ООН в Азии и Африке. Российские офицеры-миротворцы о иностранных военных

ЖДАРКИН Игорь Анатольевич,
военный переводчик, подполковник запаса

В 1996-1998 гг находился в составе миротворческого контингента ,миссии ООН в Анголе

       ...Кроме того, с нами питались несколько человек, которые не принадлежали к нашему отряду, но вносили свои деньги — российские и украинские наблюдатели. Украинцы — это были те же наши бывшие советские офицеры, которые проживали на Украине. Ещё было несколько болгар, словаков, поляков, которые тоже вносили свои деньги и столовались у нас.

     Самым лучшим считался бразильский госпиталь. Долгое время он базировался в Луэне, на востоке страны. Бразильцы лечили очень хорошо. И кроме всего прочего, они замечательно делали зубы. У нас чуть ли не половина отряда специально летала к ним ставить пломбы. Потом бразильцев перевели в Луанду, как раз на Виллу Мадиба, потому что ООН стала сокращаться. И они уже работали там. А в самой Луанде, на ещё одной вилле — Вилле Виана, туда надо было ехать минут сорок от нашей Виллы Эшпа — располагалась техническая база ООН и плюс госпиталь, румынский!

     Когда я первый раз услышал, что румыны, оказывается, «специалисты» по тропическим заболеваниям, я не знал, смеяться или плакать! Ещё с первой командировки я помнил, что лучшие специалисты — это кубинцы, которые обычно за три дня, а максимум за две недели могли поставить человека на ноги. И услышать, что, оказывается, румыны — специалисты по таким вещам…. Сказать по правде, люди боялись ложиться к румынам на лечение. Единственное, что там было нормально — это комфорт, везде вентиляторы стояли, плюс они медсестер подобрали одна к одной, так что, как у нас шутили, не вылечиться, так хоть на приятных девушек посмотреть! Меня Бог миловал, в румынский госпиталь я ни разу не попал. А наши ребята лежали, и впечатления у них остались самые тягостные. Наверняка, румыны очень старались, но, как говорится, не по Сеньке шапка.

     нам один старый местный португал сказал: среда и суббота минимум по сто грамм всего, что горит, и желательно покрепче, джин, виски, водка, вино, «капороте» местная, кроме пива, потому что от него толку нет. Это на 90% помогает от того, чтобы малярия не успела развиться, или протекла в лёгкой форме. А один уже наш врач, советский, который был после Афгана, — кстати, белорус, только фамилии не помню, к сожалению, — он этот механизм нам разъяснил в весьма занимательной форме. Примерно так: вот ты выпил в среду — и как будто плазмодиям, которые эту малярию к тебе в кровь затащили, дал бейсбольной битой по голове. Они упали, контуженные, и только где-то к пятнице начинают приходить в себя, а в субботу уже поднимают головы. И тут ты в субботу им раз — опять по голове битой, и до среды. И они не успевают прийти в себя и у тебя в крови нагадить....

     Хотя были и жертвы среди ооновского контингента, и часто. Один из таких печальных случаев, о котором я знаю, произошел на юге, в провинции Уила, где я служил в годы первой своей командировки — в Мулондо. На запад от Мулондо есть такой населенный пункт Шонгорой. Вот в этом Шонгорое был пост наблюдателей. В том «тим-сайте» был мой хороший знакомый Саша Кияшко, он тоже выпускник ВИИЯ, на пару курсов меня постарше. После разъединения Союза он уехал на Украину и приехал в миссию ООН как наблюдатель от Украины, то есть — украинский военный наблюдатель. Так вот, на этом посту он, как человек из бывшего Союза, стал очень уважаемым. Потому что он мог всё: работать с радиостанциями, с компьютером, со связью Capsat (satellite communications), он мог всё делать. И поэтому там была целая толпа людей, которая иногда говорила ему — Саша, ты, главное, сиди, работай, отсылай вовремя сообщения (reports), а мы будем ездить, патрулировать сами! Там же было обязательное патрулирование на машинах — проверка, как выполняется соглашение о прекращении огня, нет ли нарушений. И в один из таких выездов на них напали и всех перестреляли. Самое интересное, что был черед Сашке ехать! То есть, он уже говорит — я еду, а ему — нет, должно прийти какое-то важное сообщение, так что Бог с ним, с патрулированием, сиди, мы сами поедем! Там были англичанин, египтянин, индус и ещё кто-то. Выжил только индус… Напали унитовцы, расстреляли буквально в упор, а индус притворился мёртвым, у него было шесть пулевых ранений. Сашка, когда приехал в Луанду после этого, две недели просто не просыхал. Потому что это было в его патруль....   

         Я уже не раз говорил, и ещё скажу, что в Африке цена человеческой жизни — это даже не копейка и не ноль, а где-то минус пять. В этом я убедился ещё в первой командировке. На операции мы несколько раз посещали ангольский госпиталь, где лежали раненые — так этих раненых там принимали, перевязывали и забывали про них, выживет — молодец, не выживет — хрен с ним...

     И вот, в ООНии получались такие ситуации. Например, как-то мы поехали отдохнуть в кабачок в центре Луанды, сидим там, пьем пиво. Вдруг появляется знакомый уругваец, штабной офицер, и говорит: «Меня ограбили». Полиция подошла, как оказалось, — потому что он, вместо того, чтобы поехать на машине, пошел пешком, — а у него не было ID карты на груди, удостоверения личности. Естественно, задали вопрос, кто такой, документы? А он ID карту свою хранил в портмоне. Достал портмоне — полицейский просто выхватил у него этот портмоне, вытащил ID карту, отдал ему, а портмоне — себе в карман. А там четыреста долларов было.

      Миша Лифшиц — ещё один представитель Беларуси в миссии ООН, если можно так сказать. Он — уроженец Гомеля. Бывший старшина Советской Армии, служил под Выборгом, в танковой бригаде, в местечке Давыдовка. Бывший капитан израильского спецназа — уехал в Израиль из Гомеля в 1981 году. Рассказывал про некоторые операции, в которых участвовал в составе израильской армии. Там получил тяжёлое ранение и из армии уволился. Как он попал в «оонию», я не помню — кажется, тоже поехал в какую-то миссию, и пошел в гору. Когда я с ним познакомился, у него уже была жена и квартира в Нью-Йорке, и в Анголу он приехал заместителем начальника транспортной службы — то есть, этого самого финна. Сошлись мы с ним сразу: он простой был, как две копейки, очень веслый, и я слышал, что он все время повторяет «Белоруссия», «Белоруссия». Я спросил: «Миша, а причем здесь Белоруссия?» Он отвечает: «Так я же из Белоруссии родом». Я: «А откуда?» Он: «Из Гомеля». Я: «Ну, надо же, я тоже из Гомеля!» А потом, когда я служил третий срок в войсках ООН, в Уиже, Мишу туда перевели главным по хозяйственной части. И он тоже столовался у нас «в общем котле», про который я уже говорил. Миша, дай Бог ему здоровья, всегда помогал нам, чем только мог...  Ещё было очень интересно, как мы решили отпраздновать День Победы.....

     Мы с ребятами посчитали, сколько всё это может стоить, если проводить праздник за свой счет, какое лучше сделать угощение, сколько у нас может быть гостей, и во сколько это выльется. Получилось, что с каждого по двадцать долларов — не так много, можно было скинуться. Я вышел от Фариа — и пошёл искать желающих праздновать за свой счет.

    Первыми, к кому я пошел, были болгары. Стучусь к ним в контейнер, они мне открывают. Захожу — там «картина маслом»: сидят все за столом, виски на столе, «Игорь, привет, заходи! Давай по стаканчику!» А время — одиннадцатый час утра! От виски я отказался, и рассказал им, что так и так, Force Commander бумагу не подписал. Они мне хором ответили что-то вроде «да пошел он… подальше, сами проведём!» Тут же скинулись по двадцать долларов, вручили мне деньги. Потом их старший — Иван — бегал за мной по всей миссии, потому что болгары ещё прибывали, и он всё просил, что ещё ребята хотят сдать деньги и прийти на праздник! Болгар в итоге набралось человек пятнадцать.

    Дальше я пошел к словакам, они тоже глупых вопросов не задавали, сразу скинулись по 20 долларов. Пригласил румын — начальника медслужбы и начальника отдела кадров, они оба в Союзе учились. Венгры сказали: нет, это не наш праздник! Потом, правда, все равно пришли. Пришел Анджей Шлебовский, ещё два поляка с ним, тоже военные.

    В итоге на нашем празднике были русские, украинцы, белорусы, поляки, словаки, болгары, один серб и один хорват. Несмотря на всю геополитику, они друзья были, «два брата-акробата», что называется. Также пришли румыны, француз — военный консультант, служил до Анголы в Кувейте с нашими ребятами, очень хорошо к нам относился и не раз помог. Праздник, конечно, удался на славу...так что День Победы прошёл на «ура». Все, кто пришёл, остались очень довольны. Я уже не помню этого, но мне рассказывали, что мы пели военные песни, а в самый разгар празднества я вскочил и заявил: «Так, теперь пьем ещё по одной рюмке и идем бить морду немцам из Одербрехта!» Там была строительная компания «Одербрехт», которая принадлежала бразильским немцам, сбежавшим из Германии после Второй мировой войны! Говорили, что моя фраза привела всех в дикий восторг.

    Можно ещё отметить, что наша миссия по составу контингента была черно-азиатской. На основных должностях сидели представители африканских или азиатских стран. Индусы, бангладешцы, негры и прочие...И политкорректность и толерантность, которую приходилось видеть, просто доставали. Европейцы панически боялись быть обвиненными в дискриминации, в расизме, неполиткорректности. На это, если честно, иногда было просто противно смотреть, как европейцы буквально лебезили перед неграми или азиатами. А темнокожие — особенно местные, ангольцы — пользовались этим напропалую. Это было, конечно, очень и очень неприятно. Хотя, с другой стороны, подход к ним всегда можно было найти, особенно если умеешь с ними разговаривать.

САВИН Александр Иванович,
Подполковник запаса (с 1998 г.)

10 сентября 1991 г. я вылетел в миссию ООН по проведению референдума в Западной Сахаре.

       Я могу сказать с гордостью, что наши офицеры имели преимущество перед другими офицерами. Во всех переговорах, которые проходили с представителями противоборствующих сторон участвовали обязательно наши офицеры с арабским языком, которые переводили переговоры на английский или французский и это было очень большим подспорьем, потому что практически никто из наших зарубежных коллег не владел арабским языков. Знали только западные языки — французский или английский.

И мы были незаменимы в отношении переводов.

Плохо знали английский офицеры из Латинской Америки. Говорили кое-как. И их никогда не ставили старшими патрулей....

        У меня английский был не беглый и мне один англичанин сказал — Алекс, не езди с американцами и неграми — они тебя научат не тому английскому языку, а езди со мной, будем беседовать на английском. И мы ездили по 4-7 часов ежедневно почти и постоянно о чём-то говорили. Он меня натаскивал. Я вспоминал язык и быстро вошёл в ритм, стал на слух принимать радиотелеграммы, записывать рапорта патрулей.

Разместились прямо в пустыне. Никакой технической воды и горячей пищи и света полгода не было. Воду доставляли в пластиковых бутылках по 1,5 литра. Ею же и обливались, ею же брились. Возможности постирать форму не было. Полгода питались американскими сухими пайками. Он был порядка 13 видов. Рыба, гуляш. Но это всё на карбиде. Как откроешь, зальёшь водой, сразу само разогревается. Разные шоколадки вроде Сникерса. Могу сказать, что первые дни интересно поесть, потом не лезет в глотку никак. Всё консервировано до такой степени, чтобы не портится даже в пустыне без холодильника. Скорее всего натурального в сухпайках не было ничего

Праздники жизни были, когда полисарицы приглашали нас к себе и варили нам верблюжье мясо. И это был праздник! Ничего другого горячего мы не ели....    

Подрывались у нас ребята — ооновцы очень часто, гибели не было, но раненые были. Отрывались колёса, отрывало двигатель.

Спасение от подрывов были — мешки с песком на днище вездехода, чтобы не подбросило при взрыве и бронежилеты на сидение.

У нас был майор с арабским языком (я к сожалению забыл его фамилию) из Новороссийска из десантной бригады. Он три раза подрывался и его перестали брать на патрулирование. Так и сказали «ловец мин». Пусть сидит на радиоперехвате и никуда не ездит.

Я сам лично заезжал на минные поля неоднократно и с майором Василием Пирожковым и с Володей Сараевым.

Помню один раз я был старшим патруля и лежал взорванный верблюд и сгоревший Лендровер (это было когда я первые полгода служил на стороне П0-ЛИСАРИО).И когда я это увидел, я остановил машину, а во второй машине ехал один полисариец.И я попросил Васю Пирожкова (он владел арабским языком) говорю — спроси у него что тут такое?

А тот отвечает совершенно спокойно. А вы знаете, мы едем по минному полю.

Я говорю — а почему ты молчишь об этом.

Вы знаете, отвечает — Бог дал, Бог и взял. Инша-ла (на всё воля Всевышнего). Поэтому я спокоен. А остальное — ваше дело.

А у меня китаец сидел за рулём. Он всё прекрасно понял (перевод был на английский) и сказал мне: Алекс, я никуда не поеду. Я подожду когда за мной придёт вертолёт (это уже было через полгода когда у нас появились наши вертолёты Ми-17 с опытными гражданскими экипажами из Сибири)

Я говорю Васе Пирожкову — садись во вторую машину за руль. Я сяду в первую машину за руль. И мы задним ходом ехали по своим следами полтора километра все были потные, ожидая что вот-вот взорвёшься...   

       Другой раз снимал фотоаппаратом маленькие дыньки — едва ли не единственное растение в пустыне. Они жёлтенького цвета. Я смотрю в объектив и вижу мина стоит и тоже жёлтого цвета. Я подозвал француза — смотри. Ну — дынька. Смотри. Ой мина!

Мы стали смотреть — а мины — везде.

Поэтому основная опасность которая подстерегала в западной Сахаре — полное отсутствие карты минных полей..

         Другой случай — мы с Серёгой Голубевым (он тоже был из военного института с английским и португальским языком). И мы с ним в конце 1991 г. решили американцев немного разыграть.

Американцы говорили — нам очень интересно работать с офицерами из СССР. Мы отвечаем — нам тоже очень интересно, мы хотим набраться опыта против вас и затем забрать у вас Аляску обратно.

— Как так?

— Да вот так, мы специально приехали работать в миссию ООН посмотреть на что вы способны. Из вас никто не владеет русским языком, а мы владеем английским.

      Мы говорим — нас в России уже подготовлено общественное мнение (тогда уже группа «Любэ» создала песню «Не валяй дурака, Америка!».

А нас сюда послали для того, чтобы посмотреть — насколько боеспособна американская армия.

Самое интересное, что эти два офицера срочно убыли в посольство США в Марокко. Они поехали докладывать ситуацию — вот так и так, россияне помимо того, что занимаются миротворчеством, они выясняют боеспособность американских военных — насколько они способны защищать Аляску.

Это была хохма, которую тем не менее американцы проглотили. Она прошла. Потом американцы в других team-site задавали наводящие вопросы, обращались к русским офицерам. Проверяли — достоверная эта информация или не достоверная...    

К    итайские военные — это тотальный сбор разведывательных данных. Буквально каждый из китайских военнослужащих ООН был обязан сделать что-нибудь полезное для отечественной спецслужбы.У них приезжали полковники, которые надевали в ООН погоны капитанов и майоров и служили. Большинство из них принадлежали к военной разведке.

Сначала они отрицали, что служат в разведке, но потом признались когда я видел что они переводят на китайский все разведывательные сводки миссии ООН.

Я спросил — зачем ты эту галиматью переводишь? Тут о тыловом снабжении.

Нет, у нас есть Внутренняя Монголия, там есть подобные проблемы в пустыне с доставкой и мы должны знать, как они решаются в западной Сахаре.

Это, конечно, разумно. Они используют данный опыт.

К сожалению, наши дипломаты были не в курсе, что происходило в западной Сахаре. Я раз приехал в столицу Маррокко и меня пригласил посол на беседу. Я три часа рассказывал обстановку, потом он не выдержал, пригласил нашего военного атташе в звании полковника и строго сказал — послушай человека из миссии ООН. Ты мне в сводках давал одну информацию, а там всё совсем не так. И я вновь стал рассказывать об обстановке. Полковник сидел понурив голову и молча слушал. Он просто брал сведения из марокканских газет, а они сообщали не то, что происходило в западной Сахаре на самом деле

Китайцы были очень ответственны, очень дисциплинированы и надо сказать, были хорошо подготовлены.

Могу сказать, что россияне зарекомендовали себя там очень хорошо в мою бытность. Потому, что мы приспособлены к тяжёлым условиям. И кто может решить бытовые вопросы — русский офицер. Он на все руки мастер — технику чинить. Я приспособил бурдюк и сделал душ. Приехал командующий — перуанец спрашивает — кто это сделал. Русский офицер. Я стриг коллег. Приезжал к нам командующий и спросил меня можешь меня постричь? Конечно говорю, садись, постригу....     

    Бригадный генерал Авалей (?) бельгиец он пригласил меня на ужин. Это бывало очень редко, чтобы сам командующие миссией приглашал офицера. И он пригласил меня после одного случая, когда машина взорвалась на минах и я вытаскивал раненых. Я был на второй машине, а первая подорвалась.

И никто, кроме меня не полез их спасать, к сожалению. Кроме меня во второй машине были француз, англичанин и китаец.

Я вытащил всех четырёх из машины они были ранены осколками, я сделал им уколы обезболивающие.

И когда генерал меня тепло встретил на ужине и сказал, вы знаете, я на русских офицеров молюсь, потому, что они никогда не подведут. Они конечно могут позволить себе выпить, но что касается взаимовыручки и взаимопомощи, они — на голову выше остальных.

Очень хорошо зарекомендовали себя наши гражданские вертолётчики. Там воздух разрежён и они шли на высоте буквально несколько метров над пустыней, чуть ли не ехали.

СЕРГЕЕВ Александр Петрович,
Майор запаса

   В Камбодже я служил с 1992 по 1993 год

       Все экипажи наши были военные. И если говорить в целом об этом компании в Камбодже, то она произвела огромное впечатление на наших бывших потенциальных противников которые там участвовали. Это была демонстрация нашей авиационной мощи. В Камбодже одновременно работали от 22 до 25 наших вертолётов Ми-17 и от двух до четырёх сверхтяжёлых Ми-26.

Я не помню ни одного дня, когда бы у экипажа было бы менее четырёх часов налёта. Шесть — восемь часов было ежедневной нормой. Мы летали ночью, в любую погоду. Для нас н существовало понятия нелётной погоды.

Нам поставили GPG на каждый вертолёт, а пока не поставили, наши летали по карте, штурманы вычисляли по логарифмической линейке и достигали цели ничуть не менее точно чем натовские вертолёты Газели и Чинуки.

Они вскоре прекратили почти полностью все полёты, потому что не выдержали с нами конкуренции. Они летали лишь эпизодически. Максимум каждая Газель сделала по пятъ-шесть вылетов и сломалась. А Чинук летал вообще очень редко. Но в непогоду и ночью они не летали вообще. А для нас пределов по погоде не было. Это производило впечатление на всех.

Наши Ми-17 и Ми-26 садились на любую почву. Искусство экипажей было потрясающее...    

Мы обеспечивали перевозки грузов и перевозки личного состава батальонов ООН, которые обеспечивали мирный процесс, процесс выборов на точках.

Причём мы летали при любой обстановке, нас неоднократно обстреливали. Один раз мы сели в расположении пакистанского батальона и только успели спрятаться в убежищах, потому что полпотовцы открыли миномётный огонь из 120-мм миномётов. И пакистанская артиллерия миротворцев им очень хлёстко и быстро ответила без промедления из английских артиллерийских орудий калибра 140 мм (5,5 дюйма).

То есть опасностей хватало и часто дырки от пуль получали все борта. К счастью ни один борт после обстрела с земли не упал, что говорит о надёжности нашей техники и пулевых ранений ни у кого не было...

Приходилось работать с английским, но сперва там были французы и мне приходилось изворачиваться на французском, потом прибыл уругвайский батальон и я большую часть времени работал с английским и португальским. Часть уругвайцев говорили на португальском.

Первым заместителем командира уругвайского батальона был Да Сильва — фанат португальского языка. И мы наши общий язык на почве португальщины. Меня местные уругвайцы звали почему-то Патрау (Патрон) хотя я был молодой. У нас с уругвайцами сразу возникла взаимная симпатия поэтому дела шли очень хорошо. Очевидно, что человеческие тёплые отношения были очень важны. Мы не разу уругвайцев не подвели, обеспечивали их транспортом, Их взвода и роты были распределены на самые забытые богом уголки и точки. Камбоджа при всей своей кажущейся не крупной территории Камбоджа на самом деле очень просторна и медвежьих углов там больше чем достаточно и без вертолётов там никак не обойтись.

С уругвайцами мы очень хорошо работали. Они были прекрасные солдаты и они гордились тем, что работали с нами.

На огромном советском реактивном шестимоторном Ан-124 Руслан их полбатальона сделал прямой перелёт из Монтевидео до Минеральных вод в России для дозаправки и через час оттуда без посадки до Пномпеня. И они рассказывали потом об этом перелёте как об величайшем приключении. Они были конечно впечатлены мощью техники. И надо иметь в виду, что незадолго до этого в Уругвае правили генералы, был правый антисоветский режим и русских они представляли там в качестве людоедов.

А тут они увидели вполне нормальных людей, высочайший технический уровень и культура работы и обслуживания техники и мы с ними очень быстро подружились и нашли общий язык.

То есть уругвайский батальон и русские экипажи жили в Сутренге душа в душу — вместе напивались в свободное время, вместе устраивали походы по борделям.

Даже лучше чем с итальянцами которые появились там позднее. Эти макаронники сожрали там всю лапшу, напастись для них макарон и лапши было невозможно.

И поляки — транспортная рота на старых грузовиках Стар-266. Ездили там, где можно было проехать на грузовиках. Поляки просто ужирались в доску.

Когда я путешествовал между гостиницей и аэродромом 12 километров на велосипеде для тренировки. И когда появлялся на горизонте Стар — я сразу сруливал с дороги. Ни разу трезвым я ни офицера — поляка, ни солдата — поляка я там не видел.

Присказка в Европе «пьёт как поляк» — мы далеки до них в смысле выпивки.

Но поляки хотя конечно были русофобы, но было с ними с польскими военными работать, потому что лихие парни, гусарский налёт на них. Когда польский полковник и ямайским полковником после шашлыков с выпивкой устроили дуэль на шампурах — это надо было видеть!

Но возвращаясь к урагвайцам. Мне запомнилась операция когда мы сбросили с вертолёта взвод уругвайского спецназа в джунгли на слоновью тропу.

Там с помощью слонов кампучийцы добывали древесину. Слонов там много в диком и полудиком состоянии. Все — индийской породы.

То есть кхмеры в течении года или полутора эксплуатируют стадо слонов а потом на год — полтора снова отпускают их в джунгли чтобы те пришли в себя после тяжёлой работы и дали потомство.

И было видно, что этот взвод спецназа был приведён в моральные лохмотья, в лоскуты после двухнедельного пребывания на слоновьей тропе в лесу. Они нам потом столько ужасов порассказали! Мы им периодически сбрасывали консервы и обеспечение но не приземлялись потому что взвод мог просто ринуться на вертолёт и перевернуть его, потому что все они хотели удрать из джунглей.

Их туда сбросили для тренировки, а не для того чтобы следить за выборами или пресечь контрабанду, которая там считается законный нормальным видом деятельности.

Самое смешное, что они шли по слоновьим тропам. Там в джунглях других троп нет и только слон способен протоптаться через джунгли.

(Кстати отсутствие африканских слонов в бывшем Бельгийском Конго приводит к тому что селъва там стала вымирать, некому прореживать лес).

А слоны пробираясь по тропе могу след оставлять глубиной в полметра и большое и какает туда же. И несколько раз уругвайские солдаты проваливались в эти слоновьи дыры с дерьмом. Это их глубоко шокировало и когда мы через две недели прилетели то их офицеры (три человека — два лейтенанта и один старший лейтенант на взвод в 32 человека) не могли контролировать. И они попытались бросится на это вертолёт. И офицеры отгоняли их пинками, вытащили пистолеты, но в воздух стрелять не стали. Португальцы всё-таки успокоились, но видно было, что нервы у них на пределе...     

    В Сонг Треке была медицинская индийская рота. Исключительно качества, великолепная тропическая медицина. Все транспортные средства — только индийского производства, всё оборудование — индийское, все лекарства только индийского производства, то есть они были в хорошем смысле индийские националисты.

И каста индийских офицеров — это настоящая каста (третья после кшатриев и брахманов по положению). У них был сам госпиталь и плюс его военное обеспечение и база хранения в виде уругвайского батальона.

У индусов строгое понятие флага, дисциплина. Чистая и опрятная форма. Очень дисциплинированная и привлекательная на вид армия.

Я конечно не знаю как они действуют в реальных боевых действиях, но что касается медицинского обеспечения, то оно было очень хорошим. Они обеспечивали весь контингент ООН в Камбодже и лечили местное население бесплатно....    

    Индийская армия была удивительна тем, что офицеры различных верований различных течений индуизма носили различную военную форму. Знаки различия были те же, а цвет головных уборов был разный. Одни военные которые придерживались буддизма (их было меньшинство) — у них была одна диета, у индуистов — другая. Они различно питались, хотя и в общей столовой и мирно друг с другом уживались. Преобладала дисциплина на основе кастовости и это спасало от религиозных трений.

    У пакистанцев всё было гораздо жёстче — только ислам и исламизм Дисциплина была хорошая это тоже было видно в пакистанском батальоне. Но ничего не исламского они у себя не допускали. Причём шариат, строгое следование исламским законам было лишь для рядового и сержантского состава. А пакистанские офицеры резвились вовсю, резвились по полной программе — бордели, выпивка. И оргия была не редкость....

С 2001 г. работаю в Африке в бывшем Бельгийском Конго (ДРК)

   Леса там пустые, действительно всю живность местное население перебило. Нет антилоп, осталось очень мало кабанов, нет крупных антилоп, остались антилопы размером с кошку. 

Даже бегемоты поменяли свои повадки и в отличие от национальных парков Танзании или Кении они стали исключительно агрессивными исключительно осторожными, их там осталось очень мало, но те кто выжили начали целенаправленно нападать на негров и не только на лодки с неграми, но и выходят на землю убивать того африканца, которого могут найти.

Теперь для местного бегемота любой двуногий — враг, неважно, чёрный или белый, а бегемот быстро и далеко бегает по суше и от него не убежишь, он догонит.

Для чёрных теперь бегемот хищник свирепей крокодила. Потому что от крокодила в отличие от бегемота можно хоть по суши убежать.

Если бегемот увидел негра — он попытается довести дело до конца, как носорог.

То есть там популяция гиппопотамом которая выжила — у неё полностью сменился стереотип поведения.

Там если змею успели заметить негры — она уже не выживет. Её палкой по хребту, чтобы обездвижить и потом палкой по голове. Потом её съедят…   

     По поводу вооружений в стране. Оно почти всё китайское, крайне некачественное. Нашего лёгкого оружия там практически нет. Обычно при заключении контрактов с зарубежными фирмами в виде взяток бесплатно поставляют закупаемое для ДРК оружие. Так Китай недавно им поставил БТРов и грузовиков Джефан и военной дорожной техники очень большое количество, но практически вся техника через год пришла в негодность, и образовалось огромное кладбище металлолома.

     Китайское оружие — это не оружие, это лишь внешняя имитация советского оружия. И видели бы вы, до какого состояния конголезец может довести автомат Калашникова? У него нет приклада, прицела, нет цевья — только рожок и затвор. Как с таким оружием можно ходить?

   Правда в 2010 году Украина продала ДРК старые советские танки Т-72 и Т-55. Выдерживают и старые советские (не китайские) артиллерийские орудия, произведённые из легированной стали.

Армия на подножном корму — солдаты, как и полицейские, облагают данью деревни чтобы за свой счёт купить форму, обмундирование и еду, и оружие, и патроны. И делятся с начальством за право кормления на данной территории, потому что положенное жалование до них не доходит — «исчезает по дороге»…

Что касается наших самолётов, то они появились там в 1992 году. Работают в основном отставные советские военные лётчики. Например, экипажи Ан-2. Летают по одному пилоту вместо двух и без механика. Старые дядьки им за 50 лет каждому. Очень компетентные. Белорусы, украинцы, прибалтийцы (русские прибалтийцы), русские. Механики тоже наши.

Там все экипажи сборные — из разных стран бывшего СССР. Они все друг друга знают, и советский дух, советское братство осталось.

Они в день делают по два-три вылета и хорошо выглядят, потому что есть постоянная живая работа.

Использовались Ан-12, Ан-26, Ан-32 и Ан-28. Так же Ил-18 и Ил-76. Ан-124 Руслан перестал использоваться — улетел.

Ан-32 оказался исключительно хорошим самолётом. При одних габаритах с Ан-26 он берёт 8,5 тонн вместо 5,5 тонн, но без запчастей перестали использовать. Использовались и чехословацкие Элки Л-410.

Я видел один американский DC-3, времён Второй мировой, но сейчас он уже не летает.

Сейчас остались Ан-24 и его грузовой вариант Ан-26. Ан-28 исчезли все. Ан-12 осталось очень мало, потому что не все аэродромы их могут принимать, он большой. Ил-18 исчез. Ан-2 (в Касае) из шести осталось два борта, потому что алмазный бум прошёл, и меньше стало грузопотока.

Но перспектива в ДРК — за старыми Ан-2, причём перспектива исключительно велика. Идеален и по стоимости и по обслуживанию. Удобно обслуживать золотые прииски, связывая их с провинциальными центрами на расстоянии в 200-300 километров.

Это очень перспективно, потому что конкуренции со стороны других самолётов нет, а потребности в быстрых и дешёвых перевозках — большие.

Вертолёты летают наши Ми-17. Но летаю только ооновцы, потому что они много жрут горючего.

Местные военные лётчики перестали летать, потому что всю свою технику практически угробили.

Я могу назвать их все вооружённые силы отсутствующими.

ТОЧИГИН Михаил Юрьевич,
Подполковник

      В пустыне марокканским военнослужащим очень выгодно служить, потому что они получают двойную, а то и тройную зарплату. Большая часть армии в пустыне находится, но большей частью не укомплектована, техника вся старая: американская, советской техники очень много, американские старые танки М60 (пушка калибра 105 мм) есть, австрийские старые лёгкие танки «Кирасир» (пушка калибра 105 мм).

   Видно, что воевать они (марокканцы) не собираются — по линии огня стоят старые ржавые танки, у которых даже снято всё вооружение. Никакого стрелкового оружия на точках нет, только на руках стрелковое оружие, и то без патронов. Из лёгкого вооружения — автомат Калашникова румынского производства и бельгийская винтовка FN FAL(по надёжности, пожалуй, второе оружие после автомата Калашникова).

Сейчас идёт подковёрная борьба между США и Францией за возможность продавать оружие Марокко.

Они покупают технику у американцев, за что те обещали поддержать их требования на автономию Западной Сахары. Алжир, естественно, против. Тайком офицеры-марокканцы мне говорили, что они среди всех наций (французы, американцы, канадцы) уважают больше русских, потому что и люди и страна у нас сильнее. Но сказали тихонько, чтобы никто не слышал.

Потому с большей охотой они покупали бы всё оружие у нас. Но Марокко — это зона влияния Франции, и с Францией ссориться не хотят ни Россия, ни Марокко. Очень много марокканцев живёт во Франции, и все оставшиеся мечтают туда или в Испанию уехать. Почти все говорят худо-бедно по-французски, это у них государственный язык. Они ориентируются на Францию.

Французы в Марокко чувствуют себя как дома...

♦ Как подготовлены марокканские солдаты и офицеры?

И солдаты, и офицеры достаточно хорошо подготовлены, у них есть своя система подготовки, позаимствованная из Франции. Даже покрой формы такой же, как у французов, только цвет другой. Всё полностью скопировано с французской армии: система подготовки, службы, ротации и т.д. Система французской армии, в принципе, эффективна. Я общался с французскими и арабскими офицерами.

Такая система была и в советской армии, но сейчас она сломана.

Для того чтобы занять должность в марокканской армии, необходимо подготовиться и сдать экзамен. Причём, нужно несколько претендентов — открытый конкурс проводится. Например, четыре человека подают документы, готовятся в течение двух месяцев и сдают экзамены. Лучший выбирается не огульно. Жёсткая система ротации: три года — поменял место, три года — вновь поменял. И система военных городков, в которых они живут. Я не ругаю нашу армию, может быть, она придёт к этому. А у них это давно работает. И марокканцы перенимают эту систему у французов и эффективно используют в своих вооружённых силах...

Очевидна трусость европейцев к представителям африканских стран. У них создали комплекс вины за колонизацию, что они эксплуатировали их богатства, чем чёрная Африка и южная Азия сейчас напропалую пользуется, а они молчат и молча сносят все нарушения закона, которые те там допускают.

Например, в ооновских миссиях существует неприкрытый протекционизм индусско-пакистанско-бангладешских представителей. Нарушаются все принципы баланса представителей в штабных структурах. Если один попал в штаб, он вытащит всех туда, нарушая все ооновские принципы. Начальник штаба был из Пакистана, он вытащил одного из Бангладеш только за то, что он хорошо готовил (даже французы говорят, что лучше взять в штаб самого плохо говорящего по-английски русского, чем их генерала). Уровень развития у них (пакистанцев, индусов и бангладешцев) очень невысокий, умения работать нет. Ну и, естественно, взяточничество процветает.

Я слышал разговор между бангладешцем и йеменцем. Один другому говорил: «ты заплати столько-то, чтобы попасть в штаб». Одно время вдруг всех русских из штаба выдавили и появились все бразильцы. Как выяснилось, они платили деньги бангладешцу, который был посредником, и попали в штаб. Знаний и умений у бразильцев (и других латиносов) очень мало. Английский отвратительный. Они считают, что мы должны учить испанский или португальский. А по-английски говорят откровенно плохо.

Посмотрев на это, у меня сложилась картина наций.

Я считаю, что русская — одна из лучших наций. Вот и арабы говорят: «вы лучше всех». Русский, попав в штаб ООН, старается соблюдать баланс наций, справедливость, пытается вести работу. Эти же думают только о себе и о своём кармане.

Если попадают в штаб ООН чёрные африканцы, это всё — работа завалена. Они ленивы, ничего не желают делать, только извлекать выгоду из своего положения.

Например, приехал новый начальник штаба из Гвинеи. Большой, толстый, важный. Первым его шагом по прибытии в гостиницу было требование привести к нему в номер девушку, сидящую на reception. Он привёз свои привычки из своей страны — по всей видимости, у него такой менталитет: если ты полковник, начальник, то тебе всё можно.

Такие варианты есть даже в ООН. Мне рассказывали, что если негр из Африки служит в Нью-Йорке в штабе, он может потребовать у белого офицера, чтобы жена того спала с ним, иначе не будет продвижения по службе. Многие белые из-за этого уезжают из штаба ООН в Нью-Йорке в различные миссии, так сказать, в «field conditions» (полевые условия), поскольку в Нью-Йорке из-за таких вот чёрных начальников им продвижение «не светит».

Но возвращаюсь к этому полковнику из Гвинеи. Он не понимал, что находится в мусульманской стране, где очень жёсткие полицейские законы. И что все эти девочки, сидящие на reception, обычно или агенты спецслужб, или полицейские агенты, или дети довольно сильных и влиятельных людей этой страны.

Марокко — мусульманская страна. Там женщины среднего поколения ходят закрыв лицо платком и в очках, хотя и объясняют это тем, что у них модно белое лицо. Молодёжь, конечно, по-другому.

В общем, кончилось всё тем, что этого гвинейского полковника (по требованию разъярённого отца девочки, тут же примчавшегося в гостиницу, когда дочь ему позвонила и пожаловалась) марокканцы депортировали.

Не сразу, но…

И второй такой же офицер приезжает из Гвинеи. То же самое — потребовал себе девочку. Но этому объяснили сразу, что тут убить за подобное могут в два счёта. Он немного поутих. Они (негры) обычно приезжают на такие должности в ООН за взятки. Так они мне сами рассказывали в приватном разговоре.

Ни у негров, ни у арабов, ни у латиносов, ни у пакистанцев-бангладешцев-индусов нет понятия о справедливости и законности. Они думают только о себе.

Нужна должность, не важно как. Но к нам они относятся с уважением. Практически все. Они между собой быстро находят общий язык, но боятся и уважают русских и французов. Хотя французы там молчат, пытаются уйти в сторону, держать нейтралитет. Так же, как китайцы.

Французы стараются вести себя скромно, не вызывающе.

♦ А немцы?

Немцев не было, были австрийцы. Очень хорошие, коммуникабельные. Обычно приезжают люди 40-50 лет, преимущественно в звании майора. Полковник у них очень высокое звание. Подполковник — на уровне нашего генерала. Умные, очень любят поговорить. У них чёткая организация. Они тоже сталкиваются с противодействием латиносов.

Что же касается представителей Восточной Европы — венгров и поляков, то они подсознательно группировались вокруг меня, выбрав лидером. Они чувствовали, что Россия — лидер. Как бы ни выпендривались, они уважают Россию и прислушиваются. Понимают, что их элита присоединилась к НАТО, потому что так выгоднее, так больше денег. Ни у венгров, ни у поляков армий уже нет.

Многие с ностальгией вспоминают времена Варшавского договора, как они братались с Советской армией.

А натовские (американцы в частности) офицеры (по их рассказам) никогда с ними за один стол не сядут, относятся очень пренебрежительно. И немцы так же. Твой авторитет зависит от твоего экономического положения.

Восточная Европа нужна НАТО только как пространство, как пушечное мясо. Им (полякам, венграм и т.д.) это очень не нравится, но сделать они ничего не могут.

А к нам они относятся очень хорошо. Естественно, на приватном уровне. В работе мы всегда могли положиться друг на друга — воспитание советское и менталитет. Их молодые офицеры уже немного другие, но относятся к нам с симпатией и интересом.

Единственно, кто откровенно враждебно к нам относился — хорваты, это очень чувствовалось. Хотя постепенно, в процессе общения, мы и с ними нашли общий язык. Но они мне не понравились. Это всё результат пропаганды. Они все участвовали в гражданской войне в бывшей Югославии, они все — убивали. У меня было чувство опасности в отношениях с ними. Они все с удовольствием рассказывали, как убивали сербов. И пытались распоряжаться, командовать. Приходилось их очень часто ставить на место.

Если кто соблюдает ооновские законы — это русские. Да, они могут выпить, подебоширить, но они бесхитростны, откровенны. Совсем не коварны, как пакистанцы, индусы, латиносы.

Латиносы вообще будут тебе улыбаться, будут хорошими, пока не закончилась последняя капля в бутылке.

Бутылка закончилась, он отворачивается и вообще тебя знать не знает. У них извращённое сознание. Абсолютно ненадёжная нация

Очень большой интерес вызываем мы у китайцев.

Расспрашивают о политике, о Путине, о стране. У них сейчас политическая линия на сотрудничество с Россией. Пытались со мной вести политические беседы. Молодёжь с большим интересом к нам относится. Мы любили готовить свою кухню, они приходили и спрашивали...

Самые неприятные из арабов — египтяне. Очень высокомерны. Считают, что они носители культуры основателей этого мира и лучше всех знают английский, хотя трудно понять, что они говорят. Хотя мы знаем, что они к египетской цивилизации не имеют никакого отношения. Они просто завоеватели. Очень скандальны, по-стоянно ругаются, вступают в конфликты. Пытаются доминировать. Нет ничего хуже, чем ехать по точкам с египтянином. Он делает, что считает нужным и ничего не слушает, не воспринимает никаких советов. Есть конечно, поумнее египтяне, но их очень мало. Помню, я с одним из египетских офицеров поехал на джипе Тойота и просил, чтобы он не гнал. Тот не послушался и мы в итоге перевернулись, к счастью, не покалечились.

Украинцы были только один раз — экипаж на Ан-26, перевозили что-то. К нам относились, как к чужим.

Они считают, что они — отдельная нация. Мы пытались с ними контачить, но они держатся обособленно. Ну мы и не навязывались.

♦ А американцы, канадцы?

Американцев не было. Канадцев не было военных, только гражданские. Очень лояльные, вежливые, но держатся на расстоянии. Из европейских стран — итальянцы, французы были, австрийцы, ирландцы.

Ирландцы похожи во многом на нас. Пять дней работают, потом в пятницу им нужно напиться, всю субботу ходят с больной головой....

Я служил военным наблюдателем в Демократической Республике Конго (ДРК) с 26 декабря 2009 г. по 26 декабря 2010 г. ДРК — бывший Заир — бывшее Бельгийское Конго.

     Моральное состояние армии ДРК крайне низкое. Вооружены они автоматами Калашникова, но затрудняюсь сказать, чьего производства — с трехгранным откидным штык-ножом [китайский Туре 56], запрещённым международной конвенцией. Возможно китайские или румынские.

Оружие солдаты не чистят, за ним не смотрят, но, как вы знаете, наше оружие (в том числе и лицензионное) АК и АКМ особо в чистке и не нуждается. Они прочищают ствол выстрелом. Боеготовность крайне низкая, стреляют «веером», неприцельно, от бедра, они не понимают, как нужно стрелять, используя прицел автомата...

Правительство ДРК до сих пор ссылается на колонизаторов, дескать, из-за них такая нищета в стране, якобы те не заботились о населении. Страна уже 50 лет как независима, но её правители продолжают валить вину на бельгийцев, хотя те оставили им страну в отличном состоянии.

А то, что сейчас там творится — это нельзя назвать экономикой. Армия ДРК охраняет наиболее ценные месторождения и правительство ждёт, чтобы кто-то пришёл из-за рубежа и бесплатно начал добывать ископаемые, построил бы заводы, а они ничего не делали бы, а лишь получали большую часть прибыли.

Соглашаются лишь китайцы, но и они за свои капиталовложения требуют денег. Китайцы строят дороги и заводы, но лишь своими силами, поскольку местная рабочая сила абсолютно не квалифицированна.

Климат не позволяет местным африканцам развиваться так, как европейцам. Им не нужно думать о жилье, одежде и еде, потому что в таком климате всё растёт.

Они делают свою хижину-мазанку, сверху — пальмовые листья. Сажают рядом бананы, ананасы и так далее и ждут, когда что-то вырастет.

Местные негры сами говорят, что не доверяют другим чёрным. Они все очень нечестные люди, пытающиеся обмануть друг друга на каждом шагу. А уж обмануть белого это вообще — святое дело.

Практически у всех чёрных военных наблюдателей ООН, с которыми я сталкивался — у них та же психология — обмануть друг друга, обворовать — это нормально.

♦ В прошлом интервью о службе в Западной Сахаре вы рассказывали интересные вещи, характеризуя национальные особенности зарубежных военных наблюдателей.

Я служил в ДРК с военными наблюдателями из Мали, Ганы, Нигера и Нигерии. По три-четыре представителя от каждой страны. Большинство из них — глубоко нечестные люди, глубоко непрофессиональные, совершенно необразованны, всячески пытаются избежать какой-либо работы. Всё сваливают на белых офицеров. Даже в патрули отказываются ездить. Месяцами сидят в офисах и ничего не делают. А ведь ездить в патрули — это их прямая обязанность. Может просто боятся, не знаю.

Негры могут своего товарища-офицера из африканской страны элементарно обокрасть, подставить, ограбить. Могут у любого взять в долг деньги и потом не отдать, сказав, что «ты мне ничего не давал взаймы». Собирать деньги на питание и ничего не покупать, а деньги прикарманить. Всё время пытаются обмануть других. Для негров всё это — нормально.

У них у всех ходит один девиз «DDR (Drop Dollar and Relax) (получи доллары и расслабься) (получи деньги и ничего не делай)». Офицеры-негры получают деньги и ничего не делают, только расслабляются, ведут аморальный образ жизни, тратят время в погоне за любовными утехами, воровством, в попытках обмануть, изъять деньги у местного населения.

Мы нанимаем местное население для охраны домов, но если этим занимается африканец, он никогда эти деньги местным охранникам не отдаст.

Был у нас из Нигерии майор Амади. Он получил деньги за несколько месяцев, чтобы заплатить охране, а сам эти деньги присвоил и уехал домой. И охранники остались без денег.

♦ Ничего себе!

Да, для африканцев обворовать друг друга это — нормально. Это, кстати говоря, одна из причин вопиющей бедности в экваториальной Африке. Они прямо говорят, что мы африканцы сами друг другу не верим. Для них нормально и привычно друг друга обманывать. Очень странная психология. Поэтому у них такая всеобщая продажность. Исправить это нельзя, и напрасно они надеются, что могут побороть коррупцию.

Мало того, что африканцы воруют, но и не образованы. Был у нас капитан из Нигера Сомено Мани. Откровенный расист. Не знаю, может он был так воспитан. Он откровенно высказывал своё мнение — что резал бы он всех белых. И русские виноваты, поскольку помогали им только оружием (а о сотнях заводов и фабрик, построенных СССР в Африке, почему-то не вспоминал), чтобы африканцы потом воевали друг с другом. И ненавидел нас, потому что, как он объяснял, русские тоже белые, и они поставляли оружие бесплатно, чтобы негры друг с другом воевали. (А Россия африканцам почти все прежние долги списала!)

Он пытался угрожать нам, всех чёрных организовать против белых. Естественно, у него ничего не получилось, потому что никто не хотел с русскими связываться. Я был не просто офицер, но представлял Россию и обладал дипломатическим иммунитетом.

Чёрные африканцы нарушают все законы ООН. У нас служил из Мали дедушка-негр 1918 года рождения. Ему было 92 года, хотя у нас в правилах ООН чётко написано, офицеры в возрасте до 50 лет.

Хотя он приехал формально майором, но он сказал, что он полковник. Он подделал документы и сказал, что ему 58 лет. Он вообще ничего не делал. Часто у него не было сил даже дойти до офиса. Постоянно засыпал. Все обязанности он сваливал на нас — дескать, он старенький, ничего делать не может.

Никуда не ездил, говорил: «Я знаю, что будет, если африканцы придут к нам с мачете в руках». Он даже по ночам не спал, а днём дремал. Только постоянно звонил командиру и говорил, какие все плохие и какой он хороший.

Обычная для негра ситуация — насрать на ближнего, чтобы получить какие-либо дивиденды.

Он восемь лет учился в СССР, знал русский, но делал вид, что не понимает по-русски. Но я ему создал ряд ловушек доказывающих, что он по-русски понимает и говорит. Он как минимум закончил не только военное училище, но академию им. Фрунзе.

Среди африканцев процветает продажность, кумовство. Они платят деньги, чтобы служить в штабах и на хороших должностях. Этот малиец дал взятку нигерийцу, чтобы попасть не джунгли, а в город, в штаб. Я это точно знаю.

Хотя он сам знал лишь французский и русский, а английского не знал совершенно. Он даже платил переводчикам, чтобы те за него рапорта писали на английском. То есть, очередное прямое нарушение правил ООН

Как правило, европейцы находятся в военных миссиях ООН для массовки, их немного. И, как правило, именно их отправляют в самые дальние точки, в самые горячие точки, в самые тяжёлые для службы места.

А все негры, индусы, пакистанцы и бангладешцы стараются найти себе места полегче, побезопаснее. Особенно в штабах кругом засилье паков (пакистанцев), индусов и бангов (бангладешцев). То есть задача — не подвергать себя риску и спокойно уехать домой. А риску они подвергают белых европейцев, русских и латиноамериканцев.

♦ А южнокореицы и китайцы?

У нас их не было, но мои коллеги? служившие в Кот д' Ивуаре, говорили, что ни южнокореицы, ни китайцы не пользуются уважением, поскольку когда они рапортуют, они меняют своё мнение в зависимости от направления политического ветра, как флюгеры. У них нет своего мнения, они меняют его в соответствии с политической ситуацией. Поэтому не уважают ни китайцев, ни корейцев. Они как партнёры не надёжны совершенно.

♦ А из Латинской Америки наблюдатели?

Из Латинской Америки меня поразили четыре парагвайца, офицеры, абсолютно без знания английского языка. То есть шло сплошное нарушение законов и правил ООН. У них процветало поголовное каждодневное пьянство, погоня за любовными утехами с местными женщинами и полный непрофессионализм. Ничего не знают, ничего не умеют. Правил ООН не знают и не соблюдают. Пытаются ввести свои законы как у них в армии — я командир — а вы все — мои солдаты.

Конечно, это вызывало у нас гнев. Были с ними конфликты. Мы — не солдаты, а представители своих стран. Парагвайцы поразили своей необразованностью и полным незнанием английского. Для них эта миссия — приятно провести своё время и не работать.

Были у нас уругвайцы. Они были более-менее образованы и знали правила ООН, но и то, потому, что служили до этого в миссии ООН в Западной Сахаре.

Был у нас один китаец. Приехал в звании майора, но заявил, что он старший полковник (соответствует в Китае званию командира бригады), и что он переводчик в какой-то там военной академии, и что у него кандидатская степень по международной юриспруденции, что он профессор. Говорил, что знает английский с кембриджским акцентом. Но, по моему мнению, он не слишком хорошо знал английский.

Я сам преподаватель, я знаю кто такие преподаватели и кто такие профессора и, по моему мнению, он не был похож на профессора. Он задавал слишком много вопросов, пытался мне в душу лезть.

♦ Скорее всего, военный разведчик с легендой профессора.

Скорее всего. Но его уровень — в лучшем случае нашего русского лейтенанта. Уровень развития китайских военных, мягко выражаясь не высокий

Монголы к нам с интересом, преданностью относились.

Ещё были офицеры из Малайзии. Тоже очень хорошо относились...

   

Мы, в отличие от офицеров из других стран, проходим специальные курсы и приезжаем уже с практическим опытом, а из многих других стран приезжают, чтобы учиться на месте. А нужно же работать, и это создаёт дополнительное напряжение. То есть, работают реально лишь белые и латиносы (любые — перуанцы, уругвайцы и пр.), но если они уже имеют опыт службы в ООН.

Но многие европейцы и североамериканцы своих офицеров в джунгли не посылают, их берегут, а посылают лишь как штабных офицеров.

А наших опытных квалифицированных российских военных наблюдателей посылают в джунгли, где абсолютно неэффективно их используют.

А индо-пакистанцы и банги сидят в штабах и ничего не делают. Африканцы если и ездят по точкам, то стараются сидеть по безопасным местам, всё скидывают на европейцев и стараются избежать всякого риска...

    И негры и китайцы, и пакистанцы, и индусы, и бангладешцы очень и очень ностальгируют по временам холодной войны когда им бесплатно давали и оружие, и технику и та и другая сторона. И они (в основном негры) постоянно подначивали — вот Россия станет сильной и будет конкурировать с США, и опять они будут получать бесплатные подачки и с той и с другой стороны. И очень сильно обижались, когда я им объяснял, что за бесплатно Россия ничего уже делать никогда не будет, и вы напрасно на это надеетесь и забудьте об этом и начинайте работать сами. Забудьте о бесплатных подачках...  

   Негры стараются убежать в Европу и Канаду и США и там сидеть на пособиях, но не работать. Эмиграция из Африки скоро приведёт к войне в Европе. Французы (по их словам) страшно ненавидят арабов и негров во Франции (там по их словам уже на одного белого жителя приходится по два эмигранта — негра или араба), а поскольку французы — нация сильная и жестокая, они и арабов и негров перебьют с очень большим удовольствием.

Встречал я в ДРК и лётчиков из ЮАР — буров (африканеров). Негров они страшно ненавидят, говорят, они белых по 30 тысяч в год убивают в ЮАР, но и мы их не щадим.

Мне белый американец, инструктор правительственной армии ДРК говорил за бутылкой, как сильно белые американцы ненавидят:

1. Негров

2. Евреев

3. Мексиканцев.

А белые американцы (англосаксы, ирландцы, немцы-австрийцы и поляки) — сильные люди и ещё прогонят всех без исключения негров на юго-восток США из всех остальных штатов.