Ленский расстрел: Золотой телец

Если для выяснения реальной основы благосостояния старшего Штиглица надо вглядываться сквозь флёр довольно примитивной и приторной масонской мифологии, то старшего Гинцбурга, помимо прочего, покрывает толстенный слой мифологии еврейской.

Этот слой заметен невооруженым глазом не только в научно- и просто популярных статьях, но и в научных работах академических историков.

Например, доктор исторических наук пишет биографию Евзеля Гинцбурга и вынужден добросовестно сообщать результаты обработки всех доступных источников.

Из текста вы узнаёте, сколько было колен гинцбурговых, и что «в 16 лет Евзель (Осип-Иосиф) Гинцбург женился на Рассе (Расе, Раисе, Розе) , дочери содержателя почтовой станции в г. Орша Витебской губернии»
Именно так, перечисляются все три-четыре (а то и больше) имени многочисленных родственников Гинцбургов-Гюнцбургов.

Потом в ход идет изложение воспоминаний очередной Раисы-Розы-Рассы: «Ой ви знаете, как ми жили у Ойрше? Ви ничего не знаете. До нас у хату приходил покушать сам цайрь Александйр Пейрвый, када он ехал по делах чейрез Ойршу. А где же ему ещё кушать, если у моей мами Моттлы бил самый лучий у мийре фойршмак?!»
И т.д. и т.п. Страницами.

В перерывах сообщаются отрывочные и очень краткие сведения о самом Евзеле-Иосифе-Осипе. При этом, автору приходится перепрыгивать по крошечным кочкам иногда через 5-10 лет. То забегая вперед, то возвращаясь назад.
Характерный пример:
 

С молодых лет Е.Г. Гинцбург преуспел в коммерции. Служил кассиром, затем заведовал делами одного богатого витебского помещика-откупщика, а в 1840 г. в возрасте 28 лет сам стал откупщиком в западных губерниях. Занятие откупной деятельностью предусматривало обладание солидным капиталом, который позволял предоставлять казне обеспечение в виде крупного денежного залога или недвижимого имущества. В 1843 г. Евзель Гинцбург записался в витебские купцы 1-й гильдии, чтобы иметь допуск к подрядам, «питейной продаже» и «кормчей аренде».

 

Что мы почерпнули из этого отрывка и что осталось за кадром?

Имя «одного богатого витебского помещика-откупщика» почему-то осталось неизвестным, в отличие от четырех вариантов имени супруги «Евзеля-Осипа-Иосифа» Рассы и ее почтенных родителей.

Хотя богатым помещиком в Витебске вероятнее всего мог быть только поляк. Ибо Витебская губерния до того, как вошла в Западный край России, была частью Речи Посполитой.
В Витебской губернии практически вся социальная верхушка была либо польской, либо полонизированной. Ее представители и являлись главными землевладельцами.

Русский офицер, поляк Сераковский писал:
 

Что такое Западный край? Высший и средний класс в нем представляют поляки или, говоря точнее, литовцы и русины, принявшие добровольно польский язык, польские стремления, одним словом, польскую цивилизацию. Все, что думает об общественных делах, все, что читает и пишет в Западном крае, – все это совершенно польское.

С винным откупом тоже не всё так просто.

Чтобы стать купцом 1-й гильдии необходимы были не только деньги. Хотя и надо было объявить капитал в размере 50 000 рублей, и платить ежегодный гильдейский сбор в размере от 2-х до 5-и тысяч.

Более важными были рекомендации от купцов, состоящих в гильдии.

И для занятий винным откупом нужны были не только деньги. Евреям и звания купца 1-й гильдии было недостаточно. Необходимо было особое и хорошо обоснованное разрешение губернских властей.

Дальше больше.

Евзель записался в витебские купцы, а винный откуп получил почему-то в Каменец-Подольске. На другом конце Западного края. Хотя там его, по идее, никто из властей Подольской губернии не знал и знать не мог, по причине явной молодости и безвылазного проживания в Витебске.
Да ещё и «каменецкий винный откуп» был отдан помещику Киевской губернии Антону Трофимову, но внезапно был переуступлен Гинцбургам.

То есть, тут явно прослеживается чья-то протекция.

Дальнейший отрезок пути к вершине излагается и вовсе без объяснений.

В середине 50-х во время Крымской войны Евзель вдруг оказывается откупщиком в осажденном Севастополе. Дорога от Каменец-Подольска до Севастополя полностью скрыта во мраке.

Некоторые пишут, что на каменецком откупе Гинцбурги обрели несметные богатства, но этому противоречат служебные записи директора Канцелярии главнокомандующего военно-сухопутными и морскими силами в Крыму находящимися.
Занимавший эту должность статский советник Александр Дмитриевич Крылов поминает Гинцбурга, как «севастопольского откупщика МЕЛКОЙ РУКИ в полу-еврейской одежде».

Ну а дальнейший скачок — это уже «просто волшебство».

Меньше, чем через год после окончания крымской войны, в январе 1857 года, Евзель с женой Рассой и со всем своим выводком - Зискиндом-Александром, Нафтали-Герцем-Горацием. Ури-Уриэлем, Соломоном-Давидом, Хаей-Матлеей - и семействами старших детей Зискинда и Герца-Горация торжественно прибыл в Париж.

Шарман.

Пишут, что весь табор поселился в гостинице «Трех императоров» (L’hotel Trois-Empereurs), заняв там весь первый этаж. Сей отель окнами выходил на три разные стороны: на улицу Сент-Оноре, на площадь Пале-Рояль и улицу Рю де Риволи.
Правда, на этом месте вроде, как не было отеля с таким названием. Там с 1855 года стоял «Hotel du Louvre»

Но не суть.
Триумфальное появление Гинцбурга, которого французские газеты окрестили «богатым евреем-волшебником», по мнению тех же газет произвело эффект разорвавшейся бомбы.
 

По случаю годовщины своего рождения Евзель Гинцбург, дал великолепный вечер в своих позолоченных апартаментах на улице Риволи. Было приглашено элитное парижское общество, состоящее из известных политиков, финансистов, литераторов. Присутствовали дамы блистательной красоты и молодости, среди которых своими нарядами и бриллиантами выделялись Расса и Анна Гинцбурги. Вечер начался с вокального и инструментального концерта, в котором участвовали знаменитые музыканты. В 2 часа ночи гостям был предложен великолепный ужин, соперничавший с пирами царей Артаксеркса и Валтасара. Бал закончился в 4 часа. Праздник признали одним из самых красивых в Париже в ту зиму

Неплохо для мелкой руки откупщика, который всего полтора года назад разливал водку из бочек и щеголял в полуеврейской одежде.
К тому же, по официальной легенде Евзель получил «традиционное еврейское воспитание» — то есть, это хедер с талмудом и Торой, а из иностранных языков с горем пополам знал русский и польский (родным был идиш).

Подобное чудесное превращение объясняется тем, что Евзель де «нажил миллионы рублей» на продаже алкоголя в осажденном Севастополе. При этом точная сумма нажитого не называется. Варьируется от «миллиона ассигнациями» до «восьми миллионов серебром». Как это у него получилось при том, что он отпускал положенные войскам винные порции по цене ниже государственных не объясняется тоже.

Когда рациональных объяснений нет, появляется одно и емкое - ГЕНИЙ. «Гений коммерции». Волшебник.

Правда, есть мнение, что с организацией парижского праздника жизни гению совсем немного, но помогли. И не волшебники, а вполне реальные люди.

Тогдашний временный русский посланник в Париже граф Филипп Иванович Бруннов.

И чрезвычайный и полномочный посол Российской империи в Париже граф Павел Дмитриевич Киселёв.

Старший брат Николая Дмитриевича Киселева, бывшего главой русской миссии во Франции до и во время Крымской войны.

Бруннов волшебником не был, был простым посланником при Германском союзе и в герцогстве Гессенском. Александр II, как известно, был женат на принцессе гессенского дома. До этого (и после этого) Бруннов дольше, чем кто-либо в истории Российской империи, занимал посты посланника и посла России в Британии. Считался знатоком стилистики дипломатических протоколов, чем произвёл неизгладимое впечатление на Бисмарка. Получал самое большое среди всех русских послов жалованье.

Павел Дмитриевич Киселев тоже ни волшебником, ни гением не был.
После войны 1812 года был начальником штаба 2-ой русской армии, корпуса которой были дислоцированы в юго-западных губерниях и Бессарабии, а штаб армии - в Тульчине Подольской губернии. Имении графа Станислава Щенсны Потоцкого, владевшего самыми большими поместьями в Подольской губернии.
Кстати, одна из достопримечательностей Каменец-Подольска — так называемый «дом Потоцкого» с гербом ордена доминиканцев и фамильным гербом Потоцких «Пилява» на фасаде.

А сам Киселев был женат на дочери графа Потоцкого Софии Станиславовне.

Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов Киселев командовал русскими войсками в Дунайских княжествах, а в 1829—1834 годах управлял Дунайскими княжествами, находившимися под протекторатом России.

Бруннов был вторым, после графа Орлова, уполномоченным России на Парижском конгрессе 1856 года, ознаменовавшем окончание Крымской войны, и ему поставили задачу отстаивать русские интересы на конгрессе, всемерно смягчая условия Парижского трактата — мирного договора с условиями послевоенного мира.

Киселев прибыл в Париж с поста министра государственных имуществ и имел поручение Александра II всемерно способствовать процессу налаживания отношений с Францией, и всемерно нивелировать условия того самого трактата.

Всё это имело ключевое значение для России в период после Крымской войны.

Вдобавок, к этому времени роль Британии, как главного экспортера капитала значительно уменьшилась, а на первое место в этом деле вышли французские банки. Которые возглавлялись, в основном, евреями.

Исторически сложилось так, что французы первыми в Европе полностью освободили евреев в рамках «либерте, эгалите, фратерните». Более того, еврейскую верхушку обработали так, что они в массе своей сделались проповедниками французского национализма.

Именно во Франции был создан Всемирный еврейский союз, ставивший целью «повсеместное распространение французской цивилизации и её социальных преимуществ во всех странах мира, где проживали евреи».

Это, по мнению основателей, должно было подарить всем евреям то счастье, которое получили евреи Франции, ставшие равными среди прочих французов.

Евреи и правда получили большое представительство в культурной, политической и экономической сфере Франции, отчасти благодаря изрядному еврейскому пополнению в ложах Великого востока. Из-за чего, в общем, Франция и сделалась центром европейской еврейской эмиграции.

Помимо всем известных французских Ротшильдов, другим крупнейшим банкирским домом был банк семейства Фульд, сыгравший большую роль в железнодорожном строительстве и позднее слившимся с голландцами в банковскую группу Paribas. Помимо экономической, Фульды играли значительную роль и в политической жизни. Ашиль Фульд был министром финансов в правительстве Наполеона III, а потом и министром императорского двора.

Еще одной известной семьей банкиров и общественных деятелей была семья Перейра из Бордо.

Все они составляли так называемое «la Juiverie de la haute Banque» (еврейство высших банковских кругов).

Гинцбург действительно заработал в Севастополе состояние. Только выражалось оно не в деньгах, а в количестве высочайших благодарностей: «за отпуск полугарного вина безденежно на 16 тысяч солдатам, прибывшим в Крым, и особенно 6-й пехотной дивизии, совершившей переход через Перекоп», две высочайшие благодарности «за то, что за свой счет содержал находившихся в Каменец-Подольске 56 семейств нижних чинов, призванных на службу», «за угощение порцией вина и закуской 57-го Донского казачьего полка во время следования в Крым через Мелитопольский уезд» и «за то, что в ознаменование прибытия императора Александра II в Крым преподнес всем участвовавшим в войне войскам по чарке водки на человека».

Кроме этого, в июне 1856-го на высочайшее имя поступил анонимный донос на Гинцбурга, где указывалось, что он мошенник и «со дня существования России не было еврея, который имел бы состояние на миллион рублей ассигнациями». На этом доносе Александр II почему-то начертал наискось: «Оставить без последствий». Странное, если не сказать больше, внимание царя к особе «откупщика мелкой руки».

Следующий парижский бенефис Гинцбургов состоялся в мае 1858 года.
 

Очередной бал был полон богатой экстравагантности, в котором приняли участие более 1000 гостей. Много было известных лиц: аристократы, чиновники, дипломаты, финансисты, промышленники, литераторы и др. 16 ярко освещенных, как днем, залов были обильно украшены цветами. Несколько залов были специально обтянуты шелковыми тканями. Для расширения помещений разобрали перегородки. Прием начался в 10 часов вечера. Приглашенные артисты дали великолепный концерт, после которого начались танцы, продолжавшиеся до 4 часов ночи. Играли два оркестра, можно было перекусить и охладиться напитками в двух буфетах. Поданный в 2 часа ночи в двух залах горячий ужин был особо изыскан, меню состояло из разнообразных раритетных кулинарных блюд. Было подано 100 фазанов, более 500 бутылок вина. Утверждается, что Гинцбурги потратили как минимум 50 тыс. фр., а может и больше. Только на одни цветы была израсходована огромная сумма денег. В прессе сообщается о полном успехе праздника, о котором еще будут долго вспоминать. Уверяют, что Гинцбург вбил в себе в голову пригласить к себе все предместье Сен-Жермен, плохо зная эту часть французского общества», состоящую из старинной и новой французской знати. Он рассылал им приглашения, сопровождая их браслетами, серьгами и другими драгоценностями, чем добился признания.

Ещё через год был создан банкирский дом «И.Е. Гинцбург» с одновременной ликвидацией банкирского дома «Штиглиц и Ко». При этом к Гинцбургам дела Штиглицов отошли не все.

Дела, связанные с Британией отошли к главе банкирского дома «Э.М.Мейер и Ко» - Эдварду Моррисовичу Мейеру.

Кто таков?

Подданный Её Величества королевы Виктории. Проживал обособленно в замкнутой английской общине Петербурга.
После того, как Штиглиц отошел от дел, стал главным агентом «Baring Brothers» в Петербурге. Отирался в столичных финансовых кругах, собирал и передавал Бэрингу информацию, на основе которой составлялись своеобразные кредитные рейтинги: «весьма надежный», «надежный», «хороший», «сомнительный» и т.д.

Ну а всё остальное передано Гинцбургам.

Потому, по здравому рассуждению наиболее вероятной представляется версия, что русские для получения контактов в среде «еврейства высших банковских кругов» направили в Париж своего, доморощенного «ротшильда», залегендированного, как у взрослых.

Штиглиц для этой роли не подходил совершенно. Ибо еще папенька сбросил с себя иудаизм, как сковывающую движения одежду.

Гинцбурги же напротив воспринимали свое еврейство, как некое мессианство, а иудаизм универсальной религией. Любимой фразой старшего и младшего Гинцбургов было: «да ведь в Талмуде давно все сказано».

Именно с Гинцбургами связывают появление евреев в товарных количествах в Петербурге. Само появление «И.Е. Гинцбург» в столице было след­ствием опубликования 16 марта 1859 года закона разрешавшего еврей­ским купцам 1-й гильдии постоянно проживать вне черты оседлости.
Петербургские старожилы из евреев цокали языками: «Шо раньше бил Петербург? — пустыня. Теперь же ведь это Бердичев!»

Другим отличием было то, что Штиглиц был человеком культурным и свое будущее связывал с Россией. Ему приписывают фразу: «Отец мой и я нажили всё состояние в России; если она окажется несостоятельной, то и я готов потерять с ней вместе всё своё состояние». По крайней мере, дела Штиглица ей соответствовали.

Штиглиц основал Центральное училище технического рисования, субсидировал его из личных средств и построил для него красивейшее здание. Кроме этого, за свои средства построил, а потом подарил Петергофскую железную дорогу, причем два красивейших вокзала Петергофский и Балтийский проектировали под его контролем лучшие архитекторы Бенуа и Кракау.

Гинцбурги же сразу устремились «у Париж» и сразу разбежались там строить дома, и участвовать во всяческих французских предприятиях. Хотя, особого веса там не имели, да так и не получили до конца.

Хотя, в 1862 году Евзель и выдал в Париже свою дочу Хаю-Матлею за племянника Ашиля Фульда, нотариуса Поля Фульда, и в Париже гениальных зиц-председателей приняли «как своих» - их как своих же впоследствии обули.

Поскольку Евзель целиком окунулся «у парижскую жисть», делами теперь стал заниматься Гораций.

Ибо старший, Зискинд, от привалившего счастья пошел по наклонной, вел беспутную жизнь и вскоре умер в Неаполе.

Ещё одним отличием Штиглица от Гинцбургов, было то, что он унаследовал баронский титул и должность придворного банкира от отца.

В случае с Гинцбургами всё было наоборот.
После того, как в Париже дело пошло, показались уши зверя, которого прикрывал «И.Е.Гинцбург».

Гораций Гинцбург был назначен придворным банкиром Гессенского дома, к которому принадлежала императрица Мария Александровна, а с мая 1868-го по 1872 года состоял гессен-дармштадтским генеральным консулом в Петербурге.

В 1870 году Горацию Гинцбургу был пожалован баронский титул от Людвига III - великого гер­цога Гессен-Дармштадского.

А через четыре года герцог пожаловал титул и его отцу Евзелю.

И хотя Александр II милостиво разрешил Гинцбургам именоваться баронами, после объединения Германии в 1872 году титул этот утратил актуальность. А в русские родословные книги так и не был внесен. Гораций много раз обращался и к Александру II-му и к Александру III-му с прошением «решить вопрос», но неизменно получал отказ - евреям нельзя. Последний раз он обратился к Николаю II-му. Типа, вот список моих заслуг, а мне говорят, что евреям у дворянство нельзя, так сделайте так, чтоб было можно. Николай пожал плечами и начертал на прошении «Отказать».

И ещё одним отличием Штиглица было то, что он не лез в политику. Гораций же оказался в списке из 709 членов «Священной дружины». Причем через «И.Е. Гинцбург» шло как финансирование «Священной дружины», так и финансирование мифических революционеров из «Народной воли»

Причастность Гинцбурга к «Священной дружине», собственно, и позволила ему стать главным зиц-председателем, прикрывающим деятельность определенного круга лиц в русской золотодобыче.

Круг этих лиц был не то, чтобы очень широк. Основных я собрал для наглядности в небольшой галерее.

Принц Александр Гессенский      Князь Александр Баттенбергский   Князь Николай Михайлович                                                                                                                                 Романовский,
                                                                                                                     4-й герцог Лейхтенбергский

 

Князь Александр Константинович   Граф Илларион Иванович      Граф Петр Андреевич Шувалов
Багратион-Имеретинский                Воронцов-Дашков

Граф Павел Андреевич Шувалов  Управляющий Государственным    Сенатор Владимир                                                                                    банком Евгений Иванович               Александрович                                                                                                       Ламанский                              Ратьков-Рожнов
                                                       
Непосредственно в Ленских приисках вместе с «И.Е.Гинцбург», за которым стоял известно кто, принимали участие уже упомянутые сенатор Ратьков-Рожнов, банкирский дом «Э.М. Мейер и Ко» и Перикл Феодорович Родоканаки.    

    Папенька Перикла, Феодор Павлович, помимо прочего был известен тем, что финансировал масонскую организацию «Филики этерия», сыгравшую ключевую роль в восстании греков против Османской империи.

Организация имела интересную структуру. Общество из «Братьев», «Рекомендованных», «Жрецов» и «Пастырей» венчала «Невидимая власть», состав которой был строжайшей тайной. О ней нельзя было спрашивать, её приказы нельзя было обсуждать, без неё нельзя было принимать никаких решений.

Говорят, мол, ходят слухи, что главой «Филики этерия» был император Александр I. Но это, мол, абсурд.
Хотя известно, что её членами были адъютант Александра I Александр Ипсиланти и министр иностранных дел Российской империи и первый правитель независимой Греции Иоанн Каподистрия. Они быть могли, а Александр I ну никак.

Всё это я к чему.

Когда вы читаете Гинцбурги то, Гинцбурги сё, мысленно необходимо делать поправку.

«Говорим Гинцбург, подразумеваем нечто большее». Гораздо большее.