Белорусский рассадник непуганных идиотов

Мы уже привыкли, когда в России очередной профессор очередной ВШи поливает известной субстанцией свое государство, его институты и ценности. В Беларуси еще такого массового и откровенного источника подобных выделений нет, но очевидно, кадры готовятся.

Вашему вниманию статья педагог МГЛУ (Минский государственный лингвистический университет): «Воспитать хорошего человека — это реальнее, чем скрипя зубами лепить гражданина и патриота».

Здесь читатель найдет все оттенки незавуалированного либерализма, антисоветчины и инфантилизма, граничащего с глупостью.

---

Елена Радион (Преподаватель в МГЛУ, мама двоих детей) в своей новой колонке размышляет о том, как заменить «идеологическое воспитание» на «качественную жизнь», а также задается вопросом: «Что нужно, чтобы молодежь перестала уезжать из страны?».

 

Когда я спрашиваю у людей своего поколения о том, каким они видят будущее своих детей, самый популярный ответ: «Какое угодно будущее, только не здесь…». И я сразу вспоминаю, как однажды я была на экскурсии в Бобруйске. В 1941 году там было еврейское гетто, из которого за один день через весь город прогнали на расстрел десятки тысяч людей в район деревни Каменка, где сейчас расположен мемориал жертвам Холокоста. Вдоль улиц выстроили жителей города, чтобы те могли наблюдать за шествием.

Понимающие, что идут на смерть, люди в отчаянии выталкивали из колонны своих маленьких детей и бросали младенцев в толпу зевак в надежде, что кто-то успеет спрятать и спасти их ребенка. И когда я вижу, как мои ровесники готовы отказывать себе во всем, экономить, работать на трех работах, чтобы оплатить своим детям учебу за границей, как они хватаются за любую возможность, чтобы вытолкнуть свое любимое чадо хоть куда-нибудь за пределы страны, я вспоминаю эту унылую колонну где-то под Бобруйском холодной осенью 1941-го.

Я всегда очень переживаю, когда слышу об очередном решении на государственном уровне, которое может подтолкнуть людей к еще большему пессимизму в их представлениях о будущем. Я помню, как я расстроилась после введения закона об одной отсрочке, потому что никакого другого последствия, кроме беспорядочного бегства остатков валидного, интеллектуально и профессионально ориентированного мужского генофонда за границу, чтобы успеть выехать до повестки, я больше не могла увидеть. Как можно быть такими недальновидными? А муж сказал: «Что ты охаешь? Ты же не владеешь всей информацией. Может, именно на это и расчет был. Зачем здесь нужны умные, настроенные хорошо учиться и серьезно работать, здоровые парни?».

Конечно, если цель — это не взращивание высококвалифицированных, критически мыслящих, конкурентоспособных и работающих на результат человеческих ресурсов, а формирование управляемого и предсказуемого стада, то тогда все, может быть, и сходится. Все правильно. Лучше меньше, да спокойнее.

Искренне любить Родину — не вариант

В советском фильме «Циники» режиссера Дмитрия Месхиева, снятом в 1991-м по роману Анатолия Мариенгофа, события происходят в России в 1918-м году, во времена кардинального отсева народных масс. Главная героиня Ольга и ее брат остались в стране, а за границу уехали их родители. Ольга комментирует ситуацию следующим образом: «Наши предки изволили бежать за границу, а нам сказали сторожить квартиру. Для этого мой дражайший папочка рекомендует мне выйти замуж за большевика, а там, говорит, видно будет…».

Брат Ольги, недоучившийся гимназист Гога, полон энтузиазма и решает воевать за советскую власть. Он пытается объяснить Ольге: «Пойми, Ольга! Я люблю свою Родину!». На что Ольга цинично отвечает: «Это все оттого, что ты, Гога, не кончил гимназию…».

Что получается в результате? Гогу расстреливают, Ольга стреляется сама. Типичная трагическая судьба тех, кто не захотел сбежать, потому что любил родину. Вопрос, кому досталась их квартира, остается открытым, но не таким, чтобы на него нельзя было ответить.

Искренне любить родину, а не ее представителей, — это не вариант для тех, кто хочет выжить в период народной селекции. И здесь можно было бы долго спорить, если бы мы не знали, чем закончился исторический проект под названием «советская власть».

По моему скромному мнению, именно советский опыт, а также события постсоветского периода очень наглядно показали нам, что такие понятия, как родина, гражданская позиция и политическая символика, — это разные вещи.

Например, за мою относительно недолгую жизнь у меня было две фамилии, но как минимум три официальные гражданские позиции. То есть даже мужей я меняю реже, чем государственные символы. У меня есть свидетельство о неполном среднем образовании (9 классов), выданное Министерством народного образования БССР, 11 классов я закончила в новом, суверенном государстве, и на моем аттестате отливает серебром герб «Погоня»; это притом что все 11 лет я училась в одной и той же школе. А высшее образование я уже получала под новыми символами, и на университетском дипломе красуется герб РБ.

Такой невольный гражданский промискуитет научил меня разграничивать любовь к родине и государственность, а также стал основой моего махрового гражданского цинизма, которого во мне лично уже больше, чем в преподавателе истории Владимире из вышеупомянутых «Циников».

Во Владимире ощущение причастности к историческим событиям постоянно борется со стремлением к отчуждению от пролетарского абсурда. Но именно это чувство отчуждения помогает ему перестроиться и найти свое место в советской системе. В результате из вполне сносного профессора истории Владимир превращается в плохого школьного учителя-идеолога, равнодушно спрашивающего крестьянских детей, которые заменили буржуев-гимназистов за партами: «Кем был крестьянин до революции?».

А между тем Владимир — это человек, который прочитал больше книг, чем эти крестьяне видели в своей жизни, вместе взятые…

Я не хочу смотреть на мир с чужой колокольни, а с моей преподавательской колокольни видно, что учебный процесс не равен политическому и не должен иметь отношения к идеологии. Все это плохо заканчивается: талантливые специалисты отсеиваются и работают где-то в другом месте, скорее всего, даже не в этой стране, из перестроившихся хороших получаются очень циничные и лицемерные рупоры государственности, что никак и никому не помогает, а отличные идеологи, как правило, — плохие учителя.

Идеологическая ляпалиссиада

Масла в огонь подливает тот факт, что, по-моему, у нас есть проблема с самим словом «идеология». Есть классическое определение термина, которое я нашла в интернете: «идеология — система концептуально оформленных идей, которая выражает интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики и выступает формой санкционирования существующего в обществе господства (консервативные идеологии) или радикального их преобразования (идеологии „левых“ и „правых“ движений)».

Следом читаю определение из курса лекций «Основы идеологии белорусского государства» под редакцией доктора юридических наук, профессора С.Н. Князева: «Идеология белорусского государства — это государственно-патриотическая идеология, синтез государственного самосознания, культуры и духовности».

Если закрыть глаза на то, что определением идеологии служит слово "идеология" (ну так и масло — это масло), суть, в принципе, сохраняется: это определенное мировоззрение. Понятно. Далее перечисляются такие элементы мировоззрения, как национальная безопасность, справедливость, независимость государства и благосостояние граждан. И дальше я читать не стала, потому что уже вижу логическую ошибку, после которой все идет не так.

Утверждение о том, что в основе государственной идеологии лежат справедливость и благосостояние — это речевая и стилистическая ошибка, труизм, банальность, за которую учительница русского языка поставит в ученическом сочинении красную галочку на полях. Более продвинутые учителя назовут это ляпалиссиадой — видом речевой избыточности, утверждением заведомо очевидных фактов, граничащим с абсурдностью. Классические примеры ляпалиссиад: «Графиня рассматривала меня, глядя обоими своими глазами», «он был мертв и не скрывал этого».

Можно подумать, в современном мире найдется государство, которое в основу идеологии рискнет поставить отсутствие справедливости или падение благосостояния?

Кроме того, в нашем белорусском определении потерялся ключевой момент, который есть в классической формулировке: отражение мировоззрения правящих политических субъектов. Исключительно для систематизации информационного потока у себя в голове я сформулировала совершенно корявым и обывательским образом идеи, которые так или иначе все эти годы декларировались с разнообразных трибун разными людьми как преимущества существующего уклада, позволяющие поддерживать статус-кво.

Первое: мы не распродаем народную собственность, то есть народное остается народным. Второе: в 1990-е годы, в отличие от других бывших союзных республик, нам удалось избежать экономического спада. Третье: мы держим курс на многовекторность, то есть открыты для диалога и с Востоком, и с Западом.

Но в этих уже более конкретных утверждениях нельзя не заметить логических нарушений. Во-первых, даже младшим школьникам очевидно, что народная собственность — это не то же самое, что государственная собственность. Во-вторых, отсутствие экономического спада нельзя назвать заслугой, потому что у нас не было реструктуризации экономики, как в других союзных республиках. Вот если бы мы реструктурировались без спада, тогда совсем другое дело. А так мы просто сохранили экономическую систему советского образца, при которой зарплата мало чем отличается от пособия по безработице.

Что касается многовекторности, то это опасная иллюзия в существующем мире, где идет явное обострение в отношениях между Востоком и Западом.

Мне нет никакого дела до людей, которые получают зарплату за то, что пишут опусы и трактаты, не выучив предварительно логику, риторику и стилистику. Просто я никак не могу понять, почему мы все время хотим наступить на одни и те же грабли.

Советский Союз во многом развалился из-за того, что советская идеология, насильно продвигаемая в молодежные массы, грешила лицемерием и многословием. Лозунги о честности и справедливости не звучали убедительно, когда люди сталкивались с закрытыми распределителями, пионерия превратилась в подхалимаж и сутяжничество, молодые люди стремились вступить в комсомол, чтобы получить доступ к дефицитным туристическим путевкам и импортным шмоткам, а не чтобы бороться за победу коммунизма.

У меня есть рацпредложение…

У меня есть рациональное предложение: может, давайте попробуем что-то новое, наконец, а не то, что уже много раз было и ничем хорошим не закончилось? Например, чтобы наши учебные заведения начали опираться на стабильные общечеловеческие ценности, а не на символику, которую мы меняем здесь чаще, чем некоторые женщины — любовников?

Что я имею в виду? В прошлом году у нас было родительское собрание в детском саду, куда ходит моя маленькая дочка. Директор детского сада в своем выступлении перед родителями нашла очень хорошие, правильные слова: «Уважаемые родители! Ваши дети проводят в детском саду по 8 часов в день, это очень большой промежуток времени, и нам бы хотелось, чтобы дети проводили это время не просто в ожидании того момента, когда родители их заберут из сада. Нам бы очень хотелось, чтобы у них была возможность проводить это время качественно, то есть весело, интересно, разнообразно и с пользой».

Философией «качественного пребывания» можно совершенно свободно заменить так называемое «идеологическое воспитание» (и так, кстати, от университета до целой страны). В конце концов, воспитать хорошего человека — это более практично и реально, чем скрипя зубами лепить гражданина и патриота.

В конце концов, справляются же как-то лучшие университеты мира без громких лозунгов о гражданском долге. Но я не думаю, что из выпускников, например, Стэнфордского университета при этом получаются недоделанные граждане, страдающие от отсутствия гражданской сознательности.

Может быть, когда мы начнем четко и однозначно формулировать идеи, называть вещи своими именами и избегать обтекаемых понятий и словоблудия, перестанем изъясняться «абстрактно, высокопарно и неточно» (по Б. Брехту), жить легче не станет, но исчезнет ощущение зазеркалья и обреченности, которое мы привыкли нести через всю жизнь, как кирпич в кармане, еще с советских времен.

У меня есть мечта: я мечтаю, что доживу до того дня, когда у меня будет возможность любить Родину и продуктивно работать ради будущего своих детей без оглядки на гражданскую позицию, идеологические куртуазности и членство в профсоюзах. И тогда, тоже очень может быть, родителям не захочется выталкивать свое потомство в не-пойми-куда, а народ не придется проверять на предмет наличия слабых звеньев, когда в очередной раз зайдет разговор о преданности государству.