О чем китайские власти сигнализируют России

Автор: Профессор Академии геополитических проблем Анатолий Отырба

Слом мироустройства, формирование и легитимация новой архитектуры мира и нового мирового порядка в истории человечества случаются нечасто, но регулярно. Но на данном историческом этапе мы наблюдаем необычное явление, не имеющее аналога в истории человечества. Одновременно — по историческим меркам — протекают сразу несколько глобально значимых процессов подобного рода.

С ростом могущества Китая начал рушиться однополярный америкацентричный мир, возникший на обломках ялтинско-потсдамской системы мироустройства после смерти СССР. Параллельно и вместе с ним рушится и вестфальская система мироустройства, основанная на принципе главенства национальных государств в качестве субъектов международного права.

Спровоцировано это темпами развития Китая, который уже сегодня обошел США по степени экономической мощи и, обладая огромным потенциалом и расширяя зону влияния и контроля, догоняет Штаты по уровню политической мощи и влияния. При сохранении им нынешних темпов развития Китай уже в обозримом будущем окажется субъектом, с которым не сможет конкурировать не только ни одно государство мира, но даже самая крупная цивилизация (по определению Хантингтона) Европа. Составить ему конкуренцию смогут лишь политико-экономические субъекты, созданные на основе союза государств и даже цивилизаций — мегасубъекты, совокупная мощь которых будет сопоставима с мощью Китая.

Cудя по всему, это уже поняла элита Запада, которая пытается создать америкацентричный финансово-экономический, надцивилизационный мегасубъект (подробнее об этом см.: А. Отырба. О месте России в формирующемся мироустройстве. Журнал «Изборский клуб» №6-7, 2016), способный конкурировать с формирующимся мегасубъектом Китаем. С их образованием в мире возникнет новая форма глобальной конкуренции — межмегасубъектная, что приведет к существенной деглобализации мировой экономики, которая в наибольшей степени коснется сферы финансов.

Возникнут две изолированные друг от друга, глобально значимые, конкурирующие между собой финансовые системы — зона доллара и зона юаня. Это означает, что мир откажется от доллара как общемировой расчетной единицы, а самое главное — его функции мерила стоимости, которое перейдет к золоту. Товарообмен между зонами, в гораздо меньших объемах, чем сейчас, но будет происходить.

А вот проникновение в зону чужой валюты будет приравниваться к диверсии. Что касается расчетов, то между государствами внутри зон они будут осуществляться в основных зональных валютах — долларах и юанях, а межзональные расчеты будут осуществляться золотом и другими ценными металлами.

Конкуренция между новыми мегасубъектами будет неким подобием холодной войны, протекавшей во времена СССР между Восточным (социалистическим) и Западным (капиталистическим) блоком. Но она будет протекать в более жесткой форме в связи со следующим: во-первых, основные центры принятия политических решений сместятся в сторону сил, контролирующих эмиссионные центры; во-вторых, потому что, в отличие от советских руководителей, не понимавших природы, функций и роли фиатных денег в такого рода войнах, китайские руководители прекрасно осведомлены о них, что практически уравнивает шансы сторон — соответственно, ужесточает конкуренцию.
 
Понимая, что конкуренция между ними будет ужесточаться, элиты обеих субъектов уже приступили к захвату кусков мирового рынка, а также формированию подконтрольных им торгово-экономических пространств и валютных зон. Элита Запада отчаянно борется за сохранение под своим контролем в первую очередь мировой финансовой системы.

Кроме того, создавая по всему миру ретейлерские сети, она пытается захватить как можно большую часть мирового продовольственного рынка, что обеспечит ей контроль и над мировым производством продуктов питания. Если ей удастся сохранить под своим контролем еще и объем уже захваченного информационного пространства, то в совокупности с контролем над финансовым и продовольственным рынками это позволит западной элите сохранить свое доминирующее положение в мире.

Понимая это, китайская элита тоже действует системно и планомерно, создавая себе по всему миру условия для осуществления разных форм экспансии. Помимо очевидной всем экономической экспансии в товарной форме, осуществляется она и в форме прямых инвестиций при реализации масштабных программ нескольких вариантов «Шелковых путей», а также множество более мелких программ и проектов, реализуемых в Африке, южной части Азии и Латинской Америке. Но самой важной является продвигаемая без особого шума программа интернационализации юаня, являющаяся не чем иным, как вызовом в виде финансовой войны, брошенным Западу.

Китайские руководители, в отличие от их советских и российских коллег, прекрасно осведомлены о роли фиатных денег (коими является общемировая валюта доллар) как оружия в современной межгосударственной конкуренции. Потому они [китайцы] не только создали систему защиты от финансовой агрессии со стороны Запада, но и, понимая, что победить в войне, лишь защищаясь, невозможно, перешли к атакующим действиям.

Об этом свидетельствует степень интенсивности реализации программы «интернационализации юаня», являющаяся не чем иным, как финансовой экспансией с целью вытеснения доллара с мирового рынка и скупки мировых богатств. С 2000 по 2017 год экспорт китайских капиталов в виде прямых инвестиций увеличился в 53,3 раза, тогда как экспорт товаров за тот же период вырос лишь в 3 раза. И именно это вызывает у элиты Запада наибольшее опасение, поскольку экспорт китайского капитала — это не что иное, как захват мировой экономики, чем ранее монопольно занималась она [элита Запада]. 

Стремительно развиваясь, экономика Китая уже достигла мощи, позволившей бросить вызов Западу даже в гонке вооружений, примеров чему немало. Последним из них является запуск конвейерного производства атомных субмарин, что уже в ближайшие годы обеспечит Китаю статус морской державы, а в недалеком будущем — и возможность доминировать в мировом океане.

Наблюдая за действиями Китая, элита Запада вполне обоснованно усматривает в них угрозу своему статусу гегемона, являющегося для нее императивом. Будучи главным бенефициаром экономической деятельности человечества и понимая, что в случае победы юаня над долларом ей придется поменяться ролями с китайской элитой, она мечется в поисках благоприятного для себя выхода из ситуации. И чтобы разъяснить ее отношение к сути происходящего, а также степень обеспокоенности им, приведем несколько цитат ее ведущих идеологов.   

«Влиятельные группы в обеих странах утверждают: гонка за превосходство между США и Китаем уже в самом разгаре, — говорит в своей книге «О Китае» мэтр западной политологии Генри Киссинджер. И там же продолжает: — Китай достиг процветания в рамках поддерживаемой США международной системы.

Но при этом сохранил дружественные отношения с рядом противников Америки и делает все для изменения правил международной системы в свою пользу. При таких взглядах призыв к американо-китайскому сотрудничеству выглядит устаревшим и даже наивным».

Из слов Киссинджера следует, что из ситуации в американо-китайских отношениях, как они развиваются сегодня, бесконфликтного выхода нет. 

Но «водораздел» между Китаем и США пролегает не только по линии финансово-экономической конкуренции, но и идеологической, о чем свидетельствуют слова Аарона Фридберга, которого цитирует в своей книге Киссинджер.

«Конечная цель американской стратегии состоит в ускорении революции, пусть даже и мирной, способной покончить с однопартийной авторитарной властью в Китае и на ее месте воздвигнуть либеральную демократию», — пишет он. 

Это означает, что главным врагом Китая является не государство США или субъект Запад, а силы, продвигающие либерализм, которые, навязывая свою идеологию и ценности, будут вмешиваться в его внутреннюю политику. И китайские руководители это прекрасно понимают. И именно отношением к либерализму объясняется их низкий уровень доверия к российской политической элите, демонстрируемый китайцами. Об этом свидетельствует статья «Комментарий: сможет ли Россия выдержать испытание на прочность на фоне сложного кризиса?», появившаяся в китайских СМИ сразу же после визита премьер-министра Дмитрия Медведева в декабре 2015 года. 

Уже из заголовка следует, что китайцы рассматривают социально-экономическое положение России как глубоко кризисное. Начинается же она с утверждения, что в связи с повышением учетной ставки ФРС ускорится отток капитала из России, чем указывается на ее главную слабость — высокую степень финансовой зависимости от Запада, породившую столь же высокую степень политической зависимости. И вынеся данный факт в первый абзац, авторы послали сигнал российской элите, указав на него как на главную причину их низкого доверия к ней. А это не что иное, как толстый намек на необходимость выхода из-под финансовой зависимости от Запада как условия, требуемого для повышения уровня доверия и формирования российско-китайского стратегического союза, необходимого сегодня для обеспечения безопасности обоих государств.   

Из вышесказанного следует, что российскому руководству при формировании отношений с Китаем нужно учитывать, что сами китайцы оценивают Россию не только с позиции экономической и политической выгоды, но и через призму идеологии. И что уровень их доверия к российским властям во многом будет определяться степенью их приверженности либерализму.  

Формируя китайскую политику, российскому руководству нужно учитывать и отношение элиты Запада к росту могущества Китая с позиции военной безопасности. К примеру, тот же Киссинджер, анализируя динамику отношений Запада и Китая, задается вопросами: «Могут ли страх чьей-то гегемонии, присущий США, и боязнь военного окружения, преследующая Китай, быть излечимыми? Можно ли найти некое пространство, где обе стороны могли бы достичь своих целей в плане безопасности без милитаризации своей стратегии?» — но ответов на них, которые успокоили бы мировую общественность, не дает. Более того, будучи дальновидным политиком, понимающим, что борьба за гегемонию всегда заканчивается войной, которая сегодня может оказаться ядерной, намекает на необходимость поиска мер, направленных ее предотвращение.  

Из слов Киссинджера следует, что статус гегемона для элиты Запада является императивом. Соответственно, она не остановится ни перед чем, чтобы не допустить его утраты в противостоянии с элитой Китая. При этом она знает, что одолеть китайцев, понявших «секрет» фиатных денег как оружия в холодной войне, не удастся, а победить в войне обычной — и подавно. Что одолеть их можно, только победив в ядерной войне. Но ядерная война несет угрозу и самому Западу.

Остается вариант — остановить с помощью ядерной войны, но чужими руками. И единственной страной, пригодной для решения такой задачи, является Россия. Спровоцировав российско-китайскую войну, которая в случае ее начала с большой долей вероятности окажется ядерной, Запад разом решит несколько задач: сохранит свой ядерный потенциал, обезоружит главных конкурентов и создает себе условия для тотального доминирования. 

Но для решения такой задачи необходимо перехватить управление ядерными силами России. И главным препятствием на этом пути является президент России Владимир Путин, с приходом которого элита Запада утратила часть почти неограниченной власти, которой обладала в России в 1990-е годы. И все проблемы, с которыми сталкивается в течение последних лет Россия, являются следствием политики Запада, направленной на дестабилизацию ее внутриполитической ситуации с целью перехвата управления ее вооруженными силами.

Отсюда следует вывод, что китайская элита должна быть крайне заинтересована в сохранении стабильности в России и формирования с ее элитой союзнических отношений с целью совместного противостояния агрессии Запада. Но проблема в том, что в России нет политически структурированной силы, которой китайская элита доверяла бы настолько, чтобы обсуждать с ней вопросы безопасности и создания российско-китайского военно-политического союза. И именно на отсутствие такой силы, с которой китайское руководство могло бы вступить в диалог для обсуждения этих вопросов, и намекали недвусмысленно китайские руководители в статье, опубликованной после визита Медведева в декабре 2015 года. 

И в связи с недостаточным уровнем взаимного доверия российской и китайской элит одной из первоочередных задач России, на наш взгляд, должно быть обретение финансовой независимости от Запада, рассматриваемое китайской стороной как важнейшее условие, необходимое для сближения сторон в деле совместного противодействия усиливающемуся давлению со стороны Запада.