О праве командира на дезертирство. Размышления к 90-летию Михаила Горбачева

2 марта 2021 года во многих западных странах будут звучать здравицы в честь великого человека, изменившего мир. На постсоветском пространстве о юбилее вспомнят далеко не все. Те, же кто вспомнит, только пожмут плечами. И это не тот случай, когда нет пророка в своем Отечестве.

Доля застоя

Вступив на пост генерального секретаря ЦК КПСС, Михаил Сергеевич Горбачев был обласкан народной любовью. Объяснялась она прежде всего усталостью от тех, кто был раньше.

Возглавивший страну в 1964 году Леонид Брежнев понял, что и элита, и народ устали и от железного режима товарища Сталина, и от авантюрно-нервических метаний товарища Хрущева.

Брежневскую эпоху успокоения впоследствии назовут «застоем». Хотя, глядя на показатели даже последних лет правления «второго Ильича», понимаешь, что «застоем» это можно было считать только с позиций темпов развития времени индустриализации и послевоенного восстановления.

Строились новые города и предприятия, возводились атомные электростанции, выпуск новых гражданских и военных самолетов был не событием десятилетия, а рутиной будней. Уходили в космос межпланетные станции, а на орбите обживались советские космонавты на «Салютах», предварявших появление легендарной станции «Мир».

Кризис идеи

Главная беда СССР конца 1970-х —1980-х заключалась не в нарастании экономических проблем: они время от времени появляются у любого государства и в обычных условиях не носят фатального характера.

Советский Союз переживал острый идеологический кризис. Брежнев тихо отменил авантюрную идею Хрущева о построении коммунизма в течение 20 лет, объявив взамен о построении «развитого социализма».

В эпоху Брежнева рост благосостояния советских граждан был освобожден от идеологических ограничений. Никто больше не писал стихов про «мурло мещанина», не говорил об опасности в погоне «за барахлом» растерять главные идеологические постулаты октября 1917-го.

К началу 1980-х годов вдруг выяснилось, что главным мерилом успеха становится наличие кооперативной квартиры, машины, импортного гарнитура, американских джинсов и жвачки.

Но по этой шкале ценностей Советский Союз проигрывал витринам Запада в одну калитку. Уставшие, больные, пожилые члены Политбюро оказались не в состоянии оценить всю опасность этого перекоса. Пустое произнесение старых догм на новые поколения уже не действовало, а тех юных, кто бил в набат, говоря о гибнущих идеалах революции, немедленно осаживали строгие ответственные товарищи: «Самый умный, что ли? Там разберутся!

Антиалкогольный звоночек

И в марте 1985 года пришел тот, кто, по мнению народа, должен был дать ответы на все вопросы: 54-летний выходец из крестьянской семьи Михаил Горбачев, сделавший идеальную советскую карьеру от помощника комбайнера до главы ядерной державы.

Уверенный в себе, не шамкающий, способный выйти на улицу и начать говорить с простыми людьми — такого страна не видела уже очень давно. Его слова о необходимости перемен отвечали тому, о чем мечтали граждане Советского Союза.

Никому и в голову не могло прийти, что первое лицо государства само не знает, как именно должен быть преобразован Советский Союз. И уж тем более никто не мог подумать, что его единомышленник по идеологии будет строить планы по подрыву основ государственности.

Первым звоночком, свидетельствующим о том, что Михаил Сергеевич не очень понимает, что делает, стала антиалкогольная кампания. Никто не сомневался, что отрезвление нации полезно, но какое к этому имеет отношение тотальная вырубка ценных виноградников? Чем серьезному процессу может помочь надоедливая реклама безалкогольных коктейлей и таких же безалкогольных свадеб? А как можно было не учесть потери бюджета от урезания алкогольного ассортимента?

Межнациональный пожар

Но этот грех, лежащий не только на совести Горбачева, был одним из меньших. Гласность и обсуждение ранее находившихся под запретом тем подействовали на общество куда сильнее.

Перестроечная пресса, бомбардируя читателей историческими сенсациями, не пыталась давать тем или иным событиям и деятелям трезвую и взвешенную оценку. Одни — безусловные «палачи», другие — безусловные «жертвы», а тот, кто призывает подумать и взвесить более трезво, — консерватор и «враг перестройки».

Настоящей катастрофой стал вопрос межнациональных отношений. Период правления Горбачева охарактеризовался полным непониманием того, каких трудов стоило выстроить баланс в многонациональном советском обществе и как просто его разрушить.

Под видом борцов за возрождение национальной культуры то там, то здесь стали возникать группировки националистов, постепенно все громче поднимавших темы территориальных претензий. Надо честно признать: пожар Нагорного Карабаха стал следствием беспомощности центрального руководства во главе с Михаилом Горбачевым, которое вместо действий занималось бесконечными «обсуждениями» и дообсуждалось до того, что вчерашние соседи и друзья стали убивать друг друга. Карабах Горбачева не научил ничему: ни один из подобных кризисов купировать в самом начале он не смог.

Джентльменам верят на слово?

Нежившийся в народной любви в начале своего правления Михаил Сергеевич вдруг стал слышать совсем иные вещи. На волне гласности люди, получавшие вместо улучшения жизни одну проблему за другой, начали критиковать первое лицо так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И чем дальше усугублялись проблемы, в том числе экономические, тем чаще Горбачев предпочитал поворачиваться в сторону международных дел.

Там все было иначе: Горбачева приветствовали, жали руку, славили как «лидера новой эпохи», человека, освобождающего мир от ядерной угрозы.

Отвечать на вопрос о цене всего этого советский лидер не любил. Соглашения с США все время строились так, что Советскому Союзу в чем-то приходилось уступать. И масштаб уступок становился все больше и больше.

Глядя на то, во что сегодня превратились страны Восточной Европы, нельзя не задаться вопросом: как можно было с легкостью отказаться от поддержки дружественных СССР сил? Реальная цена якобы народных «бархатных» революций спустя десятилетия, особенно после украинского «Евромайдана», известна. Фактически Советский Союз позволил западным державам зачистить политическое поле, наводнив его своими ставленниками. И результаты этих трудов мы видим теперь.

Германия, особенно Западная, до сих пор восхваляет Михаила Горбачева за воссоединение Европы, но для нашей страны последствия этого «жеста доброй воли» стали поистине катастрофическими.

Никаких гарантий того, что границы блока НАТО не будут расширены на восток, получено не было.

Как назвать политика, лидера ядерной державы, который в ключевых вопросах безопасности собственного государства соглашается верить джентльменам на слово?

Референдум

17 марта 1991 года состоялся Всесоюзный референдум по вопросу о сохранении СССР, на котором 77,85% опрошенных проголосовали за единую страну. С таким карт-бланшем Горбачев, на тот момент уже президент СССР, имел полное право договариваться с лидерами союзных республик с позиции силы.

Но и здесь, по сути, случился обман. Проект Горбачева превращал СССР в мягкую, децентрализованную федерацию. Из-за его пассивности фактически «вымывались» бунтующие республики Прибалтики, Грузия, Армения и Молдавия. Людям, голосовавшим за сохранение Союза, подсовывали «что дают».

Бунт ГКЧП, нелепый и неподготовленный, приведший к полному краху, был реакцией именно на это очередное уже политическое шулерство Михаила Сергеевича.

Говорят, что после августа 1991 года Горбачев де-факто потерял власть. Но боролся ли он за нее? Ведь никуда не делись те три четверти населения страны, сказавшие да Союзу. Никуда не делась армия, готовая служить Советскому Союзу.

И все они до последнего смотрели на президента СССР, ожидая, что вот хотя бы сейчас он вспомнит, как верили в него в марте 1985 года.

«Но никто не вышел на улицы»

После Беловежских соглашений жила безумная надежда на то, что Горбачев поведет себя не как Горбачев. Что он наконец заявит, что в стране мятеж, поднимет верных силовиков, обратится к народу с воззванием «Отечество в опасности!»…

И что же Горбачев? Издание La Repubblica сообщало, что на праздновании своего 85-летия Михаил Сергеевич описал эти дни так: «На протяжении 17 дней, последовавших за Беловежскими соглашениями, я ждал реакции со стороны интеллигенции, со стороны людей. Конечно, страна пребывала в шоке. Но никто не вышел на улицы. Казалось, что судьба СССР была лишь моей проблемой. Указа о моей отставке не было. Я принял это решение самостоятельно».

Вот ведь как получается, народ подвел. Горбачев ждал реакции масс, а те не соизволили выступить на борьбу. Это все равно что сказать, что солдаты под ураганным огнем сами должны подниматься в атаку в полный рост, пока командир схоронился в окопе. Ну а раз солдаты не взяли на себя инициативу, то командир имеет право и на дезертирство.

За ним следуют тени…

В декабре 1991 года народ и Горбачев разошлись навсегда: он отправился в уютный «Горбачев-фонд», а люди, брошенные им на палубе тонущего государственного «Титаника», старались просто выжить.

90-летие Михаила Горбачева приветствуют тени десятков тысяч человек, убитых в межнациональных конфликтах, тени тех, кто доживал свои последние годы, считаясь «оккупантом» в обретших независимость бывших союзных республиках, тени миллионов людей, ушедших в мир иной раньше срока из-за тягот жизни в лихие девяностые.

Миллионы нерожденных детей, непостроенные заводы и города, космические корабли и станции, так и оставшиеся только на чертежах… Несостоявшееся наследие страны, которой не стало.