Ростислав Ищенко: Смятенье лоялистов

Так называемые выступления так называемой российской оппозиции 23 января 2021 года показали её слабость и отсутствие общественной поддержки

При помощи иностранных денег, зарубежных СМИ и армии нанятых ботов оппозиция смогла добиться определённого информационного эффекта, рассчитанного больше на заказчика, чем на результат. В Италии и во Франции, в США и в Канаде люди могут верить местным СМИ и думать, что по городам и весям России прокатилась многомиллионная волна протестов. Но в самой-то России все прекрасно знают, что хорошо если совокупное (по всей стране) количество протестующих добралось до 50 тысяч.

Можно было бы сказать, что ничего, кроме импотенции российской оппозиции, её неспособности объединиться, привлечь на свою сторону недовольных, противопоставить политике власти конструктивную программу альтернативного развития, выступления не показали. Но это не совсем так. Один тревожный момент, впрочем никак не зависимый от оппозиции, во всём этом был.

Связана тревога с поведением той части лоялистского сообщества, которая служит коммуникатором между высшей властью и поддерживающим её обществом. Масса экспертов, политиков среднего звена и бойцов информационного фронта ни с того ни с сего забились в истерике, заголосили, что это только начало массированного наступления, которое вот-вот, уже летом-осенью, обернётся едва ли не российским майданом, а то и русским бунтом.

С какой стати?

В 2011-2012 годах, во время «болотных событий», силы оппозиции были консолидированы, а во власти был некоторый раздрай (часть команды Медведева не хотела смириться с тем, что Дмитрий Анатольевич не пойдёт на второй срок). В Москве на улицы реально выходило 10-15, а на пике все 25 тысяч протестующих, что позволяло оппозиции говорить о миллионах. Власть серьёзно опасалась массовых беспорядков, помню, как, въезжая зимой 2011-2012 года в Москву, обгонял идущие и проезжал мимо стоящих колонн ОМОНа, с небольшими промежутками растянувшихся от Обнинска до Кремля.

Сейчас всего этого нет. Более того, вожди оппозиции вызывают такое отторжение, что даже часть недовольных предпочитает поддерживать власть, чтобы не стало хуже.

Тем не менее, как уже было сказано, информационно влиятельная часть лоялистского сообщества внезапно забилась в истерике, обещая России майдан уже в этом году. Кто-то сравнивал российские события с белорусскими, кто-то вписывал их в общеевропейский контекст, кто-то обещал кавалерийскую атаку на Россию американской геронтократии во главе с прахом Байдена. Страх части информационной элиты был так велик и неподделен, что начал передаваться всему обществу.

В последующие дни негативная тенденция была преодолена благодаря активной работе правоохранительных органов, твёрдой позиции высшей власти и давосской речи Путина. Всё это вместе показало, что Россия не только не собирается сдаваться, но и планирует наступать и добивать врага в его собственном логове (на всякий случай уточню, что логово находится за океаном, а не в квартире Навального).

Тем не менее то, что случилось один раз, может повториться в самый неподходящий момент, а самые внешне немотивированные действия на самом деле имеют железную мотивацию. Если мы не хотим, чтобы в критический момент наше информационное войско в панике разбежалось, крича: «Обошли, окружили, спасайся кто может!» — мы должны понять, чем был вызван приступ страха в этот раз.

Поскольку мы имеем дело с информационным пространством, а человек, объятый ужасом, всегда кричит именно о том, что его пугает, вспомним, чем мотивировали свой страх лидеры мнений 22-24 января.

Если убрать несущественные частности, то паника базировалась на:

1. Ожидании нарастания протестной активности к думским выборам 2021 года, а затем лавинообразно — к президентским выборам 2024 года.

2. Абсолютной уверенности паникующих в том, что высшее руководство, которому они служат, неспособно здраво оценить ситуацию, будет прогибаться под протест, идя на уступки маргиналам и, таким образом, искусственно надувая их значение.

3. Ожидании раскола верхов российского политикума.

Первый пункт логичен. Оппозиция всегда активизируется под выборы — надо бороться за власть. Однако нынешние выступления произошли слишком рано и были явно вызваны не попыткой подготовить почву для более мощных протестов в предвыборный период, а исключительно для выжимания досуха остатков потенциала Навального.

Протесты пытались привязать к дурацкому фильму, который раскручивает десять лет назад протухшую тему. Таким образом, российскую власть пытались поставить в вилку выбора между двумя плохими решениями, когда вернувшегося в Россию и демонстративно плюющего на закон Навального надо сажать, иначе общество не поймёт. С другой же стороны, его посадка после фильма даёт возможность ему самому, его сторонникам и зарубежным кураторам связывать уголовное преследование с политической борьбой: я, мол, снял про Путина «разоблачительный» фильм, а он меня за это посадил.

Паникующие лоялисты, неадекватно оценивая ситуацию, явно боялись, что, если Навального посадят, он станет знаменем «антикоррупционного» движения, под которое соберутся все оппозиционеры: и правые, и левые, и пятая колонна, и даже городские сумасшедшие. Поэтому, считали они, власть Навального не посадит, оттолкнув от себя тем самым значительную часть своей группы поддержки и ослабив свою электоральную базу накануне критического этапа противостояния.

Определённая логика в этих рассуждениях была. Для слабеющего Запада, вернее для его леволиберальной транснациональной олигархии, 2021-2024 годы действительно являются последней возможностью, проведя тотальную мобилизацию и сконцентрировав усилия, развернуть течение истории вспять и в последний момент избежать катастрофы за счёт саморазвала России, как это случилось тридцать лет назад с СССР.

Но в одну реку не входят дважды. Пытаться не значит добиться. Наконец, первые шаги команды Байдена показали, что неообамовская администрация окончательно скатилась в политику отстаивания эгоистичных интересов отдельных финансово-политических группировок в ущерб государственным интересам США. Так что мобилизационный потенциал Запада сильно подорван. Наступать, тем более при поддержке столь неэффективной и маргинальной пятой колонны, он не может.

Впрочем, в перечне причин немотивированного страха перед майданом лидеров мнений России есть ещё пункт три, гласящий об опасении раскола в верхнем эшелоне власти. Такой раскол действительно помножил бы на ноль все российские преимущества и оставил бы страну совершенно или почти беззащитной перед внешней агрессией. Но почему раскола никто не боялся в 2012, 2014, 2016, 2018 годах, а начали бояться именно сейчас?

Уверен, что здесь играет роль фактор 2024 года.

Путину не 47 лет, как было, когда он шёл на первый президентский срок. Он не даёт точного ответа, будет ли баллотироваться в президенты в 2024 году. Явного преемника тоже не видно. В отличие от периода 2008-2012 годов, когда большая часть второго эшелона элиты, так же как и сейчас не имея точных сведений, была тем не менее уверена, что после четырёх лет премьерства Путин вернётся на два президентских срока, сейчас количество уверенных в том, что будет и пятый срок, значительно уменьшилось.

В период 2008-2012 годов в этом же слое (лидеров мнений) постоянно распространялись слухи, что Медведев вот-вот уволит Путина с должности премьера и станет править самостоятельно. Но тогда в них верили совсем уж наивные личности. Сейчас верящих, а вернее желающих верить, значительно больше. Дело в том, что если политический эшелон (в том числе и наивысший) периодически шерстят, убирая несправившихся и выдвигая молодых, то в сфере информационной большинство давно достигло пика своей карьеры. Любые личные перспективы (как позитивные, так и негативные) здесь связывают исключительно с политическими переменами.

Ситуация неопределённости с 2024 годом (решения Путина всегда неожиданны и непредсказуемы) заставляет и тех, кто хотел бы перемен, открывающих перед ними карьерные перспективы, и тех, кто этих перемен не желает, так как дальше двигаться по карьерной лестнице может только вниз, экстраполировать свои страхи и ожидания на всё общество. И те, и другие, любое минимальное потрясение, любую рябь на поверхности политического океана, воспринимают, как начало бури. Одни со страхом, а другие с надеждой, они начинают выплёскивать в информационное пространство свои ожидания.

Поскольку же они тесно пересекаются, общаются преимущественно в своём кругу и свои настроения экстраполируют на всё общество, их страхи и ожидания, наслаиваясь друг на друга, начинают резонировать, друг друга усиливая. Находясь в брожении сами, они думают, что брожение охватило всё общество, что «революция начинается». Те, кто не ждёт от «революции» ничего хорошего, пытаются предупредить власти об опасности. Те, кто рассчитывает на карьерный взлёт, пытаются ускорить процессы, представив их власти и обществу в качестве неизбежных. Для этого широко используется сравнение с Украиной: мол, на майдан в конце ноября 2013 года тоже вышла группа жалких маргиналов «с кофе и зонтиками», а в конце февраля 2014 года казавшийся нерушимым режим Януковича сложился как карточный домик.

Всё это засоряет информационное пространство и на многих действует. Тем более что как в народе, так и в средних эшелонах власти многие не понимают, что ситуации в России, Белоруссии и на Украине различаются кардинально. Последствия удачного цветного путча во всех странах будут одинаковы, а вот шансы на его успех несопоставимы, и механизмы реализации переворота ничего общего между собой не имеют.

В общем, мы имеем дело с обычной немотивированной паникой, рождённой страхом перед неведомым. На фронте подобных паникёров расстреливают на месте, невзирая на былые заслуги, чтобы не разложили всю армию. Но у нас условия иные — тыловые. Значит, надо что-то в информационной «консерватории» поправить, а то анекдот о русских танкистах, пьющих вино на Елисейских полях и сокрушающихся о проигрыше информационной войны, понемногу становится явью: значительная часть нашей информационной элиты настолько не верит в нашу победу, что готова в панике бежать за Волгу и Урал прямо со ступеней взятого Рейхстага.