Капитализм зашёл в тупик?

Можно выделить пять групп материалов, поглощающих основную часть энергии, расходуемой человеком на производство: сталь — 40%, цемент — 15%, пластики — 15%, бумага и картон — 10% и алюминиевые сплавы — около 7%. Отсюда сразу же видно, что мы продолжаем жить в железном веке, а мечты середины XX века о переходе в эру пластиков оказались несостоятельными. И это не случайно: затраты энергии на производство килограмма пластиков в несколько раз выше, чем на производство стали. А раз мы живем в железном веке, значит, потребление стали может быть неплохим индикатором происходящих в нашей цивилизации процессов. Они весьма любопытны.

Оказывается, ее потребление в развитых странах отнюдь не растет до бесконечности; перелом наступает по достижении 10 тонн на душу населения. При этом обеспечен тот уровень комфорта и защищенности, к которому все стремятся: есть свой достаточно просторный и теплый дом, у каждого взрослого члена семьи машина, в доме холодильник, микроволновка, посудомойка, стиральная машина и прочие полезные устройства, в стране прошла индустриализация и создана хорошая транспортная инфраструктура. А далее потребление перестает расти и стабилизируется на уровне 500 кг стали в год на душу населения. Видимо, это число соответствует потерям стали от коррозии и физического устаревания различных устройств, которые меняют на такие же: машину на машину, утюг на утюг. Так, в Великобритании уже более десяти лет потребление стали колеблется между 20 и 25 млн. тонн в год при населении 63 млн. человек в 2011 году. Однако в среднем в мире на душу населения сейчас приходится 2,7 тонн стали, а годовое потребление не превышает 200 кг. Значит, если бы весь мир хотел к 2050 году жить так же, как сейчас живут в развитых странах, нужно было бы увеличить производство стали в 3,2 раза и для 9 млрд. землян выплавить за это время 70 Гт. При этом общие разведанные запасы руды соответствуют 79 Гт стали. Аналогично в два-три раза надо увеличить ежегодный выпуск четырех остальных главных материалов: цемента, бумаги, алюминия и пластиков. Насколько реальна такая задача и к каким последствиям ее решение может привести?

Нужно повысить энергетическую эффективность производства. Если принять для простоты, что потребление материалов к этому времени вырастет вдвое, то эффективность следует увеличить на 75%. Возможно ли это?

Для получения любого материала есть предельная энергетическая эффективность, определяемая химической энергией исходного сырья. У оксида железа, если речь идет о стали, энергия Гиббса (полная химическая энергия) составляет 6,7 МДж/кг. Это энергия, которую нужно затратить на разрушение химической связи между атомами железа и кислорода.  За сто лет затраты энергии на производство стали сократились существенно: со 130 до примерно 20 МДж/кг, причем на металлургический процесс тратится половина этой энергии — 10 МДж/кг. Иначе говоря, до теоретического предела остается 3—4 МДж/кг. Точно так же и для остальных четырех основных материалов нашей цивилизации энергетическая эффективность держится в районе 60% от теоретической.

В качестве дополнительного резерва имеется инерция технологического процесса. Предприятия по выпуску стали, бумаги, цемента, алюминия, пластиков — большие крупнотоннажные производства, которые требуют больших затрат капитала. Модернизировать такие производства сложно, поэтому в большинстве своем они используют технологические процессы, открытые десятилетия тому назад. Замена их новыми производствами, созданными по последнему слову техники, позволяет снизить затраты энергии. На сколько? Об этом можно судить, например, по тому факту, что старые алюминиевые комбинаты в Северной Америке тратят почти 16 кВт.ч электричества на килограмм алюминия, а современные заводы, построенные в Латинской Америке, — на 2 кВт.ч, или на 12% меньше. Аналогичная картина и в других отраслях. Анализ показывает, что различие между нынешними средними затратами и теми, которые имеются на лучших заводах, составляет 18%, так что суммарные возможности повышения эффективности производства материалов составляют не более 38%.

Еще один путь снижения затрат: найти источник, из которого материал извлекать легче. Первое, что приходит на ум, — вторсырье: основные затраты энергии на его получение уже произведены. Действительно, переработка вторичного алюминия требует лишь 10% той энергии, что идет на выплавку первичного. Для стали это 50%. Увы, много здесь не получишь, потому что из упомянутых пяти материалов железо и алюминий и так уже перерабатывают почти полностью, бумагу — в значительной степени.  В общем, более полное, чем сейчас, использование вторсырья позволит увеличить энергетическую эффективность производства материалов еще на 7%. Добавив возможную оптимизацию других процессов, не связанных непосредственно с изготовлением материалов, получаем 56%. Таким образом, достичь минимально необходимого роста на 75% даже теоретически не удается.

Дематериализация

Из приведенных выше расчетов следует, что при двукратном сокращении к 2050 году затрат энергии на производство материалов (а больше не удается) потребление материалов можно к тому же сроку увеличить только на четверть от нынешнего. Дефицит же ресурсов ведет к устойчивому росту цен на материалы — тенденция, обратная той, что существовала на протяжении века. А что с ограничением спроса?

Получив в свои руки мощный источник энергии в виде ископаемого топлива, человечество в целом развивалось в условиях постоянного роста объемов потребления, линейно растущей экономики. Конечно, кризисы перепроизводства время от времени нарушали этот линейный рост, однако затем следовали ускоренные подъемы. И такой непрерывный рост — неизбежное условие самого существования капитализма, просто потому, что цель его производства — рост нормы прибыли (в отличие от феодализма, ориентированного на получение рентного дохода, и коммунизма, где производство, согласно определению, должно удовлетворять научно обоснованные потребности общества).

Для роста нормы прибыли нужно или сокращать издержки, или увеличивать объем продаж, то есть стимулировать потребление, или и то и другое. Однако тут есть демографическое ограничение, выявленное Семеном Абрамовичем Кузнецом (в эмиграции Саймон Смит), суть его идеи такова: смена поколений и рост населения неизбежно требуют строительства домов и новой бытовой техники, что приводит к циклическими изменениям скорости роста экономики с периодичностью смены поколений людей, примерно 25 лет. Эти циклы названы циклами Кузнеца. В частности, рост потребления материалов может сначала опережать рост ВВП, а затем, по достижении определенного уровня, отставать от него. Это называется дематериализацией экономики: все основные работы закончены, новые материалы требуются лишь для замены вышедших из строя изделий. Кузнец создал свои главные работы еще до войны, когда основные события происходили в развитых странах, где население в то время устойчиво росло. Однако в конце XX века пошел обратный процесс: население развитых стран перестало расти, производство для уменьшения издержек уехало в ранее слаборазвитые страны, потребление же осталось там, где и было, — в стареющем развитом мире.

Очевидно, что по достижении высокого уровня комфорта оно должно было когда-то остановиться. Так и случилось в конце XX века. Например, во Франции уже в 1980 году 90% семей во всех социальных классах имели весь ассортимент товаров длительного пользования. В Германии равновесие было достигнуто позже: с 1995 года число регистраций новых машин равно числу машин, сдаваемых на утилизацию. В Великобритании пик потребления материалов и производства отходов был пройден в 1999—2003 годах, теперь же продолжается сокращение, хотя и доходы, и численность населения растут.

В 90-е годы было мнение, что глобализация спасет мировую экономику. Однако это явление, совершив рывок за 1990—2000 годы, теперь стабилизировалось: число связей между людьми из разных стран больше десяти лет не растет. Считалось также, что развивающиеся страны помогут компенсировать падение потребления. Но все оказалось не настолько просто, и теперь мир затаив дыхание следит, смогут ли китайские коммунисты стимулировать внутреннее потребление. Получается, что сегодня у человеческого общества нет не только ресурсов, но и желания увеличивать потребление, то есть продолжать трехсотлетнюю традицию линейной экономики капитализма.

Общество снижающихся мощностей

Таким образом, смена экономических ориентиров в условиях перенасыщенных товарами рынков и роста цен на сырье оказывается не выдумкой неких злобных марксистов, мечтающих взять реванш за поражение конца XX века, а объективной реальностью. И не исключено, что выходом будет отказ от экономики линейного роста. А что взамен? Недостатка в идеях нет, однако по большому счету все они сходны между собой: строгая экономия и использование местных ресурсов. Вот, например, общество снижающихся мощностей, предложенное Джоном Ури из Ланкастерского университета.

Нужно изменить всю культуру поведения общества и прежде всего отказаться от измерения достижений в единицах ВВП на душу населения. Причина в том, что ВВП отнюдь не коррелирует с уровнем благосостояния. Например, самыми счастливыми в 2012 году были жители небогатой Коста-Рики. Вообще же, когда общество выходит на определенный уровень благосостояния, дальнейший рост личных доходов не поднимает этот уровень — прибавка расходуется впустую, на предметы роскоши. Значимыми для оценки благосостояния оказываются продолжительность жизни, защита детства, уровень грамотности, социальная мобильность и доверие. Эти параметры выше всего в богатых обществах с низким уровнем имущественного расслоения, например в Норвегии. Там возникает чувство братства, осознание обязательств друг перед другом у каждого члена общества; там можно пытаться строить общество снижающихся мощностей. При большом различии доходов эта затея обречена на неудачу: недоступность тех или иных товаров или услуг заставляют людей желать их сильнее всего, что нисколько не способствует экономии ресурсов, зато возбуждает социальную рознь.

Снижение мощностей надо начинать именно со снижения уровня неравенства. Значит, высокий статус в таком обществе должен иметь не тот, кто много получает, а тот, кто мало тратит, кто не ездит далеко, кто использует местные товары и услуги — в общем, живет местной жизнью. Поскольку мировые СМИ пропагандируют как пример для подражания обратное, снижение их роли и влияния — жизненно важная задача. Для экономии энергии нужно повысить плотность населения, при этом дружеские связи следует заводить со своими соседями, после свадьбы селиться поблизости от родителей, а с далеко живущими родственниками общаться по видеотелефону. Еду в этом обществе будут выращивать на месте. Ури особо отмечает, что опыт Кубы, которой удалось к середине 90-х обеспечить себя продовольствием после тяжелейшего кризиса (яркий пример общества снижающихся мощностей), вызванного распадом социалистической системы, свидетельствует: это можно сделать без крупных хозяйств с характерными для них высокими затратами энергии. Маленькие фермы с органическим хозяйством, небольшие кооперативы, городские огороды, местные рынки — вот что обеспечило так называемый кубинский мираж. Теперь продолжительность жизни на Кубе — мерило успеха в обществе снижающихся мощностей — почти такая же, как в США, а затраты энергии на душу населения в десять раз ниже; Всемирный же банк признает эту страну лидером среди развивающихся стран по уровню жизни.

Особая роль в грядущих преобразованиях принадлежит трехмерным принтерам; они совершат подлинную революцию, обеспечивая занятость на местах, мелкосерийное производство запчастей и готовых изделий, причем подогнанных под конкретных потребителей продукции. Это позволит отказаться от перемещения товаров из одной точки земного шара в другую и соответственно сократит энергозатраты.

Циклическая экономика

Предложенная Вальтером  Штахелем циклическая экономика основывается на повторном использовании, ремонте и модификации имеющихся изделий вместо нового производства, а также на замене продажи товаров продажей услуг.

Для создания циклической экономики нужно, как считает и Ури, прежде всего отказаться от самой идеи оценивать успешность экономической политики по росту ВВП и перейти к оценке, основанной на качестве управления накопленными запасами. Различие принципиальное. Рост ВВП — динамический показатель, показатель потока, измерять его — все равно что мерить движение воды в трубе, не интересуясь, куда она течет и каков ее уровень там. Запасы — статический показатель, их можно увидеть невооруженным глазом, качественное управление ими обеспечивает не траты, а сохранение.

Первый принцип циклической экономики — «не надо ремонтировать то, что не сломалось; не изготовляй то, что можно починить, и не отправляй на переработку то, что можно восстановить». С географической точки зрения это значит «делай все это на месте, чтобы избежать упаковки и перевозки». С технологической — «конструируй изделия так, чтобы их было просто чинить и модернизировать». Вот конкретные примеры выгод, получаемых от использования этого принципа. Железные дороги Германии решили в 2010 году модернизировать 59 высокоскоростных поездов, выработавших ресурс 15 млн. км за 15 лет. Затраты на каждый поезд составили 3 млн. евро — в восемь раз меньше стоимости нового поезда.

Второй принцип — сохраняй ценности, а не приумножай их. Эффективное использование запасов подразумевает низкую скорость обращения материалов. Так, одноразовые пластиковые бутылки надо постоянно изготавливать, теряя при переработке часть материалов. Многоразовые стеклянные бутылки живут гораздо дольше — в Швейцарии около полутора лет, и их использование требует гораздо меньшего потока стекла, проходящего через производство. Точно так же продление сроков службы всех вещей резко замедляет рост потребления невозобновляемых природных ресурсов, от металлов до энергоносителей.

Третий — продавай услуги, а не товар. В качестве примера можно привести службу сервиса шин, которую компания «Мишлен» предлагает владельцам грузовиков и уже применила при обслуживании армии США. Шину со стертым протектором можно восстановить, наварив новый протектор. Качество такой шины не сильно уступает новой, однако расход материалов существенно ниже. Частные же владельцы считают, что раз такие шины дешевые, значит, плохие, и используют их неохотно. Изготовитель шин не заинтересован в восстановлении, поскольку это снижает объем продаж.

Конечно же этой экономике, как и линейной, нужны развитые рыночные механизмы, поскольку без них невозможно гарантировать перепродажу подержанных вещей и их повторное использование.

Всего этого благолепия цивилизации старьевщиков можно достичь принципиальным изменением налоговой системы. Суть его в том, чтобы освободить от налогов возобновляемые ресурсы и переложить налоговую тяжесть на первичные материалы, энергию, нежелательные отходы и выбросы в атмосферу. Среди возобновляемых ресурсов особое место занимает рабочая сила. Существующая в экономике линейного роста налоговая система нисколько не способствует повышению ее качества, зато, наоборот, через механизмы соцзащиты способствует превращению в мусор — безработных потребителей, сидящих на пособии. Эта политика чрезвычайно расточительна, ведь общество тратило 15—20 лет на создание рабочей силы высокой квалификации, безработный же за несколько лет все теряет.

Согласно Штахелю, мы живем в переходный период от экономики линейного роста к циклической экономике. Об этом можно судить по действиям той же Еврокомиссии, которые направлены на сокращение отходов, выбросов парниковых газов и увеличение доли переработки вторсырья. Неудивительно, что в такой период принимаются противоречивые решения. Так, власти Германии одной рукой подписывают законы, ужесточающие требования к мусору, требуя продления сроков службы вещей, а другой — постановления об ускоренной утилизации вполне работающих автомобилей, что необходимо для подстегивания линейного роста. В США ситуация выглядит совсем парадоксальной в свете борьбы с выбросами парниковых газов: на дотации пользователям ископаемого топлива за 2010 год государство потратило полтриллиона долларов. В Евросоюзе размер таких дотаций скромнее — 56 млрд. евро ежегодно.

Миры, построенные перечисленными выше экономистами, выглядят странно и внедрять подобные решения, нарушающие интересы могущественных корпораций весьма нелегко.