Сергей Зимов: Манифест дикого поля

Мало кому будет интересно.

Сверх честная откровенная оценка пребывания человечества на планете...

Путь человека и его экосистем 

Манифест «Дикого Поля»
С.А. Зимов

 Рассмотрев уставы естества, во-первых, постигаем, что растения суть первые, самые
многочисленные и главнейшие на Земле жители, но что …другие животные начальствуют над ними, над
коими также предпоставлены и другие хищные твари, но не многие, и что они опять также подлежат
своим начальникам.
(Карл Линней)

Не видавши собственными глазами, невозможно поверить, что в этих, обиженных природой
местностях могло существовать такое громадное  количество зверей, скопляющихся иногда в тысячные
стада… звери не знают здесь своего главного врага – человека и вдали от его кровожадных преследований
живут свободно и привольно.
(Пржевальский Н.М.)
 
Дворники из всех пролетариев – самая гнусная мразь.  
Пес Шарик
 (М.А. Булгаков)

 
Сотни миллионов лет сухопутные экосистемы были ареной борьбы растений и травоядных. Чтобы не быть съеденными, растения защищали себя шипами, высоким ростом, горечью, кислотой, резким запахом, различными ядами. Пасленовые – никотином, маковые – морфином, ивовые – аспирином… Но 20 млн. лет назад жизнь на планете изменилась - появились злаки и быстрорастущие пастбищные травы. Их главная стратегия – быстрый рост. Они не тратили ресурсы на шипы и яды. Все они вкусны, питательны, и не боятся быть съеденными. Давая несколько урожаев (укосов) в год, эти растения кормили множество крупных травоядных. То, что не съедали «быки» и «лошади», подъедали всеядные «бараны» и «козы». Так появились эволюционно самые молодые экосистемы - пастбищные.  

Как и в экономике, в экологии важна скорость оборота капитала. Согласно принципу В.И. Вернадского, эволюционный процесс направлен на увеличение скорости оборота биофильных элементов. В эволюционно древнем еловом лесу зеленые иголки живут десять лет. Эта мало съедобная горькая биомасса и разлагается на поверхности почвы потом столь же долго – биокруговорот в лесу медленный. На пастбищах же листья злаков живут в среднем лишь несколько недель. В теплых желудках травоядных они разлагаются всего за один день, и главный капитал экосистем (азот, фосфор, калий) быстро возвращается в почву, а затем и в новые листья. Быстрорастущим злакам нужно обильное минеральное питание. Травоядные его обеспечивали. Они сами поддерживали и
расширяли свои пастбища. Насыщенные животными экосистемы были очень агрессивны. Мхи и лишайники вытаптывались. Козы, косули выедали подрост деревьев и кустарников. Зубры, олени убивали деревья, обгладывая кору. Слоны и мамонты деревья просто  ломали. Удобряя, скашивая и вытаптывая, травоядные поддерживали и расширяли свои пастбища в любом климате.  

15 тысяч лет назад пастбищные экосистемы были на пике своей эволюции. Они захватили большую часть нашей планеты. Леса в то время сохранились лишь в местах с бедными (каменистыми, песчаными) почвами. Даже в Амазонии оставалось лишь несколько островов леса. Масса крупных травоядных на земле в то время достигла 1,6 млрд. тонн.   

Во всех пастбищных экосистемах был схожий набор экологических «профессий», все животные приносили пользу своей экосистеме: «быки» и «лошади» (буйволы, гну, бизоны, зебры, лошади) обеспечивали большую часть биокруговорота. Всеядные «бараны» и «козы» боролись с пастбищными сорняками.  Лошади и северные олени, умело разгребая снег, помогали в трудные зимы выживать быкам, баранам, сайгакам. Суслики, кабаны рыхлили землю, «Слоны» (мамонты) ломали деревья. А еще  они, выкапывая в руслах пересыхающих ручьев ямы,  поддерживали густую сеть общественных водопоев. «Хищники» равномерно распределяли травоядных по пастбищам и поддерживали их оптимальную численность. Истребляя больных и слабых животных,  они  сдерживали эпизоотии. «Крупные кошки» регулировали численность «волков». 

Плотность диких животных в пастбищных экосистемах была не меньше, чем плотность домашних животных.

Даже в обиженных природой местностях численность животных была очень высокой. На севере Сибири за время ледниковых эпох накопился мощный чехол
пылеватых осадков. Это почвы мамонтовой степи. По количеству костей в этих мерзлых почвах  можно весьма точно восстановить плотность животных в этой экосистеме. На  каждом квадратном километре этих пастбищ в прошлом жил 1 мамонт, 5 бизонов, 8 лошадей, 15 северных оленей, а еще более редкие овцебыки, предки маралов, носороги, сайгаки, снежные бараны, лоси. Кроме этого, волки, пещерные львы, росомахи. Это более 10 тонн животных на квадратный километр. Это в сотни раз больше сегодняшней плотности животных в замшелых ландшафтах севера.  
Сформулированный В.И.Вернадским принцип «давления жизни» говорит, что полноценные экосистемы должны использовать  все ресурсы: листьев у растений должно быть столько, чтобы или испарить всю воду, или (во влажном климате)  перехватить весь солнечный свет. А потом все, что выросло, должно быть съедено. На хорошо унавоженных богатых почвах даже на арктическом побережье обычный урожай трав   (сена) свыше 100 тонн/км2. А в Европе обычный урожай – сотни тонн на км2. Количество корма, необходимого травоядным на год, оценить легко. Соотношение масс здесь 10:1. И если где-то травы дают урожай 500 тонн/км2, то на этих пастбищах прокормится 50 тонн травоядных, это – 100 коров или 1000 овец. Это обычная плотность животных на богатых культурных пастбищах. Дикие животные используют ресурсы более рационально. И на диких пастбищах зверей должно быть не меньше. В сбалансированных экосистемах
сколько животных рождается, столько же должно быть съедено хищниками. Среди теплокровных обычное соотношение масс травоядных и хищников 100:1. А это значит, что в богатых пастбищных экосистемах в прошлом на каждом квадратном километре жило полтонны хищников. Это – пара львов или тигров с детенышами, пара гепардов, семья волков, плюс лисы, росомахи, грифы и вороны.  
Хищникам в богатых экосистемах не надо было искать добычу, у них перед глазами всегда были сотни травоядных, а также и несколько конкурентов; главное было иметь свою территорию. В этих экосистемах была сложная социальная организация. Основные силы хищники тратили  не на охоту, а на охрану территории, на охрану своих травоядных. Оседлые травоядные, в свою очередь, знали своих «хозяев», знали свою территорию и «понимали»: если ты здоров, если ты не убегаешь на чужую территорию, хозяин тебя, даже голодая, скорее всего, не тронет и даже будет защищать от других хищников. Мигрирующих животных хищники резали как можно больше – если этого не сделаешь ты, то они достанутся конкурентам. Что-нибудь утащить у врагов и конкурентов тоже было всегда полезно. Но лучших производителей из своих стад (свой главный капитал) рачительные хозяева берегли до последнего. И эту простую стратегию выживания придумали не волки и не тигры. Ума для этого много не надо. Некоторые муравьи уже двести миллионов лет назад научились пасти и охранять стада своих «дойных коров» (тлей). Одомашнивание впервые появилось тогда, когда все были еще одноклеточными. В каждой клетке нашего тела живут очень полезные митохондрии, и
передаются они в качестве приданого по наследству от матери к дочерям.  

Несколько миллионов лет назад наши далекие предки слезли с деревьев и переселились в пастбищные экосистемы. Именно здесь, в пастбищных экосистемах,
появился и расселился по миру Homo sapiens - современный человек. Это были самые богатые пищей экосистемы, но одновременно они  были и самыми опасными. В открытых низкотравных экосистемах спрятаться трудно. Где бы ты ни был, тебя всегда видели сотни пар глаз.  Все крупные животные умеют и защищаться, и нападать и все они бегают  в 2-3 раза быстрее человека. В семье волков каждый год появляется 6-10 щенков, уже через год они становятся  охотниками и родителями. Потеря нескольких собратьев на охоте или в стычках для волков не страшна. Они могут рисковать. У человека каждый год
рождается лишь один ребенок, он долго не может ходить, и, чтобы стать добытчиком и родителем, ему нужно суметь прожить минимум 15 лет. Цена рисков волков и людей различается в 100 раз. Для выживания человеческой семьи даже малый риск гибели кормильца недопустим. Как люди (и их дети) выживали в окружении тысяч опасных животных? Охотиться опасно, отбирать добычу у хищников еще опасней. В этих экосистемах все было на виду. Обидишь один раз какого-нибудь олененка, и наживешь врагов и среди травоядных, и среди их начальников. Чем питались первые, еще не очень умелые и слабо вооруженные люди?  Какова была экологическая «профессия» человека? Какую пользу он приносил экосистеме?

Человек был умный, хитрый, жил сплоченной стаей, но для выживания только этого мало. Для выживания какого-либо вида очень полезно иметь свой уникальный ресурс, который у тебя никто не сможет отобрать. Желудок у человека слабый, нам нужна калорийная пища. На многократно скашиваемых пастбищах семена вызревали редко. Листья злаков нам «не по зубам». Желудок у человека слабый,  а вот печень…. Человек – один из немногих видов, способный поедать лук, чеснок, черемшу, хрен, редьку, щавель, и т.д. Все это злостные пастбищные сорняки, их мало кто ест, и они могут вытеснить злаки и захватить пастбища, оставив без пищи быков, лошадей, оленей…Все эти сорняки калорийные продукты (у лука рекордное содержание сахара – до 20%!) Козы могут поедать все, даже самые ядовитые, растения. Но им доступны лишь листья. Человек же может легко выкапывать корнеплоды.  Человек способен есть и лук, и чеснок, и хрен в сыром виде, но с появлением огня эти коренья стали сладкими. Они  хорошо хранятся, их можно запасать впрок.  

Другой, доступный только человеку ресурс – богатые жиром мозговые кости и черепа крупных животных. Они «не по зубам» крупным кошкам и волкам.  А человек
раскалывает их одним ударом. Все, что требовалось – сидя в каком-то безопасном месте, следить за грифами и воронами. Их в небе видно за несколько километров и они точно покажут, где погибла очередная жертва. Надо было лишь подождать, пока разбредутся опасные хищники, потом спокойно собрать обглоданные кости и принести домой. И лишь здесь, в безопасности, разогрев на огне, съесть. При плотности животных десятки тонн на км2, в радиусе видимости крупные животные погибали каждый день. Семья людей вполне могла прожить на одних костях (с луком и хреном). Пищевых конкурентов у человека в то время было мало. Лишь его соседи – другие люди.

Многие сотни тысяч лет человек в пастбищных экосистемах был чистильщиком пастбищ и последним падальщиком.  Он приносил экосистеме пользу, его за это терпели, но вряд ли уважали. Пропахший дымом, луком и чесноком человек для хищников не был лакомой добычей. И выглядел он безобразно, был одет в какие-то лохмотья, снятые с трупов. Человек в своей экосистеме был самым умным, но был на «дне социальной лестницы», был ниже козлов и гиен. Боднуть и лягнуть его могла каждая тупая скотина. В своем статусе человек не мог быть рачительным хозяином, он редко ел досыта, и его стратегия выживания была простой – чем больше человек чего-то добудет, тем лучше. Но  знания росли, оружие совершенствовалось. В какой-то момент человек начал охотиться на крупных животных, отнимать добычу у других хищников. 25 тысяч лет назад даже мамонты стали частой добычей человека. В итоге человек поднялся до статуса «главный охотник». Для хищников он стал конкурентом, а для травоядных – врагом.  Статус сменился, его стали бояться, но «царем зверей» и рачительным хозяином территории
человек не стал. Сформированный за долгую эволюцию и закрепленный в геноме плебейский ненасытный характер изменился мало. Не изменились и некоторые
кулинарные пристрастия (лук и сегодня для людей – ежедневный продукт питания).

14,5 тысяч лет назад произошло резкое потепление климата, закончилась ледниковая эпоха. Выживаемость людей (и особенно детей) в средних и высоких широтах резко возросла, человек расселился на севере, а затем проник в Америку. Опытные, хорошо вооруженные охотники встречали стада непуганых животных. И чем дальше человек уходил от своей исторической родины, тем кровожаднее были его преследования. На севере Азии с приходом человека исчезло 8 видов крупных животных, в Северной Америке 33 вида, а в Южной Америке почти все – 50 видов. Оружие, технологии быстро совершенствовались, а плотность животных в экосистемах, соответственно, снижалась, и в большинстве пастбищных экосистем она стала недостаточной для их поддержания. В результате леса и тундры (кусты, деревья, мхи) начали вытеснять пастбища. Площадь лесов на планете увеличилась в 10 раз.

 Человек-охотник сам разрушил свою кормовую базу, численность животных резко сократилась, и ему пришлось научиться быть рачительным хозяином. Человек приручил многих животных, научился пасти и охранять свои стада. Те животные, которые ладили со старыми хозяевами, подчинились новому начальнику без особого сопротивления.  

Человек уже давно живет с волками-собаками.  Хороших пастушеских собак не надо учить пасти и охранять стада. У них это есть в генах, это умели их предки. Человек этого раньше не умел, ему пришлось этому учиться. Так кто кого научил пасти стада?

Диких животных стало мало, и злаки на лугах и в степях  начали давать обильные урожаи вкусных семян. Человек воспользовался этой новой возможностью  и научился делать свои собственные искусственные зерновые пастбища, научился ухаживать за злаками, научился пахать и сеять. Пшеница, рис, ячмень, сорго, кукуруза, сахарный тростник – все это злаки. Их люди взяли из диких пастбищных экосистем. Человек уничтожил свои родные дикие экосистемы, и чтобы прокормиться, вынужден был  создавать похожие на них высокооборотистые домашние пастбищные экосистемы – научился ухаживать за своей землей, за своими животными.  

Дикие и домашние пастбищные экосистемы родственники, им требуются одни и те же плодородные почвы,  и им трудно ужиться на одной территории. Сегодня агроценозы победили повсеместно. Все степи, прерии, почти все тропические злаковники распаханы или превращены в домашние пастбища. И это была долгая и тяжелая битва. Дикие луга засыпали хлебные поля семенами сорняков. Полчища грызунов съедали урожай, дикие стада вытаптывали поля, кабаны перекапыывали огороды. Дикие красавцы жеребцы, быки и бараны, ломая заборы, уводили за собой на волю домашних кобыл, коров и овец. Орлы, коршуны, лисы, хорьки воровали домашнюю птицу. Львы, тигры, волки, потеряв свои  земли, перестали быть рачительными хозяевами, превратились в бандитов и резали скот своих врагов целыми стадами.  

Раньше голод был обычен. В семьях было по 8-10 детей. Каждая горсть зерна, каждый клочок пашни, каждый ягненок были на счету. Дикая природа была смертельным врагом человека. И пахарю, и скотоводу было выгодно убивать диких животных. Когда русский крестьянин шел с рогатиной убивать медведя, он очень рисковал. Он это делал, чтобы заработать (мясо, шкура, желчь), чтобы прославиться (и кому то понравиться), но, главное, чтобы сохранить урожай овса на своих полях, обезопасить коров и овец на своих лугах, и чтобы дети, ушедшие собирать грибы и ягоды, вернулись домой.  

Даже крупные травоядные, у которых всего один детеныш, размножаются очень быстро. Их популяция увеличивается  в 100 раз за 20-25 лет. Хищники размножаются еще быстрее, у них больше щенков и котят. Победить дикую природу нелегко. Простому крестьянину и скотоводу некогда было отвлекаться на борьбу с дикими врагами. У простолюдинов для этого часто не было ни средств, ни умения. Этим обычно занимались их начальники. Для аристократов война была главным занятием. Причем с дикой природой они воевали чаще, чем с соседями. Раньше охота была не забава. Для охоты  в средневековой Европе держали целую армию егерей, гончих, борзых, бульдогов, ловчих гепардов (пардусов). Истребляя за одну охоту сотни диких зверей охотники сдерживали
рост их популяции и не позволяли полчищам врагов спуститься с гор или выйти из голодных лесов на злачные поля крестьян. Убить копьем дикого быка весом тонну, даже если на нем гроздьями висят бульдоги, было очень опасно. Охота была почетным занятием. Еще недавно охотников, убивших в Африке тысячи животных, встречали в цивилизованной Европе как героев, как олимпийских чемпионов.  

Последние львы в Европе исчезли в античное время. Последние тигры и гепарды исчезли в средние века. Сегодня и волк мало где сохранился. Последняя пастбищная экосистема в Европе (как целая экосистема) погибла в начале  17 века. Это была, описанная в летописях экосистема Дикого Поля. Землепашцы и скотоводы-степняки все время воевали, и между их землями всегда была широкая пограничная полоса. В то время самым дорогим товаром были рабы и заходить на эту территорию было опасно всем. На этой нейтральной лесостепной полосе и выживали многочисленные стада диких быков-туров, зубров, лошадей-тарпанов, здесь жили благородные и северные олени, лоси, косули, кабаны, сайгаки. Во времена царя Михаила Федоровича степняков прогнали на
юг, и богатые черноземы дикого поля были распаханы.

Человек победил дикие пастбищные экосистемы повсеместно. Человек захватил их земли,  уничтожил или сделал своими рабами их обитателей. Сегодня из тех зверей, кто раньше пасся на тучных травяных пастбищах, выжили лишь те, кто сумел спрятаться в дремучих лесах или неприступных горах или в суровой тундре или в безводных пустынях. 

Сегодня в общественном сознании все земли, заросшие злаками – это собственность человека. Диким животным здесь не место. Даже юридически в большинстве стран все поля, луга и степи это сельскохозяйственные земли. Сегодня большинство заповедников и национальных парков на нашей планете, в том числе и в Африке, создано по принципу «на тебе, боже, что нам негоже».  Это обычно  труднодоступные территории с бедными почвами и сложным рельефом, где нельзя ни пахать, ни держать домашний скот – территории, где «трава не растет». Именно здесь, в лесах, горах, тундрах и пустынях и приходится выживать последним диким травоядным. Эти ландшафты для нас и есть дикая природа, другой мы не знаем. Но и здесь у животных нет свободы. Если где-то их численность становится высокой, то они начинают влиять на растительность – уничтожают кусты, деревья. Они делают то, что им и положено – расчищают землю для злаков, для своих пастбищ. Но люди воспринимают это как катастрофу – гибнут наши леса! Гибнет природа! Некоторые домашние животные пытаются вернуться в дикую природу – дичают собаки, лошади, коровы, …. К ним у людей отношение как на войне к дезертирам и предателям: они вне закона.

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем – мы свой, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем» Так и случилось в природе планеты – бывшие чистильщики и падальщики стали главными и единственными начальниками. «Политические» изменения в природе были большие: многовидовая «военная демократия»  сменилась на тиранию одного вида (на «диктатуру пролетариата»). Но «хозяйственное устройство» природы принципиально не изменилось. Агроценозы - это те же высокооборотистые агрессивные пастбищные экосистемы, управляемые крупными хищниками. Человек с помощью огня, топора и трактора уничтожает леса и расселяет злаки по планете.  

Сегодня, благодаря использованию невосполнимых ресурсов, биомасса нашей цивилизации достигла 1,2 млрд. тонн (это масса всех людей, коров, овец…). Но
минеральные ресурсы, почвы истощаются, климат меняется. Биоразнообразие жизни падает. В сегодняшнем виде наша цивилизация просуществует недолго.  

Без саморегулируемых экосистем жизнь на планете не будет устойчивой. Это все понимают, и сегодня все готовы охранять природу. Но в сознании большинства природа это лес  безобидными певчими птицами, другой они не знают. В  первую очередь сохраняют обычно самое лучшее, самое ценное. Пастбищные экосистемы были самыми богатыми. Это наши родные, генетически родные экосистемы. Именно из этих экосистем мы взяли растения и животных, являющихся базисом нашей цивилизации – пшеницу, рис, коров, овец, …. Генетическое разнообразие пастбищных растений  и животных в холодильниках и зоопарках долго не сохранить. Это можно сделать только в экосистемах. Пастбищные экосистемы не боятся пожаров, химического загрязнения, быстро адаптируются к климатическим изменениям.  

Из всех войн, которые вел человек, война с дикими пастбищными экосистемами самая затяжная. Но сегодня ее надо и можно прекратить. Где-то далеко в тропиках еще идут горячие бои, гибнут и звери, и люди. Крестьяне, защищая свой урожай от слонов, не спят ночами, копают глубокие ооронительные рвы, взрывают тысячи петард. Но в Европе, Сибири и Америке страха и ненависти к диким животным уже нет. Большая часть людей об этой многотысячелетней войне даже не знает. Пастбищные экосистемы здесь надо и можно восстановить.   

Большинство видов животных, обитавших в прошлом в пастбищных экосистемах, сохранились – кто-то в лесах, кто-то в пустынях, кто-то в зоопарках, кто-то в виде полу-домашних животных. Ученые обещают восстановить некоторые истребленные виды с помощью генной инженерии.  

Все, что требуется  -  отгородить территорию, на которой есть злаковники, надежным забором. Второй шаг -  собрать всех  животных, которые здесь могут жить.
Животные вспомнят, как жить вместе. Они разделят пастбища и заполнят экологические ниши в соответствии со своими «профессиями». Они сами будут регулировать  свою численность. Слабые погибнут, сильные размножатся, состав экосистемы стабилизируется, и тогда эту экосистему можно будет расселять на новые территории. На планете для них еще достаточно места. Даже в предельно перенаселенной Голландии в пригороде Амстердама удалось дать свободу тысячам диких животных. Земля здесь худшая из того, что есть в округе. Но плотность животных здесь десятки тонн на квадратный километр пастбищ. Кругом сельскохозяйственные поля, скоростные дороги, но с дикой природой нет конфликтов. Тривиальный забор  из металлической сетки и несколько смотрителей  надежно разделяют ранее воюющие стороны. Столь же многочисленная и столь же плотная популяция зверей живет за забором среди сельскохозяйственных полей возле Эдмонтона в Канаде.  

Низовья реки Колымы, 150 км от арктического побережья. На пастбищах Плейстоценового парка лошади, бизоны и овцебыки вновь встретились и вместе
поддерживают свои пастбища.

Да, у нашей цивилизации сегодня почти 0,8 миллиарда тонн коров, свиней, овец, верблюдов… Но еще недавно в диких экосистемах животных было в два раза больше. Эти экосистемы были устойчивы, не боялись изменений климата и использовали только энергию солнца.  

Благодаря зеленой революции урожайность наших полей удалось удвоить, но затраты энергии на это увеличились в тысячу раз. Чтобы пахать, косить сено, возить зерно на фермы, добывать удобрения, мы сжигаем газ, нефть, уголь. В результате, углекислого газа в атмосфере уже настолько много, что вода в морях и океанах стала кислой.

Карбонатные скелеты планктона, кораллов, раковин моллюсков начали растворяться. Климат стал неустойчивым, атмосфера нагревается, лесные пожары стали чаще. Почувствовав тепло, активизировались насекомые-вредители – гибнут миллионы гектаров леса. В скором времени экосистемы планеты неизбежно изменятся. Самые большие изменения будут на севере. Равнины севера Сибири, многие районы на Аляске и Юконе   покрыты чехлом почв мамонтовой степи мощностью десятки метров. Громадные ледяные жилы в этих осадках занимают половину объема. По сути, это ледник, защищенный от летнего таяния лишь метровым теплоизолирующим слоем современных почв. Из-за потепления климата эта мерзлота уже начала таять. Как только ледяные жилы начинают таять, современные почвы, растительность, все, что есть на поверхности, проваливается, стекает по склонам. Экосистемы уничтожаются полностью. Поверхность проваливается на многие метры.
 
В почвах мамонтовой степи содержится много органического углерода – в три раза больше, чем во всех тропических лесах планеты. Когда эти почвы оттаивают, в них просыпаются микробы. Они голодали тысячи лет, и тут же начинают поедать почвенную органику. При этом они выделяют в атмосферу парниковые газы – СО2 и метан. Если  сегодняшнее потепление климата продолжится теми же темпами, то в скором времени тающие почвы мамонтовой степи будут крупнейшим природным источником парниковых газов. Это еще больше нагреет атмосферу. Мерзлота будет таять еще быстрее… Технически остановить этот процесс невозможно. Но это могут сделать пастбищные экосистемы. Там, где начинает таять мерзлота, на поверхности появляются плодородные почвы мамонтовой степи. Они тут же зарастают злаками. Их корни армируют и высушивают подвижные почвы и этим сдерживают эрозию. Из-за таяния мерзлоты на севере появятся пастбища, способные прокормить многие миллионы травоядных. Зимой почвы севера укрыты снегом. Он хороший теплоизолятор. Температура воздуха -40С, но
под снегом температура почв всего -10С. На пастбищах животные в поисках еды, несколько раз за зиму разгребают снег. Он уплотняется и перестает защищать  почвы от охлаждения. При появлении на пастбищах животных  температура мерзлоты снижается на 40С. Это остановит или сильно замедлит ее таяние.  

Леса, кустарники круглый год темные, они хорошо поглощают солнечное тепло. Пастбища летом белесые, а зимой белые от снега. Они отражают солнечное тепло и охлаждают климат.

Договориться, чтобы  даже немного сократить индустриальные выбросы СО2 в атмосферу трудно. Сократить эмиссию из мерзлоты несравнимо проще. Надо  лишь преодолеть психологические барьеры: надо признать за пастбищными экосистемами право на жизнь и свободу и вернуть им часть территорий, которые наши предки у них отняли. Причем, территории, которые мы сами использовать не можем.

Россия самая большая страна. Еще недавно на всей этой территории домирировали мамонтовые степи, и численность диких животных достигала миллиарда. Сегодня их в тысячу раз меньше. Даже если они и есть где-то рядом, то человека они боятся панически и на глаза не покажутся.  

Затраты на обработку земли и сбор урожая  в России такие же, как и в Европе, но дождей меньше, климат суровее. Поэтому, урожай в 2-3 раза меньше. В таких условиях на мировых рынках продовольствия конкурировать трудно. Сегодня в России из оборота выпали десятки миллионов гектаров пашни. Даже в благодатной лесостепной зоне много земли пустует. Эти поля когда-то потом и кровью отвоеванные у дикой природы, зарастают бурьяном и лесом. Большую их часть можно превратить в высокопродуктивные пастбищные экосистемы. Все виды растений и животных, обитавших в прошлом в Диком Поле, сохранились. На этих землях без подкормки, пастухов, и ветеринаров могут свободно и привольно жить  многие миллионы животных. Это и генетический резерв, и стратегический продуктовый запас. Биокруговорот на полях возрастет, истощенные долгой пахотой почвы вновь начнут накапливать гумус. Если потребуется, в любой момент животных можно перегнать на новые истощенные поля, а тучные пастбища вновь превратить в плодородную пашню.

В Диком Поле плотность животных должна быть больше, чем в выжженных солнцем заповедниках Африки. Чтобы увидеть зверей не в клетках, а на воле в Африку прилетают миллионы людей. В Дикое Поле можно приехать на выходной «на электричке». Надо показать нашим детям настоящую дикую природу, природу их предков.  
В наших генах нет умения быть рачительным хозяином Земли, этому, как и многому другому, человеку приходится учиться.  

Лекция руководителя Северо-Восточной научной станции РАН, автора проекта "Плейстоценовый парк" Зимова Сергея Афанасьевича, прочитанная 3 октября 2017 года в Дальневосточном федеральном университете на кафедре Нефтегазового дела и нефтехимии.