Глобализация и деглобализация: роль стран с формирующимися рынками и выводы для России

Аналитическая записка

И. Богачева А. Морозов А. Поршаков А. Синяков Д. Чернядьев

Краткие выводы^[1]

Результаты международных исследований глобализации показывают, что в про­цессе индустриализации и постепенного приближения по уровню доходов развиваю­щихся стран к развитым произошло ослабление преимуществ, которые развивающиеся страны получают от участия в торговле и глобальных цепочках добавленной стоимости (GVC - от англ. global value chains). Наряду с сокращением демографического диви­денда в развивающихся странах и техническим прогрессом в развитых странах, это стало причиной замедления роста мировой торговли в период после мирового финан­сового кризиса. В связи с этим страны с формирующимися рынками могут поддерживать темпы роста ВВП за счет участия в более сложных звеньях глобальных цепочек добав­ленной стоимости. Последнее требует перехода к иной модели роста, основанной на инновациях и структурных реформах, что обеспечит их участие в сегментах глобальных цепочек с более высокой добавленной стоимостью. Данная задача представляется крайне актуальной и для России. Однако по сравнению с начальной интеграцией в гло­бальные цепочки добиться ее выполнения будет сложнее.

Протекционизм - растущая угроза глобальному экономическому росту в обозри­мой перспективе. Решение проблемы протекционизма находится в первую очередь в плоскости усилий по борьбе с неравенством и стимулирования структурных реформ в национальных экономиках.

Оптимальный набор мер экономической политики для ориентированной на экс­порт развивающейся открытой экономики с высокой долей сырьевой составляющей (та­кой, как Россия) включает в себя плавающий обменный курс, таргетирование инфляции, бюджетное правило, а также комплекс инструментов для обеспечения финансовой ста­бильности.

1.1. Причины бурного роста мировой торговли в начале XXI в. и ее посткризисного замедления

В качестве основных факторов, способствовавших в начале XXI в. включению раз­вивающихся стран в глобальные цепочки создания добавленной стоимости и последу­ющему бурному росту мировой торговли, можно выделить следующие:

1. Значительный демографический дивиденд^[2] у крупнейших СФР, прежде всего у Китая. Он стал стимулом для включения этих стран в глобальные цепочки добав­ленной стоимости в роли «сборочного цеха» трудоемких товаров.
2. Сокращение транспортных расходов за счет контейнеризации и автоматизации портово-логистических процессов^[3]. Сокращение транспортных расходов оказало нелинейный (повышающий) эффект на торговлю в начале глобализации^[4].
3. Развитие региональной и глобальной интеграции - присоединение стран к Все­мирной торговой организации (ВТО)^[5], и за счет снижения импортных пошлин это дало мощный импульс росту мировой торговли. Эффекты от небольшого сниже­ния пошлин на объемы торговли, как и в примере с транспортными издержками, также являются нелинейными^[6].

Важно отметить, что СФР внесли значительный вклад в мировой экономический рост, увеличив объемы торговли по направлению «юг - юг» (торговля между этими эко­номиками) быстрее, чем по направлению «север - юг» (торговля между СФП и разви­тыми экономиками)^[8]. Так было и в случае России. Доля российского экспорта в Китай, Корею и Индию в 2003-2016 гг. значительно выросла, в то время как доля торговых операций со странами с развитой экономикой, в частности странами Евросоюза (см. рис. 1 в Приложении) сократилась.

Как показали результаты исследования Всемирного банка (2017), начавшегося в 2011 г., замедление роста мировой торговли наиболее заметно отразилось на объемах торговли товарами^[9]. Это замедление сопровождалось сокращением участия в глобаль­ных цепочках добавленной стоимости как СФР, так и развитых экономик. Наиболее от­четливо это выразилось в снижении доли сложных звеньев таких цепочек.

Замедление роста мировой торговли после мирового финансового кризиса 2008 г. поднимает вопрос о продолжительности такого замедления: является ли это замедле­ние временным явлением или же это начало нового понижательного тренда?

Замедление роста глобальной торговли, начавшееся в 2011 г., в основном было вы­звано следующими причинами:

1. Всплеск протекционизма^[10], который был направлен на поддержку восстановле­ния национальных экономик после мирового финансового кризиса 2008 г. как в СФР, так и в развитых странах, в том числе за счет изменения соотношения их реальных валютных курсов.

1. Замещение импорта промежуточных товаров товарами домашнего производ­ства в крупнейших СФР^[11]. Благодаря индустриализации развивающиеся страны по некоторым направлениям смогли заменить внешние цепочки поставок на внут­ренние. Яркий пример - китайская металлургическая промышленность, которая составила конкуренцию российским поставщикам.
2. Новые технологии также позволили заменить участие в глобальных цепочках добавленной стоимости на участие во внутренних цепочках^[12]. За счет автомати­зации и роботизации в развитых экономиках упала стоимость рабочей силы не только по низкоквалифицированным специальностям, но и по специальностям средней квалификации. В результате, например, некоторые производственные мощности частично вернулись в США. Другой пример - сланцевая (тоже техно­логическая) революция в США, которая в корне изменила глобальный нефтяной рынок - крупнейшая экономика мира превратилась в экспортера нефти.
3. Изменения в моделях роста в СФР. В условиях увеличивающихся доходов при сокращении демографического дивиденда в СФР наблюдается все более замет­ная переориентация экономики на услуги. Молодое поколение отличает более высокий уровень образования, что помогает некоторым СФР успешно конкуриро­вать с развитыми в области инноваций. Темпам развития финтеха в Китае при этом могут позавидовать многие развитые страны.

В целом постепенная конвергенция экономик (по уровню дохода, производительно­сти факторов производства, капиталовооруженности труда, инновационности)^[13] указы­вает на то, что преимущества, которые эти страны получили от торговли и участия в глобальных цепочках добавленной стоимости, безвозвратно и неуклонно ослабевают. Следствием указанной тенденции стало падение темпов роста мировой торговли ниже докризисных уровней. По нашему мнению, ослабление протекционизма в этих условиях могло бы привести к хоть временному, но значительному стимулирующему воздействию на мировую торговлю в результате нелинейности такой эластичности (высокий предель­ный эффект).

1.2. Перспективы включения стран в глобальные цепочки добавленной стоимости или удлинения глобальных цепочек добавленной стоимости

В основе интеграции стран в глобальные цепочки добавленной стоимости лежат следу­ющие факторы:

1. Логистические преимущества. Всемирный банк отмечает существование пря­мой связи между логистическими преимуществами страны и ее участием в гло­бальных цепочках добавленной стоимости^[14]. С точки зрения участия в цепочках страна, имеющая выход к морю, получает конкурентное преимущество по срав­нению со страной, расположенной в глубине материка (например, Корея и Мон­голия). В этом смысле Россия, несмотря на свою самую большую в мире терри­торию, находится в невыгодном положении, поскольку она имеет выход в основ­ном к северным морям и удалена от главных торговых маршрутов. Это обстоя­тельство частично объясняет невысокое значение «показателя логистической эффективности» (Logistic Performance Indicator, World Bank)^[15].
2. Расположение вблизи крупнейших центров торговли: Китай, Европа и США^[16]. Это означает, что близость «экономических тяжеловесов» резко повышает шансы страны активно участвовать в глобальных цепочках добавленной стоимо­сти. Такова роль США как крупного ближнего соседа Мексики, равно как Китая -для Новой Зеландии или России. Преимущество России состоит в близости страны к двум крупным центрам мировой торговли - Европе и Китаю^[17]. Это опре­деляет главные направления торговых потоков страны.
3. Наличие избыточных ресурсов. Так, для трудовых ресурсов ключевую роль иг­рают не низкие зарплаты как таковые, а удельные издержки на отплату труда, то есть принимаются в расчет затраты на рабочую силу с учетом производительно­сти^[18]. Низкая производительность труда в большинстве африканских стран при

4. Институциональная среда^[19] (открытость экономики, стандарты защиты предпринимательства) и доступность торгового финансирования. Данные факторы особенно важны для формирования сложных цепочек добавленной сто­имости, в которых промежуточные товары многократно пересекают границы^[20]. Соответствующие показатели большинства СФР в настоящее время имеют яв­ный потенциал для улучшения.

Таким образом, устойчивость роста мировой торговли в первую очередь определя­ется возможностью для стран активнее включаться в длинные (сложные) цепочки до­бавленной стоимости. Примечательно, что замедление роста мировой торговли при­шлось на период сокращения сложности производственных цепочек (см. рис. 2).

Перспективы развития глобальных цепочек добавленной стоимости будут опреде­лять динамику мировой торговли и в будущем. Существует два типа развития глобаль­ных цепочек добавленной стоимости: экстенсивный и интенсивный.

К экстенсивным факторам относятся расширяющийся географический охват, во­влечение малых и средних предприятий в глобальные цепочки, а также развитие гло­бальных цепочек в оказании услуг. С географической точки зрения в росте глобальных цепочек добавленной стоимости могли бы играть важную роль африканские и южно­азиатские страны. Но их включение в цепочки ограничено низкой производительностью труда и недостатком капитала даже в трудоемких секторах. Автоматизация и роботиза­ция уменьшают шансы указанных государств на интеграцию в глобальные цепочки до­бавленной стоимости - по сравнению с включением в них восточноазиатских стран 20 лет назад. Однако наряду с этим возросли стимулы для включения в глобальные це­почки добавленной стоимости малого и среднего бизнеса - в результате сокращения

Помимо этого, большой потенциал роста имеет развитие глобальных цепочек до­бавленной стоимости в сфере услуг. Более того, это несет в себе позитивные внешние эффекты и для расширения цепочек в области производства товаров. Важно отметить, что для развития цепочек в сфере услуг существуют высокие протекционистские барь­еры в финансовом, медицинском, промышленном и образовательном секторах. В связи с ролью глобальных цепочек добавленной стоимости в услугах возникает вопрос оценки участия иностранных банков, страховых компаний и других финансовых посредников в создании национального ВВП: могут ли потенциальные риски перевесить потенциаль­ные выгоды? Или оптимального решения просто не существует?

Таким образом перспективы экстенсивного развития цепочек неочевидны. Особые экономические зоны в пределах отдельной страны - например, в России на Дальнем Востоке, - один из способов встраивания СФР в глобальные цепочки.

Что касается интенсивных факторов развития, то СФР, интегрированные в суще­ствующие глобальные цепочки добавленной стоимости, уже получили большую часть вытекающих их такой интеграции преимуществ. Ряд стран столкнулись с проблемой «ловушки среднего дохода»^[21] и некоторыми сопутствующими рисками для финансовой стабильности.

Поддержание темпов роста ВВП в этих СФР требует перехода к иной модели роста, основанной на инновациях и структурных реформах, что обеспечит их участие в сегмен­тах глобальных цепочек с более высокой добавленной стоимостью. Эта задача очень актуальна и для России. Однако по сравнению с начальной интеграцией в глобальные цепочки добиться ее выполнения будет сложнее.

Кроме того, продолжающееся с конца XX в. сокращение предельного эффекта от таких инноваций, как контейнеризация и автоматизация логистики, больше не ускоряет

Таким образом, замедление темпов роста глобальных цепочек добавленной стои­мости, вероятно, станет долгосрочным явлением.

2. Влияние глобализации на экономику России. Текущее состояние и перспективы встраивания России в глобальные цепочки

В отличие от большей части СФР Россия вступила в период расширения глобальных цепочек добавленной стоимости без демографического дивиденда, но с богатыми при­родными ресурсами, которые поддержали ее интеграцию в мировую экономику.

Уже в начале 2000-х гг. российскую экономику можно было характеризовалась как открытую с суммарным отношением экспорта и импорта к ВВП на уровне более 54% (см. рис. 2а). За последние 20 лет открытость экономики несколько сократилась, глав­ным образом за счет сокращения доли экспорта в ВВП.

И хотя доля России в мировом экспорте выросла с 1,2% в 1999 г. до 2% в 2017 г. (рис. 2б), эта доля крайне волатильна. Причина заключается в сложившейся специали­зации России как поставщика природных ресурсов и высокой волатильности их цен. Ри­сунок 3 показывает это сравнительное преимущество. На рисунке 3а представлен ин­декс выявленных сравнительных преимуществ (Revealed Comparative Advantage) для отраслей, в которых Россия обладает выявленным преимуществом с 2000 года^[22]. По­мимо добывающей промышленности и нескольких видов первичной обрабатывающей промышленности (первичная металлообработка, продукты нефтепереработки, древе­сина, бумажная промышленность), под критерий подпадают оптовые и розничные про­дажи (в том числе транспортными средствами), перевозка и хранение.

Такая сложившаяся специализация России прежде всего была связана с растущим спросом со стороны экономик СФР и развитых экономик на сырьевые товары и ростом цен на сырье, а также эффектом «голландской болезни» России. В работе Kilian (2009) показано, что большой мировой спрос был доминирующим фактором роста цен на сырую нефть в 2000-2007 годах. «Голландская болезнь» (рост заработных плат в торгуе­мых и неторгуемых секторах) негативно сказалась на конкурентоспособности страны по сравнению со странами Центральной и Восточной Европы. Более того, развитие стран Юго-Восточной Азии как производственных центров нанесло удар по легкой промыш­ленности и другим традиционно трудоемким секторам российской экономики.

В результате Россия оказалась по большей мере «на обочине» формирующихся глобальных цепочек добавленной стоимости, специализируясь в основном на так назы­ваемом форвардном участии (forward participation), когда в структуре экспорта преобла­дают сырьевые товары, используемые для последующей переработки в странах-импор­терах. На рисунке 4а видно, что к 2014 г. Россия улучшила свое участие в цепочках создания добавленной стоимости (сумма участия продукцией и компонентами - или форвардного и бэквардного участия), но улучшение это все же происходило за счет уси­ления экспортно-сырьевой специализации экономики. При этом, как следует из рисунка 4б, изменение в бэквардном участии (backward participation, участие компонентами -импортная составляющая в экспорте), если основываться на данных базы WIOT, было неравномерным - до кризиса 2008 г. участие сокращалось. Происходило это прежде всего за счет добычи полезных ископаемых и металлообработки. В то же время после кризиса 2008 г. удалось отыграть утраченные позиции за счет машиностроения, химии и нефтехимии, а также добывающей промышленности.

Мы рассчитали индекс позиции страны в цепочках создания добавленной стоимости (GVC position index)^[23]. Этот индекс показывает тяготение страны в сторону форвардной специализации (upstreamness)^[24]:

На рисунке 4в анализируется совместная динамика индексов участия и позиции Рос­сии в сравнении с Китаем, группой прочих развивающихся и группой развитых эконо­мик^[25]. Все страны за 11 лет к 2011 г. увеличили свое участие в цепочках создания до­бавленной стоимости. При этом Китай и прочие развивающиеся страны, инвестировав в капиталоемкие производства и добычу полезных ископаемых, увеличили свое участие на первых стадиях производственного процесса. Развитые страны укрепили свои пози­ции на конечных стадиях, тогда как Россия так и осталась в области начальных стадий производства.

Если сравнить экспорт Россией промышленных промежуточных товаров в отрасли промышленности такого ключевого и соседнего региона мировой экономики, как Китай и прочие страны Азии (Индия, Индонезия, Япония, Корея, Тайвань) с экспортом анало­гичной продукции другими странами мира в этот регион, обнаруживается следующее (см. рис. 4г): Россия хоть и не выглядит аутсайдером на фоне других стран (и даже раз­витых стран), но существенно отстает от Финляндии, Германии, Швейцарии, Австралии, Бельгии, в чуть меньшей степени - от Чехии, Болгарии, Венгрии^[26].

Среди конкурентных преимуществ России - богатые природные ресурсы, высоко­квалифицированные трудовые ресурсы, обширная территория и большой транспорт­ный потенциал, которые требуют дальнейшего развития (особенно с учетом нелиней­ного эффекта транспортных расходов) применительно, например, к развитию Север­ного морского пути.

Для анализа меняющейся роли России в глобальных цепочках добавленной стои­мости нужно обратиться к опыту стран с аналогичными демографическими характери­стиками (например, Финляндия) и зависимым от экспорта нефти (например, Норвегия), которые более прочно, чем Россия, встроены в глобальные цепочки добавленной стои­мости. Это особенно важно в свете технологических инноваций (шельфовая нефтега­зодобыча, альтернативная энергетика), которые в долгосрочной перспективе способны ослабить позиции России как поставщика традиционного сырья. Изменения роли Рос­сии в глобальных цепочках добавленной стоимости будут иметь важные последствия и для стран - нынешних торговых партнеров. Ребалансировка экономики Китая и рост индийской экономики - два дополнительных фактора, которые повлияют на включение России в глобальные цепочки добавленной стоимости^[27].

Процесс глобализации способствовал перераспределению трудовых ресурсов между отраслями российской экономики^[28].

Во-первых, эффект богатства, благодаря росту цен на сырьевые товары, экспорти­руемые Россией в 2000-х гг., привел к росту спроса на импорт на товары и услуги нетор­гового сектора. Укрепление рубля в тот период оказало поддержку перераспределению трудовых ресурсов из торгуемого сектора в неторгуемый сектор экономики (рис. 8).

Во-вторых, в условиях глобализации сформировался мощный центр производства промышленных товаров в Китае, что способствовало падению выпуска в обрабатываю­щих отраслях. Трудоемкие производства не выдержали конкуренции с импортными то­варами, произведенными в азиатских странах с дешевой рабочей силой.

В-третьих, увеличился спрос на импорт капиталоемкой продукции. В условиях рас­тущей конкуренции некоторые капиталоемкие отрасли (например, машиностроение и деревообработка) не смогли повысить качество и сократить производственные затраты, уступив долю на рынке импортным товарам из развитых стран.

В итоге доля неторгуемого сектора в российском ВВП выросла в 2000-2014 гг. на 3,6 процентного пункта. Доля рабочих мест в этом секторе увеличилась на 6,2 процентного пункта. В результате в мировой экономике Россия укрепила свои позиции страны, спе­циализирующейся на производстве и экспорте сырьевых товаров.

В структуре занятости в России наблюдалась та же тенденция, что и во многих раз­витых экономиках: утрата трудовых ресурсов средней квалификации. Трудовые ре­сурсы, занятые в торгуемом секторе (в частности, в обрабатывающих отраслях), сокра­щались, а количество персонала в неторговых отраслях увеличилось. Экспортоориен-тированные сырьевые отрасли, выигравшие от глобализации, использовали лишь не­большую долю трудовых ресурсов (2,2% в добывающей промышленности) и не смогли компенсировать падение занятости в обрабатывающих и других отраслях. Такое пере­распределение рабочих ресурсов увеличило и долю неформальной занятости. Недо­статком данного структурного изменения стало сокращение квалифицированного пер­сонала и снижение производительности труда среди персонала, который перешел на более высокооплачиваемые рабочие места с более низкой производительностью труда в неторгуемом секторе.

Если бы не сопровождавший глобализацию рост цен на нефть в начале 2000-х гг., Россия столкнулась бы с острой необходимостью структурной перестройки экономики, включая задачу перераспределения больших объемов рабочей силы, высвобождаю­щихся из обрабатывающих отраслей в другие секторы экономики. Таким образом, высокие цены на нефть смягчили сложности, связанные с этой экономической пере­стройкой.

Специфика участия России в глобальных цепочках добавленной стоимости во мно­гом определила структуру ее внешней торговли. Торговые операции стали более чув­ствительными к динамике цен на нефть и металлы. Одновременно с этим выросла роль валютного курса как амортизатора шоков, чего не произошло бы в случае более дивер­сифицированной интеграции в глобальные цепочки добавленной стоимости^[29].

2.2. Как глобализация повлияла на неравенство доходов и имущественное неравенство в России?

Глобализация в целом оказала позитивное влияние на реальный сектор в СФР, а также на уровень жизни за последние 20 лет^[30]. Россия в данном случае не является исключением.

Глубокий анализ последствий глобализации для распределения доходов и доли труда в национальном доходе представлен в исследовании МВФ^[31]. Авторы приходят к выводу о том, что в первую очередь глобализация изменила ситуацию с неравенством, а в странах с развитой экономикой стимулировала технический прогресс.

Социальные последствия глобализации для России неоднозначны. С одной сто­роны, глобализация внесла определенный вклад в рост неравенства - как и в других странах (рис. 9). С другой стороны, бурный экономический рост в 2000-х гг., усиленный

глобализацией, серьезно снизил уровень бедности в России (рис. 10). Глобализация по­ложительно повлияла на уровень доходов домохозяйств и уровень жизни^[32]. Как и в дру­гих странах - экспортерах сырья, рост доходов от экспорта нефти, газа и других сырье­вых товаров привел к увеличению доходов домохозяйств. Более того, рост цен на экс­порт и общее значительное улучшение условий торговли в России привели к реальному укреплению рубля, равно как и к бурному росту сектора услуг и других неторгуемых сек­торов экономики. Это дополнительно увеличило реальные доходы домохозяйств как в абсолютных, так и в относительных значениях (то есть в сравнении с странами с разви­той экономикой). Глобализация также привела к устойчивому понижению инфляции на глобальных рынках потребительских товаров за счет лучшего использования междуна­родного разделения труда и развития глобальных цепочек добавленной стоимости^[33].

2.3 Выигрывает ли российская экономика от протекционизма и может ли импортозамещение служить фактором повыше­ния участия России в глобальных производственных цепоч­ках?

Открытый характер экономики России делает экономику уязвимой к протекцио­низму, в особенности к двустороннему или региональному. Факторы, которые влияют на торговлю между СФР или региональную торговлю, в целом не отличаются от определя­ющих факторов международной торговли. Единственное значимое отличие - роль про­текционизма, который является более важным фактором на региональном, чем на гло­бальном уровне. На глобальном уровне географические факторы, факторы близости к крупным центрам торговли и доступность дешевых ресурсов играют более важную роль для торговли, чем на региональном уровне. Кроме того, исследования показывают, что сокращение объемов двусторонней торговли из-за протекционизма вызывает отрица­тельные внешние эффекты для стран, которые не были непосредственно затронуты та­ким сокращением.

Россия - большая страна с многочисленными соседями. Региональные соглашения о свободной торговле имеют очень важное значение; большую ценность несут также и соглашения с развивающимися рынками. Ключевой вопрос состоит в том, должны ли страны, стремящиеся усилить свои позиции в глобальных цепочках добавленной стои­мости, развивать внутренние производственные связи как между регионами, так и между соседними странами, или интеграция в глобальные цепочки может развиваться без расширения внутренней или региональной интеграции. В этом отношении Россия выиграла от образования такой региональной производственно-торговой ассоциации, как Евразийский экономический союз (ЕАЭС)^[34].

Роль России в ЕАЭС не ограничена торговлей сырьевыми товарами. Структура рос­сийской торговли принципиально отличается от структуры торговли со странами даль­него зарубежья (таблица 1). Так, в структуре российского экспорта в страны ЕАЭС доля товаров глубокой обработки выше, чем в экспорте в остальные страны.

Сравнительная динамика импорта стран - торговых партнеров России (импорта ими товаров из остального мира) и российского экспорта в эти страны в 2013-2017 гг. (рис. 4д) демонстрирует значительный потенциал, который существует у России по наращи­ванию своего экспорта в страны Западной Европы и развитые страны Азии (Южная Ко­рея, Япония). Это противоречит любым идеям протекционизма в отношении указанных групп стран. Такое опережающее наращивание экспорта создало бы дополнительные предпосылки для опережения темпами роста ВВП России темпов роста мировой эконо­мики.

Глобальный рост протекционизма может иметь пагубные последствия для мировой торговли и России. Ценовой шок на нефтяных рынках в 2014 г. вызвал структурные из­менения в российской экономике, противоположные тенденциям, которые наблюдались до наступления мирового финансового кризиса. Относительные цены и структура эко­номики сместились в сторону торгуемого сектора. Одним из результатов стало то, что такие структурные изменения раскрыли потенциал несырьевого экспорта, который ра­нее сдерживался из-за высокого реального курса рубля. Это обстоятельство делает Россию естественным бенефициаром и сторонником глобализации.

При анализе угроз протекционизма важно понять его природу. Страны с развитой экономикой недовольны тем, что рабочие места в обрабатывающем секторе перете­кают в СФР, в результате чего работники теряют свои рабочие места или вынуждены довольствоваться более низкой зарплатой. В свою очередь СФР обеспокоены своей уз­кой специализацией на трудоемких производствах. Они лишены доступа к производ­ствам с высокой добавленной стоимостью (технологические компоненты, маркетинг, разработка новых изделий). В этих условиях технологические инновации приводят к ро­сту неравенства в обеих группах стран. В результате протекционизм и популизм высту­пают в роли защитной реакции мировой экономики на отсутствие эффективных меха­низмов структурного перераспределения избыточных факторов производства^[35]. Робо­тизация еще больше усилит эти тенденции.

Таким образом, решение глобальной проблемы протекционизма находится в основ­ном в плоскости усилий по преодолению неравенства и содействия структурной пере­стройке, повышению гибкости экономики.

2.4. Миграция как важный источник поддержания конкурент­ных позиций экономики и фактор ее адаптивности к шокам

Негативные демографические тенденции вынуждают Россию активно конкурировать в области трудовых ресурсов. В противном случае в будущем станет проблематично поддерживать производственные мощности на текущих уровнях.

Определяющими факторами миграции трудовых ресурсов в России выступают:

1. Более высокий уровень заработной платы в долларовом выражении в России от­носительно других стран в Европе (Польша) и Азии (Китай) перед кризисом 2014 года.
2. Приток мигрантов из культурно и исторически близких регионов (бывшие совет­ские республики).

Трудовая миграция в Россию в начале 2000-х гг. определялась притоком дешевых, низкоквалифицированных трудовых ресурсов из стран постсоветского пространства в связи с растущими ценами на нефть и ростом долларовой заработной платы в России (рис. 5). Приток сменился на отток в связи с произошедшим в конце 2014 г. ослаблением рубля. Произошло также падение объемов денежных переводов из России (рис. 6). Ука­занный отток трудовых мигрантов еще более усиливался в связи с постоянной потерей

России своих позиций в конкуренции за трудовые ресурсы средней квалификации из Украины и Молдовы по сравнению с восточноевропейскими странами, особенно Поль­шей и Чехией.

Традиционно трудовые мигранты в России находят работу в сфере услуг, включая жилищно-коммунальные услуги, строительство и розничную торговлю - секторы эконо­мики, специализирующиеся на обслуживании потребления импорта. Падение цен на нефть привело к падению спроса на такой труд. В результате высокой чувствительности миграционных потоков в России к цене на нефть и валютному курсу адаптация рынка труда к шокам цены на нефть оказалась более быстрой и менее болезненной, чем это могло бы быть в противном случае. В 2014 г. мигранты в значительной степени покинули российский рынок труда, возвратившись на родину, тем самым предотвратив понижа­тельное давление на заработную плату в России в этих секторах. Таким образом, по­тенциальный объем выпуска в неторгуемых секторах оказался гибким.

В конечном итоге миграция в России нивелирует действие делового цикла и сглажи­вает остроту «голландской болезни» в периоды повышения нефтяных цен за счет предотвращения резкого роста расходов на оплату труда. Это также помогает эконо­мике быстрее адаптироваться к падению цен на нефть за счет ликвидации рабочих мест, занятых трудовыми мигрантами в неторгуемых секторах.

2.5. Необходимость усиления роли прямых иностранных инвестиций как фактора роста экономики и ее встроенности в мировую экономику

Участие России в глобальных цепочках добавленной стоимости в качестве экспор­тера сырьевых товаров определило роль, которую прямые иностранные инвестиции (ПИИ)^[36] и торговое финансирование играют в российской экономике.

Во-первых, объем прямых иностранных инвестиций в Россию был относительно не­большой: он не привел к подъему в нетоварных секторах экономики и не обеспечил сколько-нибудь значимую передачу технологий. Отношение ПИИ к ВВП в России в 2000-2016 гг. составляло 2,4% против среднего значения в СФР на уровне 3% (рис. 7).

Эта нехватка ПИИ как источника импорта технологий становится особенно заметной в России на фоне существенно меньших вложений в инновации - основного источника роста общей факторной производительности (TFP - от англ. total factor productivity) и потенциального ВВП. Платежи России другим странам за пользование патентами за по­следние 20 лет хоть и выросли, но не быстрее, чем платежи стран ОЭСР или в мире в целом. Россия по-прежнему платит вдвое меньше за патенты, чем страны ОЭСР, и это ниже мирового уровня (рис. 7а).

Во-вторых, основным получателем ПИИ и торгового финансирования всегда пре­имущественно был добывающий сектор, что еще более стимулировало закрепление те­кущей специализации России в международной торговле.

В результате от глобализации Россия получила меньше выгод, чем СФР в целом.

Крупнейшие компании сырьевого и металлургического секторов, а также обслужива­ющие их банки оказались хорошо интегрированы в глобальную финансовую систему благодаря выпускам облигаций, IPO и так далее. Ценовые шоки на нефтяном рынке 2008 и 2014 гг. выявили слабость этой конструкции: когда нефть и другие сырьевые то­вары выступают предметом обеспечения обязательств, при любом падении цен на них рефинансировать обязательства становится непросто. Это создает финансовые про­блемы в ключевых секторах экономики, равно как и у банков, которые выдают им кре­диты, и усиливает риски для финансовой стабильности.

Таким образом, диверсифицированная структура прямых иностранных инвестиций делает экономику страны - получателя инвестиций более устойчивой к шокам.

3. Последствия глобализации для экономической политики в России

3.1. Рекомендуемые меры экономической политики по усилению положительных эффектов глобализации и/или ограничению отрицательных

В России экономическая политика не была специально направлена на решение про­блем распределения, появляющихся в связи с глобализацией. Однако растущие бюд­жетные доходы позволили правительству повысить пенсии, а также заработную плату и число занятых в государственном секторе, уменьшив разрыв по оплате труда с част­ным сектором. За счет ограничения роста неравенства такие действия способствовали снижению бедности.

Какие меры господдержки экспорта могли бы подойти России? Их можно разде­лить на две группы.

Первая группа - меры общей экономической политики, которые нацелены на улуч­шение гибкости экономических процессов за счет устранения барьеров для мобильно­сти факторов производства. Сюда же относятся меры по стимулированию конкуренции и повышению гибкости рынка труда как внутри отдельных секторов, так и между отрас­лями и регионами. Здесь особо отметим меры стимулирования прямых иностранных инвестиций и меры, способствующие развитию глобальных цепочек добавленной стои­мости. Они предполагают создание условий для открытости экономики, дальнейшее снижение пошлин и нетарифных таможенных барьеров, переориентацию таможенной политики на содействие торговле, унификацию технических стандартов и упрощение регуляторных, административных и надзорных требований для бизнеса.

Ко второй группе относятся более специализированные меры поддержки экспорта. Они предполагают двусторонние и региональные (многосторонние) торговые соглаше­ния, содействие международному торговому финансированию, компенсацию затрат на продвижение экспорта (участие в делах международной торговли, расходы на рекламу и так далее, а также информационную поддержку при поиске внешних рынков и деловых партнеров на локальных рынках). Такая политика должна быть в первую очередь направлена на секторы экономики, где у России есть сравнительное конкурентное пре­имущество (например, добыча нефти и производство нефтепродуктов, наукоемкие про­изводства, информационные технологии, транспорт и логистика). Однако и у компаний других секторов также должен быть доступ к таким мерам поддержки экспорта.

Отдельный вопрос для обсуждения - это роль, которую должен играть валютный курс в политике, направленной на поддержку участия России в глобальных цепочках добавленной стоимости. Реальный валютный курс - отражение уровня развития экономики и структуры. Укрепление национальной валюты - нормальный и во многом есте­ственный процесс для «догоняющих» стран, которые ставят задачу сократить свое от­ставание в экономическом развитии. Конкуренция на основе искусственно поддержива­емой слабости национальной валюты не стимулирует ни качество, ни экономическую эффективность производства и не способствует росту общественного благосостояния. Полагаться на эту политику в среднесрочной и долгосрочной перспективе означало бы участвовать в гонке на понижение зарплат со странами с огромными объемами деше­вых трудовых ресурсов. Это потребовало бы все более значительного снижения реаль­ного обменного курса и уровня заработных плат в валютном эквиваленте, что повлекло бы за собой снижение уровня жизни. В итоге такое «субсидирование» трудоемких про­изводственных секторов происходит за счет остальной части экономики, ограничивая тем самым потенциал ее роста.

3.2. Глобализация и выводы для денежно-кредитной и макропруденциальной политики Банка России

Мировой финансовый кризис показал, что глобальные системные риски могут при­водить к более глубокому, чем наблюдалось ранее, снижению мирового ВВП. Страны со слабо диверсифицированной, основанной на экспорте сырьевых товаров структурой особенно чувствительны к колебаниям в глобальной экономике. До полноценного пере­хода к режиму таргетирования инфляции и свободному плаванию национальной ва­люты в сочетании с развитием широкого комплекса мер по поддержанию финансовой стабильности, а также внедрения бюджетного правила в России волатильность экспорт­ных цен выступала ключевым источником нестабильности ВВП, занятости, бюджетных поступлений и валютного курса. Повышение нефтяных цен стимулировало рост россий­ский экономики до середины 2008 г.; их последующее падение во время наиболее острой фазы мирового финансового и экономического кризиса вызвало двузначное сни­жение российского ВВП^[38]. Это снижение стало одним из случаев наиболее резкого па­дения экономической активности среди СФР (рис. 13).

По нашему мнению, сейчас не существует убедительных доказательств того, что при всей важности упомянутого выше комплекса эффективных мер государственной макроэкономической политики более тесная интеграция в глобальные цепочки добав­ленной стоимости сама по себе способна дополнительно понизить чувствительность экономики к колебаниям цен на нефть. Так, при усилении интеграции в глобальные це­почки добавленной стоимости усиливается диверсификация экспорта и импорта, что снижает чувствительность экономики к шокам на отдельных рынках (например, ценовой шок на нефтяном рынке), но при этом увеличивается ее чувствительность к системным шокам.

В целом процесс глобализации повлек за собой важные выводы для денежно-кре­дитной, макропруденциальной и фискальной политики, которые можно резюмировать следующим образом:

1. Неуклонное следование политике плавающего валютного курса. В России как стране, которая лишь умеренно интегрирована в глобальные цепочки добав­ленной стоимости, роль валютного курса как «амортизатора» шоков остается ключевой. Мы наблюдали на практике работу данного механизма адаптации экономики к внешним шокам после ценового шока на нефтяном рынке в конце 2014 г., когда был окончательно совершен переход к плавающему валютному курсу, и данный механизм в полной мере подтвердил свою эффективность.
2. Политика инфляционного таргетирования рекомендуется для небольших от­крытых экономик, зависящих от изменений в относительных ценах. Высокая волатильность относительных цен, вызванная изменениями условий, требует от центрального банка сосредоточиться на стабилизации инфляции в средне­срочной перспективе. Это предполагает стратегическую важность стабилиза­ции и заякоривания инфляционных ожиданий.
3. Бюджетное правило, которое, в частности, действует в России с 2017 г., иг­рает важную роль в сглаживании потребления, снижении волатильности от­носительных цен и ослаблении чувствительности экономики к внешним шо-кам.
4. Россия особенно чувствительна к глобальным движениям капитала как страна с открытым счетом движения капитала^[39]. Зависимость страновой пре­мии за риск от нефтяных цен увеличивает эту чувствительность даже в случае действующего бюджетного правила. Чтобы ослабить влияние нефтяного