Любой экономический кризис в Российской Империи сопровождался банкротствами, привлекавшими внимание всей страны. Промышленный спад на пороге XX века довел до разорения и самоубийства Алексея Алчевского, считавшегося одним из самых богатых людей России, владельца банков, угольных шахт, металлургических заводов. Однако после краха империи Алчевского выяснилось, что средства для поддержания бизнеса на плаву покойный добывал мошенническим образом, и содействовавшая ему группа менеджеров и партнеров пошла под суд. Тем не менее на Украине Алексея Алчевского считают теперь национальным героем, одним из отцов-основателей украинской промышленности.
Банк из ложки чая
Когда в начале 1990-х на Украине искали героев, без которых невозможно сформировать национальную идею, кто-то вспомнил о харьковском предпринимателе Алексее Алчевском, чья смерть под колесами поезда на питерском Царскосельском вокзале наделала в мае 1901 года много шума. Газета "Новости дня" о происшествии и его последствиях сообщала следующее:
"Сегодня на Балтийской дороге был найден раздавленным директор Харьковского земельного банка Алчевский... Алчевский приехал несколько дней назад в Петербург и остановился в Европейской гостинице... Сегодняшняя биржа началась при очень крепком настроении, но затем пришло известие о смерти Алчевского, который утром попал под поезд железной дороги. Ввиду того что Алчевский занимал очень видное положение в промышленном мире, весть о его смерти вызвала всеобщее понижение бумаг. Всего более отразилось это известие на донецко-юрьевских акциях, которые упали".
Поскольку церковь считала самоубийство тяжким грехом и наложившие на себя руки лишались церковного погребения, соратники и родные покойного настаивали на том, что произошел несчастный случай. Люди не столь близкие, но знавшие некоторые обстоятельства жизни Алчевского до похорон не возражали против этой версии из сочувствия; тем не менее мотив самоубийства был налицо: человек, еще недавно хвалившийся десятками миллионов капитала, остался с долгами в 19 млн рублей при стоимости имущества в 150 тыс. К тому же непосредственно перед смертью Алчевский написал и отправил с вокзала прощальное письмо сотруднику своего банка.
В 1990-х версия о самоубийстве в результате притеснений со стороны имперской власти больше соответствовала образу нацгероя — первого крупного украинского предпринимателя. Тогда же заодно подправили и историю его рождения, детства и юности — чтобы рассказывать о простом парне из города Сумы, начавшем с нуля и на пике карьеры вошедшем в купеческую элиту Российской Империи. Однако, как писали современники Алчевского, его жизнь началась в условиях, где о бедности и простоте не могло быть и речи.
Отец будущего миллионщика Константин Алчевский держал в Сумах значительную торговлю колониальными товарами, главным из которых был весьма дорогой по тем временам и приносивший высокие прибыли чай. Причем большую часть товара Алчевский-старший продавал на знаменитой в первой половине XIX века Сумской ярмарке, в состав комитета которой его постоянно избирали собратья-купцы. О том, насколько хорошо шел чайный бизнес, можно было судить по тому, что старшего брата Алексея Алчевского определили в гимназию, а затем отправили учиться в университет и весьма щедро материально поддерживали вплоть до его окончания.
Однако к середине века мелкие чаеторговцы стали испытывать значительные трудности. В стране появились специализирующиеся на чаеторговле фирмы, закупавшие крупные партии товара в Китае и продававшие его по ценам, разорявшим относительно мелких конкурентов, подобных Алчевскому. А по мере развития железных дорог, удешевления перевозок и развития оптовой торговли стали терять свое значение сравнительно небольшие ярмарки, к числу которых относилась сумская.
Судя по воспоминаниям современников, семья Алчевских после этих напастей в разряд сирых и убогих не перешла, но путь Алексея к знаниям завершился после окончания уездного училища. Возможно, причина столь раннего отказа от продолжения учебы заключалась в том, что он хотел скорее получить самостоятельность, начать собственное дело. Благо капиталы, связи и опыт отца были под рукой. Но продолжать чайное дело в захолустных Сумах не имело никакого смысла, и Алексей Алчевский в 1862 году приступил к созданию бизнеса в губернском Харькове, где нашлось куда больше солидных клиентов, понимающих толк в качественном и дорогом чае.
По всей видимости, одним из клиентов чайного магазина Алчевского был управляющий харьковской конторой Государственного банка Иван Васильевич Вернадский. Профессор-экономист Киевского, а затем Московского университета, он в 1856 году стал чиновником по особым поручениям при министре внутренних дел, не прекращая редактировать экономические журналы и преподавать. Однако здоровье Вернадского пошатнулось, и в 1868 году он согласился занять спокойную, казалось бы, должность в харьковском отделении главного банка страны. Вот только найти покой в Харькове Вернадскому не удалось. К нему с просьбами о кредитах или о содействии в их получении обращалось множество людей.
Торговля и промышленность Харьковской губернии развивались динамично, и каждый купец или фабрикант рано или поздно начинал решать проблему нехватки оборотных средств. И каждый раз сталкивался с отсутствием нормальной системы кредитования. Государственный банк не ссужал предпринимателей, частные банки отсутствовали, так что приходилось идти на поклон либо к своему брату-купцу, либо, что хуже, к ростовщикам, бравшим от 20% годовых. В связи с такой ситуацией Алексей Алчевский с несколькими коллегами-торговцами в 1866 году учредил Общество взаимного кредита. Деятельность этих организаций, правда, ограничивалась множеством условий. Так что получить кредит, да еще и в потребном размере, его пайщикам не удавалось, а о собственном банке приходилось только мечтать. И именно Вернадский с его знаниями помог претворить эту мечту в жизнь. Вместе с Алчевским он разработал устав Харьковского торгового банка. А благодаря его связям в столице удалось добиться согласия на создание первого в России банка с исключительно частным капиталом; председателем совета банка стал профессор Вернадский.
Поездки в Санкт-Петербург сослужили Алексею Алчевскому огромную службу. Он был принят в Министерстве финансов, и из его рассказов министр и чиновники узнавали то, что невозможно было извлечь из казенных сообщений с мест. А для харьковского общества Алчевский стал небожителем — человеком, вхожим в высшие столичные сферы, знающим, куда подует ветер и куда нужно вкладывать деньги. Из кубышек деньги перемещались в Харьковский торговый банк, и его дела шли лучше день ото дня.
Не меньше купцов нуждались в деньгах освобожденные от крестьян землевладельцы. Вслед за крепостным правом из русской жизни ушли органы дворянской опеки, принимавшие в заклад поместья и выдававшие под них кредиты. Помещики, оставшиеся без этого источника средств, остро нуждались в наличности. Так что Алчевскому не составило труда уговорить крупнейших землевладельцев губернии объединиться для создания Харьковского земельного банка. В 1871 году начало действовать новое кредитное учреждение с уставным капиталом 1 млн рублей.
Естественно, Алексей Алчевский отнюдь не был бессребреником. В торговом банке, где он сначала был мелким акционером и душой дела, он брал кредиты на свои операции на самых выгодных условиях и на кредиты же скупал доли других акционеров, согласившихся или даже, как поговаривали злые языки, вынужденных продать свои акции. Спорить с человеком, завтракавшим с министрами, не решался никто. В результате Алчевский и его родственники получили треть акций Харьковского торгового банка, что позволяло ему фактически им руководить, оставаясь директором Харьковского земельного банка.
Основную должность он также использовал с пользой для собственного дела. Если у земельного банка образовывались излишки средств, то Алчевский немедленно переводил их в торговый банк и использовал почти даром для собственных коммерческих проектов. К примеру, это были операции с перспективными земельными участками, богатыми полезными ископаемыми, или же теми, где намечалось строительство железных дорог и, соответственно, выкуп земли в казну. При взятии в залог земельным банком эти участки оценивались гораздо ниже реальной стоимости и при неспособности владельца вернуть кредит продавались подставным лицам за гроши, а затем оказывались в собственности Алчевского.
Без рельсов — на рельсы
Скорее всего, никакой металлургической империи Алексей Алчевский на первых порах создавать не собирался. Стальная промышленность России в те времена имела специфические особенности, не знать которые он не мог. Все металлургические предприятия страны работали исключительно на казенный заказ, изготавливая металл для государственных оружейных заводов, что составляло сравнительно небольшую долю рынка, а главной продукцией являлись рельсы для железных дорог. Эта сфера была издавна поделена между металлургическими заводами, которым покровительствовали высшие чиновники и члены царской семьи. Втиснуться в этот узкий круг харьковскому банкиру было бы неимоверно трудно. Здесь были нужны связи такого уровня и деньги в таком количестве, которыми Алчевский не обладал. Однако жизнь, точнее, земельные приобретения подталкивали его к самому опрометчивому в его жизни решению.
В его руках оказались земли в Донецком бассейне, богатые углем, и во второй половине 1870-х он основал Алексеевское горнопромышленное общество с капиталом 2 млн рублей. К концу века оно добывало 720 тыс. тонн высокосортного угля в год. Через земельный банк Алчевский получил участки под Кривым Рогом с залежами железной руды с высоким содержанием металла. А вскоре ему досталась земля под Керчью, где также добывали железную руду — правда, значительно менее качественную, чем криворожская. Однако железные дороги строились повсеместно, и даже за бедную керченскую руду Алчевский выручал по 10 копеек за пуд, что покрывало все расходы и приносило немалую прибыль. Однако когда спрос снижался и цена на маложелезистую руду падала до 4 копеек за пуд, Алчевский уже получал большие убытки, и их подсчет не мог не натолкнуть его на мысль о создании собственного металлургического производства. Ведь теоретически у него уже было все необходимое — руда, уголь и какие-никакие связи в Петербурге.
Украинские патриоты впоследствии много рассуждали о том, что Алексей Алчевский всю жизнь был противником иностранного капитала и вытеснял его откуда только мог. Если такие случаи и имели место, то только не в сфере металлургии. К примеру, Алчевский вместе с бельгийцами открыл завод "Русский Провиданс" в Мариуполе, ставший главным потребителем его керченской руды. А рядом с шахтами Алексеевского горнопромышленного общества началось строительство завода Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО). Причем деньги давали главным образом бельгийцы, а технологии, оборудование и специалистов завезли из Силезии. В 1896 году на заводе вступила в строй первая домна, и тогда же на праздновании 25-летия Харьковского земельного банка Алчевский говорил:
"Мы должны упомянуть о том светлом для всего обширного нашего государства явлении, которое сказалось за последнее время в пробуждении нашего Донецкого бассейна. Прилив иностранных капиталов, преимущественно бельгийских, знаменует новую эру этого края... Этот быстрый и решительный подъем промышленности вызывает у некоторых опасения относительно захвата этого края иностранцами, но эти иностранцы вместе с капиталом несут свою опытность и знание металлургического дела, которых, к сожалению, нет пока у наших капиталистов и предпринимателей".
Алчевские вели образ жизни, подобающий людям их круга. Дети увлекались науками и искусством, а для жены олигарха Христины Алчевской был организован достойный досуг. Она в молодости была увлечена народническими идеями и не изменила им даже после того, как ее муж стал банковским и металлургическим воротилой. Чтобы жена ходила в народ с комфортом, Алексей Алчевский построил для нее школу, где Христина просвещала девочек и женщин. Правда, только по воскресеньям, чтобы оставалось время для дома и семьи. А по окончании каждого года Христина Алчевская выпускала изготовленный типографским способом "Отчет учительницы Алчевской о проделанной работе". Понятно, что ни одна обычная учительница в стране не могла позволить себе ничего подобного.
Собственность Алчевского оценивалась к тому времени в 12 млн рублей, а в 1899 году, когда ДЮМО заработало на полную мощь, его состояние с учетом постоянно растущей стоимости акций достигло, по сообщениям прессы, 30 млн рублей. В центре Харькова стояли рядом здания двух его банков, соединенные подземным переходом, чтобы хозяин не утруждал себя и не надевал пальто, переходя из одного в другой.
Некоторые биографы Алексея Алчевского утверждают, что он обладал недюжинным чутьем: одним из первых среди промышленников России почувствовал приближение кризиса и начал принимать меры по спасению бизнеса. Однако сверхъестественные способности здесь были, скорее всего, ни при чем. Алчевский по-прежнему не имел казенных заказов, а отток мелких клиентов, превратившийся, как теперь говорят, в тренд, заметить нетрудно; к тому же быть особенно чувствительным к конъюнктуре его заставляли долги — 19 млн рублей. В поисках помощи и поддержки Алексей Алчевский бросился в Петербург к министру финансов С. Ю. Витте.
"Пытаясь спастись от банкротства,— писал крупнейший отечественный исследователь дореволюционного бизнеса Б. В. Ананьич,— он предпринял попытку получить правительственный заказ на рельсы для Донецко-Юрьевского металлургического общества, а также добиться в Министерстве финансов разрешения на выпуск облигаций на 8 млн р. под залог имущества принадлежавших ему предприятий. В апреле 1901 г. он приехал в Петербург хлопотать через Особенную канцелярию по кредитной части о проведении задуманной им операции. Однако министр финансов С. Ю. Витте отказал Алчевскому в предоставлении заказа и не дал разрешения на выпуск облигаций, хотя Алчевский надеялся разместить их в Бельгии".
После последнего и категорического отказа министра Витте Алексей Алчевский отправился на Царскосельский вокзал, отправил письмо в Харьков и бросился под поезд.
Торгово-рейдерский дом Рябушинских
История Алексея Алчевского и его банков после этой трагедии, однако, не завершилась. Биржевая паника, вызванная опасением, что вслед за заводами Алчевского и харьковскими банками рухнет вся экономика юга России, заставила задуматься всех вплоть до Витте и императора.
"Гибель А. К. Алчевского,— писал Ананьич,— послужила сигналом для объявления о крахе его предприятий. Проведенная Министерством финансов 22-31 мая 1901 г. ревизия Харьковского земельного банка вскрыла несостоятельность и грубые злоупотребления, допущенные членами правления и ревизионной комиссии. 3-13 июня была проведена ревизия Харьковского торгового банка. 15 июня он был признан несостоятельным должником. Затем последовал крах связанного с харьковскими банками Екатеринославского коммерческого банка. 24 июня 1901 г. была учреждена правительственная администрация для Донецко-Юрьевского металлургического общества. Еще до завершения ревизии Харьковского торгового банка министр финансов 8 июня 1901 г. получил разрешение императора на созыв под председательством лица, назначенного Министерством финансов, чрезвычайного общего собрания акционеров Харьковского земельного банка для рассмотрения его дел и выбора нового состава правления. 13 июня, в день завершения ревизии Харьковского земельного банка, министр финансов подготовил представление в Комитет министров об упорядочении дел банка. В нем Витте подчеркивал, что средства Земельного банка, не только свободные, но и те, что были необходимы для погашения его срочных обязательств по оплате купонов и вышедших в тираж закладных листов, в общей сумме почти на 5,5 млн р. были помещены в Харьковском торговом банке, оказавшемся несостоятельным... По подсчетам министра финансов, разница между обязательствами Земельного банка и его средствами определялась в сумме до 7,5 млн р. Однако поскольку предстоял "перевод одной краткосрочной ссуды, числившейся на большом земельном имуществе, из Харьковского земельного банка в Государственный банк" с выдачей под это имущество промышленной ссуды в размере 1 млн 500 тыс. р. с процентами, то Витте считал достаточным открыть Харьковскому земельному банку кредит в размере 6 млн р., чтобы он мог рассчитаться по своим срочным обязательствам. Николай II утвердил решение Комитета министров об открытии Харьковскому земельному банку кредита в Государственном банке в размере 6 млн р. для оплаты срочных обязательств и назначении специального уполномоченного Министерства финансов для наблюдения за действиями правления Харьковского земельного банка до окончания расчетов по этому кредиту".
Неожиданное рвение Витте, который только что отказал в помощи Алексею Алчевскому и вдруг начал помогать его банкам, отнюдь не было следствием угрызений совести. Крупнейшим кредитором Алчевского и его проектов еще в 1880-х годах стала семья богатейших московских предпринимателей Рябушинских, которая нашла способы и средства, чтобы убедить министра финансов действовать.
"Крах предприятий A. К. Алчевского,— отмечал Ананьич,— грозил Рябушинским потерей около пяти миллионов рублей, заложенных на юге, в Харькове. Владимир и Михаил Рябушинские немедленно выехали в Харьков с большим штатом своих помощников для "спасения" Харьковского земельного банка. Самоубийство А. К. Алчевского повлекло за собой резкое снижение цены акций Харьковского земельного банка. В течение двух или трех недель их стоимость упала с 450 до 125 р. Рябушинские стали скупать эти акции, и в результате на чрезвычайном собрании акционеров, длившемся два дня, 25 и 26 июня 1901 г., им удалось собрать большинство голосов и захватить в свои руки дела банка. В члены правления были избраны B. П. и М. П. Рябушинские. В. П. Рябушинский стал председателем правления банка. М. П. Рябушинский вспоминал позднее, что он оказался самым молодым в мире директором большого банка".
Для завершения захвата оставалось лишь избавиться от некоторых бывших членов правления и топ-менеджеров банков, и материалы финансовой проверки передали следователям. На процессе, начавшемся в феврале 1903 года, прокурор С. С. Хрулев говорил об итогах жизни и трудов Алексея Алчевского следующее:
"Финансовые результаты, кроме потери основного и запасного капиталов, выразились еще в потере на 300 000 руб. вкладов многих бедняков; произошло, таким образом, общественное бедствие. И не об этих ли маленьких людях вспомнил А. К. Алчевский в своем предсмертном письме, говоря: "Сколько людей я погубил".
Земельный банк потерял 5 400 000 руб.; есть надежда, что торговый банк оплатит только 50%. Вот результаты, которые принесло старое правление акщонерам.
Общая сумма претензий к покойному Алчевскому и подсудимым была около 10 милл. руб. Эта очень внушительная цифра понизилась до 7 милл. руб., причем на долю подсудимых приходится около миллиона. Как получить деньги — это дело гражданского иска. В обоих банках находились люди, которые обеспечивали ему перевод капиталов из земельного банка в торговый. Любарский, Орлов, Шафранек и Куксин в одно и то же время служили в обоих банках; Орлов провел в земельный банк Лысогоренко, женатого на его сестре; кроме того, он провел в банки еще некоторых лиц. Вообще, здесь замечается целый ряд родственных и дружеских отношений, и несомненно, что Алчевский хотел окружить себя в обоих банках преданными людьми. Этим обстоятельством, быть может, и защищаются подсудимые, говоря, что Алчевский всем распоряжался единолично. В глазах одного из служащих — если не ошибаюсь, Мамонтова — он казался диктатором... Теперь укажу на картину порядков или, вернее, беспорядков, которые царили в земельном и торговом банках. В земельном — платежи запущены, пени зачисляются фантастически, хозяйство ведется неряшливо, жалованье забирается членами правлений вперед, банк закладывает запасный капитал и досрочные закладные листы, кредиторуется у своего члена правления. Не лучше и в торговом банке. Здесь какая-то вакханалия кредита. Масса ссуд выше биржевой стоимости процентных бумаг, значительная часть вексельного портфеля находится в руках членов правления, учитываются большею частью родственные и приятельские векселя, наконец, доходит до такой бесцеремонности, что деньги выдаются даже по распискам. При нормальном устройстве банков и при правильной деятельности членов правлений вышеуказанное невозможно. Зная, как должно идти дело в банках, представьте себе, что хоть один из членов правлений захотел бы нарушить устав. Каким образом одни члены правлений могли не знать, что делают другие? Когда есть согласие, то является возможным делать правонарушение. Каждый мог выйти из состава правления, если что-либо не отвечало его принципам. В банке, который действует нормально, противозаконные явления не имеют места, они допустимы только при наличности соглашения преступного сообщества. Какую выгоду извлекли подсудимые из того, что слушали Алчевского и нарушали закон? Корыстный элемент здесь налицо. Совокупность интересов и заставляла их прибегать к нарушениям. Одна половина из них действовала под влиянием недостатка нравственных сил, другая — это главари, которые, кроме получения большого жалованья, имели целью еще и кредит в торговом банке. Этот кредит и был тем завидным искусом, на который они пошли; а кредит был очень велик. Вот те цели, которые привели к совершению преступления".
Защита доказывала, что многие из обвиняемых были слепыми орудиями в руках заправилы Алексея Алчевского. Однако суд был непреклонен, и в начале апреля всех обвиняемых признали виновными: "I) Подсудимых, действительного статского советника Евгения Любарского-Письменного, 58 лет, коллежского советника Николая Орлова, 59 лет, кандидата прав Михаила Журавлева, 57 лет, харьковских 1-й гильдии купцов Александра Голева, 54 лет, Николая Лысогоренко, 52 лет, именующего себя дворянином Октавгана Юркевича, 58 лет, прапорщика запаса армии Владимира Алчевского, 35 лет, харьковского мещанина Дмитрия Абрамова, 67 лет, глуховского мещанина Андрея Куксина, 67 лет, харьковского 2-й гильдии купца Алексея Авилова, 54 лет, и московского 2-й гильдии купца Василия Суханова, 54 лет, по лишении всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ отдать в исправительные арестантские отделения: Любарского-Письменного и Орлова на 3 года каждого, Абрамова — на 2 года, Алчевского и Лысогоренко — на 1 год и 6 месяцев каждого, Журавлева, Голева, Юркевича, Куксина и Авилова — каждого на 1 год и Суханова — на 3 года 6 месяцев...
II. По отбытии вышепоименованными осужденными срока заключения в исправительном арестантском отделении или тюрьме отдать их под надзор полиции сроком на 4 года с ограничениями относительно права избрания места жительства...".
Но осужденные не собирались сдаваться. Жене одного из них — Е. П. Любарского-Письменного — принадлежала газета "Харьковский листок", которая подробно освещала процесс и прямо называла виновниками всего происшедшего Рябушинских. Газета писала, что они нарушили закон, захватив банк, а сделали это для того, чтобы выкрасть из канцелярий банков бумаги, доказывающие их участие в махинациях Алексея Алчевского. Кроме того, Рябушинских обвиняли в изъятии из кассы Харьковского земельного банка 2 млн рублей, которые банк им якобы был должен.
"Тяжба Рябушинских с М. А. Любарской-Письменной,— писал Ананьич,— затянулась на несколько лет. Ей удалось добиться того, что С. Ю. Витте в результате вынужден был представить по этому делу Николаю II "подробный мотивированный доклад" и сознаться в опрометчивости, необдуманности своих "распоряжений в отношении харьковских банков", а также признать, "что в действиях членов правления банков отсутствует преступление и что отступления от устава банка, совершенные ими,— результат общего несчастья: финансово-промышленного кризиса". Однако эти запоздалые признания министра финансов ничего не стоили. Е. П. Любарский-Письменный, второй после А. К. Алчевского по влиянию член правления Харьковского земельного банка, не дожил до конца затянувшейся тяжбы, а его жена в конечном счете вынуждена была покинуть Харьков и уехать в Париж, где, по утверждению внимательно следивших за ее судьбой Рябушинских, погибла, зарезанная своим сутенером".
Весь скандал разворачивался на глазах российской публики, и в 1903 году в русской печати началась новая дискуссия по делу Алчевского. Впрочем, виновен ли он и если да, то насколько, никто не обсуждал. Речь шла о том, может ли существовать бизнес без мошенничества. И передовая русская интеллигенция пришла к выводу, что нет, не может. И нужно либо заниматься предпринимательством самим, либо смириться с тем, что любое дело строится на лжи.
С годами об этой дискуссии забыли, а в новое время, вероятно, не захотели вспоминать. И теперь имя Алексея Алчевского носит украинский город, выросший вокруг его бывшего завода ДЮМО. Там же стоит и памятник отцу-основателю украинской промышленности. Рейдеру, ставшему жертвой рейдеров.
ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ
Слово и дело Павла Рябушинского
Харьковский процесс
В начале XX в. в России состоялся судебный процесс, который широко освещался в печати и вызвал очень большой интерес как среди юристов, так и среди общества. Этот процесс получил название «Дело Харьковских банков».
Предыстория этого дела такова. В 1868 г. некто А. Алчевский основал в Харькове Торговый банк. В 1871 г. там же был открыт Земельный банк. Председателем правления обоих банков стал сам Алчевский, которому, кроме того, принадлежал целый ряд крупных промышленных компаний, в том числе металлургический и горнообогатительный комбинаты. Он же был председателем Харьковского биржевого комитета. В конце XIX в. положение металлургического завода ухудшилось. Алчевский попытался спасти предприятие за счет ресурсов своих банков. Но собственных средств у банков, видимо, не хватало, и они все больше втягивались в операции с ценными бумагами. Алчевский обратился в правительство с просьбами о кредите и получении государственного заказа на производство рельсов. Помощи не последовало, и 7 мая 1901 г. банкир покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд.
После смерти владельца Министерство финансов провело проверку Харьковского торгового банка. Выяснилось, что долг банка достиг 7 млн. руб., но в кассе на день ревизии находилось только 60 тыс. руб. По распоряжению Министерства финансов, на 25 июня 1901 г. назначили проведение общего собрания акционеров, на котором было принято решение об обращении к официальной власти с просьбой о привлечении руководства банков к уголовной ответственности. Вскоре аналогичное решение было принято и по Харьковскому земельному банку. Отметим, что после сообщения о принятых на собраниях решениях курс акций Харьковского земельного банка резко упал. Если до собрания он был 450 руб., то через 2-3 дня - только 125 руб. за 100-рублевую акцию. Так как в деле фигурировали одни и те же лица (кроме А. Алчевского в правления обоих банков входили и некоторые его партнеры), уголовные процессы были объединены в один.
ДОСЬЕ
Павел РЯБУШИНСКИЙ (1871-1924)
Представитель третьего поколения крупнейшей российской предпринимательской династии. Закончил Московскую практическую академию коммерческих наук, в совершенстве знал английский, французский и немецкий языки. Владелец и совладелец ряда промышленных предприятий и банков. Основатель нескольких крупных производств, в том числе автостроительного предприятия АМО (впоследствии ЗИЛ). Выборный Московского биржевого комитета, член Комиссии по «упорядочению быта и положению рабочих на промышленных предприятиях Империи». После октября 1917 г. переехал в Крым, откуда эмигрировал в Европу. Похоронен в Париже на кладбище Батиньоль.
Причины, которые привели к таким последствиям, можно изложить в соответствии с двумя версиями, существовавшими в то время.
Первая версия - официальная. Именно она с подачи прокурора господствовала в суде. Злоупотребления в харьковских Земельном и Торговом банках начались еще за несколько лет до краха. Банки много лет располагались в одном доме. В правление обоих банков входили одни и те же люди или их родственники. Председателю и членам правления раздавались крупные ссуды без достаточного обеспечения или с постепенным возвратом обеспечения, но без возвращения заемных средств. Так, одному из руководителей была выдана ссуда в размере 82,5 тыс. руб. под акции металлургического завода, биржевая цена которых составляла 48,7 тыс. руб., хотя по Уставу банка залог по ссудам должен был составлять 90%.
Процентные бумаги на сумму 3 млн. руб., составлявшие запасной капитал банка, были размещены в других кредитных учреждениях как залог для получения ссуд, что по действующему законодательству запрещалось. Кроме того, оказались заложенными и возвращенные заемщиками закладные листы досрочного погашения Земельного банка на общую сумму около 6 млн. руб., которые должны были уничтожаться. Деньги от этих операций переводились в Торговый банк, откуда их и забирал Алчевский, получивший ссуду в 5 млн. руб. Таким образом, Земельный банк служил прикрытием для Торгового, привлекая средства для последнего.
Харьковский торговый банк. Конец XIX в.
От акционеров скрывались убытки в размере 900 тыс. руб. Часть акций 9-го и 10-го выпусков (на 180 тыс. руб.) в действительности не была выпущена в продажу, а находилась в кассе Харьковского земельного банка и служила, видимо, для того, чтобы путем распределения их на подставных лиц, иметь в распоряжении правления большинство голосов на общем собрании акционеров.
Другую версию происходивших в банках событий изложили адвокат обвиняемых и некоторые журналисты. По их мнению, в ходе расследования и непосредственно проведения судебного процесса было допущено множество нарушений. Общее собрание акционеров 25 июня 1901 г. было неправомочно принимать решение о привлечении членов правления банка к уголовной ответственности, т. к. проводилось с привлечением «подставных» акционеров. Кроме того, в составе суда присяжных находился неграмотный заседатель, который не мог понимать сути финансовых операций. В ходе дела допускались многочисленные процессуальные нарушения (несвоевременное ознакомление подсудимых с делом, неправомерный арест и содержание под стражей уважаемых людей, отведение очень короткого срока для ознакомления с материалами дела и т. п.).
Запасной капитал банка мог использоваться для получения ссуд при невозврате заемщиками кредитов банку. Тем более что не исследована связь действий банка и кредитной канцелярии Министерства финансов, которая по отчетам банка знала о проводившихся операциях, но не пресекала их, таким образом косвенно признавая их законными. Отдача в залог закладных листов до уничтожения также законна, т. к. в Уставе банка ничего не говорилось о том, где они должны находиться в промежутке между погашением и уничтожением.
Таким образом, следствию, по мнению адвокатов, не удалось доказать корысть и преднамеренность действий членов правления банка.
Суд вынес решение о лишении членов правления всех прав состояния и приговорил к содержанию в исправительных арестантских отделениях на срок от 1,5 до 3,5 лет.
Обратная сторона медали
В предпринимательских кругах отлично знали, что за этим процессом стоят интересы братьев Павла, Владимира и Михаила Рябушинских, известных московских промышленников, которые именно в это время начали диверсифицировать свою деятельность, активно вторгаясь в финансовую сферу.
Рябушинские кредитовали Харьковский земельный банк, по крайней мере, с 1880-х гг., причем на более выгодных условиях, чем это делали некоторые другие банки. По свидетельству служащих бухгалтерии Харьковского земельного банка, через их руки проходили миллионные операции с Рябушинскими. Крах предприятий А. Алчевского грозил Рябушинским потерей «около пяти миллионов рублей, заложенных на юге, в Харькове». Братья Рябушинские немедленно выехали в Харьков с большим штатом своих помощников для «спасения» Харьковского земельного банка.
Самоубийство А. Алчевского, как нам уже известно, повлекло за собой резкое снижение цены акций Харьковского земельного банка. В течение двух или трех недель их стоимость упала с 450 до 125 руб. Рябушинские стали скупать эти акции, и в результате на чрезвычайном собрании акционеров, длившемся два дня, 25 и 26 июня 1901 г., им удалось собрать большинство голосов и взять в свои руки дела банка. В члены правления были избраны Владимир и Михаил Рябушинские. В марте 1902 г. в правление банка вошли еще Павел Рябушинский и два их родственника В. Корнев и М. Антропов
В харьковских событиях Рябушинским помогал сам Сергей Витте. Министерство финансов и Комитет министров проявили завидную оперативность, вытаскивая из кризиса Харьковский земельный банк, хотя всего за месяц до этого не сделали ничего, чтобы спасти его от несостоятельности. Отказав в поддержке А. Алчевскому, С. Витте заявил о готовности финансировать новое правление банка.
Началась война Рябушинских с бывшими членами правления банка. Отчаянное сопротивление новым собственникам оказала М. Любарская-Письменная, жена действительного статского советника Е. Любарского-Письменного, члена правлений обоих харьковских банков и председателя правления Екатеринославского коммерческого банка. Эта женщина, бывшая, по язвительному замечанию Михаила Рябушинского, многие годы «первой дамой Харькова» и не желавшая расставаться с этим положением, открыла против Рябушинских кампанию в издававшейся ею газете «Харьковский листок». Газета обвиняла Рябушинских в том, что они привезли с собой два вагона подставных акционеров и с их помощью захватили правление Харьковского земельного банка, нарушив закон о несовместимости в одном лице кредитора и должника. А затем воспользовались своим новым положением, получили из кассы банка 2 млн. руб., ссуженных в свое время банку на не вполне законных основаниях, и отказались предъявить собранию акционеров документы, на основании которых были заключены эти сделки. В обвинениях содержался очевидный намек на то, что Рябушинские сами принимали участие в сомнительных операциях с Харьковским земельным банком, а когда банк потерпел крах, то они поспешили отправить за решетку своих партнеров по операциям, захватить банк и замести следы своей причастности к нарушению законов.
П.П. Рябушинский (второй слева) и делегаты государственного совещания в Москве в августе 1917 г.
Борьба Рябушинских с М. Любарской-Письменной затянулась на несколько лет. В результате ей удалось добиться того, что С. Витте вынужден был представить по этому делу Николаю II «подробный мотивированный доклад» и сознаться в опрометчивости, необдуманности своих «распоряжений в отношении харьковских банков», а также признать, «что в действиях членов правления банков отсутствует преступление и что отступления от устава банка, совершенные ими, - результат общего несчастья: финансово-промышленного кризиса...»
Однако эти запоздалые признания министра финансов ничего не стоили. Е. Любарский-Письменный, второй после А. Алчевского по влиянию член правления Харьковского земельного банка, не дожил до конца затянувшейся тяжбы, а его жена в конечном счете вынуждена была покинуть Харьков и уехать в Париж.
Передав в руки Рябушинских Харьковский земельный банк, Министерство финансов последовательно продолжало оказывать им необходимую помощь. 11 января 1902 г. Витте вновь решил вынести вопрос о банке на обсуждение Комитета министров. 15 января состоялось его заседание, удовлетворившее основные просьбы нового правления Харьковского земельного банка.
Ему было разрешено произвести обмен всех прежних акций на новые, а также сделать дополнительный выпуск акций на 1,4 млн. руб. Товарищество мануфактур П. Рябушинского с сыновьями внесло в Московскую контору Государственного банка залог в размере 3,1 млн. руб. и «взяло на себя гарантию обмена акций Харьковского земельного банка и нового их выпуска». Взамен этого товарищество получило право «оставить за собой неразобранные новые акции по цене 105 руб. за акцию независимо от их биржевой цены».
Комитет министров разрешил Харьковскому земельному банку уже в 1902 г. возобновить операции по выдаче ссуд и выпуску закладных листов, не дожидаясь завершения операций по обмену и дополнительному выпуску акций. Таким образом, уже к середине 1902 г. Харьковский земельный банк вышел из кризиса и начал заниматься регулярными операциями.
Братья Рябушинские провели два года в банке, работая каждый день, включая воскресенья, с 10 часов утра до 7 часов вечера и затем с 9 часов вечера до полуночи. Однако игра стоила свеч. Успех в Харькове значительно укрепил положение Товарищества мануфактур П. Рябушинского с сыновьями и повысил авторитет Рябушинских как предпринимателей.
Политика как концентрированное выражение экономики
А между тем у Рябушинских и прежде всего у старшего из братьев, Павла, была более глубокая цель, нежели просто сколачивание капитала. И к этой цели они начали идти еще в период первой русской революции 1905 г. И целью этой было «возрождение Истинной, Великой и Могучей Российской Державы».
Возможности Павла Рябушинского, накануне Первой мировой войны возглавлявшего одну из крупнейших в стране финансовопромышленных групп, были огромными, амбиции - еще больше. И все же главное, что выделяло Павла Павловича из среды его коллег и партнеров, - острое, почти болезненное самосознание, чувство ответственности за наследственное дело и за страну. Он, пожалуй, был первым, кто во всеуслышание заявил: предприниматели, люди, способные обеспечить достаток и процветание, - и есть истинные хозяева грядущей России.
Но даже не предпринимательство, а именно политика стала средоточием деятельной страсти П.П. Рябушинского. В годы первой русской революции он окончательно уходит в публичную политику. Павел Павлович - выборный Московского биржевого комитета, член министерской Комиссии по «упорядочению быта и положения рабочих в промышленных предприятиях Империи». После стабилизации 1907 г. Павел Павлович участвует в создании партии «прогрессистов», вместе с П.Б. Струве разрабатывает долгосрочную стратегию экономического развития. «К 50-м годам XX века по всем расчетам мы призваны стать первой и богатейшей индустриальной державой мира», - заявлял он.
В отличие от многих представителей современного им российского делового мира, Рябушинские отнюдь не принадлежали к числу восторженных поклонников американского предпринимательства и связывали свои надежды с возрождением Европы. «Мы переживаем падение Европы и возвышение Соединенных Штатов, - писал в 1916 г. Михаил Рябушинский. Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад они сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало.
Падение Европы и уступка ею своего главенства в мире другому материку - после столького героизма, гения, упорства и ума, проявленного старой Европой! Одна надежда, что Европа, бывшая в состоянии проявить столько бешеной энергии, найдет в себе силы вновь возродиться».
Рябушинские надеялись, что именно в этом случае и Россия получит возможность широко развить свои производительные силы и выйти на «широкую дорогу национального расцвета и богатства».
Комментарии
Teaser break вставьте.
Пожалуйста немного подробнее.. Что это за "плюшка", в чем надобность применения её к данной статье?
Алчевск - это не Украина а ЛНР.
Вот сайт города - заметьте - в домене SU alchevsk.su
В это утверждение, для ясности не плохо бы добавить, что с апреля 2014г. это ЛНР. Вопросы рассматривать без отрыва времени от пространства. В материале использованы статьи 2006 и 2009 годов.
Если заметить домен SU, то
Если же говорить о времени когда он был географическим, то вернее будет Коммунарск
в Российской империи
Поправьте. Империя не бывает с прописной буквы.
Спасибо, поправил.
Очень интересно, спасибо