Почему Тегеран не позвонит Трампу

Летом 2019 года произошло резкое обострение давнего политического конфликта между США и Ираном. Вершиной противостояния стало военное столкновение в небе над Ормузским проливом. 20 июня Корпус стражей исламской революции (КСИР) Ирана объявил об уничтожении американского беспилотного летательного аппарата MQ-4C Triton, нарушившего границу Ирана. В КСИР рассказали и о другом нарушителе — патрульном самолете P-8, который не стали сбивать, чтобы не допустить человеческих жертв.

В ответ США уже готовились нанести авиационный удар возмездия. Однако Дональд Трамп отменил его в последний момент, мотивируя решение симметричным объяснением по поводу того, что такой удар мог привести к гибели людей. Пока что США и Иран сошлись в том, что рамкой, ограничивающей конфликт, должно стать отсутствие человеческих жертв.

Весь месяц ситуация балансировала на грани войны. Для того чтобы ее не допустить, понадобились переговоры. Практически все в США согласились с их проведением. Несмотря на это, политику США в отношении Ирана в полной мере можно назвать запутанной и сопровождаемой многочисленными завихрениями и зигзагами. Объяснять это можно очень по-разному, в том числе и конкуренцией элитных групп за возможность заключить соглашение на своих условиях.

Такой взгляд на американо-иранский конфликт вовсе не является секретным. В американской прессе, например, обсуждается конфликт этих групп. Так, издание Politico, со ссылкой на ряд официальных лиц США сообщило, что в администрации Трампа имеются две основные конкурирующие фракции. Обе они настроены по отношению к Ирану негативно. Однако группа, возглавляемая советником президента по национальной безопасности Джоном Болтоном, — более радикальная.

Она выступает за продолжение «кампании максимального давления», имеющей целью если не свержение режима, то хотя бы создание почвы для народного восстания. С обновленным правительством Болтон готов вести «реальные переговоры о полной и поддающейся проверке ликвидации иранской программы создания ядерного оружия, систем доставки баллистических ракет и поддержки международного терроризма».

Вторая фракция считает, что политика США должна преследовать следующие цели: а) не допустить создание Ираном ядерного оружия и б) ограничить влияние Ирана на регион, в том числе отняв у него возможность поддерживать шиитские ополчения на Ближнем Востоке. И что для достижения этих целей необходимо сохранение ядерной сделки (пряник) с одновременным ужесточением антииранских санкций США (кнут). Эта группа надеется на запуск европейского финансового механизма, позволяющего Ирану торговать не санкционными товарами, и, хотя и в урезанном виде, но сохраняющего ядерную сделку. У второй фракции нет явного лидера. Тем не менее считается, что госсекретарь США Майкл Помпео, хотя и с оговорками, но входит в эту группу.

В конце июня карт-бланш на действия от Трампа получил представитель второй группы — Рэнд Пол, сенатор от штата Кентукки, член сенатского комитета по международным отношениям. New Yorker сообщает, что конфидентом сенатора-либертарианца стал Мохаммад Джавад Зариф, министр иностранных дел Ирана, преподавателем которого во время обучения в Денверском университете была либертарианка Кондолиза Райс.

В конце июня Рэнд Пол, по согласованию с Трампом и в сотрудничестве с Белым домом и Госдепартаментом, начал готовить встречу главы МИД Ирана и президента США. Однако 4 июля, в разгар подготовки этой встречи, а также в день независимости США, произошло задержание властями Гибралтара иранского супертанкера «Grace 1».

Исполняющий обязанности главы МИД Испании Жозеп Боррель заявил, что задержание было произведено по запросу США. Однако главный министр Гибралтара Фабиано Пикардо впоследствии подчеркивал, что данное решение власти Гибралтара приняли самостоятельно. Власти Ирана назвали случившееся пиратством и пообещали Великобритании предпринять ответные действия. После того, как соответствующие действия были произведены, британские СМИ сообщили, что задержание «Grace 1» было инициировано лично Джоном Болтоном (то есть лидером первой из американских конкурентных групп).

В частности, об этом заявил иностранный редактор Guardian Саймон Тисдалл, а также бывший министр иностранных дел Великобритании Джек Стро в издании Daily Mail. Глава МИД Ирана также обвинил в случившемся Болтона: «Не сумев заманить Трампа в войну века и опасаясь краха своего плана, Болтон направил свой яд против Великобритании в надежде затащить ее в трясину. Только благоразумие и предусмотрительность могут помешать таким уловкам». Отметим, что Болтон приветствовал задержание «Grace 1», назвав произошедшее «отличной новостью».

Правда, эта версия захвата танкера не является единственной. Ряд наблюдателей считают, что захват танкера был проведен правительством Терезы Мэй для того, чтобы инициировать крупный международный конфликт, на волне которого — перенести дату Brexit, а в дальнейшем — и вовсе отменить решение о выходе страны из Европейского союза. Отметим, что Великобритания попыталась использовать захват своего танкера Ираном в Персидском заливе и для другой цели — для эскалации конфликта между Европейским союзом и США. Великобритания предложила европейским странам создать свои, отдельные от США, военно-морские силы для патрулирования Ормузского пролива. Однако европейские страны не согласились на это предложение. А после смены кабинета министров Великобритания решила присоединиться к военно-морской миссии США в Персидском заливе.

Захват танкера «Grace 1» не остановил подготовку встречи Трампа и Зарифа. 14 июля, во время игры в гольф с президентом, на которой также присутствовал сенатор Линдси Грэм, Рэнд Пол согласовал с Трампом свои дальнейшие действия в осуществлении мирной инициативы. Politico сообщает, что задачей Пола была организация прямого канала общения лидеров Ирана и США в обход традиционной дипломатии так, как это было сделано с Северной Кореей.

15 июля Рэнд Пол встретился с Зарифом в резиденции посла Ирана в ООН. На встрече было выработано два варианта разрешения кризиса. Первый из них — законодательное закрепление иранским парламентом фетвы верховного лидера Ирана, запрещающей производство или применение ядерного оружия, изданной в 2003 году и подтвержденной в 2010. Второй вариант — ратификация Ираном Дополнительного протокола к ядерной сделке, позволяющего бессрочно проводить подробные международные инспекции иранских ядерных объектов. В обмен на это Зариф просил отмены экономических санкций, введенных за последние два года.

Рэнд Пол предложил Зарифу изложить свои идеи лично Трампу в Овальном кабинете на встрече, которая состоится в течение нескольких ближайших дней. Иранский дипломат ответил, что не уполномочен решать такие вопросы и должен проконсультироваться с Тегераном. Зариф также выразил свою обеспокоенность тем, что встреча может закончиться лишь фотоотчетом и не нести никакого содержания.

Тегеран не одобрил проведение встречи в означенный промежуток. New Yorker объясняет это тем, что президент Ирана Хасан Рухани планировал приехать в США в августе для участия в Генеральной Ассамблее ООН и, по всей видимости, хотел лично провести переговоры.

17 июля, через два дня после проведения встречи Рэнда Пола и Зарифа, их взаимодействие обсуждалось в американской прессе. Politico приводит комментарий чиновника администрации Трампа на эту новость: «Он разочаровался во всех нас!». А также — оценку Марка Дубовица, главы Фонда защиты демократии, сторонника жесткой линии в отношении Ирана: «Эти парни не понимают, что чем более отчаянно они ищут сделки, тем труднее будет добиться соглашения от иранского режима»; когда дело дойдет до переговоров, результаты Трампа «в конечном итоге будут выглядеть как Обама 2.0».

«Ястребы» начали вести игру против плана урегулирования Рэнда Пола и Зарифа. Сильным информационным ударом стало развернутое интервью бывшего президента Ирана Махмуда Ахмадинежада (2005 — 2013 г.), опубликованное в New York Times 19 июля. В нескольких словах необходимо сказать о том, что представляет собой в современной иранской политике феномен Ахмадинежада. В 2013 году он, достигнув предела в два срока, покинул президентский пост. Ахмадинежад попытался выдвинуть на пост президента своего ближайшего соратника Эсфандияра Рахим Машаи, но получил запрет на это от Совета целесообразности. Во многом это связано с тем, что экс-президент неоднократно бросал открытый вызов клерикальной иерархии Ирана, включая верховного лидера Али Хаменеи.

Известно, что Ахмадинежад комплиментарно относится к религиозному обществу «Хожжатех», члены которого придерживаются того мнения, что для ускорения прихода Махди необходимо ввергнуть мир в состояние хаоса. В связи с этим напомним, что в мае 2019 года, то есть как раз во время обострения ирано-американского конфликта, грозившего перерасти в войну, известный проповедник и родственник Ахмадинежада Ахмад Кадами в прямом эфире иранского телевидения произнес оскорбление в адрес Аиши, младшей жены пророка, чем актуализировал шиитско-суннитский конфликт в Иране. Власти страны приняли беспрецедентные меры: оперативно уволили всю команду программы и главу телеканала, на котором произошел инцидент, а также подвергли парламентскому допросу суннитских депутатов управляющего директора телеканала. Однако даже это не остановило развитие конфликта.

На посту президента Ирана Ахмадинежад запомнился яркими радикальными антиамериканскими выступлениями, содержащими в себе религиозно-мистические вкрапления доктрины «Хожжатех». Однако в 2015 году советник президента Рухани Хамид Абуталиби сообщил, что в бытность президентом Ирана, Ахмадинеджад на протяжении нескольких лет вел секретные переговоры с США. Отметим, в США существуют элитные группы, сформировавшиеся вокруг идеологических воззрений, близких к исповедуемым обществом «Хожжатех». И эти группы активно влияют на ход ближневосточного процесса.

Так, комментируя признание президентом США Дональдом Трампом аннексии Израилем Голанских высот, Бурханеттин Дюран, глава Фонда политических, экономических и социальных исследований, тесно связанного с турецким правительством и правящей турецкой Партии справедливости и развития, 27 марта опубликовал в турецкой правительственной газете Daily Sabah статью «Токсичное сочетание белого национализма и христианского сионизма». В ней Дюран пришел к выводу, что необходимо с пристальным вниманием отнестись к мнению, согласно которому высокопоставленные американские чиновники, основываясь на своих радикально-протестанстких идеологических воззрениях, могут спровоцировать вооруженный конфликт с целью приблизить мир ко второму пришествию.

В 2017 году Ахмадинежад попытался выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Ирана, но получил на это запрет, а также столкнулся с критикой со стороны консерваторов — за неподчинение совету верховного лидера. Тогда экс-президент начал популистскую кампанию публичных выступлений в различных регионах страны. В своих речах Ахмадинежад нападал на представителей всего политического спектра: реформистов, консерваторов и умеренных, обвиняя их в коррупции, кумовстве и разрушении национальной экономики. В выступлениях экс-президент регулярно утверждает, что «Исламская революция должна быть возвращена ее реальным владельцам — простому народу Ирана».

В интервью New York Times, опубликованном 19 июля 2019 года, Ахмадинежад продолжил ту же линию. В частности, он заявил, что Ирану необходимо пересмотреть всю свою 40-летнюю политику: «Тегерану и Вашингтону следует разрешить серию споров, начавшуюся с революции 1979 года, захвата посольства США, взаимных обвинений и всего остального».

Верховный лидер Али Хаменеи исключил любые сделки с Вашингтоном. А Ахмадинежад заявил: «Трамп — человек действия. Он бизнесмен и поэтому способен просчитывать издержки и принимать решения. Мы говорим ему: давайте просчитаем долгосрочную экономическую выгоду наших двух стран, а не будем близорукими». «США хотят решать более широкие вопросы, чем СВПД. Нам нужно провести фундаментальную дискуссию», — добавил он.

Критике подверглась и политика, проводимая президентом Рухани и главой МИД Зарифом. «Иран должен отказаться от подхода привлечения Европы и других посредников, чтобы повлиять на Трампа», — заявил Ахмадинежад.

На возникающий вопрос: «Как же тогда вести переговоры?», экс-президент предложил такой ответ. «[Я] написал три письма г-ну Трампу: в феврале 2017 года, чтобы поздравить его с избранием; в июне 2018 года после того, как г-н Трамп вышел из ядерной сделки; и в прошлом месяце, когда силы обеих стран столкнулись в Персидском заливе».

Помимо Ахмадинежада, в пику позиции верховного лидера и руководства КСИР, выступил ряд других консервативных политиков. Среди них — бригадный генерал Хоссейн Алаи, один из бывших старших командиров КСИР, известный тем, что недавно провел скандальное сравнение между Али Хаменеи и шахом Пехлеви. «Мы должны использовать механизм переговоров и не должны откладывать разговор», — заявил Хоссейн Алаи. Он также подверг критике решение не начинать переговоры с Трампом.

Таким образом, внутриполитическая борьба по поводу необходимости и формата американо-иранского диалога идет не только в США, но и в Иране. Две главные конфликтующие стороны — реформаторы, находящиеся сейчас у власти, и консерваторы, ядро которых — КСИР. Консерваторы активно критикуют правительство Рухани за провалившуюся ядерную сделку. В феврале 2019 года глава МИД Ирана даже подал в отставку, но президент Рухани ее не принял. Борьба обостряется тем, что в феврале 2020 года в Иране пройдут парламентские выборы.

В середине июля реформисты начали переговоры с Дональдом Трампом. Между тем верховный лидер Ирана Али Хаменеи неоднократно высказывался против переговоров. Так, 13 июня прошла встреча Хаменеи с премьер-министром Японии Синдзо Абэ, отправившимся в Тегеран в качестве челночного дипломата Трампа. По плану Трампа, Абэ должен был привезти верховного лидера Ирана на встречу G-20 в Осаке для проведения переговоров. Хаменеи выразил свое уважение Японии и семье Абэ (отец премьера был послом Японии в Иране), а также убежденность в их доброй воле и серьезности. А после — заявил, что «не считает Трампа достойным человеком» и потому «не имеет и не будет иметь никакого сообщения для него». Иран не будет «повторять горький опыт» переговоров по ядерной сделке 2015 года, от которой Вашингтон позже отказался, заключил верховный лидер Ирана.

Иранские консерваторы-центристы, таким образом, очутились в политическом окружении: переговоры с Трампом вели и реформаторы, и радикальные консерваторы. В этой ситуации 19 июля КСИР произвел задержание британского танкера «Stena Impero». Американские ястребы не могли не воспользоваться этой ситуацией. После такого нового обострения Трамп дал санкцию на проведение переговоров с Ираном еще одному сенатору — Линдси Грэму. Таким образом, после 19 июля переговоры США с Ираном одновременно вели две команды переговорщиков: Рэнда Пола и Линдси Грэма.

Свою программу переговоров Грэм изложил в интервью изданию The Daily Beast. Сенатор сообщил, что уже несколько раз говорил с Трампом о своих идеях для новой ядерной сделки и что президент рассматривает их. По мнению Грэма, США должны попросить иранский режим подписать так называемое «Соглашение 123» — типовой документ, требующий от стран, заключающих ядерные сделки с США, подписать соглашение о нераспространении. В настоящее время США заключили эти соглашения с более чем 40 странами.

Интересно то, как Грэм объясняет причину: «Я сказал президенту: положите „Соглашение 123“ на стол переговоров с иранцами. Заставьте их сказать „нет“. Я уверен, иранцы откажутся». Но зачем нужен этот отказ американскому сенатору? Для ответа на этот вопрос обратим внимание на то, что 14 июля Линдси Грэм и генерал Джек Кейн опубликовали в Wall Street Journal совместную статью «Иран блефует, заявляя о ядерной энергии». Сенатор заявил, что эта статья — плод совместных с генералом размышлений об идее предложить Ирану подписать «Соглашение 123».

 

Генерал Кейн. Образ - хоть прямиком в голивудский фильм.

 

Джек Кейн (родился в 1943) — крупная фигура в американской элите. Его называют ключевым архитектором «всплеска силы» 2007 года (стратегии США в Ираке). Кейн — консультант Трампа и Помпео по вопросам ближневосточной политики, в особенности в отношении Ирана. Ранее консультировал президента Джорджа Буша младшего, вице-президента Дика Чейни, госсекретаря Хиллари Клинтон и генерала Дэвида Петреуса. Причем с Петреусом у Кейна эксклюзивные отношения: Кейн спас его от смерти во время учений в 1991 году. Отметим, что в начале августа Кейн и Петреус вместе лоббировали решение сохранить размещение нескольких тысяч солдат Сил специальных операций США в Афганистане.

Трамп дважды предлагал Кейну должность министра обороны — в 2016 и 2018 годах. Оба раза генерал отказался. Несмотря на это, президент сохранил хорошие отношения с генералом и до сих пор, в отличие от многих других прежних фаворитов, называет его «моим парнем № 1». Politico сообщает, что Кейн был одним из людей, убедивших Трампа не наносить удар по Ирану в ответ на уничтожение беспилотника MQ-4C Triton 20 июля.

Итак, Линдси Грэм и Джек Кейн собираются предложить Ирану подписать «Соглашение 123» в надежде, что Иран откажется его подписывать. Но зачем же это нужно?

В июне 2016 года Кейн стал одним из основателей фирмы «IP3 International», целью которой является содействие передачи ядерных технологий США Саудовской Аравии. Заявляется, что эта сделка должна вывести ядерную отрасль США из упадка, в котором она сейчас находится. Интерес США понятен. А саудитов — нет, ведь королевство явно не испытывает дефицита энергоресурсов. The Daily Beast отмечает, что значительная часть усилий фирмы «IP3 International» сосредоточена на том, чтобы продать Саудовской Аравии ядерные технологии без подписания королевством юридически обязывающих документов о нераспространении ядерного оружия, в том числе — «Соглашения 123». Издание подчеркивает, что такая сделка позволит Саудовский Аравии производить ядерное топливо оружейного качества.

Саудиты объясняют свой отказ от подписания соглашения о нераспространении опасениями того, что «Иран однажды создаст ядерное оружие». IP3 International разработала несколько вариантов передачи королевству технологии создания ядерной бомбы без подписания соглашения. После убийства Джамаля Хашогги продавить в администрации Трампа согласование передачи ядерных технологий Саудовской Аравии стало практически невозможно. Поэтому на рассмотрении остаются два варианта. Первый — передать технологии через южнокорейские ядерные фирмы, с которыми сотрудничает IP3 International. Второй — убедительно продемонстрировать планы Ирана по созданию ядерного оружия и использовать их как прецедент для передачи ядерных технологий Саудовской Аравии.

Но вернемся к ходу американо-иранского конфликта. 27 июля в статье «Иранский момент Трампа», опубликованной на сайте телеканала CNBC и перепечатанной на сайте Атлантического совета, Фредерик Кемпе, президент и главный исполнительный директор Атлантического совета, предъявил ультиматум Тегерану. «Появляются удивительные новые признаки того, что спорная кампания „максимального давления“ президента Трампа на Иран может стать основой для новых переговоров», — заявил он. По мнению Кемпе, предпосылками переговоров являются экономические потери Ирана от американских санкций: «Экономика сократилась на 6%, а валюта потеряла 60% своей стоимости за последний год». Непосредственным результатом этого стало «опасное усиление угрожающей деятельности Ирана, которой он пробивает себе путь к новым переговорам». Кемпе также порассуждал об «интригующем расколе среди иранских сторонников жесткой линии» по вопросу переговоров, после чего заявил: «Пришло время превратить максимальное давление президента Трампа в дипломатическую деятельность. Пришло также время снизить трансатлантическую напряженность. … Пришло время для переговоров, где максималистские позиции должны быть отброшены».

На этот ультиматум Тегеран ответил целым рядом мер. Прежде всего, был взят твердый тон в общении с западными судами в Персидском заливе. 29 июля КСИР опубликовал видеозапись своего предупреждения британскому военному кораблю HMS Montrose (F-236) держаться подальше от захвата танкера «Stena Impero» в Персидском заливе. «Британский военный корабль Foxtrot 236, это патрульный катер Sepah: вы обязаны не вмешиваться в этот вопрос. … Не подвергайте свою жизнь опасности», — говорит на записи иранский офицер.

В тот же день в ходе посещения ракетных подразделений КСИР генерал-майор Голам Али Рашид заявил, что судьба возможной войны на Ближнем Востоке будет решаться «масштабом поля битвы и продолжительностью конфликта». «Способность к долгосрочному управлению войной в обширных географических районах, а не ее интенсивность или разрушительная сила определили бы конечный результат войны», — добавил он.

Наконец, также 29 июля, командующий ВМС Ирана контр-адмирал Хоссейн Ханзади принял участие в праздновании Дня военно-морского флота России в Санкт-Петербурге, где обнародовал планы совместных с Россией военно-морских учений в районе Персидского заливы в ближайшие месяцы.

Кроме того, Тегеран сделал ход на поле региональной политики. 1 августа Иран и Объединенные Арабские Эмираты подписали меморандум о взаимопонимании и укреплении сотрудничества в области безопасности морских границ. Документ был подписан в ходе первой за шесть лет встречи высокопоставленных должностных лиц Ирана и ОАЭ.

Генерал Джек Кейн, комментируя захват Ираном танкера «Stena Impero», заявил в эфире Fox Busines, что «Иран набрасывается с позиции слабости» и что иранцы «еще не готовы договариваться». А для того чтобы иранцы договорились с нужными людьми, правительство США наложило санкции на главу МИД Ирана Зарифа — конфидента Рэнда Пола, главы альтернативной Джеку Кейну группы американских переговорщиков. «Спасибо за то, что считаете меня большой угрозой своей повестке», — заявил Зариф в ответ на новость о санкциях.

В преддверии парламентских выборов Зариф и Рухани извлекли все возможные внутриполитические выгоды от санкций США, наложенных на главу МИД. «Это нейтрализует большую часть риторики, используемой против Зарифа внутри Ирана, которая обвиняет его в том, что он слишком проамериканский и слишком близок к позиции США. Это укрепляет его позиции внутри страны. Теперь он будет объектом санкций США наравне с верховным лидером», — заявил в интервью «Аль-Монитор» Али Ваез, директор программы Ирана в Международной кризисной группе.

В результате введения санкций США, в Иране изменилась элитная конфигурация. 5 августа президент Рухани заявил, что начало переговоров с США возможно только в случае, если будут отменены все санкции США, введенные после мая 2018 года. Рухани также похвастался тем, как иранские десантники спускались на британский танкер, а военный корабль HMS Montrose (F-236) «действовал как простой свидетель» во время инцидента.

А на следующей день легендарный генерал-майор КСИР Касем Сулеймани, которого называют «мечом шиитов», посетил министерство иностранных дел, где встретился с Зарифом, похвалил его за его честность и мужество в защите национальных интересов и поздравил министра с тем, что он стал объектом гнева и враждебности США из-за своей верности Али Хаменеи.

8 августа Вашингтон вновь предложил лидерам Ирана начать прямые переговоры с Трампом. Официальный представитель госдепартамента США Морган Ортагус заявила, что требование США к Али Хаменеи и Хасану Рухани заключается в том, чтобы они «тщательно подумали о том, как они терроризируют регион, и подумали над тем, чтобы прекратить это». Если они сделают это, то Иран может «избавиться от санкций». Для этого лидеры исламской республики «точно знают, кому им надо позвонить. Это президент Трамп. И он ждет их звонка». А 11 августа, в ответ на эту реплику, представитель МИД Ирана Аббас Мусави заявил: США «уже давно ожидают этого от Ирана, но ожидание — напрасное». Иран не станет инициировать переговоры в то время, как не соблюдаются международные права и нормы, а США оказывают на Иран давление в виде «экономического терроризма», — добавил он.

Подводя итоги прошедших за последние два месяца событий, следует заключить, что, несмотря на значительное количество действующих акторов, американо-иранский конфликт направляет в своих интересах ограниченное число элитных групп. С американской стороны в наибольшей степени способность влиять на происходящее продемонстрировала группа, маркируемая непотопляемым (он уже полтора десятилетия находится на острие внешней политики США!) генералом Джеком Кейном. Одна из проявленных целей этой группы — преодоление режима нераспространения ядерного оружия в мире. А конфликт США с Ираном для нее — лишь инструмент для реализации своих целей.

 

Источник: https://rossaprimavera.ru/article/b40696d9