Предреволюционный кризис российского общества

Статья Колганова Андрея Ивановича - доктора экономических наук, профессора, заведующего Лабораторией по изучению рыночной экономики экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.

Октябрьская революция стала следствием затяжного общественного кризиса, условия которого нарастали в Российской Империи длительное время. Противоречия, определившие собой развитие этого кризиса, уже привели к Первой русской революции 1905-1907 годов. Однако революция 1905 года не разрешила вызвавших ее коренных противоречий. Главными из них были: конфликт между мелким крестьянским и крупным помещичьим землевладением; низкая продуктивность мелкого крестьянского хозяйства и значительной части помещичьих имений; ограниченность прав, тяжелые условия труда и низкий уровень доходов как крестьянства, так и рабочего класса; отставание в промышленном развитии от более развитых держав; политическое неравноправие населения в условиях существования сословной монархии. Российская Империя представляла собой один самых реакционных политических режимов в Европе.

На селе происходили многочисленные голодовки, особенно тяжело затрагивавшие многочисленную группу малоземельных крестьян. Младенческая смертность и смертность от основных инфекционных заболеваний в России была выше, чем в самых отсталых европейских странах[1]. Известна людоедская фраза одного из министров финансов царского правительства, Вышнеградского, об экспорте хлеба: не доедим, но вывезем)). Мало кто знает, правда, что Вышнеградский, узнав о действительных масштабах крестьянских голодовок, издал указ, останавливающий вывоз хлеба, и предложил для борьбы с голодом временно ввести прогрессивный налог на богатых. Однако эта мера была отвергнута придворными кругами, а запрет на вывоз вскоре отменен [2].

Весьма показательную картину дает анализ использования доходов, полученных российскими предпринимателями и землевладельцами от продажи хлеба за рубеж. Так, в 1907 году доход от хлебного экспорта достиг 431 млн руб. Из этой суммы 180 млн было израсходовано на покупку предметов роскоши. Немалая часть — 140 млн руб. — была потрачена за границей на курортах, в казино, на покупку недвижимости. Реинвестировано в Россию было лишь 58 млн руб. [3]

При этом по урожайности Россия значительно отставала от других стран, в том числе и импортеров российского хлеба. В 1909-1913 годах средняя урожайность в России составляла лишь 45 пудов с десятины, тогда как в Дании — 195 пудов, в Германии — 152 пуда, во Франции — 90 пудов [4]. Отставала Россия по этому показателю и от экспортеров зерна — Канады, Аргентины, США. Это и неудивительно: отношение мощности механических двигателей, применявшихся в сельском хозяйстве и в обслуживавших его предприятиях, к живой рабочей силе (человека и животных) было: в России — 24%; в Англии — 152%, в Германии — 189%, в Соединенных Штатах Америки — 420% [5].

Промышленность России, несмотря на довольно быстрый рост, также сильно отставала от более развитых стран. Так, в 1913 году в России было добыто угля 29 млн т, во Франции — 41 млн т, в Германии — 277 млн т, в Англии — 292 млн т и в США — 508 млн т. В том же году в России было выплавлено чугуна 4,2 млн т, во Франции — 5,2 млн т, в Англии — 10,4 млн т, в Германии — 19,3 млн т и в США — 31 млн т. [6]

Накануне Первой мировой войны произошел новый всплеск протестного рабочего движения. Ленский расстрел 1912 года (250 убитых, 270 раненых) в ответ на забастовку рабочих приисков «Лензото)» вызвал волну протестных стачек по всей стране с числом участников около 300 тыс. чел. Общее число стачечников в 1912 году составило около миллиона, в 1913— 1 272 тыс. чел., а только за первое полугодие 1914 года — около полутора миллионов. В июне 1914 года во время 30-тысячной стачки нефтяников в городе Баку было объявлено военное положение. После обстрела 4 июля полицией на Путиловском заводе в Петербурге митинга солидарности с рабочими Баку в столице к 8 июля забастовало до 150 тыс. рабочих. Участились схватки с полицией, на Нарвской и Выборгской стороне стали сооружаться баррикады, чего там не было даже в годы Первой русской революции.

Начало военных действий временно приостановило забастовочную активность рабочих. Однако по мере развертывания военных действий неразрешенные социально-экономические и политические противоречия стали еще более обостряться. Стала выявляться неспособность монархии в достаточной мере обеспечить армию оружием и боеприпасами. Эта ситуация закладывалась еще в предвоенные годы. Так, программа накопления мобилизационных запасов в 1913 году была выполнена, поэтому в 1914 году военное ведомство почти прекратило заказы на вооружение. В результате наиболее мощный Тульский завод вынужден был за несколько месяцев до войны свернуть свое производство, выпуская по нескольку винтовок в месяц. «Ничтожными нарядами последних перед войной лет, — писал бывший начальник главного артиллерийского управления царской армии Маниковский, — было почти совсем заглушено с большим трудом развивавшееся производство на многих военных заводах, особенно на оружейных, разбрелись и распылились не только люди, но и станки, инструменты, лекала и самое главное — навыки» [7]. Аналогичным образом обстояло дело с накоплением мобилизационных запасов снарядов, рассчитанных по явно заниженным нормам.

В результате уже в первые месяцы войны возник «винтовочный голод» и «снарядный голод». Руководство военными действиями также оставляло желать лучшего.

Буржуазия стремилась в этих условиях взять дело военного снабжения в свои руки, не упуская из виду и собственные коммерческие интересы. Созданные в 1915 году военно-промышленные комитеты и Союз земств и городов «Земгор» приложили немало усилий для мобилизации промышленности и развертывания военного производства. Однако отставание России в производстве наиболее современных средств вооруженной борьбы (тяжелая артиллерия, пулеметы, в особенности ручные, аэропланы…) оставалось весьма значительным (см. таблицу 1). В результате из основных воюющих держав Россия оказалась хуже всех обеспеченной в военнотехническом отношении. Так, если к началу Первой мировой войны на одну пехотную дивизию в российской армии приходилось по 32 пулемета, а на пехотную дивизию британской, французской и германской армий — по 24 пулемета, то к концу войны в пехотной дивизии российской армии было 72 пулемета, германской — 324 (из которых 216 ручных пулеметов), французской — 574 (441), британской—684 (576). [8]

В результате Россия вынуждена была ввозить значительное количество вооружения и военных материалов из-за границы, что вело к нарастанию внешнего долга и укреплению экономической и политической зависимости от Англии, Франции и США. Рос также и внутренний долг, поскольку для финансирования военных действий правительство неоднократно прибегало к займам, а затем и к выпуску необеспеченных бумажных денег.

Тяжелая обстановка войны и неспособность монархии решать наиболее сложные проблемы управления страной в таких условиях вели к расстройству экономики и к ухудшению положения населения. Несмотря на общий промышленный рост, в ходе войны в экономике выявились существенные диспропорции — не хватало топлива, металла (особенно острым был дефицит цветных металлов), железные дороги не справлялись с перевозками. Призыв значительной части мужского населения из деревни и проведение конских мобилизаций привели к падению сельскохозяйственного производства. В первый же год войны из сельского хозяйства было взято около 7,5 млн человек. Во второй и третий годы войны в армию было призвано еще 6 млн жителей деревни. В результате большое количество хозяйств осталось без мужских рабочих рук, например, в Московской губернии — 44% хозяйств, Амурской — 43%, Томской — 42%, Тамбовской и Вологодской — 36%, Киевской — 37%, Харьковской, Саратовской и Уфимской — 30%.

Плохо обстояло дело и с сельскохозяйственными машинами и орудиями. В 1913 году в сельском хозяйстве России имелось 97 тыс. жаток-лобогреек, а в 1916 году их осталось только 36 900; жаток-самосбросок — соответственно 38 700 и 13 130; сенокосилок — 61 700 и 3750, конных граблей — 62 473 и 5550. [9]

Основную роль в развитии продовольственного кризиса сыграло перенапряжение транспорта, вызвавшее разрыв между производящими и потребляющими районами. В 1914 году в России насчитывалось внушительное количество локомотивов — 20 057, из которых 15 047 работали на угле, 4072 — на нефти и 938 — на древесине. Но из них более чем 5 тыс. использовались дольше 20 лет, 2 тыс. — 30 лет, 1,5 тыс. — 40 лет и 147 — 50 лет. Только 7108 локомотивов работали меньше 10 лет. Поэтому постоянно снижалось количество пригодных к эксплуатации локомотивов. В 1917 году их количество и колебалось между 15 тыс. и 16 тыс. единиц. Железной дороге не хватало по меньшей мере 2 тыс. паровозов и 80 тыс. вагонов. Россия почти полностью зависела от английских поставок паровозных двигателей, которые прекратились с началом войны. Ремонт же их осложнялся нехваткой квалифицированных кадров, мобилизованных в действующую армию. Положение усугублялось недостатком топлива, взяточничеством на транспорте и бесхозяйственностью администрации железных дорог [10].

В условиях отсутствия серьезного общего недостатка продовольствия значительно ухудшилось продовольственное снабжение не только городского населения, но и армии. В 1916 году в связи с сильным расстройством работы транспорта происходили частые срывы отправки на фронт уже заготовленного продовольствия и фуража. Так, в 1916 году было заготовлено провианта (муки, крупы) 376,5 млн пудов, а отправлено войскам только 171,9 млн пудов; фуража (овса, ячменя) заготовлено 393,3 млн пудов, а отправлено 347,2 млн пудов. В октябре 1916 года армия недополучила 45% продовольственных грузов, в ноябре — 46,3%, в декабре — 67,1 %, в январе 1917 года— 50,4%, в феврале — 57,7%. Города же получали лишь около четверти потребности. Реквизиции для нужд армии, попытки регулирования цен и введение с декабря 1916 года продовольственной разверстки не смогли изменить положение.

В военное время значительно возросла продолжительность рабочего дня. По официальным данным она увеличилась в среднем с 9,54 часа в 1913 году до 10,1 часа в годы войны. Фактически примерно у половины промышленных рабочих в 1915-1916 годах рабочий день составлял около 12 часов. На текстильных, кожевенных предприятиях рабочий день составлял 12-13 часов; на металлообрабатывающих— 11-12 часов, часто удлиняясь до 15-16 часов, в безотрывных производствах — до 18 часов. В связи с тяжелым материальным положением рабочие соглашались на значительное удлинение рабочего дня, выражали недовольство сокращением рабочих часов в связи с простоями предприятий [11].

Ухудшение обстановки на производстве (плохая техника безопасности, износ машин, теснота и антисанитария в переполненных помещениях) сочеталось с тяжелыми жилищно-бытовыми условиями. Неудивительно, что во время войны в фабричной среде возросло число заболеваний, сопровождавшихся большими потерями рабочих дней, а в горнозаводских районах вспыхивали эпидемии, казалось, забытых болезней [12]. На Донбассе распространилась холера, в Екатеринославской и ряде других южных губерний — тиф.

Нарушение продовольственного снабжения провоцировало безудержную спекуляцию хлебом. При общих сравнительно невысоких темпах роста цен сильнее всего росли цены на продовольствие, на предметы первой необходимости, на жилье. Это вело к существенному падению реальной заработной платы по сравнению с довоенным периодом.

На 01.01.1915 в Петрограде на рис и гречневую крупу цены выросли за год соответственно на 56% и на 51 %; на соль — на 30%, овсяную крупу — 35%, молоко — 25%, пшено — 21%, муку — 14% и т. д. В Москве цены возросли на муку, пшено. Переход промышленности на военные нужды поднял цены на товары первой необходимости: одежда, обувь сразу вздорожали в 2-4 раза.

Еще больше возросли цены к началу 1917 года. Нарушение регулярности снабжения, усиленное спекуляцией, привело к росту { средних цен по сравнению с 1913 годом на 248%, а ряд продуктов превосходил этот показатель: мясо подорожало на 230%, мука ржаная и пшеничная соответственно на 243 и 269%, гречневая крупа — на 320%, сахар — на 457%, соль — на 500%, масло растительное — на 845%. Цена суточного питания возросла в 6 раз; обувь и одежда I подорожали на 400-500%. Обед в чайной подорожал в 6,5 раз — с ; 15-20 копеек до 1 -1,3 рублей; сапоги — с 5-6 до 20-30 рублей. Мае-се рабочих труднее становилось содержать себя и семью. Съемный «угол» в городе подорожал в 4 и более раз: в мирное время он стоил 2-3 руб. в месяц, теперь же — 8-12 руб. [13]

До войны подъем промышленного производства обеспечивал рост номинальных заработков, нивелировавших дороговизну. По уровню реальной заработной платы русский рабочий уступал английскому в 1,8 раза; немецкому — в 1,2 раза. В войну этот разрыв увеличился в несколько раз. Реальную заработную плату резко снижало увеличение прямых и косвенных налогов на товары. По данным С. Г. Струмилина, в 1913 году средний номинальный заработок рабочего составлял 257 руб. в год, в 1914-м — 272 руб., в 1915-м — 322 руб., в 1916-м — 478 руб. Реальная средняя зарплата с учетом цен сокращалась: с 257 руб. в 1913-м, 1914-м до 213 руб. — в 1915 -м, 210 руб. — в 1916 году. Тем самым реальный заработок неуклонно снижался, дойдя в 1917 году до 75,8% довоенного [14].

В результате стало быстро расти стачечное движение рабочих. Если в августе — декабре 1914 года произошло всего 68 забастовок с числом участников 34 тыс., то в 1915 году число стачек превысило тысячу с числом бастующих 540 тыс., а в 1916 году произошло уже полторы тысячи забастовок, число участников которых перевалило за 1 000 000 человек. Снова вспыхнули крестьянские волнения.

Правительство пыталось бороться со стачечным движением ужесточением административно-полицейского режима и репрессиями. С 24 июля 1914 года устанавливалась уголовная ответственность за стачки. В 1916 году участников акций протеста стали вносить в «черные списки», лишая места работы. Теперь рабочие не решались отказываться от сверхурочных заказов, задерживаясь на предприятиях по 18 часов. На это обратило внимание охранное отделение МВД, обеспокоенное ростом рабочего движения и массовыми выступлениями, вызванными дороговизной и нехваткой продовольствия в городах [15].

Текстильщики Московского промышленного района ощутили недостаток продовольствия уже весной 1915 года. С осени 1915го до весны 1917 года не проходило ни одного месяца без вспышек протеста, связанных с нехваткой продуктов — мяса, масла, сахара, хлеба. Перебои со снабжением отмечались местными органами власти на Урале, в Поволжье, в Центральной России [16]. Нехватка продуктов и товаров первой необходимости с 1915 года до февраля 1917 года вызвала в стране более 300 стихийных выступлений с участием рабочих. Нехватка продуктов питания и рост дороговизны вели к быстрому нарастанию протеста: число выступлений только на этой почве в 1916 году увеличилось в 14 раз [17].

В стране нарастали оппозиционные настроения. Критика царского правительства все чаще звучала с трибуны Государственной Думы. Кадеты, прогрессисты, октябристы и некоторые более мелкие фракции образовали в Думе Прогрессивный блок, выступавший под лозунгом «ответственного министерства» (то есть правительства, ответственного перед Думой). Доверие к царскому правительству было утрачено даже значительной частью монархистов. Симптомом этого стало организованное в 1916 году дворцовыми кругами убийство Распутина. И буржуазная оппозиция, и монархисты стали вынашивать идею государственного переворота.

В конце 1916— начале 1917 года еще более обострилась ситуация с продовольственным снабжением городов. Отгрузка продовольствия в крупнейшие города составляла лишь около 10% необходимого. Запасы неумолимо таяли. Волнения, вспыхнувшие в Петрограде в феврале 1917 года на почве перебоев в продовольственном снабжении, переросли в массовые стачки и уличные демонстрации. Солдаты запасных полков (нередко возглавляемые младшими офицерами) не только отказывались участвовать в подавлении демонстраций, что случалось и ранее, но и присоединились к выступлениям населения Петрограда. В таких условиях пулеметный огонь, открытый по демонстрантам и приведший к сотням жертв, уже не мог остановить развитие событий.

Николай II, столкнувшись с давлением всех ведущих политических сил, включая и монархистов, и с отказом командующих фронтами (за одним исключением) поддержать его, вынужден был отречься от престола.

В результате свержения монархии в России сложилась своеобразная комбинация государственной власти. Верховная власть перешла в руки Временного комитета Государственной Думы, образовавшего Временное правительство. Но наряду с ним возникла самодеятельная организация населения в виде Советов рабочих, солдатских и, параллельно с ними, крестьянских депутатов.

Нежелание Временного правительства считаться с важнейшими требованиями, выдвигаемыми снизу, отсутствие шагов по преодолению наиболее острых политических и экономических противоречий вело к нарастанию политической напряженности в стране.

Бездеятельность Временного правительства в условиях стремительного развития всестороннего экономического и политического кризиса подводила страну все ближе к черте, за которой начинался коллапс экономики и распад государственности. Временное правительство было не в состоянии справиться ни с массовым дезертирством, ни с волной грабежей, ни с падением трудовой дисциплины, ни с саботажем распоряжений государственной власти. Некоторые из далеко зашедших процессов (например, разложение армии) уже становились необратимыми. В этих условиях партия большевиков, получив преобладающее влияние в Советах, взяла курс на захват власти путем вооруженного восстания.

Примечания:

1

См. подробнее: Как жилось крестьянам в царской России. URL: http://scisne.
net/a-197.

2

Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической
истории России. Конец XV— начало XX века. — Екатеринбург: Издательство
УГГУ, 2005.

3

Нефедов С.А. Опричинах Русской революции // Малинецкий Г. Г., Коротаев А. В. (Ред.). Проблемы математической истории: Основания, информационные ресурсы, анализ данных. М.: URSS, 2009.

4

См.: Шигалин Г. И. Военная экономика в Первую мировую войну. М.: Воениздат,
1956. С. 134.

5

Там же. С. 133.

6

Там же. С. 137.

7

См.: ШигалинГ.И. Военная экономика в первую мировую войну. М.: Воениздат,
1956. С. 142.

8

Поставки пулеметов в армию России в ходе Первой мировой войны // Военное
обозрение. URL: http://topwar.ru/13549-postavki-pulemetov-v-armiyu-rossii-vhode-
pervoy-mirovoy-voyny.html.

9

См.: Шигалин Г. И. Военная экономика в первую мировую войну. М.: Воениздат,
1956. С. 195.

10

См.: История экономики / Под ред. Кузнецовой О. Д. и Шапкина И. Н. М.: ИН-
ФРА-М, 2002.

11

Пушкарева И. М. Рабочие // Россия в Первой мировой войне 1914-1918. Энциклопедия в 3 т. М.: Политическая энциклопедия, 1914. С. 10.

12

Пушкарева И. М. Рабочее движение в России в годы Первой мировой войны
(Историографические заметки) // Российская история. № 3,2015. С. 93.

13

Пушкарева И. М. Рабочие // Россия в Первой мировой войне 1914-1918. Энциклопедия в 3 т. М.: Политическая энциклопедия, 1914. С. 10-11.

14

Пушкарева И. М. Рабочее движение в России в годы Первой мировой войны
(Историографические заметки) // Российская история. № 3,2015. С. 95.

15

Граве Б. Б. К истории классовой борьбы в России в годы империалистической
войны. Июль 1914 г.— февраль 1917 г. Пролетариат и буржуазия. М.; Л.: Гос. изд.,
1926. С. 83.

16

Рабочий класс России, 1907 — февраль 1917 г. М.: Наука, 1982. С. 261-268.

17

См.: Кирьянов Ю. И. Социально-политический протест рабочих России в годы
Первой мировой войны (июль 1914 — февраль 1917 г.). М.: Институт российской истории РАН, 2005. С. 139,209-213.