Шпионов ловить - не драники кушать

Есть такой человек, Иван Тертель. Он работает главой Комитета госбезопасности Белоруссии. До вчерашнего дня я не знал о его существовании. Для того, чтобы понимать как работает белорусский КГБ не надо ничего знать о его начальнике. Достаточно периодически слушать выступления Лукашенко

Подбираемые бацькой кадры не могут быть лучше самого бацьки, более того, они не могут самостоятельно принять ни одного сколько-нибудь серьёзного решения. Не для того Лукашенко концентрировал власть в своих руках, чтобы решения принимал кто-то помимо него. Не тот характер.

Но позавчера (17 декабря) Тертель выступил перед рабочими «Гродно-Азот». Лучше бы он этого не делал. Я понимаю, что это была не его идея, а приказ президента. Более того, я даже думаю, что мысль послать высокопоставленных сотрудников режима в народ (налаживать диалог с массами) Лукашенко подали вполне профессиональные политтехнологи. Во-первых, как-то уж слишком много белорусских политиков и бюрократов первого эшелона озаботились «походом в народ» (кто на завод отправится, кто в ВУЗ), а во-вторых, мысль, сама по себе, толковая. Диалог с властью — именно то, чего два с половиной десятилетия белорусскому народу не хватало. Только эту идею надо правильно реализовывать.

Времена политинформаций на тему, какой Лукашенко молодец и как плохо живут при демократии прошли. Это не хорошо и не плохо. Просто белорусский народ изменился, изменилась информационная среда и старые пропагандистские приёмы не действуют. Требуется смена формата.

Вроде бы ничего сложного. Надо только слушать, слышать и реагировать на позицию тех, с кем беседуешь. Требуется диалог, уважительное отношение к собеседнику и готовность к компромиссу. Но белорусские чиновники к этому не готовы. Их Лукашенко двадцать пять лет «перетрахивал», чтобы подобрать на руководящие посты людей по своему образцу и подобию, чтобы каждый функционер был маленьким Лукашенко. Учитывая же, что сам Александр Григорьевич равных отношений не признаёт — для него существуют только вертикальные связи, выстроенные по принципу, «ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак», его подчинённые тоже умеют поучать, воспитывать, разъяснять, но в принципе не понимают, что такое равноправный диалог.

Иван Тертель, судя по содержанию его беседы с рабочими, человек объективно честный (насколько может быть честен человек в его должности). Он не делает вид, что в Белоруссии процветает демократия, а прямо заявляет, что «продвижение демократии — это позиция Запада по продвижению своих интересов» и «демократия — это политтехнология». Он много говорит о ситуации в США, Польше, по его мнению в Белоруссии намного лучше. Обещает, что когда Бабарико пойдёт в суд, все узнают о «российских кукловодах» белорусских протестов, рассказывает, что официальный Минск до сих пор ждёт внешнего нападения на Белоруссию, объясняет, что Белоруссия — центр Европы и потому всем нужна, за неё «идёт борьба». Он не понимает почему возмущается зал, когда он заявляет, что «Трайковский в Минске погиб. Но кто видел эти снимки — видел, что человек стоит перед ОМОНом, вышел — и нагло стоит перед милицией. Он стоит целенаправленно», а по гибели Бондаренко «проводится проверка» (сколько будут проверять и почему нет и дела, если есть труп, он не говорит).

Видно, что Иван Тертель уверен в своей правоте и искренне считает, что если всё, что он знает, рассказать рабочим, они его поймут и поддержат.

В этом-то и заключается весь ужас ситуации. И вся её безысходность для лукашенковского режима. Власть разговаривает со своим народом на двух абсолютно разных языках (хоть слова, вроде бы одни и те же). Они не в состоянии друг друга понять, как две разные цивилизации: гуманоидная и негуманоидная. При этом власть (в лице того же Тертеля) далеко не всегда неправа, но не может донести до народа свою правоту, поскольку считает, что народу достаточно тёплое стойло и калорийная пища, а остальное не его ума дело. Более того, власть плохо владеет информацией о состоянии дел в с своей собственной стране (в ответ на заявление о прекрасной медицине Тертелю тут же рассказали о случаях нехватки коек и высмеяли официальную статистику по ковиду), а также не может корректно сравнивать ситуацию в Белоруссии с ситуацией в других странах.

Стоило Тертелю привести «выигрышную» (с точку зрения белорусских властей) информацию о протестах в Польше (более многолюдных, чем в Белоруссии), как ему тут же объяснили, что протесты там не против системы, а против запрета абортов. Сказал Тертель, что полицейские в США имеют право стрелять в ответ на любое лишнее шевеление, ему напомнили, что в США свободно продаётся оружие (вплоть до автоматического) и что практически каждый человек там вооружён, в то время, как белорусская милиция имеет дело в безоружными людьми.

В общем, коллектив не принял официальную концепцию, которую излагал Тертель. Повторяю, не принял даже в тех частях, которые были вполне разумны. В конце концов, белорусские протесты действительно активно поддерживаются из-за рубежа (из Польши, Литвы, из Германии) и отнюдь не с благотворительной целью. И протестующие должны понимать не только против чего, но и за что они борются.

Тем не менее, это дело власти — слышать народ и уметь донести до народа свою правду. Если диалог власти с народом не складывается, то рано или поздно меняют не народ, а власть. Именно добровольное согласие народа подчиняться придаёт власти легитимность, а не «добрые намерения» Лукашенко. Народ — источник власти, а не власть — создатель народа. Власть может искренне верить, что она лучше народа знает как надо работать (кстати, чаще всего так и бывает), но чтобы получить право реализовывать свою программу, она должна убедить народ в своей правоте.

Долгое время белорусский народ власти верил. Сейчас перестал. Аналогичные встречи чиновников с народом прошли на разных предприятиях и в учебных заведениях в разных областях Белоруссии. Эффект Тертеля везде налицо. Народ не верит власти, не любит её, смеётся над ней и не боится возможных последствий. Причём это касается всех. Если самому Лукашенко ещё подбирают молчащую массовку, чтобы не нервировать лишний раз, то все остальные «пошедшие в народ» бюрократы сталкиваются с серьёзными проблемами.

Причём, судя по всему, после встречи с представителями власти, которые приезжали наладить диалог, народ выходит с убеждением, что с этими диалог не наладишь. То есть ситуация становится хуже, чем до встречи.

Почему меня впечатлил именно Тертель, если я сам пишу, что аналогичных случаев за последние недели набралось довольно много: власть пошла в народ, но лучше бы она туда не ходила? Потому, что, во-первых, как было сказано, Иван Тертель производит впечатление искреннего человека, который пришёл на встречу не просто номер отбывать, а уверенный в том, что сумеет убедить рабочих в своей правоте.

Во-вторых, он председатель КГБ Белоруссии. Народ традиционно относится к спецслужбам со смесью уважения и некоторой опаски. В Белоруссии же, где силовики занимают в построенной бацькой бюрократической (да и социальной) иерархии первое, после Лукашенко и его близких, место, пиетет в отношении силовиков в целом и спецслужб в частности был ещё выше. А тут, с руководителем КГБ спорят, причём спорят по политическим вопросам и спорят после того, как он дал понять, что «кто не с нами, тот против нас» и «если враг не сдаётся, его уничтожают». Более того, с ним не просто спорят, над ним иронизируют, публично в зале, в лицо.

То есть, белорусскую власть, в лице даже лучших её представителей, не уважают и не боятся те, кого режим ещё недавно считал своей безусловной опорой — не какие-то там «буржуйчики», а самый, что ни на есть пролетариат — рабочие государственных предприятий.

А тот факт, что они не боятся высказывать своё отношение публично и лично председателю КГБ говорит о том, что они чувствуют свою силу — понимают, что их позицию разделяет большинство народа Белоруссии, чувствуют за спиной родной коллектив, а всех не пересажаешь и не уволишь. Ещё в августе, в начале беспорядков и позже, такого не было. Значительная часть народа колебалась, не особенно хотела выходить в поддержку Лукашенко, но и против него не выходила. Критического изменения отношений по линии власть-народ, официальный Минск добился в три считанных осенних месяца.

Если Лукашенко прав и Варшава действительно назначила третий акт «Марлезонского балета» на весну, то у него совсем не много времени для того, чтобы резко сменить формат взаимоотношений с народом и попытаться исправить ситуацию.

До весны недолго, если оставить всё как есть, то те, кто сейчас смеётся над лукашенковскими чиновниками весной будут гнать их со своих предприятий взашей. В таких ситуациях радикализация широких масс происходит быстро, а престиж власти теряется и вовсе практически моментально. Причём, судя по реакции зала на совершенно искреннее выступление Тертеля (раньше бы оно хотя бы искренностью привлекло людей), точка возврата может быть перейдена в любой момент, а после этого, что ни делай, хоть на пупе извертись, взаимопонимания с народом уже не достигнуть. Ну а если народ и власть теряют способность жить в одном государстве, то уходит не народ, уходить приходится власти.

Сегодня такой исход (насильственная смена власти в Белоруссии) не нужна ни народу Белоруссии, ни России, но, к сожалению, дальнейшее развитие событий зависит только от белорусской власти, которая до сих пор не демонстрировала адекватное восприятие сложившейся ситуации. Она старается, работает как умеет. Но все её навыки и способности сегодня не действуют, а переучиваться она (белорусская власть) не хочет (да и не может). В общем, она слишком прямолинейна, чтобы успешно пройти этот кризис. Но надо меняться, пока не поздно (или не совсем поздно).