Экономист, президент хозяйственного партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев - достаточно либеральный экономист. Но даже он в статье для Forbs утверждает: 

Мировой экономике гарантировано торможение, которое может закончиться глобальной рецессией в 2021 году. А российская экономика в 2020 году войдёт в противофазу с мировой. У нас торможения, в отличие от мировой экономики, не будет.

 Поэтому представляю статью (жирным выделил интересные мысли экономиста), несмотря на тиражирование либеральных мантр, озвучил много здравых оценок ситуации в России:

Об особенностях бедности в России

Росстат утверждает, что выросло число россиян, которым хватает денег только на еду и одежду. Но такой критерий не очень точен. Бедность в России – это гораздо более сложный феномен.

Доходы стагнируют уже несколько лет. Но, как только в 2017 году ситуация с доходами чуть-чуть улучшилась, мы увидели бум покупок смартфонов. И бедные семьи, у которых доход на каждого члена семьи ниже прожиточного минимума и которые 40% бюджета тратят на еду, были активными покупателями этих смартфонов.

В бедных семьях растет число кондиционеров, автомобилей и компьютеров. Таким семьям может не хватать денег на одежду и еду, но только потому что они вынуждены платить проценты по кредитам на крупные покупки, им приходится экономить. Это вопрос осознанного выбора приоритетов каждой семьей.

Проблема критической бедности, когда действительно нет денег на минимальный набор одежды и еду, касается меньше 1% населения. Подавляющее большинство наших бедных точно не голодает. По данным обследований домохозяйств мы видим, что они потребляют избыточное количество калорий, правда в основном из-за неправильного питания и вредных углеводов — и покупают товары длительного пользования.

Откуда придет новый мировой кризис

Новый кризис, вероятно, придёт из США. Я бы называл эту историю «эффектом лампочки». У каждой лампочки есть период эксплуатации. Когда лампочка отработала положенные часы, вероятность, что она перегорит, резко увеличивается. Но если лампочка, срок годности которой истек, продолжает работать, ты начинаешь думать, что это исключение и расслабляешься.

С мировым кризисом происходит примерно тоже самое. Американская экономика растет уже 122 месяца. Предыдущий самый длительный период роста без кризисов был в 1990-е годы – это 120 месяцев. Средний период без кризисов после войны — 58 месяцев, то есть в два с лишним раза меньше, чем сейчас.

Рынки «усыплены» этим ростом. Но лампочка все равно должна перегореть. И американская экономика «перегорит», я думаю, после выборов президента в США. У Дональда Трампа есть все возможности, чтобы предотвратить рецессию в 2020 году. Но в 2021 году эффект от налоговой реформы будет исчерпан, а у Трампа ослабеют стимулы предотвращать рецессию.

Кризис в США подхватит Китай, там будет как минимум резкое торможение. На ладан дышит и европейская экономика, она затормозится окончательно, и скорее всего наступит рецессия. Все это приведет к гипертрофированной глобальной рецессии. Это может быть очень неприятный кризис, о его последствиях лучше не думать.

Какой из рынков прорвется первым — непонятно. С точки зрения разбалансированности финансовых рынков мы близки к ситуации 2008 года или даже хуже. Например, доля пяти крупнейших компаний экономики с нематериальными активами — Google, Apple и так далее — в капитализации рынка выше, чем на момент дотком-бума. Проблем в одной из этих компаний может оказаться достаточно, чтобы подорвать доверие к перспективам всего рынка акций.

О том, почему России не страшна рецессия

Мировой экономике гарантировано торможение, которое может закончиться глобальной рецессией в 2021 году. А российская экономика в 2020 году войдёт в противофазу с мировой. У нас торможения, в отличие от мировой экономики, не будет.

Этому есть как внутренние, так и внешние причины. Российская экономика все больше и больше отделяется от мировой, в том числе в части зависимости от финансовых потоков. Мы за эту независимость заплатили кризисом 2014-2015 годов и падением доходов населения на 10%. Но теперь российской экономике благодаря этому, грубо говоря, наплевать на мировую рецессию.

Мы страна с одним из самых высоких в мире потенциалом контрциклической политики, то есть политики, которая нацелена на сдерживание кризисных явлений. У нас очень низкий госдолг, минимальный дефицит бюджета, большой потенциал наращивания бюджетных расходов, минимальная закредитованность корпоративного сектора — 50% ВВП против, к примеру, 250% в Китае.

У нас есть все предпосылки, чтобы бюджетными и кредитно-денежными стимулами противостоять «импорту» рецессии из США и других стран.

В мире ситуация совсем другая. По оценкам Всемирного банка, снижение экономики США, Китая и Западной Европы на 1% приведет к падению темпов мировой экономики больше чем на 1,5%. Но Россия оказывается к этому нечувствительной.

О росте экономики в России

2020 год будет годом ускорения. Мои ожидания выше консенсус-прогноза. Если ничего плохого и неожиданного не произойдет, то ускорение темпов роста по сравнению с текущим годом уже предопределено. Рост ВВП в 2020 году может составить 2,5%, а при благоприятном стечении обстоятельств – даже 3% или еще выше.

Это произойдет по нескольким причинам. Исчезает временный отрицательный фактор, связанный с увеличением НДС. В 2020 году впервые на рынке труда проявится повышение пенсионного возраста. По оценке Всемирного банка, фактор повышения пенсионного возраста добавит почти 1% роста ВВП с 2020 года.

Центральный банк продолжит снижение ставок, что повысит доступность кредитов для инвесторов.

Кроме того, следующий год — первый год, когда после нескольких лет экономии госрасходы начнут расти выше инфляции. Также есть вероятность, что Минфин распечатает Фонд национального благосостояния – на приоритетные нацпроекты, среди которых основная часть средств идет на инфраструктуру.

В следующем году располагаемые ресурсы домохозяйств почти наверняка вырастут, как минимум на 2,5%.

Что будет дальше, зависит от Минфина. До кризиса у нас есть еще где-то полтора процента роста ВВП. И Минфин может при помощи контрциклических бюджетных мер обеспечить рост экономики.

О недовольстве среди бюджетников

Бюджетники раньше были оплотом стабильности и самой лояльной частью среднего класса. Но в прошлом году среди них внезапно возник очаг напряженности. Мы проводили фокус-группы и впервые его обнаружили прошлой осенью.

Оказалось, среди бюджетников накопилось недовольство качеством менеджмента. Они все — от полиции до ГИБДД, от врачей до учителей — рассказывали, как плохо управляют в бюджетной сфере, и что из-за этого они не могут нормально выполнять свой профессиональный долг.

Мелочная опека сверху ведет к тому, что очень много решений принимается бюрократами в центральных ведомствах без учета реальной ситуации на местах. Они устанавливают правила, которые нельзя выполнить. Поток этих правил и противоречия, которые они порождают, вызывают среди бюджетников сильное раздражение.

Один работник ГИБДД привел в пример кампанию по борьбе с нарушениями правил дорожного движения — с пешеходами, которые переходят дорогу в неположенном месте. Отряд, который дежурил на МКАДе, где нет наземных переходов, тоже обязан был ловить пешеходов-нарушителей. Очевидно, что любой нормальный человек почувствует в этой ситуации дискомфорт.

О природе протестов 2019 года

Первопричиной протестов в 2011-2012 годах была глобальная рецессия и ее последствия для России. Первопричина последних протестов – это, на мой взгляд, тоже экономические проблемы.

Население живет уже пять лет со средними доходами заметно ниже, чем в 2013 году. Сначала люди к этому пытались адаптироваться, отказываясь от обновления предметов длительного пользования. Но по мере того, как они изнашиваются и устаревают, приходится возобновлять покупки и брать для этого кредиты.

Люди устали от этого, и усталость, как в конце 1990-х, привела к смещению того, что психологи называют локус контроля. В начале перестройки люди считали, что государство должно о них заботиться. Это внешний локус контроля, когда люди надеются, что их проблемы решит кто-то извне. А к концу 1990-х большая часть из-за затяжного кризиса перестала надеяться на государство и осознала, что решение проблем надо брать в свои руки — а это уже внутренний локус контроля. Возобновление быстрого роста в нулевые годы снова активировало надежды на государство.

Весной 2018 года вдруг оказалось, что надежда на государство снова иссякла. Кризис ослабил доверие к государству, и дальше все пошло по нарастающей. Постепенно недовольство перешло в политическую плоскость. Пенсионная реформа стала спусковым механизмом, который усилил протестность и породил агрессию, которой раньше не было. Широко распространилось мнение, что проблема не только в том, чтобы увеличить доходы, нужно уметь своими силами отстаивать свои права и свободы. Резко упал уровень доверия к политикам. Путину еще верят, а вот остальным — почти нет. Зато выросло доверие к местным гражданским активистам, которых еще недавно недолюбливали.

Все это способствовало росту протестной активности. Но протесты пока носят чисто локальный характер, связанный с местными проблемами.

Это касается и акций цеховой солидарности среди медиков, журналистов, актеров. Протестное поведение снова становится нормой. Но люди мобилизуются только вокруг профессиональных проблем, как это было с журналистами, или местных проблем, как это было в Архангельске и Екатеринбурге.

Но к чему-то большему такие акции не приведут. Даже пенсионная реформа не смогла мобилизовать общенациональное движение. Потому что нет доверия к политикам, без которого общенациональное движение невозможно. Политиков вообще всех на дух не переносят. Не верят тем, кто может призывать и координировать протест. Из-за этого не возникает и массовых общероссийских протестных движений.

Протесты в Москве, спровоцированные конфликтом на выборах в Мосгордуму, уже пошли на спад. Я думаю, что, если не случится чего-то экстраординарного, то поводов для таких протестов в Москве может не возникнуть вплоть до выборов в Госдуму в 2021 году.

О силовом давлении на бизнес

По опыту моего общения с представителями бизнеса, у большинства из них вызывают растущую тревогу риски давления со стороны силовых ведомств. Предприниматели очень боятся недружественного перехвата управления, к которому это нередко приводит.

Пока шел кризис и стагнация, наращивание частных инвестиций в любом случае не стояло на повестке дня, поэтому риски силового давления на бизнес не особо влияли на инвестиционную активность. Но сейчас, когда открываются реальные возможности для оживления экономики на основе инвестиций, обостренное восприятие этих рисков способно ослабить уверенность частных инвесторов.

Сейчас сложно сказать, какое количество компаний именно по этим соображениям может отказаться от запуска новых проектов. Но не получится ли так, что многие инвестиционные возможности в итоге будут упущены, а экономический рост не наберет желаемых оборотов?

О проблеме-2024

Если мировая экономика вползет в новую рецессию, рано или поздно российская экономика это почувствует. Особенно неприятно будет, если Минфин будет по-прежнему считать, что главный залог успешного развития – это профицитный бюджет и бюджетное правило в его нынешнем виде. Это очень опасная ситуация.

Тогда к 2024 году доходы населения так и не восстановятся до уровня 2012 года. Между тем, уже сейчас население не склонно с этим мириться. Что тогда будет к 2024 году — трудно предположить. Но наверняка это будет очень скептически настроенное население. И такому недовольному населению будет непросто предлагать нового президента и новую повестку развития.

Если же российские экономические власти смогут по максимуму использовать возможности для антикризисного стимулирования спроса и при этом будет ослаблено избыточное силовое давление на бизнес, тогда темпы роста 2-3% в год могут оказаться вполне достижимыми даже при торможении мировой экономики. В этом случае реальные доходы населения к 2024 году не только восстановятся, но и превысят максимальные пики за всю историю страны.

В результате население пересмотрит свои приоритеты. Это не значит, что избиратели будут всем довольны, но это значит, что они, скорее всего, будут более склонны к конструктивному политическому диалогу накануне президентских выборов.

Об итогах правления Путина

До 2013 года в России шел очень быстрый экономический рост, ориентированный на потребительский сектор. Именно в 2013 году доходы населения достигли исторического максимума.

А то, что было после 2013 года, сейчас оценивают по-разному. Строго говоря, как мерить? Если сравнить Россию не со всем остальным миром, а со странами-экспортерами углеводородов, к числу которых она относится, то ситуация выглядит довольно неплохо.

Динамика ВВП на душу населения — а это наиболее подходящий критерий для такого сравнения — за последние пять лет в России была самой высокой среди нефтедобывающих стран мира, за исключением Ирана. С нами сопоставимы, но немного отстают в пределах статистической ошибки, только Канада, Норвегия и Казахстан. И это с поправкой на санкции: их не было у других стран. У большинства нефтедобывающих стран темпы роста были почти нулевыми или отрицательными.

Единственная страна, которая нас намного обогнала — это Иран, что произошло благодаря смягчению экономических санкций после ядерной сделки с Обамой.

В этом плане, на мой взгляд, история не так проста, как может показаться. Если мир попадет в рецессию, а Минфин все-таки решится — ЦБ кстати уже решился — на проведение более проактивной политики поддержки спроса, то мы имеем шанс заметно обогнать все или почти все нефтедобывающие страны по темпам роста ВВП на душу населения.

Но верно, что у нас есть и другие проблемы – это стратегический структурный тупик в экономике. Сейчас в мире опережающими темпами растут в основном отрасли и компании с большими нематериальными активами — производство компьютеров и электроники, IT, интернет и СМИ, медицина и фармакология. В России же в последние пять лет положительный вклад в экономический рост вносили в основном добыча полезных ископаемых, росли государственное управление, транспорт и логистика. Эти отрасли в будущем не смогут развиваться опережающими темпами. Нам нужно серьезно изменить отраслевой профиль драйверов роста, что потребует немалых усилий от государства и бизнеса.