Воскресные миниатюры

Миниатюра первая.

Стратегические смыслы

Когда успехи последних лет в форсированном развитии образования и науки будут признаны даже самыми упорными критиками, отставание российских вооруженных сил от локомотива прорыва станет не менее разительным. Предвидя этот момент, предлагаю подготовиться заранее и составить план инновационных реформ по лучшим лекалам, обеспечившим отечественным исследователям заслуженное и прочное лидерство.

1) Военкоматы должны перестать мыслить себя лишь центрами умножения новобранцев и ведения военного учёта. Предлагаю в рамках пилотного проекта, а затем и повсеместно, уменьшить их бюджетное финансирование на 75% и стимулировать к приносящей доход деятельности. Возможностей для этого масса: консультации молодежи, особые траектории призыва, переобучение охранников, медицинские услуги и стрижка.

2) Пограничная служба требует коренных реформ. Растянутые на тысячи километров мелкие погранзаставы и пропускные пункты не смогут стать точкой сборки армии третьего тысячелетия. Считаю рациональным объединить их по территориальному признаку в пять ФЦПП (Федеральных центров пограничного превосходства): во Владивостоке, Москве, Симферополе, Севастополе и Грозном. В каждом из них необходимо обеспечить высокоскоростной интернет.

3) Техническое переоснащение армии не должно выливаться в размазывание техники и вооружения тонким слоем. Наиболее эффективные подразделения должны двигаться вперёд удвоенными темпами, прокладывая дорогу инноваций частям второго эшелона. Необходима здоровая конкуренция за распределение техники, которое следует проводить в виде открытых конкурсов РНФА (Российского национального фонда армии).

Для получения каждой единицы вооружения следует подать заявку с обоснованием основных задач, методов использования, мировых аналогов и ожидаемых результатов. С целью мониторинга эффективности нужно предусмотреть возможность ежеквартальной подачи отчётов через ЕГИСУ НИОТКР. Данные меры позволят дать оружие в руки тех, кто действительно готов его принять: если танки в Южном военном округе стреляют вдвое чаще, то зачем отправлять их в ЗВО?

4) Менеджменту вооружённых сил придётся изжить устаревшую формулу "армией должны управлять военные". Современный мир предъявляет к руководителю требования нового порядка: владение широким набором софт-скилз, уверенное пользование ПК, безупречные аккаунты в соцсетях, проектное планирование, тайм-менеджмент. Все эти вещи незнакомы суровому военному уху. Гораздо разумнее отдать управление (в том числе и финансы) в руки компетентных людей, сосредоточившись на тактике боя и траектории полёта снарядов.

5) Стоит жестко поставить вопрос о пользе стратегических ядерных сил. Мы знаем их слова о "мировом балансе" и "паритете", но видел ли кто-то их реальные дела? В то время как сухопутные войска, ВДВ, авиация и флот показывают результаты на наших глазах, войска стратегического назначения просто получают финансирование, изредка запуская пустые болванки из одного конца страны в другой.

Не пора ли вспомнить, что такие развитые державы как Германия или Италия не спешат заводить плутониевый балласт? И что даже высокотехнологичный Израиль со стыдом прячет свои боеголовки? Впрочем, современный подход к военному менеджменту должен ответить на эти вопросы в самые короткие сроки.

Завершая свой футуристический набросок, подчеркну, что для первоочередного кадрового обеспечения военного прорыва было бы крайне перспективно ввести специальный трек "Лидеры России. Армия". Уверен, что первый выпуск должен быть отмечен масштабным форумом в честь Года Армии в России, обеспечивающим стране немедленный старт к инновационным вооруженным силам XXII века.

Надеюсь, военная элита по достоинству оценит мои давно назревшие предложения, ведь в научно-образовательной сфере эти практики уже успели превратиться в золотой стандарт управления и стали твёрдой основой для будущих побед.

Телеграм-канал @trueresearch

______________________________________________________________________________________________________________________________

Миниатюра вторая

Не Новичок

В зарубежном Центре по противодействию российской вакцине (Presidential Intelligence Sputnik Defense Emergency Center) завершался рабочий день. Джон Ланкастер Пек, работающий преимущественно ночью из-за разницы во времени, устало захлопнул ноутбук после очередного зума с выдачей инструкций для Радио Слободы и издания Present Simple. Впереди по графику разговор с профессором Э.Буччи по поводу разгромного отзыва на ещё не опубликованную русскими статью в журнале «Нож».

В кабинет тяжёлой поступью вошёл капитан Френсис Пауэрс, на лице которого читалось полное недоумение. Он грузно опустился в кресло и медленно произнес: «Джон, нас распускают».

- Но Фрэнки, этого не может быть! Мы дискредитировали русскую вакцину постами про побочку у блогеров, проплатили антипрививочников и практически утопили эту пикающую железяку в 100% эффективности западных продуктов! Вакцинация в Москве началась, но народ на неё не идёт! Мы выполняем ки-пи-ай, нас не могут распустить!
- К сожалению, Джон, наша миссия окончена. Нашлись люди, которые перевыполнили все наши ки-пи-ай настолько, что даже профессор Буччи уже не пригодится. Мне доложили, в чём причина того, что русские не идут в поликлиники прививаться.
- Неужели сработала наша фабрика троллей, и все ждут вакцину от Фацера?
- Нет, Джонни, - вздохнул капитан, - они конечно, её ждут, но дело в другом.
- Фрэнки, да в чём же дело? Неужели сработала наша деза про побочку и ковид у привитых?
- Нет, Джонни. Это не идёт ни в какое сравнение по влиянию на русских с тем, что случилось. Я не представляю, как мы с тобой не додумались до этого простого и изящного решения, как похоронить навсегда русскую прививку. Все наши месяцы работы, Джонни, меркнут перед одной-единственной мыслью, которую вложили в головы русских.
- Что же это за мысль, Фрэнк?
- «Вакцина не совместима с алкоголем», - медленно по словам произнёс Пауэрс.
Повисла пауза. У Джона перехватило дыхание от восторга, он был буквально сражён находчивостью кого-то из коллег. Капитан Пауэрс достал из ящика бурбон.
- Но Фрэнки, кто, мать твою, этот гений? У него же IQ, наверное, не ниже 160!
- Это сказала она, Джонни, - Пауэрс протянул телефон с фотографией. - Да-да, - продолжил он, видя, как брови Ланкастера преодолели добрую половину пути до затылка. - Я бы и сам не поверил, Джонни, если бы не увидел это своими глазами. Так и сказала: «в течение всех 42 дней необходимо ограничить принятие алкоголя».
- Погоди, ты хочешь сказать, что в России одно из первых лиц заявляет, что вакцина несовместима с алкоголем? Накануне Нового года? Фрэнки, а может она, это…
- Нет, Джонни, я проверял дважды, не платим. Я уже было подумал, что она оговорилась, но на сразу же после этого глава Непотребнадзора добила, сказав, что ещё и за две недели до нужно воздержаться.
- И что, Фрэнк, они не читали инструкцию? Там же ничего этого нет. Русские же – самая читающая нация!
- Нет, Джонни, если русскому что-то мешает пить на Новый год, ему уже не до чтения. И именно в этом году я их чертовски понимаю. – Фрэнсис отставил бокалы и уже пил Джек Дэниелс из горла.

За стенкой понемногу начали собирать подслушивающее оборудование Петров и Боширов. Мрачно переглянувшись, они выпили водки. Разумеется, не чокаясь, чтобы соблюсти конспирацию.

Продолжать наблюдение уже не требовалось.

Телеграм-канал @vaccynic

___________________________________________________________________________________________________________________________

Миниатюра третья

– Пойдем, я тебе покажу, как тут все устроено. – Игорь махнул рукой и вышел из блиндажа, новобранец поспешил за ним, – Работал раньше в ЧВК?
– Нет, – честно признался Семен, – Только в государственных войсках.
– Хм... Это будет немножко хард...
– У меня огромный опыт ведения боевых действий в условиях...
– Оу! Никто не спорит, ты в некотором смысле даже оверквалифайд для нас! Понимаешь? Но есть нюансы, эйчары говорили тебе про наше скрам подразделение?
– Ну... Что-то такое было...

Игорь вдруг остановился прямо посреди окопа и удивленно уставился куда-то. Семен проследил за его взглядом и сразу понял в чем дело. Пулеметчик лупил длиннющими очередями в небо.

– Что происходит, Данила?! – возмутился Игорь.

Пулеметчик снял наушники и повернулся.

– Работаю.
– По каким целям?
– Ни по каким, вообще.
– Я не совсем андерстенд!
– Посмотри в трелло! Видишь наступают на нас?
– Вижу, – глядя на ровные цепи пехоты кивнул Игорь.
– Но это цели артиллерийского отдела. Видишь кто исполнитель задачи?
– Ага.
– Ну и с фига ли я по ним стрелять буду?!
– Это я понимаю, но зачем в небо?!
– У меня KPI по гильзам считается.
– А вам еще не привезли патроны с rfid метками?!
– Неа. И вот пока не привезли – Данила надел наушники и отвернулся, – Я себе квартальный бонус сделаю.

Игорь махнул рукой, достал планшет и стал что-то печатать.

– Что происходит? – глядя на приближающуюся пехоту противника напряженно спросил Семен.
– Небольшой трабл, хочу понять куда делась партия патронов с rfid метками. Нельзя же воевать с таким KPI!
– Может пока по ним пару очередей дать, а потом уже разбираться?
– Нет, это работа артиллерийского отдела, пусть сами разбираются.
– А артиллеристы где? – поинтересовался Семен.
– Километрах в шестнадцати. Там, – Игорь махнул рукой куда-то вправо, потом нахмурился глядя на что-то в планшете и достал наушники. – Джаст э момент, нужно конф-колл устроить.

Семен пожал плечами и снова повернулся к наступающей пехоте противника. Те уверенно двигались вперед не встречая никакого сопротивления. Пулеметчик продолжал молотить в небо. На соседних позициях тоже творилась какая-то дичь. До Семена доносился истеричный, повторяющийся крик: «А с кем это согласовано! А?! С кем это согласовано?!» На другой позиции пулеметчик перекрашивал свой пулемет. И все время сверялся с какой-то книгой. Семен присмотрелся к обложке. Брендбук.

– Но вы профакапили этот спринт! – доносился за спиной голос Игоря, – Нет, коллеги, я считаю что сейчас нужно чтобы непосредственно дисижн мейкеры согласовали несогласованное согласие артотдела... Что? Нет, я про художников, при чем тут артиллерия?! Коллеги, не кричите все сразу! У кого там стрельба на фоне?!

Семен уже мог рассмотреть лица наступающих противников. Рука сама потянулась к автомату. Если сейчас закидают гранатами, то все... Он прижался к брустверу, прицелился, но тут кто-то потянул его назад.

– Щит, что ты делаешь?!
– Отбиваться собираюсь! Болезный! – Семен попытался отмахнуться от Игоря, но тот оказался назойливее, чем можно было ожидать.
– Это же цели артиллеристов, ты за них перевыполнишь KPI и квартальный бонус получат они, а не мы! Тут сложная система распределения бонусов, понимаешь?!
– А если я их не перестреляю, то... – Семен замер, глядя на странную картину.

Цепь противника остановилась примерно в семидесяти метрах от окопов. Бойцы повернулись друг к другу и стали играть в камень-ножницы-бумагу.

– Что за... – не понял Семен.
– О, видимо у них премии за....

В этот момент выигравшие бойцы достали пистолеты и как по команде выстрелили в себя. Кто в ногу, кто в руку. Их неудачливые товарищи тут же подхватили раненых и понесли по полю боя обратно к своим окопам.

– Что за нахрен у вас происходит?! – заскрипел зубами Семен, чувствуя как сходит с ума.
– Ну, я говорил, это будет немножко хард. В госсекторе воюют по старинке, понимаешь? А у нас цивилизация, KPI, бигдата, финмодель и план. Представляешь, сколько им от страховой капнет? Ребята, видимо, дыру в бюджете проекта закрывали.

© Рагим Джафаров

---

Миниатюра четвертая

– Начало у всего этого было в некотором смысле библейское, – Петрович затянулся и выдержал паузу.
– Ну давай! Не томи! – возмутились мужики. – Что там за библейское начало?
– Ну сначала решили в конституцию добавить бога, значит. Ну ведь и глупо тады запрещать других богов добавлять. Буквально за два дня дело дошло до Кришны, Одина и Барона Самеди.
– Кого?! – ахнули мужики.
– Это из вуды африканской! Потом объясню! Последней каплей стал макаронный бог. Пастафарианский. Тут кто-то резонно заметил, что если в конституции есть макарошки, чего б не быть пельменям?
– Жареным?
– С майонезом?

Мужики загомонили, уточняя насущные политические вопросы.

– И так и эдак. – отрубил Петрович. – Но на третий день, когда уже вся еда, казалось бы, была перечислена, кто-то внес в конституцию расстегаи.
– И чего?
– Ну ничего. Тут же какой-то постмодернист вписал застегаи.
– А это что?
– А уже не важно. Что там началось! Понимая, что процесс уже не остановить решили дать каждому гражданину право вписывать в конституцию что угодно. Образовалось пространство всенародного творческого волеизъявления. В итоге, метамодернизм – просто учебник логики, по сравнению с этим непаханым полем смыслов! Одно тянуло другое и так до бесконечности! В конституции оказался Пелевин, судак и тудак, право на лево и справа налево, пивовар Иван Таранов, продам гараж в Самаре, счастье за горами и счастье не за горами... В общем конституция превратилась во что-то вроде...

Петрович задумался, подбирая слова. Мужики терпеливо ждали едва дыша.

– Борхесовской библиотеки, как модели русского мира! Потенциально конечной, но незримо огромной. Хотя и структурированной. Когда слова в конституции кончились – начали писать хаотично буквы. Бесконечный перебор. Каждый гражданин нет-нет да добавит букву! И так выходит, что потенциально в конституции закреплены все возможные права и законы всех времен, но никто не знает произошло это уже или только произойдет, когда буквы в правильном порядке сложатся! Но тут нюанс! Конституция есть, но в силу не вступит, пока ее не допишут, а дописать ее невозможно! Но потенциально она закончена и поэтому действительна! В прошлом, либо в будущем. И если подвести итог, то мы имеем конституцию в гиперсфере, то есть замкнутую на саму себя!

Мужики уважительно охнули. Помолчали.

– Петрович, – поднял руку кто-то, – Я мож не понимаю чего, но ты поясни дураку. А это вот все зачем?
– Дурак ты, Сёма! – фыркнул Петрович, – Это чтобы выйти за рамки пространства смыслов!
– Это чего значит? – виновато уточнил кто-то.
– Ну ек-макарек! Как вам дурням объяснить-то... А, вот помнишь такие стихи – умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить!
– Ну так бы сразу и сказал! – обрадовались мужики. – Ладно, кончай перекур, давай за работу!

© Рагим Джафаров

---

Миниатюра пятая

– Итак, коллеги... – директор явно хотел сказать что-то еще, но только махнул рукой. – Все!
– Все? – уточнил трудовик.
– Это ожидаемо. – вздохнула техничка. – Кто в наше время пойдет учиться на фрезеровщика. Теперь все блогеры...
– А нас что? Закроют? – спросил кто-то.
– Если не наберем на следующий год хотя бы минимальное количество учащихся, – кивнул директор.

Все собравшиеся молча уставились в окно, отчего возникло ощущение, что класс заполнен скучающими двоечниками, желающими поскорее оказаться на улице.

Вдруг открылась дверь и в помещение вошел молодой мужчина. Он кинул быстрый взгляд на собравшихся и деловито подошел к учительскому столу.

– Позвольте. – не терпящим возражений тоном мужчина вытащил из-за стола директора и занял его место. – Позвольте представиться, меня зовут Андрей, я ваш новый пиарщик. А заодно, судя по всему, маркетолог и кризис менеджер.

Все удивленно уставились на директора. Тот так и стоял в растерянности, явно ничего не понимая.

– Наша задача набрать достаточное количество учеников на следующий год и я подготовил для этого стратегию. – молодой человек смотрел то на одного преподавателя, то на другого, все отводили взгляды, – Теперь вы будете готовить не фрезеровщиков, а коучей-трудотерапевтов по методике IDGAF.
– Кого? – единственный, кто сохранил дар речи был трудовик.
– Помимо этого мы сделаем из части помещений кабинеты, которые будем сдавать в аренду нами же обученным коучам. А в актовом зале сделаем коворкинг.
– Кого? – хлопал глазами физрук.
– Я разработал гибкую систему скидок. Реферальную конечно. Приводишь двух друзей учиться, получаешь скидку 15 процентов.

Все задумались, только пожилая математичка усмехнулась.

– Итого шесть писят? Скидка что надо!
– Шесть тысяч долларов. – поправил ее пиарщик. – Мы поднимаем цены на обучение в четыреста раз.

Все охнули. Трудовик протрезвел.

– Да кто вообще за такие деньги будет...
– Дети богатых родителей. – перебил пиарщик, – Работать это будет так. Фрезеровщиком быть западло, но вот терапевтом, первопроходцем нового направления – модно. Вот на это будем давить. А родителям их мы будем показывать рекламу с фрезерными станками и давить на то, что их чадо почувствует вкус простой, честной жизни и все такое. Это основа стратегии.
– А как это будет выглядеть?
– Ну, мы учим детей мажоров, они ищут себе клиентов для трудотерапии. За отдельные деньги могут взять курс маркетинга. Потом арендуют у нас кабинет с фрезерным станком, в этом направлении у нас мало конкурентов. Я как-то не видел, чтобы сдавался кабинет психолога со станком. Ну и приводят своих клиентов на трудотерапию. И в рамках этой терапии их клиенты точат на станках различные изделия, в зависимости от рекомендация терапевта. Мол тяжелый у вас случай, точить не переточить! А самым мажорам, кстати, можем продать какой-нибудь станок. Типа под него сбалансированный. В зависимости от полушария, открытых чакр, уровня прокачки или чего угодно.

Все задумались. Звучало безумно, но другого плана все равно не было.

– Извините, а что за методика IDGAF? – спросил кто-то.
– I dont give a fuck. – ответил пиарщик, все кроме преподавателя английского кивнули – Еще вопросы? Нет? Тогда до завтра.

Он встал и вышел из кабинета. Все уставились на директора, который все это время так и стоял у стола.

– Петрович, – позвал трудовик, – Петрович, я протрезвел и вспомнил!
– Что вспомнил? – директор вышел из оцепенения.
– Это ж Семенов! Он у нас пять лет назад учился, на фрезеровщика!
– Ну... Видишь... Человеком стал, востребованный специалист, так сказать... Работает методика-то!

© Рагим Джафаров

---

Миниатюра шестая

– Но я же не журналист да и не особо разбираюсь в живописи...
– Я понимаю вашу растерянность, – успокоил Лизу голос из трубки. – Именно поэтому мы обратились к вам. Ни одного журналиста туда не пустят. Все, что вам нужно это съездить на мероприятие, посмотреть, если будет возможность – задать вопросы, которые мы для вас подготовим, а потом просто рассказать нам о том, что вы видели. Мы сами напишем статью.
– Я не знаю... – Лиза нахмурилась и помассировала двумя пальцами переносицу. Убрала трубку от уха, посмотрела на экран. Звонок по другой линии. Неизвестный номер. Лиза сбросила его.
– К тому же мы хорошо заплатим. – Продолжал чарующий голос. – Согласитесь это буквально двойной бонус! Увидеть самую загадочную работу Сархана да еще и получить за это денег.
– Но почему я?
– Я не знаю. – честно признался голос. – Почему-то именно вы получили приглашение.
– Только я? – удивилась Лиза.
– Нет, есть еще шесть человек.
– Так может вы договоритесь с кем-нибудь из них?
– Увы, – разочарованно протянул голос, – Они уже подписали договора с другими изданиями. Вы буквально наш последний шанс. Думаю прямо сейчас до вас пытаются дозвониться многие. Но мы заплатим больше!
– Да что вообще такого особенного в этой картине? – зачем-то спросила Лиза.
– Она была куплена за баснословные деньги еще до того, как Сархан закончил работу над ней. И ее владелец заявил, что никогда не покажет ее миру.
– И почему же он передумал?
– Не знаю. – признался голос, – Сегодня всем значимым изданиям пришло письмо, в котором пресс-секретарь мистера Хёста упоминает семь человек, приглашенных для просмотра картины. Вы среди них.
– Да, – вздохнула Лиза, – Мне пришло приглашение. Но зачем делать из этого шоу? Зачем тиражировать это в СМИ?
– Я не знаю, наверное стоит упомянуть, что мистер Хёст достаточно эксцентричен. Никогда не угадаешь, что взбрело ему в голову. В любом случае это не удивительнее, чем купить картину и никому ее не показывать.
– Возможно. – вздохнула Лиза. – Допустим, я согласна. Что мне нужно делать?
– Вам нужно просто посетить мероприятие, посмотреть на картину, по возможности задать вопросы, которые мы подготовим.
– Звучит не слишком сложно. И о какой сумме идет речь?
– Допустим десять тысяч. И еще по пять тысяч за каждый вопрос на который вы сумеете получить ответ. Такой вот KPI. – усмехнулся голос. – Чем больше ответов, тем больше денег. Мотивирует, согласитесь?
– Звучит неплохо.

Лиза взялась за услужливо, но с каким-то высокомерным достоинством протянутую руку лакея и вышла из машины. То же самое сделали пассажиры шести других автомобилей, присланных мистером Хёстом. Все вышли одновременно и теперь смущенно крутили головами, рассматривая особняк, слуг, друг-друга.
– Прошу за мной. – лакей будто бы специально выждал несколько секунд, давая Лизе утолить свое любопытство и пошел ко входу в особняк.

Лиза последовала за ним. То ли эту церемонию репетировали, то ли такие приемы проходят тут постоянно, но семь пар человек совсем не создали толкучки и даже не приблизились друг к другу на расстояние вытянутой руки. Процессия цепью прошла через главный вход, поднялась по мраморной лестнице, прошла через несколько залов и оказалась в относительно небольшой комнате без окон, но с шестью креслами, расставленными по одной линии. Напротив них стояло еще одно кресло в нем восседал пожилой мужчина с тростью. Вероятно сам мистер Хёст. Почти всю стену за его спиной занимали черные плотные шторы. За ними, видимо, висела картина из-за которой все тут и собрались.

По обе стороны от штор, перед закрытыми дверями стояли лакеи с каменными лицами.

– Добрый вечер, дамы и господа. – с какой-то гаденькой полуулыбкой поздоровался хозяин. – Прошу вас, для начала сдать ваши мобильные телефоны, а так же часы.

В руках у лакеев уже откуда-то возникли подносы и шкатулки. Лиза положила в обитую бархатом коробочку телефон. Часов она не носила, но задумалась над причиной, по которой их необходимо сдать. С телефоном-то понятно. Можно предположить, что хозяин опасается, что кто-то сделает фотографию.

– Прекрасно! – сказал хозяин особняка, когда последняя шкатулка закрылась. – Теперь занимайте ваши места. Обратите внимание, каждое кресло предназначено для конкретного человека. Все они подписаны.

– Но их шесть. – заметил мужчина с волосами зачесанными на лысину.
– Я знаю. – кивнул мистер Хёст. – Вы очень наблюдательны.

Прозвучало как-то издевательски. Гости приблизились к креслам. В каждом из них лежала бумажка с именем. Вот теперь-то началась толкучка. Люди заглядывали через спинки кресел, понимали что им нужно вправо или влево, неловко обходили друг-друга. Лиза мысленно вздохнула. Ведь слуги наверняка могли каждого усадить по местам без этого идиотского Броуновского движения. Сама она просто стояла, ожидая когда все рассядутся и станет понятно, какое кресло предназначено ей.

Но она ошиблась. Все шесть кресел оказались заняты. Рассевшиеся по местам гости ерзали и переглядывались. Широкоплечий мужчина лет сорока обернулся, увидел стоящую в задумчивости Лизу и встал, видимо намереваясь уступить место.

– Я должен вас предупредить. – Остановил его порыв мистер Хёст. – Если вы уступите свое место, то будете вынуждены покинуть нас.

Мужчина скривился, но сел обратно.

– Но здесь только шесть кресел! – Озвучил очевидное мужчина с лысиной.
– Ваша прозорливость не перестает меня удивлять. – кивнул хозяин.
– И что же, вы предложите девушке стоять?! – фыркнула блондинка занимающая второе кресло справа. – Да еще и на каблуках?
– Можете уступить ей место. – Сложив руки на стоящую меж колен тросточку ответил мистер Хёст. – Что до каблуков. То не я их на нее надел.

Повисла тишина. Лиза какое-то время стояла в задумчивости, потом подошла ближе, встала между третьим и четвертым креслом, оперлась одной рукой на спинку и неторопливо сняла туфли. Ей показалось, или Хёст едва заметно улыбнулся.

– Давайте начнем. – кивнул хозяин особняка. – Думаю представляться мне не нужно, ваши имена я знаю, а вам знакомиться друг с другом вовсе не обязательно.

Хёст замолк, задумался над чем-то, погладил усы. Все ждали.

– Да, о чем это я? – он словно бы включился. – Я знаю, что всем вам велено задать вопросы. Маленький гешефт. Я не против. Задавайте, но есть два условия. Один вопрос на человека – это раз. Время между моим ответом и следующим вопросом не должно превышать шестьдесят секунд – это два.

Лиза хмыкнула. Вот зачем сдавать часы. Это какой-то странный перфоманс. Он отлично знал, что каждому гостю выдадут список вопросов.

– Все понятно? Мы можем начинать? – уточнил  хозяин особняка.
– Да. – Ответил кто-то.
– Время пошло.
– Почему вы не хотите показывать картину людям? – первой выпалила пожилая женщина занимающая второе кресло слева. Лиза мысленно поставила галочку. Такой же вопрос был в ее списке, составленном редакцией журнала.
– Потому, что она ужасна. – пожал плечами мистер Хёст. – Люди не должны ее видеть.
– И вы отвалили такую сумму за ужасную картину?! – явно сгоряча, необдуманно спросил широкоплечий мужчина. Тот самый, который порывался уступить Лизе свое место.
– Да. – коротко ответил Хёст.

По залу разнесся разочарованный вздох сразу нескольких человек. Лиза посмотрела на реакцию задавшего вопрос. Его она видела сзади-сбоку, но рассмотреть гримасу разочарования смогла и с такого ракурса. Вообще ей показалось, что у нее есть какое-то странное преимущество. Сидевшие в креслах могли видеть только своих соседей. Она же, пусть и с неудобного ракурса, могла наблюдать за всеми. Не понятно только зачем.

Долго висела тишина. Каждый надеялся, что вопрос задаст кто-то другой. Мистер Хёст чуть подтянул рукав пиджака и кинул взгляд на часы. Лиза задумалась. А всем ли тут платят за ответы на вопросы? Складывается ощущение, что да. А если так, то какую сумму? Те же пять тысяч?

Судя по всему, каждый хотел получить ответы на те вопросы, которые есть в списке на халяву. Не тратя на это свою единственную возможность. Никто не знал, какие вопросы в чужих списках. Какая-то сложная игра в которой наверняка есть выигрышная стратегия, но какая? Еще и время поджимает, никто не может точно отследить минуту без часов.

Первой не выдержала блондинка.

– Почему вы купили картину еще до того, как она была закончена?
– Я купил эту работу когда Сархан еще даже не начал работу над ней. – уточнил мистер Хёст. – Я по одному только словесному описанию понял, что это шедевр. Мне не нужно было дожидаться окончания работы.

Шедевр, подумала Лиза. Но минуту назад он сказал, что она ужасна. Как это вообще соотносится? Висела тишина. Очевидно все хотели задать тот же вопрос, что крутился в голове у Лизы, но так же очевидно, что он не был ни у кого в списке, подготовленном редакцией. Жадность боролась любопытством. Лиза прикинула. Два вопроса из ее списка уже задали. Это десять тысяч. Плюс десять за то, что она вообще приехала. Неплохо, вообще-то.

– Вы сказали, что она ужасна, но так же сказали, что это шедевр. – прервала тишину Лиза.
– Именно. – подтвердил Хёст. – Так в чем ваш вопрос?
– Как она называется? – неожиданно для себя самой спросила она.
– Равнодушие.

Снова повисла тишина. Четыре вопроса задано. Лиза окинула взглядом присутствующих. Считают деньги и прикидывают как бы заработать побольше, судя по лицам. Тишина затянулась. Хёст снова посмотрел на часы. В этот раз он не отрывал от них взгляда. Судя по всему до конца минуты оставались считанные секунды.

– Почему вы решили показать картину и позвали именно нас? – Сдалась брюнетка в замысловатой шляпе.
– На который из двух вопросов отвечать? – уточнил Хёст.

Девушка задумалась. Первый вопрос явно из списка, причем он есть в списке у многих, а второй действительно волнует собравшихся.

– Задавайте первый. – посоветовал мужчина с волосами зачесанными на лысину.
– Сама разберусь! – грубо отмахнулась девушка.

Лиза вдруг подумала, что если бы они действовали сообща, то могли бы составить семь вопросов таким образом, чтобы они были в каждом списке. Тридцать пять тысяч. Но как-то раньше это в голову не приходило. Чего уж теперь.

– Почему вы позвали именно нас? – спросила брюнетка.

Лиза внимательно посмотрела на девушку. Возникло ощущение, что она спросила это просто назло. Чтобы не дать лысому заработать лишнюю пятерку. И ее вдруг осенило. Игра еще сложнее. Скорее всего не всем платят одинаковую сумму за ответы. В идеале нужно было составить список с учетом пересечения вопросов и их цены, а потом набранную сумму поделить на всех. Запахло какой-то теорией заговора. Казалось, что сам Хёст и организовал это «предложение» от СМИ. Просто чтобы зачем-то пробудить алчность в своих гостях.

– Потому, что этого хотел Сархан. – тем временем начал отвечать хозяин особняка. – Дело в том, что все вы сыграли определенную роль в его жизни и непосредственно связаны с этой работой.

Лиза нахмурилась. Она точно не знала человека с таким именем. Но ведь это мог быть и псевдоним!

– Кто-то из вас издевался над ним в школе. – Лиза обратила внимание, как вздрогнул широкоплечий мужчина, как он принялся задумчиво массировать подбородок, закрывая рот рукой. Мистер Хёст продолжал.

– Кто-то был его преподавателем в художественной школе.

Неловко заерзала пожилая женщина. Лиза не сразу сложила все факты. Картина отвратительна, сам художник хотел, чтобы эти люди ее увидели, называется она равнодушие... Неужели на картине они? Ситуация вдруг стала какой-то очень личной. Все перевернулось с ног на голову.

– Кто-то взял в долг и не вернул эти деньги. Кто-то был его придирчивым шефом...

Хозяин продолжал, но Лиза отвлеклась. Она буквально чувствовала, как зал наполняется тревогой, злостью и неуверенностью.

– В кого-то он был влюблен. – Закончил Хёст. – Следующий вопрос.

Лиза посмотрела на двух мужчин. Остались только они. Лысый и хмурый, коротко стриженый. Мужчины переглянулись. Лиза видела отсюда лицо только одного из них и ей показалось, что в его глазах блеснул азарт.

Тишина. Мистер Хёст в очередной раз опустил взгляд на часы. Мужчины молчали. Лысый демонстративно принял расслабленную позу. Закинул ногу на ногу, откинулся на спинку кресла. Короткостриженый зевнул и расставил ноги пошире. При этом один нервно постукивал пальцем по подлокотнику, а другой подергивал ногой. Время шло. Напряжение нарастало, но уступать никто не хотел.

– Ну что же, раз вопросов больше нет... – Подытожил хозяин особняка оторвав взгляд от часов. По залу пронесся разочарованный стон.

Мужчины презрительно переглянулись. Лиза покачала головой. Ребячество.

Мистер Хёст тяжело опираясь на трость встал со своего места. Один из лакеев тихо но быстро подошел к хозяину, взял его кресло и унес его в соседнюю комнату через приоткрывшуюся буквально на секунду дверь. Мистер Хёст доковылял до того места где раньше стоял лакей, оказавшись сбоку от штор и достал из кармана небольшой черный пульт.

– Что ж, пришло время увидеть самую загадочную работу Сархана и узнать как вы все с ней связаны.

Хозяин особняка нарочито медленно поднял пульт, выдерживая паузу. Воздух буквально звенел от наполнявших его эмоций. Мистер Хёст нажал на кнопку. Шторы мгновенно разлетелись в сторону обнажив... зеркало.

Какое-то время все присутствующие тупо смотрели на свое отражение.

– Какая-то идиотская шутка. – с явным облегчением протянул широкоплечий мужчина.
– Если это должно было что-то значить, – высокомерно хихикнула блондинка, – то я не знаю что.

По залу растеклось липкое, истерическое облегчение. Такое, наверное, испытывает преступник лишь чудом избежавший разоблачения. Кто-то посмеивался, кто-то перешучивался с соседями. Первым догадался короткостриженый.

– Нас что, сфотографировали?

Повеселевшие гости мгновенно напряглись и посмотрели на мистера Хёста. Казалось все мигом угодили в яму. Хозяин особняка улыбнулся и снова нажал какую-то кнопку на пульте. Зеркало стало прозрачным. Лиза никогда не видела столько фотоаппаратов в одном месте. Все они были, судя по всему, сфокусированы на конкретных гостях, а некоторые снимали общий план.

– Я не давал своего согласия на фотосъемку! – взвился мужчина с волосами зачесанными на лысину.

Гости подхватили. Загомонили. Закипала злоба. Кем бы ни был художник, он явно знал толк в перфомансах. Он буквально катал всех гостей на безумных аттракционах чувств. Мистер Хёст поднял руку призывая к тишине. Это сработало.

– Вы сможете в законном порядке решить все ваши претензии с моими юристами.
– Но вы говорили, что это картина! – зачем-то выпалил широкоплечий. Прозвучало это жалко.
– Нет, не говорил. – возразил хозяин особняка.

Лиза мысленно кивнула. Везде фигурировало слово работа.

– Давайте уже посмотрим, что получилось!

На этот раз зеркало потемнело, превратившись в экран. На нем появилась огромная фотогафия. Лиза хмыкнула. Вот почему он купил работу еще до того, как она была сделана. Идея и вправду неплоха, особенно для эксцентричного, пожилого богача. На фото, конечно, гости. Буквально минуту назад. Ровно в тот момент, когда мистер Хёст жал на кнопку. За секунду до того, как ткань разлетелась в стороны открывая предполагаемую картину. Каждый ожидал увидеть полотно, на котором он выставлен в весьма неприглядном свете. Ни у кого не было причин предполагать, что он будет изображен в позитивном ключе. Каждый вспомнил как именно складывались его отношения со знаменитым ныне художником. Кто-то издевался над ним в школе, кто-то едва не загубил его талант и так далее. И все знали, что картина ужасна, со слов самого мистера Хёста. Хуже того, не все еще отошли от странной игры, затеянной хозяином особняка. Минуту назад люди снедаемые алчностью боролись за какие-то свои интересы. Это тоже наложило свой отпечаток. Мистер Хёст не соврал – это действительно шедевр и в то же время... она ужасна.

Лиза всматривалась в напряженные, изуродованные какими-то трудноразличимыми эмоциями лица. Презрение, страх, отвращение, разочарование? Это просто цирк уродов, который смотрит на зрителя. И от этих взглядов не по себе.

Почему-то ей вспомнилось, как мама привела ее записываться на фигурное катание, но ей сказали, что она слишком взрослая, слишком неуклюжая, что толку из нее не выйдет. Потом она вспомнила какой-то другой эпизод, а потом еще. Эти жуткие взгляды утаскивали в какую-то пучину детской боли. Эффект буквально гипнотический.

А потом она посмотрела на себя, стоящую босиком меж двух кресел и... улыбнулась. Она была красива. Чертовски, невероятно красива. Спокойное лицо, располагающая поза. Она не могла оторвать взгляд от самой себя. Хотелось смотреть поверх искривленных лиц остальных гостей. Ее фигура на этой фотографии была каким-то лучом света в аду.

– Вы свободны, дамы и господа. – ледяным тоном сказал мистер Хёст. – Мои юристы будут ждать ваших претензий, если вы захотите их предъявить. Всего хорошего.

Не захотят. Не отрывая взгляда от картины подумала Лиза. Не знаю почему, но не захотят. Гости молча покидали зал. Лиза наконец отвлеклась от картины и поймала на себе взгляд мистера Хёста.

Он смотрел на нее с каким-то задумчивым интересом.

– Как вы думаете, – спросил он вдруг, – Почему это фото называется равнодушие?
– Ну... Эти люди... Они как бы... – Лиза растерялась.
– Вам они кажутся равнодушными? – удивился мистер Хёст.
– Вообще-то нет. – вздохнула девушка.
– Вы поняли, кто автор этой работы? Вспомнили его? – поинтересовался хозяин особняка.
– Нет. – призналась Лиза.
– Все таки он гений. – невпопад хмыкнул Хёст. – Ужас фотографии вовсе не в этих злобных уродах. Хоть они и похожи на каких-то демонов, но они просто люди! А в том, что на их фоне вы смотритесь почти как ангел. Что ваше равнодушие кажется чем-то спасительным, притягательным, даже соблазнительным. Но это ловушка...

Мистер Хёст хотел сказать что-то еще, но передумал, махнул рукой и тяжело опираясь на трость поковылял к выходу из зала.

– Так кто он, этот Сархан? – растерянно спросила Лиза.
– Это уже не важно. – Мистер Хёст недвусмысленно указал на лакея, терпеливо ожидающего, когда гостья заберет свой мобильный телефон. – Вас проводят. Всего доброго.

© Рагим Джафаров

---

Миниатюра седьмая

– Хватит это терпеть! – грозно заявил медведь. – Пора их осадить!
– Успокойтесь, пожалуйста. – спокойно попросил председатель собрания. – Будьте добры, обозначьте вашу позицию исключив непарламентские выражения.
– Прошу прощения. – медведь прочистил горло, едва не вызвав у делегации колибри массовый сердечный приступ и продолжил ровным тоном. – Я, конечно, понимаю, что братья наши меньшие еще не прошли все эволюционные этапы, все еще не избавились от имперских амбиций, далеки от достижения гармонии, но сколько еще мы можем это терпеть? Люди наносят непоправимый ущерб природе. Наши аналитики составили подробный отчет, который вы все получили в раздаточном материале.

По поляне собрания прошла волна глубоких вдохов. Животные принюхивались к запаху, чтобы оценить основные тезисы отчета. Медведь терпеливо ждал.

– Позвольте. – поднял руку шимпанзе, – В конце отчета, в разделе «предложения» есть пункт о наставничестве. Вы предлагаете нам взять шефство над нашими неразумными младшими братьями, но хочу заметить, что статья конституции о эволюционном невмешательстве запрещает воздействовать на менее развитые виды с целью ускорения их развития и гармонизации с окружающей средой.
– А так же, – вклинился волк, – Я вижу некоторое эмоциональное передергивание. Вы утверждаете, что вред нанесенной окружающей среде беспрецедентен. Это не так. Вспомните, пожалуйста Дельфинскую Империю!
– Мы уже сто раз извинились! – возмутился делегат от дельфинов.
– У меня нет претензий к дельфинам, – заверил волк, – Просто ближайший яркий пример. Так вот вспомните эти идеи о технократической подводной цивилизации! Они же так увлеклись терраформированием, что затопили почти всю планету. Вспомните сколько видов было уничтожено! В том числе и люди, кстати.
– Мы же восстановили биологическое разнообразие и... – снова вклинился дельфин, но председатель жестом попросил его успокоиться.

Медведь снова прочистил горло, автоматически призвав всех к тишине.

– Тем не менее я считаю, что необходимо отклониться от конституции и воздействовать на людей.

Поднялся невероятный шум. Звери ревели, чирикали, орали и шипели. Председатель поднял лапу и все затихло.

– Я понимаю ваше беспокойство и в некоторой мере разделяю его. Однако хочу привести вам данные нашего исследования. Будьте добры.

Все снова принюхались. Председатель продолжил.

– Как видите, люди все еще страдают от всем нам известного паразита. Все наши виды в свое время прошли через это. Вспомните волчью технократию сверхнасилия, или так называемый органический роевой эксперимент пчел. Львиную космическую программу или диктатуру ленивцев. Все это часть нашей истории и все мы с этим справились. Рано или поздно и они сумеют справиться с мозгом и заставить его служить себе, а не наоборот. Они смогут встроиться в общество и станут полноценным биологическим видом. Нашими братьями, если быть корректным.

Животные молча закивали. Медведь тоже вынужден был согласиться.

– Давайте перейдем к более важным вопросам. Что у нас следующее в повестке?
– Котики, сэр. – ответил секретарь.
– А что с ними?
– Песики обвиняют их в неконституционном воздействии на людей и попытке манипулирования неполноценным биологическим видом с помощью «фр-фр-фр» и «кусь».
– Давайте обсудим.

© Рагим Джафаров

---

Миниатюра восьмая

Новый Год стоял в дверях и не без интереса осматривал кабинет, в котором ему предстояло работать. Нынешний хозяин кабинета махнул рукой, призывая подойти поближе.

– Так, в общем смотри, я не совсем все успел доделать, но... – Двадцатый виновато развел руками, одновременно жестом указывая на гору бумаг на столе, – Придется, наверное, тебе.
– Да ничего страшного, ты меня как-то в курс дела введи.

Двадцать Первый сел на краешек стула и попытался устроиться поудобнее. Мешали нагромождения бумаг.

– Ну, смотри. Я вообще довольно амбициозные проекты запустил, тебе буквально останется сливки снять. Например вот реформа семейных отношений.
– Ух ты, звучит хорошо, а что она включает?
– Увеличение времени проводимого с семьей в первую очередь. Для этого пришлось развернуть большую экономическую реформу, переводить всех на удаленку, но это ерунда. Я уже все сделал. Разберешься. Главное, что целевой параметр вырос кратно. Почти пятьсот процентов!
– Ого!
– А, ну там немножко с ресторанами перекос, ну там сделаешь, фигня.
– Понял.
– В общем теперь у всех гибкий график, удаленка и семейное счастье кругом. Я опередил план на сто лет почти.
– Офигеть!
– Угу. Главное там с вакциной дорешать, а так фигня...
– Вакциной? – не понял Двадцать Первый.
– Да это фигня, там уже почти все, еще, конечно, обрати внимание на проект повышения гражданской осознанности в ряде стран...
– А что? Проблемы?
– Да не, осознанность прям поднялась. В некоторых странах процентов на 200 даже.
– Вау!
– Там, правда небольшой косяк с силовиками, но это ты разберешься. А, обогрев лесов же еще был. Была идея погреть вомбатов и медведей....
– И как, удачно?
– А... Все нормально. Обогрел. Капитально, так сказать... На 100% Надо только немножко прибраться будет. А забыл, мой проект развития внутреннего туризма.
– Что там?
– Перевыполнил на 600%
– Ого! Как?!
– Да, там несложно получилось, опять таки тебе останется только с границами и вакциной дорешать. А так все.
– Ну здорово.
– В общем сейчас доподпишу акты и принимай дела.
– Хорошо!

Двадцать Первый даже встал от волнения и прошелся по кабинету. Как же ему повезло! Такие стартовые позиции! Нужно только кое что доделать.

– А ты теперь куда? – спросил он у Двадцатого.
– Я? – тот отвлекся от каких-то бумаг. – На повышение пойду. На должность десятилетия. Но это пока секрет, никому не говори.
– Ну с такими-то результатами, конечно повысят!
– Ты бы знал, сколько у меня идей для которых нужны полномочия десятилетия! Я рай на земле устрою!

© Рагим Джафаров

---

Миниатюра девятая

#рассказы_ГК

Стекло

Стекло. Никогда бы не подумал, что через стекло можно увидеть что-то красивее, чем  стекающие по нему капли дождя и похожего из-за того на недосмотренный сон города за окном. На стекло ушли последние деньги. Монтажники пришли ближе к обеду. Меня с женой и ребенком поместили в восьмую, ближайшую к нашему дому, зону. Я был рад, что не в шестую, где даже не удосужились провести проекционную линию, и вместо уютной и такой знакомой иллюзии парка, где мы с Аней раньше любили гулять, пришлось бы смотреть на пустые и скучные бетонные стены.

Стекло стоило последних денег. Но когда госпитальное такси доставило нас домой, и после положенных дезинфицирующих процедур на первом этаже, мы попали наконец в свою квартиру, я первый раз за последние два года увидел мою прекрасную жену. В этот момент я подумал, если бы стекло стоило всех денег мира, я бы их добыл и отдал. Теперь я мог видеть её, я мог видеть комнату нашей дочери, мы с Аней даже на кухне, теперь разделённой пополам стеклянной стеной, могли видеть друг друга. Она смотрела, как я готовлю. После неприятной для нас обоих процедуры передачи пищи, когда из управляющей компании приезжает курьер в защитном костюме и передаёт тарелки из одной части кухни в другую, я мог смотреть, как она ест.

Кто сказал, что стекло холодное? Стекло тёплое! Если кто-то любимый с другой стороны прозрачной стены смотрит на тебя.

Когда вирус мутировал в четвёртый раз, и нас всех рассадили по разным углам, объявили второй режим изоляции. В каждой квартире, в каждой комнате, в туалетах и ванных были установлены камеры и сигнализации, срабатывающие, если члены семьи подходили друг другу ближе, чем на полтора метра. Тогда и придумали стекло. Но кто мог себе такое позволить: снести все стены в квартире, включая несущие, чтобы иметь возможность видеть друг друга?
После введения четвёртого режима изоляции, стекло стало доступно большинству, и стоимость его упала до уровня среднего ремонта в эпоху до вируса.

Вчера ввели пятый режим изоляции. Покинуть квартиру можно было, получив специальный пропуск на «госуслугах». После получения пропуска приезжает госпитальное такси и отвозит в стерильную зону, имитирующую желаемое место города. Удивительно, как быстро то, что казалось ограничением, становится единственным способом почувствовать себя свободным.

Прошла всего неделя после установки стекла, а дочка научилась рисовать на нём маркерами так, чтобы с моей стороны стекла рисунок не был перевёртышем. Когда я смотрю с другой стороны стекла на дочь, не испытывающую никакого дискомфорта, мне кажется, что все не так уж и страшно. Мы с моей прекрасной женой умрём. Вместе с нами умрёт память о том, что было до вируса, а моя дочь будет чувствовать себя нормально и считать, что такая жизнь и есть единственно возможная. И даже найдёт какой-нибудь смысл.

Когда дочка засыпает, мы с женой подходим к стеклу, рассекающему кухню пополам. Аня раздевается. Я смотрю на её тело и мечтаю когда-нибудь к нему прикоснуться. Мне кажется, что когда я целую стекло со своей стороны, то чувствую вкус ее губ, прижатых с другой стороны, и даже запах. Иллюзия, бред, невозможно. И мне хочется разбить стекло, но, если я это сделаю, уже минут через десять приедет патруль, и нас отправят на утилизацию. Стекло. Слишком быстро я начал его ненавидеть, а ведь когда вместо него были только бетонные стены, я думал, что стекло – лучшее, что может с нами случиться. Наверное, мне полезнее было бы не видеть ни жену, ни дочь. Тогда мне хотелось хотя бы увидеть их, а теперь мне хочется к ним прикоснуться. Вдохнуть запах любимых людей. Услышать их дыхание.

Раньше у меня были сложные мечты. Мне хотелось кем-то быть. Нельзя же быть просто человеком. Хотелось каких-то свершений, побед и признания. Теперь я мечтаю только о том, как попасть в клуб «Ноль сантиметров».

Поверить в существование этого места было бы сложно в любой другой цивилизованной стране, но только не у нас. В подземный клуб «Ноль сантиметров» доставляла госпитальная машина, та же самая, что возила на утилизацию. Клуб «Ноль сантиметров» – место, где все осталось, как прежде. Где нет стен и стекла. Где люди могут здороваться за руку и есть за одним столом. За одним столом! В наше время это так же невообразимо, как в прежнее время некрофилия или каннибализм. За отдельный ценник в клубе можно позволить немыслимое – попросить другого человека «оставить покурить». Буквально, докурить за человеком сигарету.
От этого места я хотел совсем другого. Я хотел поцеловать жену. В губы. О таком и мечтать запрещено. Рот ко рту другого человека. Это как раньше до вируса съесть дохлую кошку.

Машина приехала в полночь. Водитель в защитном костюме рассадил нас в изолированные зоны на заднем сиденье, завязал глаза, и врубив сирену с проблесковыми маячками, рванул с места. Машина, петляя, неслась по пустому городу около получаса, пока не остановилась. На ощупь мы спустились по лестнице и толкнули двери.

Музыка! Музыка неслась со всех сторон. Когда мы сняли защиту и повязки, в нос ударил запах жизни, запах человеческих тел, сигаретного дыма и алкоголя. Я не верил глазам. Люди танцевали. Люди обнимались. Люди пили из одного стакана и ели из одной тарелки. Все знали, что это последний день жизни. Все знали, что это конец. Так нельзя.

Аня прижалась ко мне, взяла за руку. Внутри вспыхнуло. Теперь можно и умереть. Я нагнулся и поцеловал ее. Рот ко рту. Жить оставалось несколько часов. Но оно того стоило. Иначе зачем жить?

Было грустно, что мы больше не увидим дочь. Но она справится. Она примет новый мир и научится в нём жить, как учатся жить дети в любых условиях. А пока она спит, мы с женой подошли к барной стойке и заказали у бармена в защитном костюме бутылку текилы и одну рюмку на двоих. И пачку сигарет купили. Аня докуривала каждую сигарету за мной. А потом я ее обнимал, она обнимала меня, и оба мы чувствовали, как вирус пожирает наши тела изнутри.

Когда бутылка текилы была допита, а сигареты докурены, музыку выключили, и вместо неё мы услышали голос: «Клуб ноль сантиметров приветствует и прощается с людьми, выбравшими оставаться людьми. Дезинфекция через две минуты. Трогайте друг друга. Целуйте друг друга. Это ваши последние ноль сантиметров». Я прижал к себе Аню. Между нашими губами было ноль сантиметров.

Герман Канабеев

---