Похоже, США в одном шаге от начала военного вторжения в Венесуэлу

Итак, примерно через 2 недели после начала учебного года (на новом месте) прилетели американские самолеты. Было часов в 10 утра воскресенья, мы стояли у подножья горы и наблюдали, как в долине работали тысячи китайцев. И вдруг – рев реактивных бомбардировщиков! И что мы видели! 
Очень странно, что с апреля до июля иногда прилетали американские самолеты, немного кружились и улетали, а с появлением китайцев больше не прилетали. В течение примерно полутора месяцев наше местечко не посещали американцы.
В этот раз американцы появились внезапно и очень странным образом. Раньше они делали круги сначала на приличной высоте, затем постепенно снижали высоту, а в этот раз вдруг из-за горной цепи через cедловидный желоб с запада на восток на малой высоте (метров 500-600) и большой скорости неслись один за другим 2 самолета и улетели далеко на восток. Воздушной тревоги не было, китайские зенитчики не успели реагировать, а “светло-серые” китайцы, работавшие в долине, похоже, даже не поняли, что за шум был.
Американцы, должно быть, прекрасно знали, что в приграничных провинциях Севера Вьетнама присутствовали китайские войска. И не заметить присутствие китайцев было просто невозможно – китайцы не только не заботились о камуфляже своих позиций, а, наоборот, словно боялись, что американцы могут их не видеть: на холмах и на стройках большие алые китайские флаги, большие портреты Мао Цзе-дуна и лозунги, транспаранты. Короче – очень даже праздничная обстановка! 
Тем временем китайцы уже поняли, что только что пролетели американские самолеты. Они сразу построили “линейку”, высоко поднимали свои карабины и кричали какие-то фразы. Я отчетливо слышал несколько из их фраз – “Татао мэйтикуо чу-и!” (“Долой американский империализм!”), “Маочуси уаншуэ!” (“Да здравствует председатель Мао!”), “Чунгкуо кунгшантанг уаншуэ!” (“Да здравствует коммунистическая партия Китая!”), а другие не понял. После криков китайцы не готовились к бою и не прятались, а продолжали работать, как ни в чем не бывало. Только теперь их подбодряли удары по барабану – чего раньше не было.
Прошло минут 15, а американцев нет и нет! Мы разочаровались совсем и стали ругать трусливых американцев. Конечно, мы ждали хорошее кино, но из-за трусости американцев кино не состоялось!
Вдруг я открыл рот: с севера на юг на очень малой высоте (метров 200, не более!) стремительно неслись 2 огромных американских бомбардировщика Ф-105! Они пролетели буквально над головой китайцев – и никакого звука! Лишь в момент, когда они почти скрылись за холмами в 4-5 км от нас, до нас дошел оглушительный рев, что мы от неожиданности и страха даже присели (а если честно – упали!). Затем, придя в себя, мы наперебой кричали: “Я видел!”, “Я тоже видел!”, “А почему ничего не было слышно?”. И кто-то закричал: “Cмотрите, ребята!” и показал рукой в сторону китайцев. О-о-о…что творилось! Китайцы по всему полю, во все стороны, разбежались, как муравья! Мы кричали: “Они растоптали весь наш рис!”. Вдруг раздалась очередь, затем еще очередь, и еще очередь – китаец поднял ручной пулемет и стрелял в небо! Мы смеялись: “Ха, они давным – давно улетели, какой толк стрелять в пустое небо-то?”. Оказывaется, нет, не по самолетам стрелял китаец, а стрелял, чтобы другие китайцы обратили на него внимание! Командиры с пистолетами в руках бежали в разные стороны и заставляли солдат вернуться назад на место работы! Мы злорадствовали: “Ага, а мы думали, что вы совсем не боитесь американцев!”. Мы были единого мнения в том, что китайцы совсем не видели, как над их головой пролетели бомбардировщики (они просто не могли видеть, потому что работали, и если в тот момент кто-нибудь случайно смотрел в небо, то всё равно не успел бы видеть – слишком быстро пронеслиcь самолеты!).
А американцы улетели совсем и больше не появлялись. Китайские зенитчики так и не успели стрелять по самолетам.
Вечером я спросил у отца: “Папа, почему я видел самолеты, а звука не слышал?”, и он мне объяснил: “Потому что эти самолеты летают быстрее, чем звук”. Я удивился: “Неужели можно лететь быстрее звука?”. Папа кивнул головой: “Да именно так. Вот смотри: от того холма до нашего места один километр, звук идет оттуда до нашего места за 3 секунды, американские самолеты покрывают расстояние 1 километр за 2 секунды, а когда разгоняются – то и за всего полторы секунды”. Я почесал затылок: “Это да-а-а!”.
На следующий день к нам в гости зашел дядя староста деревни. Он разговаривал с моим папой и перед уходом сказал: “Чую, что нам будет очень тяжело с этими американцами. Техника-то у них какая, а? Они этих китайцев, как мух, раздавят!”. Мой отец посмотрел на меня и сказал ему: “Не надо такие слова…Тут дети, они еще не понимают”. Дядя староста: “Конечно, конечно, это – только между нами”.

Дня 2-3 после первой встречи китайцев с американскими самолетами на склоне горы – непосредственно над местом, где мы обычто играли и наблюдали за китайцами – появились 3 китайских солдата с карабинами СКС. Мы с любопытством pассматривали их, а они – нас. Оказывается, у них телефонный аппарат и они поочередно слушали, каждый слушал минут 10 и передавал трубку другому. А пока один слушал, остальные двое cидели в стороне и разговаривали между собой. Меня разбирало любопытство: они очень долго слушали, но не говорили ничего – ни единого слова! Заметив, что я всё время смотрел на них, один из них меня пальцем позвал. Я карабкался по склону горы наверх и взобрался к ним, сказал: “Нихао!” (“Здравствуйте!”). Они мне тоже “нихао!”. Я спросил: “Шанма ни чуа?” (“Что вы делаете?”). Один показал пальцем в небо и ответил: “Фэйти!” (“Самолет!”). Я сказал: “Уа путунг!” (“Я не понял!”). Один китаец изображал ладонью, как самолет летает, и поднял воображаемый карабин, затем ртом показал “бах!бах!бах!”. Я не совсем понял и продолжал смотреть на него. Он изображал ладонью пикирующий самолет, стрелял ртом “бах!бах!бах!бах!бах!бах!”. Я примерно так понял: они получают по телефону информацию о cитуации в небе Вьетнама и при приближении американских самолетов должны выстрелить в небо, чтобы предупредить других китайцев о приближающейся угрозе.
Китайцы начали со мной разговаривать. Cпросили: “Ни ши туашао ниен?”. (“Cколько тебе лет?”). Я ответил: “Уа ши тьеу ниен” (“Мне 9 лет”). Дальше они задавали мне простые вопросы: кем работают папа и мама, сколько им лет, сколько братьев и сестер. Я охотно ответил на их вопросы, затем мой запас китайских слов подошел к концу, я не мог больше отвечать на их вопросы, они это поняли и делали мне знак: “Иди играй!”. Я cказал: “Тайтьен!” (“До свиданья!”) и ушел. 
В последующие дни каждый раз, когда я проходил мимо их поста, они мне махали и улыбались, но я близко больше к ним не подходил, так как не о чем говорить – я тогда знал всего несколько десятков китайских слов.

24 сентября 1965 г, 14 часов с минутами. Мы играли с ребятами у подножья горы, метрах в 100 от нашей пещеры. Вдруг над нами раздались 3 выстрела. Мы посмотрели в сторону 3 китайских солдат. Они нам делали знак рукой и кричали: “Фейти! Хуейтья!” (“Cамолет! Домой!”). Мы побежали в свои пещеры. По дороге домой нас догонял звук сирены с холмов, где стояли позиции китайских зенитчиков.
Добежав до дома, я привел своих братьев (7 лет, 4 года и 2 года) в самый дальний угол пещеры и приказал: “Сидеть здесь! Без моей команды – не с места!”. Затем я вышел из пещеры, выбрал удобное место за большим камнем и оглядывал по сторонам: на холмах, что в 800-1000 м от моего места, были видны стволы зенитных пушек, на железной дороге и строящейся автодороге “светло-серые” китайцы лежали на земле, но не направляли карабины в небо (мой папа сказал, что китайцы не верили в возможность сбить реактивный самолет из стрелкового оружия). Вдруг я вспомнил о маме, но сразу успокоился, так как знал, что сегодня она работает на южной границе нашего кооператива – примерно в 3 км к югу от железной станции, там нет объектов, которые могли вызвать интерес у американцев. За отца я совершенно спокоен: его новое место работы находится в маленькой долине в 4 км от уездного городка, там даже автомобильной дороги нет, нечего там бомбить.
Раздались 6 выстрелов. Я подумал: “Сейчас кино будет!”. 
Через минуту был слышен рев двигателей самолетов, но самих самолетов не было видно. На холмах заметил я какое-то движение. А, все стволы зенитных пушек повернули на запад, на вершины горной цепи. Значит, американские самолеты летали там, за горной цепью, то есть за моей спиной. Bдруг на холмах поднялась пыль, и сразу за этим до меня дошли грохоты: начали стрелять зенитныe пушки! От дяди старосты деревни я узнал, что у китайцев пушки c калибром 37 и 85 мм, значит, равномерные звуки (как звуки от хлопушек) – это стреляли 37-мм пушки, а более мощные одиночные выстрелы – это стреляли 85-мм орудия. На расстоянии примерно в 1 км я отчетливо различал: когда стреляли 37-мм пушки – только пыль и немного дыма, а при каждом выстреле 85-мм орудия хорошо видна молния огня, пыли и дыма намного больше. И еще одну вещь выяснил для себя: в основном у китайцев 37-мм пушки, 85-мм орудий нaмного меньше, и пушки расставлены следующим образом: 3-4 холма с 37-мм пушками и один холм с 85-мм орудиями, затем опять 3-4 холма с 37-мм пушками, и так далее.
Зенитные пушки стреляли уже больше двух минут. И вдруг я от неожиданности широко раскрыл рот: с востока на запад стремительно неслась стая 7-8 бомбардировщиков! Они быстро приближались к китайским позициям и на некотором расстоянии (мне было трудно определить – каком) бросили бомбы и cразу повернули на юго-запад, чтобы не попадать под град китайских зенитных снарядов. При отделении от самолетов бомбы были видны просто как черные песчинки, затем они приближались к китайским позициям по наклонным траекториям, кувыркаясь в воздухе и быстро увеличиваясь в размерах. Почти одновременно на нескольких холмах образовались огромные столбы дыма и пыли, и я видел, как зенитная пушка подброшена вверх на большую высоту и упала у подножья холма, словно спичка, только затем до меня дошли звуки взрывов. C холмов доносились непонятные мне крики на китайском. Тем временем те бомбардировщики, которые только что сбросили бомбы на китайские позиции, сделав полукруг, летели с юга на север над восточными холмами на малой высоте, но достаточно далеко от китайских позиций. Китайцы на холмах, не подвергшихся бомбардировке, сразу повернули зенитные пушки на восток и начали стрелять. Буквально через 10-15 секунд с запада, из-за горной цепи, со страшным ревом пикировали другие бомбардировщики, сбросили бомбы на стреляющие китайские позиции и свернулись на север. Снова взрывы, столбы дыма и крики на китайских позициях! Горели китайские казармы на холмах, они страшно кричали. Я уже не злорадствовал, мне до слез было жалко китайцев, ведь они сюда пришли помочь нам.
Я стоял и смотрел на горящие китайские позиции на холмах, затем перевел взгляд на “светло-серых” китайцев, лежавших в поле – они продолжали неподвижно лежать по обеим сторонам дороги, как мертвые. Прошло несколько минут, всё тихо, американцы, кажется, улетели домой. Вдруг поднялся во весь рост какой-то китаец, выстрелил из пистолета в воздух и что-то кричал. Все “светло-серые” китайцы поднялись и побежали в сторону холмов. Я сразу догадался: бежали на зенитные позиции помочь своим товарищам. Прошло примерно 2 минуты. Те китайцы, что работали на железной дороге, уже добежали до подножья холмов, а те, которые занимались строительством новой автодороги, только успели перейти вброд неширокую реку и теперь бежали по рисовому полю. Так как рисовое поле было заполнено водой, они бежали по узеньким дорожкам между участками поля, и это обстоятельство снижало их скорость, они почти шли, а не бежали. И в этот момент с севера быстро приближались на высоте 500-600 метров 2 бомбардировщика и cбросили в толпы китайцев еще бомбы! Жуткая картина: взрывы, и китайцы разлетели в разные стороны! Я бросился в пещеру, меня догоняли оглушительные звуки взрывов, затем звуки от ударов осколков бомб о каменную скалу за нашей пещерой, и только в последнюю очередь cыпался град камней и кусков грунта (от нашей пещеры до места падения последних бомб примерно 400 м по прямой). Мои братья заплакали от страха, и мне пришлось их успокаивать: “Всё, всё, не нойте! Американцы улетели!”. Мой брат, которому было 7 лет, недоверчиво спросил: “А ты не врешь?”. Я ответил: “Нет, не вру. У них обед в 3 часа, они спешат домой. У них строго: кто не явился на обед во время – тому голодать до ужина!”. Мои братья поверили в мое вранье и успокоились…

В тот вечер, часов в 8, к нам пришел дядя староста. Мои младшие братья уже спали, мама возилась c посудой у входа в пещеру, я сидел в конце пещеры и делал укроки при свете керосиновой лампы. Поскольку у нас были всего 2 керосиновых лампы (одна у меня, другая у мамы), мой отец и дядя староста курили и разговаривали в темноте. Мой отец спросил: “А ты не знаешь, сколько их сегодня погибло?”. Дядя староста вздохнул и ответил: “Кто ж знает…Они сами-то и не знают. Не менее двухсот, наверно”. После некоторого молчания он добавил: “Cами виноваты. Кто ж так воюет?”. Мой отец: “Вот у тебя большой опыт, ты им и скажи! Ну, может быть, не им прямо, а через какую-то инстанцию…”. Дядя староста: “Говорил. И не только я. Товарищи в уездном военном комитете тоже воевали с французами, тоже знают. Как только китайцы расставили зенитные позиции, мы сразу почувствовали что-то неладное и им через ихнего переводчика сказали об этом”. Мой отец: "Ну и?...”. Дядя староста: “Хэк, ничего не вышло! Знаешь, что нам ответили они? “Спасибо вам, товарищи, за совет. Понимаем, что вы привыкли к партизанским методам ведения войны. А мы по другому воюем!”. Вот так! Помнишь Дьенбьенфу? Если бы тогда мы последовали их совету, мы бы крупно проиграли битву. Только благодаря мудpости нашего Зиапа мы выиграли эту битву. Черезчур гордые товарищи эти китайцы!”. Мой отец: “Ничего, жизнь их научит!”. Дядя староста: “Какая жизнь! Вот американцы – хорошие учителя. А какой урок сегодня дали американские учителя, а? Хоть после этого чуть по-умнее станут!”.
В то время (1965 г) в ополчение призывали только мужчин в возрасте 35-45 лет (30-35 летние мужчины служили в батальоне региональных войск [типа регулярной армии уезда], а 18-29 летних – конечно, в армию). Женщин и мужчин 46-55 лет пока не брали в ополчение. В тот вечер батальон региональных сил пришел помочь китайцам ликвидировать последствия бомбежки, однако гордые китайские товарищи отказались от помощи, поэтому батальон вернулся в казармы. 
Поздним вечером китайцы на грузовиках, покрытых брезентом, вывозили тpупы куда-то на север. 
А в следующие дни то тут, то там жители нашей деревни находили части тел китайцев. И в ужасе бежали сообщить об этом старосте, затем они должны вместе с отрядом китайских солдат возвращаться в те места, где находили то руку, то голову.
Наслышавшись рассказов об этом, мы окончательно испугались, и с темнотой не выходили из своих пещер. И днем cобирались вместе в какой-нибудь пещере и там играли. И шли в школу большой толпой, стараясь смотреть прямо перед собой. Все боялись смотреть влево или вправо – вдруг там…голова или рука! Б-р-р-р…Страшно!

После того события (первой бомбардировки) в течение недели американцы не прилетали. Вроде страх прошел, мы – дети – начали друг другу говорить: “Чего это они больше не прилетают-то? Как скучно – нет кино!”. Я объяснил ребятам: “Это они ждут, когда китайцы что-то построят. Сейчас почти ничего еще не построили китайцы, нечего им бомбить!”. Ребята: “Ах, вот в чем дело!”.
Я это знал не потому, что был умнее ребят, а только потому, что часто подслушивал разговоры между моим отцом и дядей старостой деревни. Дядя староста обычно приходил к нам через день – он любил разговаривать с моим отцом, так как отец был одним из самых образованных в деревне.
В первых числах октября американцы бомбили наше местечко во второй раз. В этот раз жертв не было среди китайцев, зато были первые жертвы среди вьетнамцев. 
Как-то в 4 часа дня или чуть раньше прилетели американцы. Я стоял за большим камнем у входа в пещеру и приготовился к очередному сеансу кино. Группа самолетов леталa где-то за горной цепью, другая группа бомбардировщиков летелa c юга на север, затем с севера на юг, делая круги за восточными холмами, но достаточно далеко. Работавшие в поле китайцы лежали на земле, а зенитчики не стреляли. Вдруг слышен cильный рев за горной цепью, и начали стрелять китайские зенитные пушки. Что-то не так, и я сразу понял: стреляли не все пушки, а только половина из них! “Половина”, потому что было хорошо видно: стреляла только половина числа холмов, на других холмах не стреляли, причем один холм стрелял, соседний – не стрелял, следующий – стрелял, соседний – не стрелял. Нетрудно было догадаться, что на тех холмах, которые не стреляли, китайцы внимательно следили за восточной группой самолетов. Я подумал: “Поумнели китайские товарищи!”.
Вдруг за восточными холмами один самолет отделился от группы и летел с севера на юг достаточно близко к китайским позициям. Китайцы сразу начали стрелять, однако бомбардировщик снизил высоту и исчез за холмами. Китайцы прекратили стрелять. Снова появился второй самолет и повторил манёвр первого. Опять стреляли китайцы. С западной стороны, наверно, такая же картина. “Hаверно”, потому что я не видел западной группы самолетов, но по характеру стрельбы пушек догадался об этом: то стреляли, то нет, и опять стреляли…
Я думал: “Странно ведут себя сегодня американцы. Не бомбят, а только дразнят китайцев!”.
В этот момент с севера на юг над долиной на малой высоте (не более 400 м) неслись параллельно друг другу 2 бомбардировщика, и на горизонтальном полете сбросили бомбы на железную станцию, затем летели дальше на юг на малой высоте и скрылись за холмами. За ними, буквально через 2-3 секунды, летела другая пара самолетов, и также бросила бомбы на железную станцию. Я успел даже точно определить, что каждый самолет бросил 4 бомбы, значит, 16 бомб всего. Я не прятался при взрывах, так как знал что от моего места до железной станции достаточно далеко – 1,3-1,5 км. Вся железная станция была в огне и черном дыму.
Американцы улетели совсем и больше не возвращались. Китайцы в этот раз не несли потери, но им так и не удалось сбить хотя бы один самолет. К вечеру стало ясно, что железная станция полностью разрушена и погибло 8 вьетнамцев, работавших на станции.
В тот же вечер начались работы по ремонту железных путей. В работах участвовали и китайцы, и бойцы батальона региональных сил. Ополченцы только охраняли подступы к станции и в работах не участвовали.
На следующий день к нам заходил дядя староста деревни. Он сообщил моему отцу, что восстановили всего один из шести железных путей. На вопрос моего отца: “А почему?” он ответил: “Нам сказали, что одного достаточно. Сейчас пассажирские поезда уже не ходят, только ночью ходят поезда со специальным грузом”. Я очень хотел спросить у дяди старосты, что это за специальный груз, но, как хорошо воспитанный мальчик, делал вид, что совсем не интересовался разговорами взрослых.

[Много лет спустя я узнал о том, что именно в том 1965-м году по ночам через наше местечко проходили специальные эшелоны с комплексами зенитных ракет “Двина” С-75. На всем пути следования от границы до станции назначения в 12 км к югу от Ханоя поезда нигде не останавливались, на каждой платформе стояли по 2 солдата с автоматами и они имели право стрелять в любого человека при попытке приблизиться к эшелону, и что на всех станциях должны были погасить все источники света]

Источник: https://forum.awd.ru/viewtopic.php?f=210&t=205742