О чем другие молчат-III сезон: анатомия “Росатома” – 05.11.2020

 

МК - Марат Касем.

БМ — Борис Марцинкевич.

МК:

- 15 часов 20 минут в Москве. В прямом эфире программа «О чём другие молчат». Для вас работает Марат Касем и мой соведущий, главный герой этого шоу Борис Марцинкевич, Борис Леонидович, приветствую.

БМ:

- Всем добрый день.

 

МК:

- Хочу начать с приятной новости: у нашего режиссёра Игоря вчера родился сын, и мы с Борисом, его и его жену Наталью с этим поздравляем.

БМ:

- Принимайте поздравления.

МК:

- Ну а мы сегодня будем говорить про Росатом. Эта тема у нас сегодня была заявлена, поэтому друзья, пишите свои вопросы. […]
 

Борис, Леонидович, мы с тобой обсуждали вопросы, что, вот, больше месяца у нас в передаче идёт по сути одна и та же тема атомная. Наши зрители и слушатели от неё, наверное, уже немного устали, в отличие от нас, но пора бы уже переключиться на другие отрасли геоэнергетики. Но тут вот Росатом продолжает подкидывать новости. 22 октября в 20 часов и 6 минут был включён в энергосистему России второй блок ВВР-1200 на Ленинградской АЭС. 3 ноября такой же энергоблок выдал электроэнергию в энергосистему Белоруссии. Так что хотим мы этого или нет, но придётся начинать передачу не только с поздравления Игорю и Наташе, но и с поздравления сотрудникам Росатома и Белэнерго. В юбилейный 75-й год атомной отрасли у нас сразу два таких замечательных результата. Россия блок номер два Ленинградской АЭС сдала и это уже четвёртое по счёту поколение 3+, старт белорусской АЭС — это событие огромной важности для Республики, которая вошла в состав мирового атомного энергетического клуба, несмотря на «подтявкивание» балтийских соседей. Подозреваю, что ты хочешь пару слов об этом сказать, уже виду, что не терпится.

БМ:

- Ну на самом деле про Литву не будем, чо о грустном-то? Для России новый энергоблок на Ленинградской АЭС-2 — это становится уже достаточно рядовым событием, практически ежегодно мы их запускаем и запускаем, но вот значение первого энергоблока Белорусской АЭС велико не только для самой Белоруссии, потому что для неё это действительно событие, она действительно вошла в самую высокотехнологичную отрасль своей экономики, науки с потенциалом развития технологий, много чего ещё. Для России — это первый проект атомной электростанции поколения 3+ за пределами России. То есть наши атомные технологии пошли на экспорт уже в полный рост. Понятно, что этих событий с каждым годом будет только увеличиваться. Запланирован пуск и второго энергоблока в Белоруссии. На 23 год планируется запуск первого энергоблока в Турции. Но тем не менее, это событие, мы со своими проектами вышли за пределы России — это один момент. И второй момент — идёт негласное соревнование, такое, закрытое, по количеству запущенных атомных энергоблоков поколения 3+. Собственно говоря, соревнуются пока только две страны: Россия и Китай. В Китае было построено два атомных реактора поколения 3+ по технологиям американской компании Вестингауз, АП-1000. Два блока. И по французским технологиям ЭБР-1600, тоже два блока. До октября месяца китайцы были впереди, 4:3. С энергетическим пуском Ленинградской АЭС, второго энергоблока, мы счёт сравняли. С пуском Белорусской атомной электростанции — вышли вперёд. То есть, нас по-прежнему не догонишь, всё в порядке.

Ну и российский атомный проект, наш отечественный, он начинает снова расширяться до состояния союзного, поскольку Белоруссия для нас — союзное государство, значит это уже союзный проект, потому что на самом деле подключаются и научно-исследовательские институты в Белоруссии к этому проекту. В атомном проекте самое главное — это люди, никуда от этого не денешься. Подключаются машиностроительные предприятия, аттестованные Росатомом по качеству, которое необходимо для атомной отрасли. Включаются в работу ВУЗы. Так что наш проект расширяется, если не касаться прочих экономических, политических вопросов - это просто здорово. Отличное событие, действительно присоединяюсь к твоим поздравлениям в адрес Росатома.

МК:

- Спасибо. Но пару слов хотелось бы сказать о том, как завязалась тема для сегодняшней встречи. Мы достаточно подробно обсудили тему замыкания ядерного топливного цикла, было две программы, обсудили перспективы проекта «Прорыв». Это удалось сделать в одну. Я начал понимать, насколько огромный объём работы выполняет Росатом. Реакторы на быстрых нейтронах в нескольких вариантах, нескольких видов, новый вариант ядерного топлива, технологии переработки облучённого ядерного топлива. Но при этом Росатом продолжает строительство новых АЭС в России, в Белоруссии, в Иране, в Турции, в Китае, в Индии, в Бангладеш, Венгрии и Финляндии. На самом деле интересно какого же размера механизм, который мы привыкли называть одним словом «Росатом». Решил сам немного присмотреться к этой теме и вот что обнаружил.

Росатом, помимо всего прочего, оператор СевМорПути, отвечает за его развитие, кстати говоря, это я тоже почерпнул из нашей программы про СевМорПуть. Росатом — это оператор экологического проекта, в задачу которого входит работа с отходами первого класса опасности. Росатом строит ветряные электростанции, Росатом производит углеволокно. Росатом строит новые ледоколы, развивает аддитивные технологии, это 3-D печать. Росатом вошёл в капитал одного из крупнейших российских морских перевозчиков. Росатом наращивает производство изотопов для ядерной медицины, развивает саму ядерную медицину. Готовится запустить ядерный буксир в космос. Росатом запустил и планирует запустить центр обработки данных, планирует продолжать строительство плавучих АЭС, строительство станций малой мощности на суше. Вообще, список на этом не заканчивается, у меня много чего тут помечено. Но я понимаю, что продолжать это можно очень и очень долго, а времени у нас очень и очень мало. Ну и мало того, 6 июля 2020 года на сайте правительства было опубликовано постановление, кусочек которого я позволю себе процитировать:

«Положения, применяемые в отношении Национальных проектов, распространяются на комплексную программу развития техники, технологий, научных исследований в области атомных энергий на территории Российской Федерации на период до 2024 года.»

То есть, если без бюрократической очередности у России появился четырнадцатый по счёту Национальный проект — атомный. Вопросов у меня столько, что сформулировать их будет не просто, но я попробую.

Значит, как Росатом дошёл до такой жизни? Как он умеет справляться с такого объёма нагрузкой? Почему столько важнейших проектов президент и правительство доверяют именно ему? И насколько реально, что атомная корпорация, что Росатом сможет всё это потянуть? Маэстро — прошу!

БМ:

- Да, вопросов у тебя, конечно, немало. Давай начнём с конца. Действительно, есть у нас постановление правительства о том, что появляется, это названо, «комплексная программа развития техники, технологии и научных исследований в области атомной энергии в Российской Федерации». В июле это появилось. Действительно, предусмотрен такой же механизм реализации этой программы, такой же механизм финансирования, как у всех остальных наших национальных проектов. При этом, указ президента №204 мая 2018 года о национальных проектах опубликован два года тому назад. Возникла такая пауза не очень, казалось бы, понятно почему, через два года мы добавляем ещё один национальный проект, почему в эстонском стиле действуем. На самом деле никто на месте не стоял. В перечень национальных проектов отдельной программы по энергетике нету. Соответственно, просто так сразу добавить атомный проект нельзя, должна быть какая-то логика в действиях, в разработке наших национальных стратегических планов и так далее и так далее.

Следующее, что произошло после появления указа о национальных проектах — это через год указом президента Владимира Путина была утверждена доктрина энергетической безопасности. Потому что, на самом деле, если перебирать все эти национальные проекты, их много, они красивые, разные, но понятно, что ни здравоохранение, ни строительство дорог, ни всё, что там перечислено, без энергетического обеспечения всего происходящего - ничего не получится. Это некая программа «номер ноль», национальный проект номер ноль.

После того, как появилась доктрина энергетической безопасности правительство получило возможность разрабатывать, довести до ума «энергетическую стратегию до 2035 года», так она сформулирована. Драматический был путь её утверждения. Неоднократно её выносили на рассмотрение правительства, министерство энергетики, конечно, её готовило, отправляли на доработку, требовали дополнить. Потом, внезапно, у нас исчезло правительство, появилось новое правительство. Вот уже казалось бы!.. Но в это время у нас начался ковид, со всеми вытекающими. Понятно, что весной этого года точно было не до энергетики. Очень остро стояли совсем другие вопросы.

Тем не менее, было уже понятно, что энергетическая стратегия уже находится на рассмотрении правительства, то есть там уже ничего дополнять не надо было, она должна была пройти утверждение. В связи с этим 16 апреля этого года был опубликован указ президента Российской Федерации (позволю себе тоже процитировать — ты же цитируешь, я тоже так умею)...

МК:

- Не сомневаюсь.

БМ:

- «В целях комплексного решения задач ускоренного развития техники, технологии и научных исследований в области использования атомной энергии постановляю: правительству Российской Федерации в трёхмесячный срок обеспечить разработку и утверждение комплексной программы развития техники, технологии и научных исследований...» Я не знаю, кто это придумывал. Я предлагаю вместо того, чтобы произносить «комплексные программы развития техники, технологии и научных исследований» ограничиться просто «атомный проект». Это, по-моему, значительно быстрее будет. «...обеспечить разработку и утверждение комплексной программы развития техники, технологии и научных исследований в области использования атомной энергии в Российской Федерации на период до 2024 года...» Запятая. «...предусмотрев распространение на неё действие нормативно-правовых актов Российской Федерации, регламентирующих порядок реализации национальных проектов, в том числе в части финансового обеспечения.»

Вот. Казалось бы, что этим указом Владимир Путин передаёт все вопросы, связанные с разработкой, утверждением и реализацией... атомной программы, в руки правительства. Казалось бы. Я тоже так сначала думал, но до той поры, пока, как настоящий бюрократ не полез вглубь. И оказалось, что у нас есть ещё один достаточно серьёзный закон: «Регламент работы правительства Российской Федерации», никто его не отменял, он действует. Имеется в нём пункт 15.1: «Положения регламента, определяющего порядок и взаимоотношения правительства и федеральных органов исполнительной власти, руководство деятельностью которой осуществляет президент Российской Федерации, распространяются на государственную корпорацию по атомной энергии «Росатом» и государственную корпорацию по космической деятельности «Роскосмос», если иные правила не установлены федеральным законом или указом президента Российской Федерации.»

То есть в России есть две корпорации, которые напрямую подчинены президенту Российской Федерации, минуя все структуры правительства. Соответственно, если Владимир Путин в своём указе по поводу атомной программы говорит о том, что нужно проводить реализацию так же, как и всех остальных национальных проектов, что требуется от правительства? Дать денег. Потому что всё остальное будут решать не в правительстве.

Собственно говоря, в постановлении правительства, раз уж я его начал цитировать, то давай уж до конца закончим... «В отношении указанной программы...» — имеется в виду атомная - «...государственная корпорация осуществляет функции федерального органа исполнительной власти. Руководителем указанной программы является генеральный директор Росатома. Администратором указанной программы является генеральный директор Росатома.» Это соответствует положениям устава Росатома, где всё очень чётко написано. «Генеральный директор является единоличным исполнительным органом госкорпорации и осуществляет руководство её текущей деятельностью. Генеральный директор госкорпорации назначается на должность и освобождается от должности президентом Российской Федерации. То есть это — национальный проект, который выходит за рамки полномочий правительства Российской Федерации.

Мало того, в этом году действительно 75 лет нашему атомному проекту, и мы видим, как у нас на глазах повторяется ситуация, которая 75 лет назад имела место быть. На тот момент Советским Союзом руководил Иосиф Виссарионович Сталин, имелся спецкомитет по атомной энергетики, которым руководил Лаврентий Павлович Берия. Были две персоны, которые взяли на себя всю ответственность, связанную с развитием атомного проекта. 75 лет назад это было связано, разумеется, с военными программами, потому что без создания собственного атомного оружия противостоять разносчикам демократии было невозможно. Сейчас задачи совершенно другие, ядерный паритет, слава Богу, достигнут. Усилиями каких-то невероятных людей, в такие сроки, в таком темпе, с такой ответственностью, которая над ними висела, была создана буквально с нуля, из ниоткуда атомная отрасль со всем тем, что мы сейчас наблюдаем. Сейчас ситуация повторяется. За развитие атомного проекта отвечают два лица. Владимир Путин как президент Российской Федерации и Алексей Лихачёв как генеральный директор государственной корпорации Росатом. Это один момент.

Второй момент. Что значит прямое подчинение президенту Российской Федерации? Это говорит о том, что на самом деле разработка самой программы не осуществлялась экспертами правительства Российской Федерации. Это, собственно говоря, так и выглядит, потому что ещё в 2018 году, сразу после публикации указа о национальных проектах, в сентябре, Сергей Кириенко, первый заместитель руководителя администрации президента, анонсировал, что появится атомный проект. В том же году, поздравляя корпорацию с Новым годом, тему подхватил Алексей Лихачёв: «Предстоит большая работа по разработке и реализации собственного национального проекта «Атомная наука, техника и технологии». Прошли новогодние праздники, мы ничего не видели, ничего не слышали. В феврале уже этого года у нас появился ещё один анонс от Алексея Лихачёва: «Разрабатывать проект атомной программы будут не только предприятия Росатома, но и организации Российской Академии Наук, Курчатовского Института и наши ведущие ВУЗы.»

То есть, в отличие от всех остальных национальных проектов, этот проект разработан целиком и полностью профессионалами. Научные подразделения Росатома, подразделения Российской Академии Наук, ядерные ВУЗы, имеющие отношение, как к технологиям, так и к науке, и Курчатовский Институт, совершенно традиционно, потому что в 99 случаях из 100 научное руководство всеми проектами Росатома, во всяком случае связанными с атомом, ведёт именно Курчатовский Институт. То есть, этот атомный национальный проект разработан профессионалами, у него есть две персоны, которые за него отвечают, как за разработку, так и за реализацию, а финансирование осуществляет правительство Российской Федерации, потому что ну должно же правительство принимать участие в развитие атомного проекта, правильно? Вот пусть деньги дают. Всё остальное от правительства не зависит. То есть, этот национальный проект будет в корне отличаться от всех остальных. Здесь нет каких-то межведомственных соглашений, каких-то комиссий, приглашённых экспертов. Здесь профессионалы разработали, без менеджеров и прочих... Утвердили её на уровне Росатома. Дальше, реально это, видимо, будет подаваться... Ну не напрямую президенту, понятно, что Владимир Владимирович у нас не атомный физик, соответственно это будет предоставлено Совету Безопасности, где будут приглашены эксперты, способные оценить вот это. Утверждено это будет, в результате, всё равно правительством.

В силу ситуации с пандемией уложиться в трёхмесячный срок, разумеется, не удалось. В августе у нас появилось распоряжение президента о том, что национальные проекты будут не до 2024, а до 2030 года, что тоже вполне логично. Чтобы не было обрывов между 2024 годом и 2030: до 2024 года выполняем национальные проекты, потом сидим и не знаем, что делаем. Поэтому, как и все национальные проекты, атомный тоже не утверждён правительством. По последним данным это должно произойти до конца года. Если опять же не вмешается медицинская часть нашей жизни.

Вот, это что касается бюрократических вещей. На самом деле про все эти стратегические документы, которые определяют развитие России можно вообще отдельную передачу делать — достаточно интересная тема, далеко не всем понятная, чем отличаются национальные проекты от... Казалось бы. В 2018 году их утвердили до 2024 года. До конца 2018 года правительство разработало, так называемые, дорожные карты по каждому национальному проекту. В результате их реализация, как бы с 2019 по 2024 год — это пятилетка. Но это не план пятилетки. Там есть достаточно серьёзные отличия, несмотря на то, что это реально пятилетние планы. Но это как-нибудь в следующий раз, если кому-нибудь это будет интересно, как бы такие бюрократические вещи, но достаточно занимательные.

Что касается того, каким образом Росатом намерен всё это выполнять и насколько реально то, что он вытянет вот это всё — для этого надо посмотреть как выглядит структура Росатома, из чего она состоит. Понятно, что за одну передачу, это, наверное, вообще невозможно рассказать, потому что сейчас в состав госкорпорации входит более четырёхсот организаций, более двухсот пятидесяти тысяч сотрудников. Уложиться, даже если я просто по алфавиту начну перечислять всё, что в него входит, малореально. С другой стороны — ну с чем сравнивать? У нас есть государственные концерны. Роснефть, Газпром. У нас есть огромная частная корпорация, наверное уже так можно называть, Новатэк. У них тоже начинает расширяться поле деятельности. То есть, они внутри своей отрасли доходят до каких-то границ, дальше уже деваться некуда. Мы это наблюдаем, это происходит в режиме он-лайн. Если брать в качестве примера Газпром — они что делают? Что делает Газпром? Находит месторождения, разрабатывает, укладывает трубы, подаёт газ по газораспределительной сети потребителям внутри России. По газотранспортной сети газ передаётся в Европу и вот уже теперь в Китай, но, казалось бы, всё. Но Газпром, как я понимаю, будучи субъектом экономического сектора... Его задача зарабатывать прибыль, увеличивать маржинальность. Продажа газа как энергетического ресурса — это один уровень прибыли. Это далеко не всё. Поэтому в Амурской области, вот, первенец индустрии для Газпрома, строится один из крупнейших в мире, автоматических, крупнейший в России Амурский Газоперерабатывающий Завод. То есть, здесь будет идти речь о том, чтобы извлечь из природного газа все полезные компоненты, которые можно дальше запустить на переработку, а конечным потребителям отдать только метан, который имеет наибольшую теплотворную способность. Китай этим вполне доволен, у него газ «горячее» станет, так скажем. Ну и зарабатывать деньги на том, что удаётся перерабатывать. Это - одно направление.

Второе направление: мы видим, как Газпром начал работать в Сербии, где впервые за время работы Газпрома, к делу была подключена структура, которая называется ГазпромЭнергоХолдинг. Это структура, которая перерабатывает газ как энергетический ресурс и подаёт нам тепло и электроэнергию в дома. Впервые Газпром вышел за границы России. В Сербии строится газоэлектростанция мощностью 150 мегаватт. То есть Газпром идёт, на самом деле, по пути Росатома: продавать не только ресурс, но и механизм, который позволяет его перерабатывать. Ещё одно направление — это строительство газозаправочных станций внутри России, чтобы продавать газ как топливо для наших транспортных средств.

Они расширяют деятельность потихоньку, поэтапно. Уже есть план строительства Балтийского химического кластера в ленинградской области, куда приходят трубы, ведущие газ для Северного Потока-2. Будут строиться сразу три завода: завод по сжижению газа, газоперерабатывающий завод и газохимический комбинат, который будет продукцию газоперерабатывающего завода перерабатывать дальше. У газа есть четыре этапа переработки, будем продолжать углубляться. Ну то есть, понятно — потихонечку расширяемся, расширяем виды деятельности.

Что касается Росатома, тут изначально, с самого начала его возникновения требования были настолько широки, настолько серьёзны... Не выполнить задачу — это сорвать государственный оборонный заказ. С учётом того, какие времена на дворе были, дело не в том, что боялись Лаврентия Берию или Иосифа Сталина — боялись атомной бомбардировки со стороны Соединённых Штатов Америки, у которых аэропорты и самолёты для этого в Европе имелись. Тогда было жёстко. А требований было очень много. Лаборатория №2 Академии Наук СССР-овской, из которой вырос Курчатовский институт, она требовала, требовала и требовала. Для того, чтобы запустить первый физический реактор требовался сверхчистый графит — нужно, делаем. Для того, чтобы построить первый реактор, кто-то должен был разработать проект этого реактора. Он уже углублён в землю, там уже довольно серьёзные меры по радиационной безопасности приняты — кто-то это разрабатывал. Понятно, что нужен уран — значит появляются добывающие предприятия. Понятно, что урановую руду надо очищать от всех примесей — появляются горнорудные предприятия, по обогащению руды. И вот шаг за шагом, не в связи с тем, что были такие экономические требования, а в связи с тем, что была военная обстановка. Лаборатория №2 Академии Наук очень быстро обрастала новыми и новыми предприятиями, новыми и новыми научно-исследовательскими институтами. И даже внутри Лаборатории №2, допустим, там был отдел №2, который занимался диффузионным обогащением. Он сейчас вырос до уровня Научно-Исследовательского Института молекулярной физики.

Ещё одна из задумок, которые были предложены Курчатовым — это закрытые атомные города. Тоже по понятным причинам, уровень секретности тогда был такой, какой он был. Игорь Васильевич предложил, что научные кадры должны находиться там же, где осуществляется производство, то есть объединить их в одном месте. Его записка, направленная в адрес Лаврентия Берии была дополнена самим Берией. Напомню, помимо всего прочего, всех прочих его заслуг, ещё и учился на архитектора, поэтому тоже в этом что-то понимал. Возникла структура закрытых атомных городов. Лаврентий Берия добавлял туда всё, что необходимо для того, чтобы эти города жили хорошо и долго: жилой фонд, объекты социальной инфраструктуры, больницы, школы и т д. Сейчас Росатом, который сохранил всё это, достаточно сложно выстраивает взаимоотношения со всеми закрытыми атомными городами — их двадцать штук. Это не только города при атомных электростанциях, это — множество других городов, о которых мы могли судить раньше только по самым разным номерам: Свердловск-44, Арзамас-16 — они никуда не делись, они получили нормальные, «приличные» названия, без номеров и называются, как нормальные города.

К тому моменту, когда начались новые времена, от плановой экономики перешли, к так сказать, рыночной, Росатом — неважно, как тогда называлось Министерство Среднего Машиностроения, потом Минатом, потом агентство «Росатом», сейчас корпорация «Росатом» - структура уже была готова, она уже была разветвлена на самые разные направления. Под каждым направлением деятельности требовалась научная база, требовалась производственная база и тд. Если хочешь, можем пробежаться по этой структуре, я постараюсь уложиться в какие-то рамки, но это будет режим «бегом-бегом».

Росатом начинался с науки. Атомный проект начинался с Лаборатории №2 в составе Академии Наук СССР.
[кому интересно, первая лаборатория тоже оттуда растёт]. На день сегодняшний в составе Росатома есть подразделения, раньше это называлось просто «научный дивизион», сейчас это — акционерное общество «Наука и инновации» . Вот это акционерное общество - это интегратор внутриотраслевой, который пытается аккуратно координировать деятельность всех научно-исследовательских институтов, которые в него входят. Что туда входит.

Физико-Энергетический институт в Обнинске - это понятно. С ФЭИ начиналось биография наших реакторов на быстрых нейтронах, там же начиналась биография наших реакторов для подводных лодок, для атомных ледоколов. Институт цел, институт продолжает работать. Но он не выступает в качестве конструкторского подразделения — именно научное сопровождение всех научных проектов атомных реакторов, вот этого направления.

Тринити — Троицкий институт инновационных термоядерных исследований. Слава Богу, название само за себя говорит, ничего объяснять не надо.

Научно-производственное объединение «Луч», город Подольск и никак иначе. В своё время это было подразделение при заводе им Орджоникидзе, потому что на тот момент... Потому что неоднократно говорили... Что такое ядерное топливо? Это — таблетки оксида урана, упакованные в циркониевые трубочки. Для того, чтобы выяснить, что трубочки должны быть циркониевые, кто-то должен был начать работать с металлами, которые ранее нигде не использовались. На день сегодняшний научно-производственное объединение «Луч» живо, никуда оно не делось. Оно продолжает работать с невероятными какими-то металлами: ванадий, тантал, титан, цирконий — и т д. То есть за всеми новыми видами топлива нужно обращаться в «Луч», никуда от этого не денешься. Ещё одно направление — это прецессионные зеркала для лазеров — про всё остальное мы не знаем. Если смотреть на их сайт, то там сказано: «различные виды ядерного топлива». В каком месте начинается ядерный оружейный комплекс мы с вами не знаем, но то, что атомные подводные лодки тоже должны иметь ядерное топливо для того, чтобы работали их реакторы мы подозреваем. Прорекламировал в очередной раз атомный город Подольск.

Научно-исследовательский институт приборов — тоже понятно по названию. Всё, что происходит в атомной энергетике должно быть тщательно измерено, проконтролировано и т д. Научно-исследовательский институт атомных реакторов — тоже не надо ничего объяснять. Научно-исследовательские физико-химические институты, Институт реакторных материалов, Гиредмет — название, по-моему с советских времён сохранилось — это государственный научно-исследовательский и проектный институт редкометаллической промышленности. Научно-технический центр ядерно-физических исследований НИИ «Графит» - тоже понятно. «Русский сверхпроводник» - это современное название, здесь всё становится намного понятней. Радиоинститут — это место, где, собственно говоря, и родился наш атомный проект. Именно там исследовали свойства радия, радона, потом перешли на уран. Там был построен первый циклотрон в Советском Союзе, в 1937 году под руководством молодого учёного Курчатова. Всё начиналось оттуда.

Государственный специализированный проектный институт. Я коснулся уже: на самом деле, что бы ни строилось для атомной отрасли, всё равно кто-то это проектирует. Проектирует здания, которые должны обеспечить уровень безопасности современный и несовременный. ГСПИ-11 он назывался в советские времена. Его путешествие внутрь атомной отрасли началось с проекта нашего первого физического реактора в Курчатовском Институте, в городе Москва. Следующий проект — это промышленный реактор в городе Озёрске. И на самом деле, почти всё, что в атомной отрасли построено, спроектировано там. То, что этот институт тоже давно перешёл рамки сугубо атомной отрасли... Он проектирует здания любых электростанций, тепловых электростанций, он участвовал в проектировании здания Храма Христа Спасителя в Москве. Если вы обратили внимание, то там и река рядом, и с фундаментом было не так просто. Поэтому на настолько ответственный объект отрядили наиболее квалифицированный проектный институт. То есть ГСПИ работает далеко не только в атомной отрасли, с каждым годом старается набирать как можно больше работы на себя.

НИИТФА — Научно-исследовательский институт технической физики и автоматики. Тоже из названия понятно. И одно из новых направлений, которое у него появилось - мало того, что было сделано огромное количество оборудования для термоядерного реактора, который строится во Франции, там отрабатывалась технология сверхпроводников и т.д. Одно из новых направлений на его базе, это город Санкт-Петербург, на его базе уже организован стенд испытательный для оборудования заводов по сжижению газа. Потому что с такими температурами тоже надо уметь работать, надо иметь опыт, надо иметь аппаратуру, а поскольку это завод занимающийся аппаратурой, на его базе уже построен испытательный стенд для среднетоннажного сжижения. И сейчас совместными усилиями сама корпорация, правительство и компания Новатэк занимаются строительством испытательного стенда для крупнотоннажного сжижения природного газа. Причина понятна: этой отрасли в России не было. Есть, допустим, список требований, что нужно, какой-то завод заявляет «я сделал такое-то оборудование, которое вам подойдёт.» Где-то надо проверить, мы же раньше этого никогда не делали? Значит едем в город Санкт-Петербург, приходим в НИИТФА, запускаем испытательный стенд и говорим, либо вы молодцы и у вас всё получилось, либо вот здесь выявлены ошибки, идите переделывайте. То есть это подразделение Росатома становится ключевым для развития такой отрасли, как производство сжиженного природного газа. Хотя казалось бы... Ещё раз, расширение сферы деятельности Росатома — не искусственное, был настолько большой задел создан в советские времена, что он позволяет позволяет подсоединять к себе новые и новые направления бизнеса.

Ещё одно, Всероссийский НИИ химических технологий . Ну, на этом научно-инновационное можно закончить. А дальше — как рассматривать структуру Росатома? С чего начинается атомная энергетика? С шахты. Никуда от этого не денешься. Горнорудный дивизион, это называется в Росатоме. В советские времена это называлось Атомредметзолото. Название сохранено. Разумеется, раз оно советское, слово «уран» там не звучит. Ред-мет-золото. Ну уран же — редкий металл, его нечасто найдёшь? Поэтому оно вот такое. Есть на территории России три месторождения, где добывается урановая руда. Это ППГХО, Приаргунское Производственное Горно-Химическое объединение, город Краснокаменск Забайкальского Края. Основное количество урановой руды, добываемой в России добывается именно там. Это — «Хиагда», месторождение в Бурятии. И это в Курганской области есть подразделение ДАО, добывающее. И здесь опять же... Росатом занимался урановой рудой, это понятно. Крупнейшее месторождение на территории Российской Федеративной Советской Социалистической Республики, я ещё помню это название, было найдено в Забайкалье. Месторождение большое, там одновременно строилось несколько шахт. Понятно, что требовались заводы, которые должны это обеспечивать. Поскольку выщелачивание руды происходит за счёт использования серной кислоты, значит нужен завод по производству серной кислоты. И т. д., то есть там...

ГСПИ, тот самый, Государственный Специализированный Проектный Институт — у него работы хватало. С учётом того, что людям надо было где-то жить проектировался город, автоматически возникал вопрос: вот в Забайкальской степи чем будем город отапливать, как подадим электроэнергию? Будем строить атомную электростанцию? Будем ещё что-то придумывать? Поскольку геологов там было много, они продолжали искать уран, рядышком было обнаружено Уртайское, по-моему, месторождение бурого угля. Выяснилось, что ничего делать не надо. Есть уголь, неподалёку. И вот этот Аргунское Производственное Горно-Химическое объединение добывает не только урановую руду, оно ещё уголь добывает. Казалось бы... Причём, если в советские времена задача стояла, как бы, достаточно простенькая: вот у вас есть угольная электроцентраль, добывай уголь для себя и чувствуй себя спокойно, во времена рыночной экономики люди, занимавшиеся углём для нужд Росатома сообщили, что угля здесь намного больше, чем только для нас. Мы можем увеличивать объём добычи. И Росатом стал увеличивать объём добычи угля. Ну не очень по профилю, казалось бы... Тем не менее.

Следующий этап наступил, когда отживало свой срок горнорудное оборудование для добычи угля. У всего же срок заканчивается. Поскольку у Росатома, как я уже много раз говорил очень хорошие связи с французским атомным проектом, там и был задан вопрос: ребят, у нас тут оборудование заканчивается, вы не посоветуете у кого купить? Французские атомщики напряглись, но нашли партнёра, который согласился на стопроцентный переход в Россию. Как это называется? Импортозамещение, как сейчас помню. И в 2018 году на выставке Иннопром, где выставляется оборудование для промышленности, на стенде Росатома появились подъёмники какие-то, роторные, по-моему, подъёмники для угольщиков. Угольные компании, которые там присутствовали, я так понимаю, первые два часа вообще ничего сказать не могли, но тем не менее... Росатом предлагает оборудование для добычи угля. Почему? Потому что, во-первых, нашлись настолько понятливые французы, а у специалистов ППГХО, Приаргунского производственного горно-химического объединения нашлись свободные цеха, собственно говоря, производство и началось. Если первый этап это действительно была просто отвёрточная сборка, сейчас выяснилось, что необходимо производить, чертежи есть, французы не имеют ничего против - Росатом начал новое направление. Хотя казалось бы, просто добывал уран.

Соответственно, чтобы уран искать, нужны геологи, они тоже у Росатома есть свои, родные. Объединены они, как ни странно, в ещё одно предприятие, которое называется Русбурмаш. Тем не менее оно занимается геологоразведкой на уран. Бог его знает как, но так получилось. Ещё одно подразделение Атомредметзолота — это канадская компания « Uranium one », которая имеет месторождения в Казахстане (это понятно), в Танзании (это не понятно, но вероятно в ближайшее время разработка начнётся, там заканчивается разведка, прикидывают, как начать) и очень неплохой рудничок в Соединённых Штатах. Кому-то ж надо добывать уран в Америке? Если не умеют — мы научим.

Разумеется, для того, чтобы вся эта деятельность соответствовала новым требованиям, имеется собственный институт, как же без него, Всероссийский Научно-Исследовательский Проектный Институт Промтехнологий — это подразделение, которое обеспечивает оборудованием для геологоразведки, для работы в шахтах, карьерах, для подземного выщелачивания. То есть научные разработки там, естественно, тоже идут.

Ладно, уран добыли, переработали, жёлтый кек получили. Что дальше — дальше надо обогащать. Всё, что связано с обогащением урана объединено внутри корпорации в топливный дивизион или попросту в «Твэл», привычная аббревиатура. С чего начинается: жёлтый кек надо превратить в гексафторид урана. Это происходит на Северском Химическом комбинате в Томской области. Дальше этот гексафторид, для того, чтобы его обогащали по содержанию урана 235, поступает на один из четырёх из имеющихся в распоряжении Росатома обогатительных заводов. Это сам Северский комбинат, они всё это у себя делают. Это Ангарский электролизный — названия там у всех разные. Город Ангарск в Иркутске. Уральский химкомбинат, названия сохранены с советских времён. То есть «Уральский электрохимкомбинат» - это место, где обогащают уран. Совершенно логично. Это электрохимический завод в Зеленогорске. Для того, чтобы обогащение шло, нужно, чтобы работали центрифуги. В городе Коврове — механический завод Точмаш. Для того, чтобы разрабатывать новые усовершенствованные модели центрифуг имеется научно-исследовательское объединение «Центратех» и научно-производственное объединение ЦПТИ, Центральный Производственно-Технический Институт, по-моему так называется.

Ну и изюминка. В Твэле на самом деле сохранились все первенцы, самые первые предприятия, которые в атомном проекте возникли, практически все в нём и объединены. Все эти перечисленные заводы возникали одновременно с атомным проектом, практически. И с того самого Гиредмета в конце 1949, по-моему, уже после взрыва первой атомной бомбы, был выделе Всероссийский, ну тогда — Всесоюзный, Научно-Исследовательский Институт неорганических материалов. Всё, что связано с разработками новых видов ядерного топлива, самих таблеток, если в Подольске — то, во что таблетку завернуть, то сами таблетки и МОКС-топлива, и нитридное ядерное топливо, и есть ещё один вид топлива, про который я не успел рассказать — всё это происходит там. По-прежнему завод работает и очень хорошо себя чувствует.

Так, с центрифугами закончили. Дальше надо производить сами ТВЭЛы, трубочки те самые циркониевые. Это Чепецкий завод, там же они собираются в тепловыделяющие сборки. И дальше надо фабриковать топливо, фабрикация топлива — это либо Машиностроительный завод в Электростали, либо Новосибирский завод химических концентратов. Тоже: Новосибирский завод химических концентратов — место, где фабрикуется ядерное топливо, совершенно логично, советские названия мне всегда нравились. До последнего времени работал Московский завод полиметаллов, тоже очень легко догадаться, что там ядерным топливом занимаются. Но поскольку мегаполис растёт, и если тогда, когда этот завод был построен, он находился за границей города Москвы, сейчас он оказался внутри, ядерным топливом там заниматься перестали. Ну вот не хочется нам в городе Москве заниматься ядерным топливом, что совершенно логично. Тем не менее, завод по-прежнему в составе Росатома, я так понимаю, там сейчас пытаются придумать какое-то производство, потому что производственная на самом деле недвижимость, я так вам скажу... Пытаются придумать какое-то менее опасное производство, и я думаю, что они найдут. Постараются.

Так, с топливом разобрались. Дальше нужно строить сами атомные электростанции. Это инжиниринговый дивизион Росатома, на базе АСЭ, Атомстройэкспорта, как это когда-то звучало. Там в силу того, что мы проходили в 90-е годы происходило много всяческих приключений. Закончилось это на том, что сейчас в его составе «Атомэнергопроект» и «Атомпроект». Атомэнергопроект — подразделение, которое работали и работают в Москве и Нижнем Новгороде, Атомпроект — в городе Санкт-Петербург. Там же ещё одна структурная единица РАСУ — Российские Автоматические Системы Управления. Я уже говорил о том, что по-прежнему иностранные заказчики просят, чтобы стояли АСУТП, произведённые во Франции. Франция, на самом деле, пользуется технологиями, которые были разработаны компанией Сименс, но не суть. Никому в Росатоме не нравится, поэтому возникло тоже интеграционное подразделение РАСУ для того, чтобы восстановить наше приборостроение... Понятно, о чём речь, надо уметь производить в том числе даже платы — всё это надо уметь. Восстанавливаем, к сожалению, всё это было запущено.

Никимтатомстрой — Научно-исследовательский конструкторский институт материаловедения или как-то так. Это научное сопровождение всех строящихся проектов, девять филиалов по России и вероятнее всего появятся в Белоруссии и в Узбекистане.

ВНИИПИЭД — Всероссийский научно-исследовательский производственный институт энергетических технологий. Вроде бы — всё. Есть ещё такой трест Росспецэнергомонтаж — тоже понятно.
Вроде бы всё.

Вы не устали ещё, господа?

МК (радостно):

- А у нас как раз заканчивается время!

БМ:

- Потому что это никогда не закончится. Ещё раз, все новые направления, которые у Росатома возникли, они не возникли потому, что это как-то искусственно придумано. Даже на примере ГСПИ, Спецпроектинститут. Казалось бы, он должен заниматься одной только атомной отраслью. Но научившись делать проекты для промышленных реакторов, на которых нарабатывался оружейный плутоний для ядерного комплекса оружейного, дальше они научились делать проекты для атомных электростанций. Дальше они научились делать проект для всех производств, которые сопровождают — и так далее. И вот сейчас они уже совершенно спокойно проектируют электростанции, работающие на газе, на угле, ещё какие-то здания и так далее. Именно потому, что имелась такая база, не внося ничего искусственного, Росатом развивает сейчас такие направления, которые... Ну что такое Росатом — это атомная энергетика. Но у него есть проекты атомные не энергетические, энергетические, но не атомные и не энергетические и не атомные. Всё это есть, и Росатом к этому готов. Он объединяет под собой не только российские предприятия. В составе, допустим, Атомэнергомаша есть два чешских предприятия, одно венгерское, одно украинское (всё ещё украинское). Предприятие, которое работает в Венгрии, одно время там не было для него заказов, как бы не было понятно, для чего оно работает. Но нашлись добрые люди, придумали хорошие проекты малой гидроэлектростанции, которые не требуют строительства никаких плотин. Это на самом деле просто два контейнера, в одном находится оборудование, которое нужно поставить в реку вдоль, во втором работают турбины, генераторы и всё остальное.

Вот новое подразделение, казалось бы незаметное. Но после того как в прошлом году началось достаточно активное возобновление отношений со странами Африки, помнишь, да, форум, который происходил в Сочи, куда приехали представители всех государств Африканского континента. Африка — это как раз то место, где людям не хватает ни тепловой энергии, ни... Тепловая энергия там, на самом деле тоже нужна, потому что не хватает питьевой воды, надо заниматься опреснением, тем более не хватает электрической. И вот здесь выяснилось, что венгерское подразделение получило огромный задел, что такая конструкция... То есть у них такая электростанция, вот эти два контейнера — это пять мегаватт. Рек, на которых можно ставить - полным полно.

В России начали углубляться, развиваться отношения со странами Центральной Азии, в советские времена это называлось Средняя Азия, где ровно такая же проблема. Допустим, в Узбекистане есть газ, у них есть газовые электростанции, но им нужна диверсификация, разумеется, поэтому на конечной стадии находятся переговоры по подписанию контракта по строительству атомной электростанции. И тут же Росатом говорит: у вас есть хотя бы небольшие реки — мы привезём вам небольшие электростанции.

Если мы занимаемся такими электростанциями, почему бы нам не заняться ветровыми электростанциями?

МК:

- Вот такая махина.

БМ:

- Да, машина ещё та. Непонятно, где она заканчивается и будет ли она заканчиваться. Почему они работают с композитными материалами? Сверхчистые сплавы, сверхчистые металлы Росатому были нужны по жизни для решения своих задач. Если они умеют работать со сверхчистыми металлами (что такое аддитивные технологии — это определённого размера гранула того или иного металла) — разумеется это Росатом. Если в составе Росатома имеется НИИ «Графит», то кто же будет в России работать с углеволокном? И так далее.

МК:

- То есть картриджи для 3-d печати...

БМ:

- Вот эти металлы должны иметь строго определённый размер. И новинка, которую в прошлом году в Северске одолели — это двухструйный, так скажем, 3-d принтер, позволяет вести работу сразу с двумя металлами. Это и за рубежом-то далеко не везде. Были произведены образцы, они, кстати, находятся в городе Москве, потому что Росатом принял решение не распродавать это оборудование, а набирать заказы, что значительно разумнее, потому что кому-то такой вариант нужен, но один раз. Покупать технику не будут, а за заказами — пожалуйста. И т. д.

МК:

- Большое спасибо. Очень интересно, и...

БМ:

- Причём, я даже трети не рассказал.

МК:

- Представляем, какой объём и какой масштаб вообще у этой корпорации. Несколько вопросов под конец, как у нас всегда это и бывает. Три вопроса, которые не связаны с темой сегодняшней передачи, которая раскрыта достаточно, хоть и не полностью, потому что десятичасовой эфир мы провести к сожалению не можем.

«Уважаемый Борис, сколько АЭС Россия строит в кредит?»

БМ:

- Ну вот так навскидку... Межгосударственные соглашения по кредиту подписаны с Египтом. Там это будет строиться, но там не полностью покрывает российский кредит. Порядка 70% финансирования с нашей стороны, остальное — они сами. В Турции мы строим свою собственную электростанцию. В Бангладеш кредит был дан, в Белоруссии был дан кредит. В Венгрии тоже кредит предусмотрен, но он не будет перекрывать полностью. Вроде бы всё. У Китая деньги на строительство есть, у Индии на строительство деньги есть, у финнов есть, в Иране тоже самостоятельно. Я не знаю, будет ли кредит предоставлен Узбекистану. Там пока на уровне переговоров, обязывающий контракт ещё не подписан.

МК:

- Большое спасибо. «Что известно о строительстве АЭС в Венгрии? Вроде как Австрия была против?»

БМ:

- Это традиционное поведение Австрии, поскольку у них в законы вбито отказ от атомной энергетики, поэтому они на всякий случай подают в суд вообще на всех подряд. Венгрия - ещё и сосед. Венгрия спокойно пережила этот судебный иск, совершенно уверенно отбилась. В прошлом году началось строительство, но это не «ядерный остров», это всевозможные вспомогательные здания, которых там тоже не мало. Выдача лицензии именно на строительство ядерного блока, «ядерного острова», так скажем, т е здания, где располагаются ядерные реакторы и всё прилегающее, должно было быть получено в конце этого года, но в связи с пандемией ковид-19 вероятнее всего, что это произойдёт в следующем году, хотя, что происходит в Европе, мы все прекрасно знаем. Там пошла вторая волна и... - Махнул рукой на Европу, Борис Леонидович.

МК:

- Пасибо большое. Остальные вопросы связаны со слишком большими темами, которым можно посвящать отдельные передачи и традиционные вопросы про то... Про то, что не связано с энергетикой, скажем так. Я думаю, ты догадаешься, о чём я говорю.

БМ:

- Нет, но будет передача, где ты мне всё расскажешь.

МК:

- Большое спасибо, друзья. […]

БМ:

- Что касается этой темы, мы, на самом деле, дошли до самого интересного. Атомэнергомаш — это машиностроительный холдинг Росатома, и если говорить о новых проектах, которые вообще в России есть, то вот здесь, наверное, и было бы самое интересное, если какой-то интерес для этого есть. Потому, что, допустим, на ЗиО«Подольск», которое производит оборудование для атомных электростанций, есть небольшое подразделение: «Нефтехимия». Завод, который в Подольске, самое крупное, что они делают для атомных электростанций — это теплообменники. Но между делом они же начали производить оборудование для мусоросжигающих заводов. Именно в Подольске производится полностью атомные реакторы «Ритм-200», которые ставятся на наши новейшие атомные ледоколы, там же будут производится реакторы «Ритм-400» для ледоколов «Лидер». То есть, там направлений идёт много интересных. Если кому-то это интересно. Если мы говорим об импортозамещении, о развитии самых высокотехнологичных отраслей нашей экономики, то как раз вот здесь оно всё и сосредоточенно.

МК:

- Одним словом, пишите комментарии.

Это была программа «О чём другие молчат». Для вас работал Марат Касэм и главный герой, эксперт по энергетике, мой уважаемый, великолепный соведущий, который нам сегодня очень подробно рассказывал про корпорацию Росатом, Борис Леонидович Марцинкевич. Большое спасибо.

БМ:

- Всем спасибо.