А.Фурсов. Великое обнуление по Швабу

Обзор книги Клауса Шваба «Covid-19. The Great Reset». Я не могу сказать, что эта книга прямо-таки сногсшибательная и интересная. Она значимая. Дело в том, что Клаус Шваб - это один из высокопоставленных клерков, обслуживающих мировую верхушку. В добавок ко всему он ещё выступает как концептуалист-идеолог, который, с одной стороны, фиксирует некие направления, в которых мыслит и которые планирует мировая верхушка, а с другой - пытается подать их в красивой обёртке. Но так как до конца это сделать невозможно, то он проговаривается, что делает его книги очень-очень интересными.

Эта книга не переведена на русский язык. Она небольшая (190 страниц), но очень ёмкая. Мне её прислали в электронном виде. Мы пройдёмся по этой книге и какие-то вещи я откомментирую, а потом попробую встроить это содержание в современные мировые процессы.

Начнём с биографии самого Клауса Шваба.

Клаус Шваб родился в 1938 году в Германии в городе Равенсбург. Окончил швейцарскую высшую техническую школу в Цюрихе, инженер в области машиностроения, доктор экономики. Затем он окончил Гарвардский университет, школу государственного управления имени Джона Кеннеди. Он последователь идеи Карла Поппера «об открытом обществе». Это знаменитая концепция Карла Поппера. Правда не все знают, что в последнем прижизненном издании своей книги Карл Поппер сделал очень важную оговорку. Он сказал, что рыночное «открытое общество» может быть таким же жёстким, как и закрытое. Но у нас об этом не пишут так же как и не помнят, что в 1960-м году Бжезинский, которого считают одним из авторов теории тоталитаризма, в 1960-м году отказался использовать этот термин по отношению к Советскому Союзу и даже отказался переисдавать книгу, написанную им в соавторстве с его учителем Карлом Фридрихом в 1956 году о советском тоталитаризме. Тоже самое и с Поппером. Но Шваб трактует попперовскую схему в её оригинальном, исходном виде.

Шваб - человек социально очень активный. В 1971 году он создал европейскую конференцию менеджмента, затем он учреждает фонд - объединительную платформу для обсуждения глобальных проблем ведущими политиками, экономистами и интеллектуалами и в 1987 году этот фонд получает название Всемирного Экономического Форума (годовой взнос членов 585000 долларов). Но этих структур ему показалось мало и в 1987 году совместно с женой он создает Фонд социального предпринимательства Шваба, в 2004 году - форум молодых лидеров глобализации, а в 2011 году - сообщество тех, кто создаёт глобальный мир. По состоянию на 2020 год это сообщество состоит из 421 хаба и 9731 участников. По-английски он называется Global shapers. «To shape» - это очерчивать или создавать. И вот таких шейперов там почти 10000.

Шваб – член многих попечительских советов, почётный профессор 17 университетов и так далее. Он живёт в пригороде Женевы, женат, имеет 2-ух детей. Выражаясь простым языком – глобалистская контра.

Самые известные книги Клауса Шваба:

• «Четвертая промышленная революция», 2016 год;
• «Очерчивая четвёртую промышленную революцию», 2018 год;
• «COVID-19: The Great Reset» в соавторстве с Thierry Malleret, 2020 год;
• и сейчас должна выйти книга «Stakeholder capitalism» (позже мы поговорим подробнее об этом термине и об этой концепции. Она очень-очень важная).

Очень интересно как на самом Западе оценивают давосский форум. Например, «BBC News» в январе 2017 года написала ехидную статью о давосском форуме, которая называется «Поражение в Давосе: как глобальная элита отступает». В этой статье шла речь о том, что брекзит, Трамп и популизм в Европе заставляют либеральную элиту отступать и «BBC News» довольно ехидно отмечает следующее:

«Ежегодные встречи представителей глобальной элиты, которые подчеркивают важность борьбы с изменением климата, при этом летают на частных самолетах, они разглагольствуют о необходимости борьбы с голодом, поедая бутерброды с икрой и запивая их шампанским, говорят о необходимости борьбы с бедностью и неравенством будучи со всех сторон окружённые огромным количеством обслуги. И вот пришёл 2016 год, в проглобалистском союзе уверенно говорили о победе Клинтон, европейские лидеры излучали уверенность в своем будущем, но прошло 12 месяцев и давосская тусовка оказалась в смятении.»

В 2017 году после изменений, которые произошли в Соединённых Штатах и в Европе, в Давос впервые приехал китайский лидер. Вообще, нужно заметить, что впервые китайского представителя на давосский форум пригласили в 1979 году, но никто не приехал. И вот, как написали англичане, «davos globalists tribe» - глобалистское племя, глобалистская тусовка не случайно пригласила Си Цзиньпина, а потому, что китайцы в той ситуации попытались использовать эту ситуацию и сказали, что они готовы возглавить глобализацию. За 2107 годом пришли 2018, кризисный 2019 годы и стало ясно, что глобалисты - банкроты и нужно что-то срочно делать потому, что их мир обанкротился.

И вот тут здорово подвернулся или его «подвернули» коронавирус covid-19. И в 2020 году Шваб пишет книгу «Covid-19. The Great Reset». Здесь нужно несколько слов сказать о термине «reset». У нас его переводят (и я тоже раньше говорил), как «перезагрузка». Но моё внимание обратили на то, что «перезагрузка» по-английски это «reboot» или «restart», а «reset» - это сброс, обнуление. И, в принципе, эта книга должна называться «Большое обнуление» или «Большой сброс». И действительно, эти люди хотят сбросить всю предыдущую историю и создать совершенно новый мир.

Процитируем Шваба. Это очень важное место. Вообще, его книга как идеологический документ очень важна. Это фактически некий стриптиз - всё практически раскрыто, прикрыто совсем чуть-чуть и лишь фиговым листком. Шваб пишет:

«Многие спрашивают: когда мы, наконец, сможем вернуться к нормальной жизни? - Если вкратце, то никогда!»

Хочется здесь сказать: а не подавишься, идолище? Хотя, впрочем, Шваб не идолище, а так, бес среднего уровня, который исполняет свои бесовские трюки.

Цитирую дальше:

«Жизнь никогда не вернётся к сломанному состоянию нормальности, которая доминировала до кризиса поскольку эпидемия – есть точка фундаментального поворота (как поворот я здесь перевёл слово «inflection») нашей глобальной траектории. Мира, каким мы его знали в первые месяцы 2020 года, больше нет. Он растворился в пандемии. Нас изумляет как стремительность, так и неожиданный характер этих изменений. В совокупности, они приводят к изменению 2-го, 3-го и 4-го порядка кумулятивным эффектам и непредвиденным результатам. Таким образом, формируется новая «нормальность» радикально отличная от той, которую мы понемногу оставили позади. Многие наши убеждения и мнения о том, каким должен быть мир разрушаются.»

Очень большое значение в установление нового мирового порядка Шваб придаёт молодёжи, её радикализму. Он считает, что именно молодое поколение будет катализатором перемен в борьбе с:

• климатическими изменениями;
• за гендерное равенство;
• за экологические реформы;
• и за права ЛГБТ-сообщества.

Ну, вообще-то, надо заметить, что у ЛГБТ-сообщества прав на Западе уже выше крыши! Запомним основные направления конструирования нового мирового порядка по Швабу:

1. борьба с климатическими изменениями. То есть, если называть вещи своими именами, то это подавление промышленности и связанных с ней слоёв;
2. борьба за гендерное равенство. То есть, выдвижение женщин на первый план;
3. обеспечение господства сексменьшинств;
4. зеленая экономика. Это тоже как средство подавления промышленности и сокращение населения планеты.

Говоря о том, что в отдельных отраслях и компаниях «большой сброс» может привести к тому, что некоторые руководители захотят вернуться к «старым нормам», (а я думаю, что большинство захочет вернуться к «старым нормам») Шваб говорит, что «этого не произойдёт потому, что этого не может быть!» Похоже на заклинание, в котором Шваб пытается убедить себя.

Дальше он выносит вердикт национальным государствам:

«Неспособность правительств национальных государств побороться с глубоко укоренившимися болезнями наших обществ и экономик, упрочить риск, как это было на протяжении всей истории, что рецидив болезни повлечет за собой сильные потрясения, конфликты и революции, наш долг «взять быка за рога»! Пандемия даёт нам этот шанс. Это узкое окно возможностей для размышления, решений и «сброса» нашего старого мира. Если демократия и глобализация будут расширяться, то национальному государству места не останется. Всё будут решать никому не подотчётные группы экспертов…»

Обратите внимание «никому не подотчётные группы экспертов»

«…и не только по части медицины. А за ними должны стоять глобальные корпорации с социальной ответственностью.»

Где Шваб нашёл «глобальные корпорации с социальной ответственностью» это нужно поискать. Потому, что корпорации интересует только одно – прибыль! И вот здесь у него явное противоречие: демократия - с одной стороны, и никому неподотчётные эксперты в медицине и других сферах – с другой. Ну, как это не подотчётные? Вот, например, Люк Монтанье, нобелевский лауреат, выступил с мнением о том, что covid создан искусственно. И его просто «стёрли в порошок». Вот она, независимая экспертиза! А стирали его в порошок те, кого наняли корпорации. На мой взгляд, каким бы ни было национальное государство: слабым, малоэффективным, олигархическим, как в России, например, но оно в силу самого существования, просто по определению, является пусть слабой, но единственной возможностью «маленького человека» хоть как-то влиять на власть и защищать себя от неё. С корпорациями же так не пройдёт. И этот процесс приватизации, который стартовал в мире в начале 1980 годов, а в России в начале 1990-х, но завершившийся, кстати, быстрее, чем в остальной части мира, привёл мир и капитализм к банкротству. Теперь, чтобы выйти из этого состояния, мировая верхушка стремится «обнулить» мир путём окончательной приватизации теперь уже государства, то есть, полностью приватизировать его. При этом капитал и финансовая власть превращаются даже не просто в политическую власть, а в тотальную власть, социально однородную. Кстати, в Российской Федерации зародышем такой власти является грефовский «Сбер».

Вообще, всё, что пишет Шваб, это довольно старая песня мировой элиты. В 1928 году Герберт Уэллс, участник общества Милнера и закрытых наднациональных британских групп написал книгу «Open conspiracy» («Открытый заговор»). В 1940 году он пишет новую книгу «The New World Order» («Новый мировой порядок») где как раз он и пишет о том, что миром должны управлять интеллектуалы, которые знают куда двигать мир. Это абсолютно элитийский, глобалистский проект. Затем, уже после войны, в начале 1970-х годов все эти идеи возродил римский клуб. В 1-м докладе римскому клубу в 1972-м году, который назывался «Пределы роста» (им руководили Деннис Медоуз и Джей Форрестер) была зафиксирована идея «нулевого роста», то есть рост 50% идёт на развитие, а 50% - на устранение экологических проблем. Хотя в начале 1970-х годов экологические проблемы не были столь острыми какими они являются, например, сейчас. А в 1974 году появился второй доклад. Он назывался «Человечество на распутье», авторы М. Месарович и Э. Пестель. И если свести в чистой логике оба эти доклада, то там проводятся три идеи:

• ограничение потребления широкими массами;
• сокращение населения;
• мировое надгосударственное управление, в котором решающую роль играют эксперты (типа экспертов римского клуба).

И что фиксирует Шваб? Он пишет:

«Мы находимся на перекрёстке, на пути к лучшему миру с большим равенством, с большим уважением к природе. Перед нами вызовы, но и наша способность перезапустить историю после «сброса» сегодня больше чем когда-либо смели надеяться люди.»

Что же обеспечило возможность «сброса»? Пандемия, а точнее кризис, связанный с нею.

Шваб пишет:

«Кризис - это потенциал изменений. Возникает «новый мир», контуры которого мы должны придумать и начертать. Чтобы усилить эффект и обосновать невозможность возврата к прежнему.»

Шваб всячески преувеличивает значение covid-кризиса. Он пишет:

«Кризис, вызванный коронавирусом, не имеет параллелей в истории. Мы долгие годы будем иметь дело с его последствиями.»

Замечательно! И тут же он «прокалывается», противоречит себе буквально на следующей странице. То, что я прочёл это стр.11, а на стр.12 он пишет:

«Covid-19 не является экзистенциальной угрозой человечеству. Но это война…»

Вопрос: война с кем? Шваб отвечает:

«…с невидимым врагом, с вирусом».

К вопросу о войне в интерпретации Швабы мы ещё вернёмся. А в другом месте книги Шваб опять подчёркивает:

«Covid - это не новая экзистенциональная угроза».

Книга была сдана в печать в июне 2020 года. И он даёт следующие цифры:

«От Covid-а умерло 0,006% мирового населения»

(сейчас это примерно 0,3-0,4%). Значит это не идёт ни в какое сравнение с испанкой. От испанки умерло минимум 50 млн. человек, это 2,7% населения. Оцените разницу: 0,4% (в источнике 0,7%) и 2,7%. От СПИДа с 1980-2020 гг. (это всё Шваб приводит) умерло 0,6%, «чёрная смерть» в 1348-1352 гг. - это 30-40% населения. Ну, и «юстинианова чума» в 541-543 годы н.э. - это 30-40% населения. На данный момент от Covid-а умерло 5 млн. человек. Мы поверим в эту цифру, потому, что одно дело от Covid-а, другое дело – от последствий. Причём, здесь у западных людей двойной такой подход. Когда люди умирали от побочных явлений в результате Covid-а на Западе говорили, что это всё равно же Covid. А сейчас, когда в Британии и в Норвегии люди умерли от вакцинирования Pfizer, они говорят: «так это не от вакцины, это от своих хронических заболеваний, которые у них были.»

Шваб всё время говорит об опасностях. Какие же это опасности? Главная опасность по Швабу - это то, что система здравоохранения будет перегружена, что проходит у него красной нитью: он говорит, что самое главное это защитить систему здравоохранения от перегруженности, то есть, не допустить, чтобы рухнула оптимизированная медицина. При этом Шваб вынужден признать, что больше всего больных и смертей в англосаксонских странах: в США и Великобритании где, он пишет об этом открыто, неолиберальная оптимизация была доведена до упора и эти смерти это есть расплата.

Вот список процессов по Швабу, которые ускорят Covid:

• частичное отступление глобализации;
• растущий конфликт между США и Китаем;
• ускорение автоматизации производства;
• второе усиление контроля «surveillance» над населением;
• более активное, чем ранее внедрение онлайн и цифровизации. Здесь Шваб буквально потирает руки и мне это напоминает реакцию Чубайса, который сказал, что он приветствует вот этот коронавирусный кризис потому, что вирус уйдёт, а цифровизация останется. Ну, посмотрим…

Как только Шваб переходит к описанию реальных последствий ковида, картина становится значительно более мрачной, но с этим он ничего не может поделать. Шваб пишет:

«История показывает, что макроэкономические и макросоциальные последствия эпидемии нередко сохраняются около 40 лет, то есть, в течение жизни 2-ух поколений. В глобальном масштабе выздоровление рынка рабочей силы может занять десятилетия поскольку в ближайшее время…»

Внимание!

«…ситуация будет ухудшаться так как к пандемии добавится роботизация и автоматизация. А рецессия, вызванная пандемией, станет дополнительным стимулом роботизации.»

«Почему» Шваб не договаривает. Но мы доскажем за него: потому, что роботам не надо платить деньги.

Хотя, безусловно не надо преувеличивать возможности роботизации, по крайней мере в ближайшие 10 лет. Я согласен с теми, кто считает, что роботизация, безусловно, будет развиваться, но не такими быстрыми темпами. Мне недавно по линии канала «Аврора» переслали статью Валерия Алавердяна, которая очень убедительно говорит о том, что роботизация не такой быстрый процесс. И, кстати, Валерию Алавердяну особое спасибо за то, что он вспомнил в своей статье человека по имени Генрих Альтшуллер. Я очень рекомендую всем работы этого автора в советское время. Найдите его в интернете, он там есть. Так вот, роботизация и автоматизация каким-то образом будут безусловно развиваться и Шваб говорит, что ситуация будет ухудшаться. Но тогда, если ситуация будет ухудшаться, то как же должна улучшиться ситуация с занятостью? Он говорит, что сначала будет плохо, а потом будет получше. А как же будет получше если будет роботизация? Ситуация должна ухудшаться. Он противоречит себе. И уж если ситуация без роботизации ухудшается, то что будет в условиях роботизации?

Смотрите, во время, так называемой, эпидемии произошло следующее. Эти цифры даёт сам Шваб:

за март-апрель 2020 года 36 млн американцев потеряли работу. До ковида безработных было 3,5% в США, а сразу после первой волны - 11,2%. Во время великой депрессии 1929-1933 годов было 25% безработных. Но к нынешним цифрам нужно добавить структурную безработицу. Сам же Шваб пишет, что:

«Ускорение технических нововведений позволит сократить затраты на рабочую силу и пострадают прежде всего низкооплачиваемые рабочие в рутинных видах труда. Рынок рабочей силы разделится на высокооплачиваемые виды неавтоматизированного труда и автоматизированого.»

Все остальные - пошли вон!

«В результате - признаёт Шваб - возникнет демографический кошмар - кризис занятости молодёжи.»

Шваб надеется…

Кстати, как только у него начинаются такие вот рассуждения, он всё время говорит «возможно», «я надеюсь», «скорее всего». И мне это напоминает ситуацию из «Золотого ключика», когда Буратино падает, бьётся головой и Мальвина приглашает нескольких знахарей: богомола, жабу, ещё кого-то и они начинают рассуждать: пациент скорее жив, чем мертв или пациент скорее мертв, чем жив, если он мертв, то его можно оживить или нельзя. Шваб уповает на развитие крафтовой экономики, то есть, люди будут делать что-то руками, продавать и как-то эта проблема решится. Мне это напоминает бредни Гайдара и прочей нашей шпаны 92-93 гг., которые говорили: хорошо если ученые начнут «челночить», а бабушки продавать вязаные рукавицы - это рынок.» Вот это примерно из той же серии - крафтовая экономика.

Ещё одна проблема - это темпы экономического роста. В 1930-е годы, а также во время и после кризиса 2008 года ВВП снизился на 10% роста в течение нескольких лет. А в 2020 году это произошло в течение 3 недель и, это понятно, удар пришелся по сектору услуг. А сектор услуг в США обеспечивает 80% занятости и 70% ВВП. Чем богаче страна, тем больше доля сектора услуг. Вообще, нужно сказать, что в этой ситуации, когда говорят «промышленно развитые страны»… какая промышленность? Промышленность Запада уехала, там экономика услуг, экономика сервиса. Так что сам термин «промышленно развитые страны» не срабатывает. У нас промышленное развитые страны теперь - это Китай, Южная Корея, Бразилия… Вообще, отвлекаясь от Шваба замечу, что в США в социальном плане экономика во многом держится на среднем и малом бизнесе. Крупные корпорации, как бы их Шваб не расхваливал, они малоэффективны из-за бюрократии. Например, Amazon и это платформы для продажи продукции малого и среднего бизнеса. И вот один мой знакомый, он микробиолог, живущий в США, написал: чтобы подмять под себя малый и средний бизнес США придется вводить радикальную диктатуру, которая будет этот бизнес подавлять. Они подорвут экономику и, более того, они же откровенно говорят – сброс, обнуление. И, очень интересно, Шваб пишет, что в постпандемическом мире экономический рост может быть и скорее всего будет значительно более медленным, чем в доковидном мире. И тут же сентенция:

«Covid-19-пауза предоставила людям возможность задуматься о том, что является настоящей ценностью, что может служить компасом в определении движения к прогрессу и драйвером этого движения.»

По сути дела это призыв к сокращению потребления, чтобы затянуть пояса. Но ведь верхушка то не станет сокращать потребление: как жрали икру в Давосе, так и будут! Значит сокращать потребление должны будут 70% нынешних американцев и, вообще, нынешних жителей Запада. И, по сути дела, это призыв к ним. Читаем дальше Шваба и, как говорилось, в «Алисе в Стране чудес» там всё чудесатее и чудесатее:

«В условиях замедления экономического роста и трудностей, вызванных пандемией, само понятие Валового Внутреннего Продукта, как показателя развития, должно быть обновлено. Оно должно отражать ценности, создаваемые цифровой экономикой и не оплачиваемой работой.»

Замечу, что цифровая экономика, вообще-то, никакие ценности не создаёт. И получается, что новое понятие ВВП должно отражать вот эти вот фикции – «новое платье короля». И это единственный способ нынешней верхушки скрыть своё банкротство. И Шваб прямо об этом пишет:

«По мере того как растёт неравенство, а технический прогресс всё больше увеличивает дальнейшую поляризацию, ВВП и ВВП на душу населения становятся всё менее полезными показателями уровня жизни.»

Что же получается? Поскольку прогресс увеличивает неравенство и делает бедных беднее, а богатых богаче, поскольку он демонстрирует именно поляризацию и неравенства, то он уже не полезный и их нужно скрыть, чем-то закамуфлировать этот вопиющий рост социальной несправедливости. И поэтому от показателей ВВП нужно отказаться, так как он слишком явно показывает разрыв. Чем же нужно закамуфлировать? Новыми показателями уровня жизни. Какими? Шваб отвечает:

«Новые показатели должны учитывать каким-то образом…»

он ещё не придумал:

«…инфраструктуру, человеческий капитал и инновационные экосистемы.»

Шваб поучает:

«Доступное здравоохранение и прочные социальные связи значительно больше определяют счастье, чем материальное потребление.»

Вроде бы всё верно. Только, вообще-то, это говорит человек, который купается в материальном достатке. А дальше Шваб выдаёт очень важный термин:

«Нужно покончить с избыточным потреблением, с консьюмеризмом…»

Интересно, кто будет определять избыточность?

«…потреблять меньше в связи с чем нужен…»

И вот этот термин у него… Вообще, в книге Шваба есть несколько очень важных новых терминов: это «reset» - сброс и вот еще один – «degrowth». Growth - это «рост», а «de» - это как бы «вспять» - рост наоборот.

       Google-переводчик «degrowth» переводит как «уменьшение роста».

И здесь мы вспоминаем идею нулевого роста Римского клуба - чисто неомальтузианскую идею.

       Неомальтузианство — обновлённое мальтузианство; учение, которое, исходя из взглядов Томаса Мальтуса, рекомендовало стремиться к ограничению деторождения, чем предполагалось облегчить нужду среди малообеспеченных классов. (Википедия)

То есть, предлагается, что мир в разных своих частях должен перейти от роста к «degrowth» - росту наоборот. То есть, речь идёт и о пересмотре западной культуры потребления последних 60 лет, и о пересмотре экономической стратегии развития позднего капитализма.

Шваб с большой симпатией цитирует выпущенный в Великобритании в мае 2020 года и подписанный 1100 экспертами манифест, призывающий к «degrowth strategy» - этот термин там активно используется – «стратегия нероста». Эти эксперты пишут о необходимости принять демократически спланированное, и в тоже время, ориентированное на устойчивый рост и равенство, снижение качества экономики. Обратите внимание: снижение качества экономики! Они пишут:

«Нужно создать экономику сниженного качества [down skalling economy?]  которая приведёт нас к будущему, в котором мы можем жить лучше, довольствуясь меньшим.»

И Шваб приводит в качестве примера жизнь региона где люди «живут хорошо, довольствуясь лучшим» - это Патагония в Аргентине. Это очень суровый и бедный край. И вот он рекомендует странам, которые победнее «патагонизацию жизни». На примере России «патагонизация жизни» описана в романах Беркем аль Атоми «Каратель» и «Мародёр» и в романе Олега Маркеева «Неучтённый фактор». Но более развитым странам предлагается японияфикация, но об этом чуть позже.

Мне всё это очень напоминает уговоры лисы Алисы и кота Базилио двинуться на Поле Чудес в страну дураков. Поле Чудес, как вы помните, была помойка, свалка… и вот к созданию такой помойки призывают Шваб и эти эксперты. Причём продлится вот эта вот патагонизация, эта помойка в течение нескольких поколений. Но в течение нескольких поколений - это означает, на самом деле, навсегда! Мировая верхушка обанкротилась, она хочет сохранить и приумножить своё состояние путём резкого снижения потребления 70-80, а может и 90% населения, превращения его хозяйства, его жизни в нечто низкокачественное. Это цена банкротства мировой верхушки, которую они хотят возложить на нас всех.

А вот в качестве положительного примера более развитых стран, погружающихся в стагнацию, Шваб приводит Японию:

«Характерные черты этой страны после того удара, который она получила от США в девяностые годы это структурно слабый спрос, низкий уровень инфляции и сверх низкая процентная ставка.»

Японияфикацию, которую по Швабу придётся пережить в ближайшие годы всем наиболее развитым странам, это следующая комбинация:

• отсутствие роста;
• отсутствие инфляции;
• нулевые уровни долга.

И Шваб считает, что это очень и очень неплохо.

Большое внимание Шваб уделяет социальным последствиям пандемии и перспективам социального развития. Начинает он за здравие и я бы с ним здесь согласился. Он пишет:

«Пандемия – это смертный приговор неолиберализму, отдающему предпочтение конкуренции и рыночному фетишизму перед государственным вмешательством и социальным обеспечением.»

И повторяет:

«Неудивительно, что наиболее пострадали от Covid-а ярые приверженцы неолиберализма: США и Великобритания.»

Следующий вывод Шваба:

«Поскольку неолиберализму конец, то постпандемическая эра приведёт к перераспределению богатства от верхов к низам.»

Здесь можно поаплодировать! Это 61-я страница. Переворачиваем страницу и на 62-ой Шваб пишет совсем другое:

«Не верно, что Covid - великий уравнитель. Напротив, он усилит существующие формы неравенства: социальные, экономические, медицинские, психологические. В постпандемическом мире, в ущерб бедным слоям, в наилучшем положении окажутся, прежде всего, производители лекарств и владельцы больниц. Главным бенефициаром большого спроса станут:

• BigTech;
• структура, которая мониторит и обеспечивает здоровье Big Pharma;
• страховые компании;
• автоматизированная роботизированная промышленность;
• компании, связанные с компьютерами плюс информационные платформы;
• крупные и сверхкрупные корпорации, которые должны поглотить правительства.»…

… и, добавлю я, превратив их в свою внешнюю скорлупу.

«На самом деле…»

заключает Шваб

«Covid – это великий ан-эквалайзер».

То есть, великий «не уравнитель», а «анти-уравнитель». И дальше он очень убедительно доказывает эту точку зрения. Например, он пишет:

«Степень риска, которым подвержены различные классы, различна. Бедняки и работяги во время пандемии не могут позволить себе сидеть дома, обеспечивая детям дистанционное образование и следя за тем, чтобы дети учились. В сфере услуг 75% сотрудников могут работать удалённо, а в пищевой промышленности удалённо могут работает только 3%. Различные этнические группы, подвержены риску в разной степени, например, в штате Мичиган 15% населения - чёрные, но от коронавируса чёрных умерло 40%.»

Понятно почему, потому, что чёрные - бедные люмпены и так далее. И вывод Шваба на 63 странице, который полностью противоречит выводу на странице 61, цитирую:

«По крайней мере, в краткосрочной перспективе неравенство в постпандемическом мире усилится. Однако,..»

… пытается подсластить пилюлю Шваб:

«… в среднесрочной перспективе тренд может измениться. Возможно, достаточно много будет недовольных и скорее всего они потребуют справедливости и, наверное, власти пойдут навстречу.»

Наверное, возможно, может быть - старая песня.

«Однако…»

…как признаёт сам Шваб:

«… история учит, что этот оптимистический сценарий маловероятен без предварительных широкомасштабных социальных беспорядков.»

Из этого мы должны сделать 2 вывода, которые следуют из сказанного Швабом:

1. картина, которую рисует Шваб - это усиление неравенства навсегда;
2. употребление слов: «можно», «возможно» указывает на то, что он не очень верит в эту ситуацию и эта ситуация может измениться только в результате социальной борьбы низов.

Но вся штука в том, что вся затея с «обнулением» и затеяна, чтобы все результаты достижений человечества в последние 60-80, 100 лет – обнулить. Ведь, обратите внимание, за один только 2020 год люди на земном шаре, запуганные этим информационным террором, отказались от огромного количества демократических завоеваний последних 200 лет, со времён французской революции и уж точно с периода после военного, после разгрома фашизма. Ведь та демократизация, по крайней мере внешне, которая произошла на Западе - это результат разгрома фашизма. И вот теперь, всего за один только год, от этих правовых демократических норм все очень-очень быстро отказались. Вот это и есть ситуация «обнуления», обнуления тех завоеваний, которые трудящиеся добились за 100-250 лет (это уже зависит от подхода).

Шваб действительно боится социальных беспорядков. И он говорит, что это очень опасная штука в постпандемическом мире. Если экономика, как прогнозируют специалисты, сожмётся на 20-30%, то и безработицы будет не менее 20-30%. Кстати, об этом предупреждает никто иной как Якоб Валленберг - один представитель известнейшей шведской предпринимательской династии. Кстати, Институт системно стратегического анализа только что выпустил биографию всей этой династии: она так и называется «Династия Валленберга».

Далее, пишет Шваб:

«Если учесть, что уже сейчас 30% американцев имеют нулевое «zero» или отрицательное богатство, то ухудшение ситуации сделает бунты того типа, которые произошли в 2005 году в Новом Орлеане после урагана Катрина, обычным делом.»

То есть, постпандемический мир - это будет мир перманентных смут. Как бы этого не хотелось Швабу, но тем не менее он догадывается, что это будет именно так.

Ещё одна вещь, которая ему не нравится на данном этапе (по поводу ковида), это то, что в этой ситуации, по крайней мере краткосрочно, правительства, государства берут реванш. Потому, что только государства (не корпорации, а именно государства) в этой ситуации могут быстро сбалансировать ситуацию. Хоть ему это и не нравится, но на данном этапе он считает, что в краткосрочной перспективе это позитив, потому, что государство делает акцент не на прибыли, а на социальной безопасности. Я удивляюсь: как же так? Он всё время писал о том, что будущее за корпорациями, которые несут социальную ответственность, а через, там 40 страниц, пишет, что именно государства делают акцент не на прибыли, а на социальной безопасности.

И дальше он говорит, что именно на государство он рассчитывает, что оно поможет совершить переход от «shareholder capitalism», то есть, акционерного капитализма, к «stakeholder capitalism» - капитализму участия. Это очень важные различия и я чуть позже о них скажу. А сейчас ограничусь фразой Глеба Жеглова по поводу «stakeholder capitalism»:

вот тут у них лежбище.

Важным средством построения постковидного мира Шваб считает 4-ю промышленную революцию. На тему этой революции он написал две книги. Они переведены на многие языки, в том числе на русский. Есть люди, которые прямо взахлёб хвалят эти книги и купились на эту схему. Действительно, многие слабые умы уже начали пользоваться термином «4-я промышленная революция», причём также попугайски бездумно как и термином «устойчивое развитие». А вот серьёзные специалисты-эксперты схему 4-ой промышленной революции всерьез не приняли. Они на пальцах объяснили, что, во-первых, никакая это не революция, а, во-вторых, то, что скрывается за этим термином, никакого отношения к промышленности не имеет.

В 2018 году состоялась закрытая конференция в Санта-Фе (Институт сложности) под эгидой Консультативного совета Агентства национальной безопасности. Она не была секретной, но доклады особо широко не распространялись. Но всегда есть добрые люди… я дружу с добрыми людьми, обычно стараюсь с добрыми людьми дружить, которые могут поделиться такой информацией. Так вот, было представленно 6 докладов:

• промышленность и экономика;
• финансы;
• демография;
• климат;
• сравнительный анализ кризисов;
• опасности, исходящие от искусственного интеллекта.

Докладчики по 1-й теме «Экономика и промышленность» - это были не ученые, а серьёзные люди: Кар - директор по исследованиям компании Lloyd и Кеккер - директор по исследованиям юридической компании [неразборчиво]. Они определили выводы книги Шваба о 4-й революции мягко, как некорректные.

Я хочу остановиться на проблеме 4-й промышленной революции поскольку Шваб считает, что она решит все проблемы постпандемического мира. Так вот, как утверждают докладчики (и я с ними согласен):

«любая производственная промышленная революция предполагает ускорение темпов роста производительности труда. Среднегодовые темпы роста этого фактора в 2009-2017 годах были ниже, чем в 2000-2008 годах. В нулевых годах они были ниже средних показателей за последние 20 лет XX века. Таких низких темпов роста производительности труда как 2010-е годы не было с начала XX века. Нынешняя интернет-экономика, с которой пытаются увязать 4-ю промышленную революцию задействована не на производство, не на реальную экономику, а на сферу обращения: финансы, маркетинг и реклама. Первая промышленная революция в основе которой лежали: уголь, завод, телеграф - длилась около 50-60 лет и своего пика достигла в 1868-1892 годах и обеспечила прирост ежегодной производительности труда 2-2,2%. 2-я промышленная революция: это двигатель внутреннего сгорания, нефть, конвейер - длилась примерно 35 лет, средний рост производительности труда - 2,3%.  3-я промышленная революция, конец которой сейчас переживает ядро кап-системы - самая короткая, самая слабая, быстро исчерпавшая прирост производительности - менее 2% за 25 лет. Затем, в начале 21-го века производительность труда постоянно снижалась, составляя в настоящее время, в расчете по валовому внутреннему продукту за вычетом сферы обращения государственных услуг, немногим более 0,4%. В такой ситуации о какой новой промышленной революции можно говорить? Идёт процесс затухания и промышленности и революционности. Налицо не революция, а, в лучшем случае, инволюция, которую пропагандистски пытаются представить, как сдвиг в сфере именно промышленности и как революцию.»

И кроме того, как совместить идею 4-й промышленной революции с идеей и японификации развитых стран и патогонизации менее развитых, и создания низкокачественной экономики? Это что ж за революция такая, которая создает низкокачественную экономику?

Теперь об очень важном. Это «stakeholder capitalism», который должен сменить «shareholder capitalism». «Shareholder» - это акционер, владелец акций, у которого есть право собственности и управления. «Stakeholder» - это рядовой пайщик, это просто участник, это любое заинтересованное лицо, не имеющее собственности, но терпящее убытки если бизнес функционирует плохо. Это может быть директор-не собственник, подрядчик, субподрядчик, просто житель того района где работает данная фирма или данный завод. Например, этот завод вредит природной среде и, таким образом, влияет на жизнь этого человека. То есть, вот этот «stakeholder» - это просто капитализм участия, но здесь уже капитализма никакого нет.

Недавно появился ещё один термин «inclusive capitalism» - то есть, включающий капитализм, капитализм включения, где капиталистами «как бы», я подчеркиваю это словосочетание «как бы» становятся все участники, но путём лишения собственности, «как бы» исключение из капиталистов. Получается такая оруэловская логика: мир - это война, война - это мир, капитализм - это не капитализм, а не капитализм – это капитализм. Такая вот игра в напёрстки.

Ещё в 1971 году Шваб выпустил книгу «Управление современным предприятием в машиностроении». В ней он определил «стейкхолдеров» как вторичных участников огромного коммерческого проекта, первичные участники - это крупные корпорации, монополисты, стремящиеся подавить конкуренцию и рынок. Не случайно Фернан Бродель писал, что капитализм - враг рынка. Потому, что все фирмы стремятся к монополии, к вытеснению конкурентов и, если не к подавлению, то к ограничению рынка.

За год до выхода этой книги Шваба о ковиде и о большом «сбросе», газета «Файнэншл таймс» призвала к замене модели акционерного капитализма моделью долевого капитализма. При этом доля, это не собственность, а, например, гарантированный базовый доход (и ни в чем себе не отказывайте!).

Кто-то спросит, а как же лишить собственности миллионы мелких средних бизнесменов? Мы уже говорили о том, что это можно сделать в результате диктатуры, причём диктатура может быть… у нас, когда говорят о диктатуре, то почему-то вспоминают гитлеровскую Германию. Диктатура может быть «бархатной», она может быть очень-очень такой в лайковой перчатке. На примере антиковидных мер мы видим, как может реализовываться диктатура. Кстати, первая волна covid-а обанкротила 4,5 миллиона предпринимателей в североатлантическом мире. Какими формами и нормами можно «нагнуть» мелкий и средний бизнес? Очень просто. Например, максимальная юридизация бизнеса, принятие таких норм, которые сделают совершенно невозможным его функционирование потому, что ни одно среднее, а тем более мелкое предприятие не сможет нанять юристов, заплатить такие деньги юристам, которые смогут защищать их интересы особенно если законодательство будет включать проблему борьбы с климатическими изменениями и так далее. И тогда малому и среднему бизнесу в этой ситуации останется либо идти под крупный бизнес, либо просто продать его. В результате остаются крупнейшие корпорации, в которых собственность не просто становится функцией власти, а растворяется в ней. Тем более, что превращаясь в социальные платформы, корпорации и банки ставят под контроль прежде всего не материальные активы, они становятся вторичными, а социальные, то есть, нематериальные. И, я хочу напомнить, что капитал - это овеществлённый труд, который реализует себя как самовозрастающая собственность. Когда же решающим фактором становятся нематериальные, точнее капитал приобретает нематериальную форму, то, во-первых, он перестаёт быть капиталом, трансформируясь во власть, во-вторых, происходит следующее: когда платформы, крупные корпорации начинают формировать наши потребности, они не только уничтожают рынок. Что такое формирование чьих-либо потребностей? Это в мягкой, бархатной форме - отчуждение у человека воли и целеполагания. Это уже совершенно другие отношения, чем по поводу капитала как овеществленного труда. По сути, речь идёт (когда они говорят о «stakeholder capitalism») уже не о капитализме, это посткапитализм, который отменяет частную собственность, приватную сферу и многое другое.

На этом мне бы хотелось сегодняшнюю беседу о книге Шваба закончить и в следующей передаче вернуться к тому комплексу проблем, которому он посвятил вторую часть своей книги.

 

Андре́й Ильи́ч Фу́рсов (род. 16 мая 1951, Щёлково, Московская область, РСФСР, СССР) — советский и российский учёный-историк, социальный философ, обществовед, публицист. Кандидат исторических наук (с 1986). Директор Центра русских исследований Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета (с 2007). Доцент кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова (1994—2019). Заведующий отделом Азии и Африки (1990—2017) и член Учёного совета (до 2017) Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). Главный редактор «Серии 9». Востоковедение и африканистика» реферативного журнала ИНИОН РАН «Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература» (2010—2017). (Википедия)