Азербайджан, Туркменистан, Казахстан и Узбекистан – состояние и планы газовых мегапроектов

Обзор хороший. Объективный в части реального состояния дел конкретных проектов и планов. Но автор неоправданно высоко оценил возможности США участвовать в локальной Большой игре. Реально за то, что мы поможем США выйти из Афганистана (возьмём его под свое управление) им придется заплатить и очень серьёзно. Проекты и планы газовых мегапроектов, рассмотренные автором обзора, развиваются в основном на основе внутренней логики.    

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>

5 ноября началась коммерческая эксплуатация Трансадриатического трубопровода (TAP), который вместе с Трансанатолийским трубопроводом (TANAP) образует новую межконтинентальную газовую магистраль «Южный газовый коридор», предназначенную для доставки природного газа с азербайджанского месторождения Шах-Дениз-2 (SD2) на европейские рынки. Пропускная способность новой газовой магистрали составит 10 млрд куб. м в год на первом этапе и 20 млрд куб. м на втором. Основной объем топлива будет получать Италия (8 млрд куб. м), остальное пойдет на рынки Болгарии и Греции (2 млрд куб. м).

В финансировании финальной ветки Южного газового коридора – трубопровода TAP – помимо азербайджанской SOCAR и итальянской Snam , владеющими долями по 20%, приняли участие бельгийская Fluxys (19%), испанская Enagas (8%) и швейцарская Axpo (5%). Также проект привлек инвестиции Азиатского банка развития, Европейского банка реконструкции и развития и Европейского инвестиционного банка.

Несмотря на осложнения в отношениях с Турцией и военные действия в Нагорном Карабахе, бросившие тень на международный имидж Азербайджана, руководство Европейского союза с энтузиазмом приняло новости о запуске трубопровода TAP. На брифинге 4 декабря представитель Еврокомиссии Тим Макфи отметил , что Евросоюз приветствует начало эксплуатации трубопровода TAP и Южного газового коридора в целом, поскольку этот проект будет способствовать укреплению энергетической безопасности Юго-Восточной Европы.

Европейский союз возлагает на Южный газовый коридор достаточно большие надежды. В соответствии с выводами недавнего доклада Европейской комиссии, посвященного анализу европейских газовых рынков, уровень потребления газа в Европе будет расти. ЕС продолжит искать альтернативных поставщиков, чтобы не попадать в зависимость от крупных игроков рынка – США, Алжира или России. Большой потенциал европейские аналитики видят в юго-восточном импортном направлении.

Ветка TAP рассматривается как первый этап развития Южного газового коридора. За счёт создания дополнительных интерконнекторов к магистрали планируется подключить газовые системы Албании, Боснии и Герцеговины, Черногории и Хорватии. В феврале 2020 г. Албания и Черногория получили от ЕС €2.5 млн грант на проект Ионического трубопровода (Ionian-Adriatic Pipeline, IAP ), который будет проложен по территориям вышеобозначенных стран.

Для развития Южного газового коридора в соответствии с планами ЕС ресурсов Азербайджана окажется недостаточно. Его ожидаемая пропускная способность в 20 млрд. кубометров установлена из расчёта экспортного потенциала Азербайджана, который имеет осязаемые пределы.

По обновленному плану SOCAR , к 2024 г. совокупная добыча газа в стране возрастет до 38 млрд куб м. На Шах-Денизе, откуда газ идет на экспорт в Европу, добыча не превысит 19-20 млрд куб. м. При этом европейское экспортное направление для Азербайджана не является единственным – страна также поставляет газ в Турцию и Грузию. Расширяется география поставок за счет СПГ, в частности в Пакистан. Если учесть, что, по оценкам BP , на Азербайджан приходится лишь 1.4% от мировых запасов газа, то становится очевидным, что для обеспечения долгосрочной коммерческой эксплуатации Южного газового коридора необходимо привлечение дополнительных поставщиков.

Взор Брюсселя вновь пал на Центральную Азию. Как минимум три центральноазиатских государства – Туркменистан, Казахстан и Узбекистан – обладают солидными газовыми резервами. Туркменистан и вовсе является крупнейшей газовой державой, занимающей 5-е место в мире по суммарным резервам (до 50 трлн куб. м).

Основная часть газового экспорта из Туркменистана на сегодняшний день идет в Китай (около 30 млрд куб. м в год). Однако национальное правительство активно прорабатывает вопрос диверсификации экспорта и в качестве одного из наиболее перспективных направлений рассматривает европейский.

В 1990-е гг. продвигался проект западного экспортного трубопровода Nabucco , призванный выводить в Европу из Азербайджана, Ирана и Туркменистана до 32 млрд. куб м газа в год. Из-за затянувшегося процесса делимитации Каспийского моря и кризиса ирано-американских отношений проект был заморожен.

Подписанная в августе 2018 г. Конвенция о правовом статусе Каспийского моря сняла один из главных барьеров для создания на Каспии новой нефтегазовой инфраструктуры. За год до подписания документа представители Туркменистана были приглашены на мероприятия, посвященные энергетической политике Европы. Транскаспийский газопровод был признан Еврокомиссией проектом, представляющим общий интерес (Project of Common Interest ). Началась его техническая и финансовая проработка европейскими специалистами. После подписания Конвенции ЕС официально возобновил переговоры с туркменским правительством о прокладке Транскаспийского газопровода.

Вместе с тем, новейшие исследования туркменского нефтегазового экспортного потенциала свидетельствуют о том, что для практической реализации проекта Транскаспийского газопровода одной лишь благоприятной политической конъюнктуры недостаточно. В соответствии с выводами доклада Оксфордского института энергетических исследований (Oxford Institute for Energy Studies ), туркменский газ, обладающий более низким качеством в сравнении с азербайджанским и требующий больших инвестиционных вложений для налаживания стабильной добычи, окажется неконкурентным на европейском рынке. Из-за весьма специфического государственного устройства Туркменистана инвесторы не готовы на долгосрочные операции в стране. Для того, чтобы проект Транскаспийского трубопровода стал реальностью, он нуждается во влиятельных международных гарантах.

Оказать политическую и экономическую поддержку проекту готовы Соединенные Штаты. Прокладка нефтегазовой инфраструктуры из Центральной Азии в Европу в обход России и Ирана является их давней амбицией.

В феврале 2020 г. Агентство США по международному развитию (United States Agency for International Development, USAID ) запустило программу поддержки малого бизнеса в Туркменистане (Future Growth Initiative ). Как пояснил посол США в Туркменистане Мэтью Климов, задача США состоит в том, чтобы установить контакты с туркменским бизнесом и создать условия для привлечения инвестиций.

Негативный опыт политики 1990-х гг., когда американцы ставили в регионе амбиции выше экономической целесообразности, на современном этапе вынуждает их придерживаться более реалистичной линии. Так, эксперты Фонда Наследие (Heritage Foundation ) предлагают осуществить строительство Транскаспийского газопровода в два этапа, и на первом целиком сконцентрироваться на создании в Каспийском море интерконнектора для связи азербайджанских и туркменских газовых месторождений. В случае успеха проекта интерконнетора к нему предлагается подключить и Казахстан, что позволит минимизировать риски, связанные с качеством и доступностью туркменского газа.

Хотя администрация Трампа приложила немалые усилия капитализации достижений сланцевой революции , в том числе за счет европейского рынка, в Центральной Азии США и Европа выступают в качестве союзников. Пресс-служба Трампа неоднократно заявляла, что рассматривает туркменский газ в качестве важного актива, способного повысить энергетическую безопасность ЕС за счет создания дополнительного предложения на рынке.

Для Европы США являются не только важным экономическим союзником, без которого невозможно реализовать проект Транскаспийского трубопровода, но и политическим, поскольку в одиночку Брюссель обладает гораздо меньшим влиянием в регионе, нежели такие мощные региональные игроки как Россия и Китай.

КНР также имеет большие амбиции в Центральной Азии. Для Поднебесной регион представляет ценность как альтернативный источник энергоресурсов, потребность в которых, учитывая масштабы китайской экономики, продолжит расти. Помимо этого, центральноазиатское континентальное окно открывает китайским компаниям прямой доступ на европейские рынки. В случае, если США закрепятся в регионе за счет энергетических проектов, торговое окно через Центральную Азию может быть потеряно.

Для России рост влияния США в центральноазиатском регионе представляет две группы рисков. Первая относится к энергетической сфере. Энергетические проекты США и Евросоюза, в частности Транскаспийский газопровод, по изначальному замыслу подразумевают создание конкуренции российским энергетическим компаниям в Европе. Газовые проекты в Центральной Азии могут стать мощным дополнением для антироссийской политики США.

Вторая группа рисков относится к военно-политической сфере. Упомянутый выше посол США в Туркменистане М. Климов в качестве одного из главных приоритетов США в Центральной Азии назвал безопасность региона, связав ситуацию в Туркменистане с комплексом проблем Афганистана. Таким образом Вашингтон обозначил свою претензию на роль регионального гаранта стабильности, которую традиционно исполняет Россия.

В отличие от ситуации 1990-х гг., современная политическая конкуренция в Центральной Азии обретает новые, гораздо бо льшие масштабы. Постоянное присутствие Китая можно рассматривать относительно свежим явлением региональной политики, но далеко не единственным. На регион обращают внимание принципиально новые игроки.

Помимо Транскаспийского газопровода крупнейшим энергетическим проектом Центральной Азии последних лет стал магистральный газопровод ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), который находится в разработке с 2014 г. Зародившийся как американская геополитическая инициатива, обновлённый проект ТАПИ целиком вышел из-под патронажа США. Издержки по его строительству несут страны, по территории которых газопровод будет проложен. Доли в международном консорциуме «Трубопроводная компания ТАПИ» (TAPI Pipeline Company, TPCL ) распределены следующим образом: Туркменгаз (Туркменистан) – 85%, Afghan Gas Enterprise (Афганистан) – 5%, Inter State Gas Systems (Пакистан) – 5%, GAIL (Индия) – 5%.

В соответствии с планом пропускная способность ТАПИ составит 33 млрд куб м газа в год, 5 млрд куб м из которых пойдет на экспорт в Афганистан, а оставшиеся 28 млрд куб м будут равномерно распределены между Пакистаном и Индией. Проектная стоимость газопровода оценивается в $8-10 млрд.

Всю необходимую сумму консорциум рассчитывал покрыть без привлечения внешних инвесторов, однако в 2018 г. у проекта начались проблемы, приведшие к затягиванию строительства. Для того, чтобы ТАПИ не остался нереализованной региональной инициативой, участники консорциума пригласили принять участие в его разработке Саудовский фонд развития (Saudi Fund for Development ), который охотно принял предложение и, как сообщается , внёс существенный инвестиционный вклад в развитие проекта.

После подключения саудовских инвесторов строительство ТАПИ ускорилось. На конец 2020 г. туркменский и индийский участки ТАПИ завершены, на афганском и пакистанском проводятся необходимые подготовительные процедуры.

Растущий интерес стран Ближнего Востока, и прежде всего монархий Персидского залива, к Центральной Азии наблюдается на протяжении последних 5 лет . Помимо Саудовской Аравии высокую активность в регионе проявляют ОАЭ. Совместными усилиями они налаживают каналы для более широкой связи регионов. Привлекают ближневосточные страны не только энергетические, но и транспортные, туристические проекты, а также транзитный потенциал Центральной Азии. Немаловажным фактором является исламский, которые упрощает взаимодействие между регионами.

Помимо прочего, Саудовская Аравия рассматривает центральноазиатский регион в качестве дополнительного плацдарма для сдерживания Ирана. Наиболее крупные инвестиции Саудовская Аравия вкладывает в Казахстан и Таджикистан, в чьём внешнеторговом обороте иранское направление относится к наиболее крупным. Интерес саудовцев к туркменскому газовому проекту ТАПИ также объясняется иранским фактором, поскольку газопровод пойдет в обход иранской территории и составит конкуренцию иранской газовой отрасли на рынках Южной Азии.

После открытия Узбекистана миру при президенте Ш. Мирзиёеве и начала в стране реформ Саудовская Аравия стала одним из наиболее активных участников в его экономическом преображении. В апреле 2020 г. саудовская компания ACWA Power заключила с узбекским правительством несколько крупных энергетических контрактов на $2.5 млрд.

Вставший на путь реформ Узбекистан сыграл роль магнита для экономических и политических инвестиций в регион, возродив интерес мирового сообщества к Центральной Азии в целом. Страны Европы, Ближнего Востока, США, Россия и Китай обратились к новому руководству страны с массой предложений по сотрудничеству в разных областях экономики и политики.

Узбекистан обладает сопоставимыми с Азербайджаном и Казахстаном запасами газа (1.5 трлн куб м), большая часть из которых идет на внутреннее потребление. В последние годы в стране, прежде всего за счет притока внешних инвестиций, идёт наращивание мощностей для экспорта газа. В 2018 г. Узбекистан официально присоединился к проекту ТАПИ. В 2019 г. представители Узбекистана приняли участие в работе Первого каспийского экономического форума в туркменском Авазе, уделив особое внимание изучению открывшихся на Каспии экспортных возможностей. В 2018-2020 гг. при поддержке китайских, японских и корейских инвесторов в Узбекистане были построены заводы для производства СПГ.

В связи с пандемией COVID-19 большинство международных политических и экономических процессов в Узбекистане приостановилось. По сообщениям журнала The Economist , из-за сокращения поставок в Китай и Россию узбекское правительство инициировало ряд срочных мер для стимулирования внутреннего спроса на газ, в частности за счет увеличения производства самолётного дизеля, т.к. одной из долгосрочных целей Ташкента является превращение в крупнейший региональный авиационный хаб. Падение экспорта в итоге в долгосрочной перспективе работает на «интернационализацию» страны.

Подобная ситуация наблюдается во всей Центральной Азии. Регион накопил существенный геополитический потенциал, который неизбежно будет реализован, что с учётом имеющихся конфликтных точек может привести к новому раунду так называемой Большой игры – широкого геополитического соперничества заинтересованных в регионе международных акторов. Принимая во внимание факторы внутренней нестабильности центральноазиатских стран, её последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

Евразийская шахматная доска готова принять своих гроссмейстеров.

Иван Сидоров