менталитет мне по душе, — улыбается Маркус.

Кристина «не учительница». Ей 50 лет, она воспитывает четырехлетнего сына. Говорит, что сейчас у нее такой период, когда хотелось бы изменить свою жизнь.

Валерия родом из Киева, уже 18 лет вместе с мужем и детьми живет в Германии. Это она собрала «немецкую делегацию», предложила ей познакомиться с Беларусью и в последующем сюда переехать.

— В истории был период, когда немцы жили в Российской империи, потом — в СССР. Я знаю многих людей из Западной Европы, кто хотел бы жить в русскоязычном пространстве, но они не понимают, с чего начинать. Им нужно объяснять, предоставлять информацию, где искать жилье, школу для детей, чтобы организовать свой быт. Я знаю немецкий менталитет, мне знаком и здешний образ жизни. Поэтому я хотела бы стать мостом между этими двумя мирами, — объясняет она свою «визию».

Патриция живет в Берлине, у нее двое детей, и это уже ее вторая попытка эмигрировать из Германии. В начале февраля 2020 года вместе с семьей она пыталась уехать в Южную Америку, но тогда локдаун застал ее врасплох.

— Почти два месяца нам нельзя было выходить из дома. Мы держались, но это очень странное чувство, — рассказывает Патриция. — В октябре мы хотели предпринять вторую попытку переезда, но для меня было очевидно, что лететь через океан нам не стоит, поскольку там опять введут локдаун. Поэтому мы начали искать новую страну. Моим главным требованием была несильная удаленность от Германии, лучше всего в Европе, но не в ЕС. Так мы с мужем вышли на Сербию и Беларусь. Сербия сразу отошла на второй план из-за языка и качества воздуха. Тогда мы начали искать информацию о Беларуси и очень быстро вышли на Агату, поскольку подбирали школу для наших детей. Здесь мы уже две недели, и нам очень нравится.

Агата Сидорович живет в Беларуси с 2012 года. Рассказывает, что ей нравится страна, она любит людей, которые живут здесь. Единственное, чего ей всегда не хватало, — немецкого окружения, в котором она выросла. С 2017 года Агата развивает свой частный детский сад, в сентябре планирует открыть еще и международную начальную школу. В ней и планирует работать большинство немцев, которые решили переехать в Беларусь.

— Я очень счастлива, что «немецкая делегация» нашла меня, приехала и познакомилась с моим проектом, который им понравился, — улыбается Агата.

Преимущества Беларуси — никакого локдауна и восточноевропейский менталитет

К мыслям о переезде в Беларусь «немецкую делегацию» подтолкнули две причины.

Первая — здесь нет локдауна, который есть в Германии и от которого, говорят, они до смерти устали.

— Помимо COVID-19 есть еще очень много болезней. Каждый день случаются сотни автомобильных аварий, но от этого мы не закрываем все автобаны. То, что сейчас происходит в Германии — непропорционально болезни, — приводит аргументы Патриция. — В мире не так много стран, где не ввели локдаун. Это не список на 50 позиций. По большому счету, Беларусь и еще пара государств. Выбирать практически не из чего. Но я позитивно удивлена, как здесь устроена жизнь.

Причина вторая — они устали от немецкого эгоцентризма, а в восточноевропейском менталитете видят то, чего им не хватает дома, в Германии.

— Белорусы кажутся людьми, которые всегда готовы помочь. В Германии встретить такое отношение к тебе сейчас сложно, — убежден Хольгер. — У нас сейчас на первом месте концепт индивидуализма, когда каждый заботится только о своей персоне. В Беларуси мне нравится, что многие люди очень быстро идут на контакт. Кажется, что сначала они как будто держат тебя на дистанции, но когда ты знакомишься ближе, видишь, насколько они человечные.
 

Во время разговора в ресторан, где мы беседуем, заходит сотрудница отеля и просит всех «сейчас же» уйти: ей нужно готовить зал к банкету. Немецкие гости теряются: что происходит? Агата, которая живет в Беларуси уже девять лет, быстро соображает, как разрулить ситуацию: рассказывает, что говорила с директором и он позволил задержаться. Ну, раз директор разрешил, то готовить зал к банкету прямо «сейчас же» уже не нужно. Немецким гостям еще много предстоит узнать о восточноевропейском менталитете и концепции «подчиненный — начальник».

«В Германии мы слышали, что здесь не предпринимают никаких мер, чтобы сдержать распространение инфекции. Но это не так»

До того, как «немецкая делегация» приехала в Беларусь, о стране они знали немногое. Кто-то честно отвечает: совсем ничего. Кто-то слышал, что белорусы — мужественные люди. И что страна находится недалеко от Германии.

Пробыв в Беларуси 12 дней, бегущие от локдауна немцы пришли к выводу, что антиковидных мер здесь достаточно, и они абсолютно пропорциональны опасности болезни.

— В Германии мы слышали, что здесь не предпринимают никаких мер, чтобы сдержать распространение инфекции. Но это не так, — считает Валерия. — Люди носят маски, моют руки, обрабатывают их. В автобусах мы тоже видели людей в СИЗах. По нашей оценке, меры соответствуют опасности вируса. Все, что свыше, — это ненормально, — убеждена женщина. — Приведу сравнение. На окне сидит муха. По ней можно ударить мухобойкой, чтобы ее убить. Либо можно взять огромный молоток и без остановки бить по стеклу. В этом разница между мерами в Германии и Беларуси.

О том, что в Беларуси не показывают реальный масштаб заболеваемости COVID-19, они тоже наслышаны, но считают, что «цифрам нельзя доверять ни в одной стране мира», так что этот аспект их мало волнует.

Свое отношение к локдауну немцы обозначают как «критическое».

— Когда ты год заперт в двухкомнатной квартире с детьми, уже все равно, насколько страшна болезнь, — говорит Валерия. — Детям запрещено все: ходить в школу, заниматься спортом, гулять на детской площадке. Нам не разрешают встречаться с людьми, нужно держать дистанцию минимум в два метра.

— Стало очень много безработных, — добавляет Маркус. — Дети сходят с ума!

— Все эти меры вызывают психологические проблемы, которые сами по себе сильнее, чем сама болезнь, — говорит Агата.

Хольгер придерживается того же мнения:

— Уже есть исследования, основанные на доказательствах, что корона — это грипп средней степени тяжести. Из-за него точно не нужно закрывать в квартирах все население. Критические настроения в Германии совсем не слышат. Нет предметных компетентных дискуссий на эту тему с широким спектром общества. Слышат только определенных вирусологов, ученых, которых правительство считает компетентными. А всех, кто относится критически к их позиции, стигматизируют.

Политический кризис в Беларуси немцев не пугает: «Никакого страха»

Политический кризис в Беларуси, который не может разрешиться уже больше восьми месяцев, немцев не смущает и тем более не пугает. Его они не ощутили, а вот отсутствие локдауна — в полной мере.

— Никакого страха, — говорит Хольгер. — Мы много гуляли по Минску и не заметили никакого особого внимания милиции.

— Наверное, потому, что на вас не было белых носков с красной полосой или другой «неблагонадежной одежды», — говорим и приводим пару примеров, за что в последнее время арестовывали белорусов: флаг Канады на окне, носки с красной полосой, значок на рюкзаке, красная упаковка от конфет. — Сложно представить, чтобы за ваше мнение насчет «короны» вас могли арестовать в Германии.

— В Германии то же самое, — упрямо не соглашается Хольгер, и его мысль поддерживают коллеги.

Патриция убеждает, что выражать свое «альтернативное мнение» насчет COVID-19 в Германии теперь запрещено.

— Мы не можем выходить на митинги! — рассказывает она. — Если ты подаешь заявку на демонстрацию против ограничительных мер, то ее либо запретят, либо через пять минут после начала прекратят из-за того, что кто-то придет без маски. Но если я выступаю против их ношения, зачем быть в них? Недавно я участвовала в одной из демонстраций. Мы соблюли все условия: стояли на большом расстоянии друг от друга, в средствах индивидуальной защиты, но нас все равно попросили разойтись. Поэтому, когда кто-то мне говорит: «Ты что, едешь в Беларусь? Это же последняя диктатура Европы», в ответ я могу только рассмеяться. Что тогда в Германии, если ты больше не можешь выйти на митинг? Точно не демократия.

— Разница лишь в том, что в Германии вас не станут бить за то, что вы вышли на улицу продемонстрировать свои взгляды.

— Я бы не была так уверена. Людей тоже бьют. Вы просто этого не видите, — парируют гости из Германии.

«Немецкая делегация» считает, что в Германии «полицейское государство, которое проверяет, носишь ли ты маску»

В конце своего путешествия немцы пришли к выводу, что точно переедут в Беларусь — страну для жизни без локдауна.

— 12 дней было достаточно, чтобы принять такое серьезное решение?

— Конечно! — удивленно смотрит Хольгер, не понимая, почему мы продолжаем задавать ему этот вопрос, похожий на риторический.

Свой переезд он запланировал на май, а пока возвращается в Киль, чтобы уладить все бюрократические вопросы.

— В последнее время я много размышлял над тем, чтобы сменить сферу деятельности и пожить в другой стране. Раньше я часто путешествовал по миру, но никогда не чувствовал себя как дома. Здесь, в Минске, я почувствовал себя хорошо с первого дня. Поскольку я родился и вырос рядом с водой, поначалу был скептичен, сможет ли Беларусь удовлетворить мои потребности. Но после того как мы увидели огромные белорусские озера, не нашел большой разницы с Северным или Балтийским морем. Тут есть много возможностей для того, чтобы проводить свободное время на природе.

В Германии мне нужно еще немного поработать, чтобы закрыть все свои дела. Но я точно решил, что больше не хочу быть немцем. Ангела Меркель, которая сейчас правит одна, меняет закон об инфекционной защите. Она одна получает право решать. Что это, если не диктатура? Сейчас происходит коллективное заключение под стражу всего населения. И речь идет не о защите здоровья, а о порабощении и тотальном наблюдении. Дети вынуждены сидеть дома, магазины закрываются, сети доставок сокращаются. Нас принуждают везде носить маски, даже если ты один занимаешься на спортивной площадке или едешь на велосипеде. Разве это нормально, что мы встречаемся в масках и не видим мимики друг друга, не понимаем настроение человека? — задается вопросами Хольгер.

— Но в таком случае вы не думаете, что меняете одну «диктатуру» на другую?

— Здесь, в Беларуси, гораздо лучше. Я так считаю. Вы не понимаете, что у вас свобода. Все говорят о Лукашенко и его политике. Но в то же время вы можете спокойно ходить в бар.

— Но разве свобода — это лишь возможность ходить в бар?

— Но свобода — это также возможность организовывать свое время, детям — ходить в школу, — отвечает Хольгер. — Здесь в обычных государственных школах я видел столько счастливых детей. В Германии такого больше нет. У нас полицейское государство, которое проверяет, носишь ли ты маску. <…> Белорусская система более свободная, чем в Германии. Я уже начинаю любить страну и находить белорусов очень симпатичными людьми. Женщины здесь выглядят очень серьезными, мужчины — тоже. В магазинах они не разговаривают друг с другом, могут ответить строго: «Да. Ну и что?» Но когда ты беседуешь с ними, становится понятно, какое у белорусов большое доброе сердце.

Свое белорусское будущее Хольгер видит так: дом или дача за пределами Минска, семья и дети, работа учителем физкультуры.

— Еще хочу создать агентство, чтобы сближать хороших западных мужчин с женщинами из Беларуси, — то ли в шутку, то ли вполне серьезно говорит Хольгер.

Остальные немецкие гости планируют свой переезд на сентябрь, к началу учебного года, чтобы их дети сразу могли пойти в детский сад и школу.

По словам Агаты, она не первый месяц наблюдает, что «немцы устали от ограничений и их психика не выдерживает».

— Мне поступает лавина запросов. Люди пишут, звонят, просят совета, как можно переехать и устроиться в Беларуси.

Сама Агата переехала в Минск в 2012 году, вслед за мужем-белорусом.

— Он долго жил в США, Германии. В какой-то момент у него заболели родители, а он единственный сын в семье. И я предложила переехать. Так мы начали жить здесь. Тут у нас родилась дочь Вивьен, и для нее нужно было построить новый проект. Мне казалось, что важно окружить ее немецким менталитетом, ввести в обучение иностранные языки, элементы для эмоционального развития. И так в 2017 году я открыла свой детский сад.

В сентябре этого года Агата открывает международную начальную школу в Боровлянах. В ней дети будут учиться по различным учебным программам: на немецком, русском языках и с усиленным английским, с применением различных методик эмоционального развития. Как и в детском саду, в школе можно будет заниматься разными видами спорта. Планируется, что ее новыми учителями будут немцы из Киля, которые познакомились с проектом, прошли небольшую практику, готовы преподавать как носители языка и включаться в развитие школы. К слову, школа находится за городом, для доставки туда детей и педагогов будет организован шаттл, уточняет Агата.

— Люди в Беларуси очень хорошие, но, конечно, я скучала по немецкому менталитету. Поэтому я безумно счастлива, что немцы хотят переехать в Беларусь. Я не выросла с Ольгами, Светланами и Сергеями. Я росла с Маркусами, Йоханами. Их проблемы мне абсолютно понятны. В Беларуси не плохо — тут просто по-другому.

— Выходит, образуется такая маленькая немецкая диаспора в Беларуси?

— Будет ли она маленькая, мы пока не знаем, — отвечает Валерия. — Интерес к Беларуси огромный.

— И насколько этот интерес большой?

— Только сегодня я получила четыре запроса, — говорит Агата.

Если «немецкая делегация» действительно решится на переезд, спустя несколько месяцев мы обязательно расскажем об их жизни в стране без локдауна.