Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Ирина, добрый день. 

Ирина Воронцова. Добрый день. 

Д.Ю. Представьтесь, пожалуйста. 

Ирина Воронцова. Меня зовут Ирина Воронцова, член партии “Другая Россия”. 

Д.Ю. Откуда? 

Ирина Воронцова. Приехала из Украины еще в 2009 году. Родилась на Украине, в западной ее части. В 2009 году вышла замуж за гражданина России, который живет в Ленинграде, и с 2009 года живу здесь, в Санкт-Петербурге. 

Д.Ю. Что привело? 

Ирина Воронцова. Привела, скажем, такая проблема, которая до недавнего времени не обсуждалась в СМИ. Это проблема депортации бывших ополченцев Донбасса на Украину, украинских граждан. Собственно я тоже читала какие-то сюжеты в СМИ об этом, они были немногочисленны. Казалось, что это какие-то частные случаи, ничего серьезного не происходит. Мне так казалось, пока не столкнулась с такой проблемой сама недавно. 

Д.Ю. Вы были в ополчении что ли? 

Ирина Воронцова. Не совсем. Я была на территории ДНР в 2015 году, возила гуманитарную помощь. Занималась распределением гуманитарной помощи. Оказывала посильную помощь населению Донбасса и ополчению. Мой муж, Андрей Воронцов, воевал в ополчении в составе бригады “Пятнашка” на территории ДНР. Но сложилась такая ситуация, что меня сейчас депортируют. Сейчас есть такая реальная угроза, что я буду депортирована на территорию Украины, подконтрольную киевской хунте. Потому, что я там родилась, там у меня была постоянная прописка. 

Д.Ю. А гражданство украинское, российское? 

Ирина Воронцова. Гражданство пока украинское. У меня был вид на жительство, вид на жительство аннулировали и сейчас готовят к депортации. 

Д.Ю. А как вы так за 9 лет гражданство российское не получили. 

Ирина Воронцова. Ну, процесс этот не быстрый. Бытует такое мнение, что если супруг на территории России находится, если он гражданин России, можно гражданство очень быстро получить, на самом деле это не так. Для меня нужно было пройти все этапы. Сначала получить разрешение на временное проживание, потом разрешение на работу. Потом только вид на жительство. И только после вида на жительство, при определенных условиях, я могла бы получить гражданство. Документы я готовила, и пакет документов у меня почти весь был, но произошла совершенно неожиданная ситуация, при которой мне этот процесс пришлось приостановить. Сейчас, честно говоря, не знаю, удастся ли получить гражданство потому, что присутствует реальная угроза депортации на Украину. 

Д.Ю. А чем это грозит? 

Ирина Воронцова. Депортация на Украину для меня, как и для многих людей, которые помогали ополчению Донбасса, грозит, как минимум, тюремным сроком на Украине. За поддержку “террористической организации”. У них сейчас есть такая статья. Даже те люди, которые оказывали гуманитарную помощь, сейчас рассматриваются на территории Украины, как пособники террористов. Как минимум, это тюремный срок, насколько я знаю. Довольно длительный, от 9 до 15 лет дают. Даже не смотря на то, что непосредственно военнослужащей ДНР я не была, но такая угроза есть. Ну, и собственно недавно в СМИ обсуждалась смерть добровольца Донбасса Марины Меньшиковой. Она сама из Днепропетровска. Получилось так, что ее депортировали с территории России по судебному решению. Она была вынуждена вернуться на территорию Украины, где сразу попала на допрос в СБУ. И суд принял решение о ее заключении в СИЗО. И, насколько я знаю, она в СИЗО покончила с собой. Обсуждается, сама или ей “помогли”, но такая ситуация произошла. Надо понимать, что давление на таких людей там оказывается весьма сильное. Сейчас, когда я столкнулась с этой ситуацией, я начала изучать вопрос и понимаю, что это не единичные случаи. Сейчас десятки бывших ополченцев сталкиваются с такой проблемой. Их, скажем, за минимальные какие-то проступки депортируют. Лишают статуса и депортируют на территорию, подконтрольную киевской хунте. На самом деле по закону, может быть, это и правильно, но никто не обращает внимания, в том числе и суды, на то, что эти люди на Украине уже не будут иметь никаких прав. Это, во-первых. Во-вторых, им там, скорее всего, грозит тюремное заключение, если, скажем, не смерть в застенках СИЗО. 

Д.Ю. Выглядит как-то, мягко говоря, странно. Мы же помогаем, например... Россия, она же помогает республикам. Например, гуманитарную помощь туда отправляет. Это тоже спонсоры терроризма, надо понимать, с украинской точки зрения. Мы же вообще агрессор, мы же страна-агрессор по отношению к Украине. И чего? Если мы страна-агрессор, с ними воюем, как это мы туда кого-то отдаем? Какой-то абсурд. Причем тут “по закону, не по закону”? 

Ирина Воронцова. Честно говоря, да. Совершенно неожиданная для меня была ситуация потому, что думала, что обратят внимание на это прошлое. Обратят внимание на то, что, скажем, и до того было известно, что украинская сторона мне лично будет не очень... Точнее, будет очень рада. По крайней мере, что проблемы у меня там могут возникнуть. Потому, что моя анкета есть на небезызвестном сайте “Миротворец”, мой муж воевал на стороне ополчения. Но, почему-то, для суда это не является достаточным доказательством. Недавно было заседание в суде, судья ответила: “Ну, по закону я гражданке ничем помочь не могу. Да, по закону нужно депортировать”. У нас есть закон, а есть какие-то обстоятельства, на которые органы внимания не обращают. Не знаю почему. Видимо, потому, что сейчас у нас законодательно никак не определен статус добровольца Донбасса. Соответственно любые доказательства того, что им может угрожать опасность, они тоже не рассматриваются. Потому, что будь они добровольцами, бывшими ополченцами, патриотами России, все равно это не является официальным доказательством для судов, которое могло бы позволить этим гражданам остаться на территории России, избежать такого наказания, как депортация. Сейчас это не рассматривается, как официальные какие-то доводы для судов. 

Д.Ю. Какой-то абсурд. А вот эти, которые воюют на территории Донбасса. Ну, если с точки зрения Украины они все террористы, и с точки зрения наших судов, наверное, надо же как-то контактировать с Украиной. Давайте и их всех, наверное, отдадим. 

Ирина Воронцова. Ну, честно говоря, мне кажется, что в первую очередь обращают внимание наши суды на то, что гражданин Украины. Ага, значит, скорее всего, статус его либо не определен, либо... Ну, он пока еще гражданин Украины, чужой гражданин. Что же российским судам вступаться за его интересы? Я думаю, что проблема в этом. 

Д.Ю. Я, наверное, малограмотный и не сотрудник власти, но с моей точки зрения в таком случае надо немедленно дать российское гражданство и на этом все прекратить. Потому, что своих граждан Россия никому не отдает. Что мешает ускоренную процедуру ввести и как-то эти вопросы решать? Девять лет тюрьмы. Граждане не представляют, что это такое. До пятнадцати? Это же вообще безумие. А как же русский мир, который там выступал вначале? Вы русская? 

Ирина Воронцова. Я русская. 

Д.Ю. И как там с русским миром на Украине, с русским языком? 

Ирина Воронцова. Как там с русским языком? Я на Украине была очень давно, сравнительно давно. Последний раз я туда выезжала году в 2012. До этого я жила на Украине, до 2009 года постоянно. И в школе там училась, и в институте. Что могу сказать? Что сейчас эта вопиющая проблема русофобии на Украине, она на самом деле не новая. Почему-то сейчас такое мнение бытует среди граждан, что этот Майдан 2014 года положил начало русофобии. На самом деле все не так. Это все развивалось очень давно, русофобия, она культивировалась очень давно. С 2004 года, я помню, когда к власти пришел президент Ющенко на Украине посредством этой “оранжевой революции”. Я помню, что тогда началась фактически насильственная украинизация. Во-первых, стали закрываться русскоязычные школы. Во-вторых, переписывались учебники истории. На самом деле это не с 2004 года потому, что сама училась в украинской школе и помню эти учебники истории. Где о таком событии, как Великая Отечественная война говорилось вскользь. Рассматривали вскользь. Даты какие-то, факты. Но не было упомянуто, что Советский Союз, великое объединение народов победило. Почему-то там упоминались какие-то фамилии украинских героев. 

А потом, через какое-то время, учебники переписали так, что сделали, например, героем Бандеру. Что было удивительно. В учебниках образца годов 1990-х о нем вообще не упоминали, а в 2000-х годах открываем учебник истории, и вот... В этом периоде изучения Великой Отечественной войны, и в период до Великой Отечественной войны, видим, что пытаются внушить школьникам, что все эти националистические группировки, ОУН, УПА, Шухевич, Бандера, они, оказывается, национальные герои. Вот эта русофобия культивировалась давно. И в 2014 году она стала настолько глобальна на территории Украины, настолько люди стали верить в то, что им пытаются втюхать, грубо говоря, что сейчас они даже не понимают, что есть такая проблема с русским языком. 

Понятно, что там есть какая-то часть русскоязычного населения, которая даже не пытается отстоять свои права. С русским языком все плохо. Сейчас позакрывали русскоязычные каналы, русскоязычные учебные заведения. Насколько я знаю, в принципе в любом государственном учреждении вообще нельзя использовать русский язык. Может быть они недовольны, но они ничего уже не могут сделать. Потому, что эти вот бывшие националисты, которые в принципе не имели права голоса, сейчас заседают в Верховной Раде. Чем дальше, тем ситуация будет усложняться, как мне кажется. И пока там присутствует, так называемая, власть Порошенко, пока присутствует, так называемый, парламент, ничего там не изменится. Все будет только усугубляться. 

Д.Ю. Что же делать? Куда этим русским гражданам бежать? У них вообще выход какой-то есть? Совсем недавно говорили: “Никто ваш русский язык трогать не будет”. 

Ирина Воронцова. На самом деле ситуация плачевная. Сложно сказать, что эти граждане могут сделать. Что они могут сделать? Бороться как-то против этой власти? Я думаю, что они побоятся. Потому, что их очень мало. Что еще можно в таком случае сделать? Приехать в Россию? Я думаю, после всех этих неблагополучных историй с украинцами, которые считают себя русскими и которых депортируют, не думаю, что многие решатся. Этим гражданам можно только посочувствовать. 

Д.Ю. Родина-мать проявляет себя как положено. Я просто помню какой ажиотаж был по поводу этого самого русского мира. Как показывали огромные демонстрации с российскими флагами. В Донецке, в Луганске. И вот он финал. 

Ирина Воронцова. Ну, да. Такая картинка и зарисовка для СМИ. Может это выглядело красиво, масштабно, но, похоже, это была зарисовка для СМИ. Просто красивая такая экспозиция. 

Д.Ю. Ну, ладно, хорошо, пусть там не получилось никакого русского мира. Люди-то остались. Как о них можно не заботиться? 

Ирина Воронцова. Заботиться, я считаю, нужно. Но дело в том, что настолько инертна наша судебная система, что она в принципе подобные дела не рассматривает по существу. Там, где есть реальная проблема почему-то судьи предпочитают рассматривать в ходе процесса, а всякие дополнительные доказательства, которые подтверждают то, что человеку может грозить опасность на территории Украины, они опускают. Я думаю, что проблема в том, что слишком мало общественного внимания к этому приковано. Чтобы у нас издали какой-то закон, который будет помогать таким гражданам, нужно, чтобы общество как-то отреагировало. А в силу того, что на эту проблему длительное время не обращали внимания, о ней вообще не знали... 

Д.Ю. Я первый раз услышал, когда женщина повесилась, или повесили. 

Ирина Воронцова. Да, там непонятно. Мне кажется из-за того, что игнорируется все это обществом и власть не шевелится, и суды никак не шевелятся, и никто ничего не предпринимает. Мне кажется, если общество обратит на это внимание, проникнется, может быть, как-то потребует, чтобы эта проблема рассматривалась, может, когда-то что-то и решится. 

Д.Ю. Ну, в стране родной, как мне кажется, это в первую очередь зависит от вполне конкретных персонажей, которые стоят у руля определенных организаций и структур. Пока они не скажут, как должно быть на самом деле, до тех пор ничего и не меняется. А чтобы сказали... Ну, да, наверное надо как-то общественное мнение шевелить. Я повторюсь. Отправление людей посидеть в тюрьме 9-15 лет, это, мягко говоря, странно. Я конечно в дело не смотрел, я сильно сомневаюсь, что вы какие-то преступления совершали, которые заслуживают такого срока. Мягко говоря, странно. Это что получается? Что вы своих людей, которые на вашей стороне, отдаете на расправу непонятно кому. Там же никто не контролирует, что творится в этих тюрьмах. Там какие-то международные комиссии смотрят за условиями содержания, жалобы принимают? Нет. Чем занимается это СБУ, филиал ЦРУ, там тоже вроде всем общеизвестно. Выходили даже книги, я помню, специальные о нарушении прав на территории Украины за промежуток после 2014 года. Теперь ничего не видно, ничего не слышно. 

Ирина Воронцова. Скорее всего, ничего не видно, ничего не слышно будет и потом. 

Д.Ю. Потому, что никто не говорит, наверное. 

Ирина Воронцова. Да. Никто не говорит, никто не обращает внимания. Если бы эта проблема рассматривалась на законодательном уровне, проблема бывших ополченцев, бывших добровольцев Донбасса, которые вступились за русский мир, не смотря на то, что они граждане Украины сами. Если бы она рассматривалась именно законодательно, то, я думаю, сейчас бы нам не приходилось об этом говорить, о таких страшных случаях, как с Мариной Меньшиковой. Насколько я знаю, недавно похожая ситуация произошла с ополченцем из Закарпатья. Его тоже депортировали. Но там, по-моему, общественным организациям удалось вступиться, нашли юриста и на последних инстанциях суда его оправдали. Но это единичные случаи, когда оправдывают. Как правило, пытаются по-тихому депортировать. Не смотря на то, что человеку грозит реальная опасность. Возникает вопрос: “За что могут депортировать?” Как правило, это незначительные административные проступки. 

Д.Ю. Например? 

Ирина Воронцова. Например, гражданин просрочил срок пребывания. Или это какое-то административное правонарушение. Но дело в том, что для граждан России такие административные правонарушения, они наказываются штрафом. А тут человека депортируют и подвергают заключению на 9-15 лет. То есть, получается, что за свой этот административный проступок его фактически отправляют на смерть. Вот что удивительно. Если бы этот закон был бы как-то пересмотрен именно для этой категории граждан. Даже если он нарушил, даже если наказание требуется. Если бы это была не депортация, а штраф какой-то. Я думаю, действительно было бы тогда больше доверия государству от людей, которые в свое время вступились за русский мир. 

Д.Ю. Собственно говоря, да. Это ты пошел на войну, воевал за определенную сторону, на этой стороне остался, а теперь давай тебя отдадим противоположной стороне. Спасибо, все свободны. Как это так? А как же “русские своих не бросают” и всякое такое? Я просто теряюсь. Такого быть не должно. Во-первых, если там на кого-то какие-то вещи поступают с противоположной стороны, проведите свое следствие. Виноват человек, не виноват. Вы судите его сами, дайте российское гражданство. Какие-то непонятные разговоры, что у нас людей мало и никто не рождается, а то люди сами бегут, а мы их ногами отпихиваем. Куда это годится? Ну, и я, конечно, не знаю, но отдавать на расправу... Вы же их убиваете фактически. Своими руками, своими замечательными судебными решениями. Возвращаясь. Эти случаи административных правонарушений, получается, это повод, чтобы от человека избавиться. А зачем вы от них избавляетесь, как так? Вот а Америке на статуе Свободы написано: ”Пришлите к нам своих сирых, убогих, несчастных, бедных. Мы для всех поднимаем лампу у золотой двери”. Вот все в золотую дверь и ломятся. А России никто не нужен? Причем там речь про всех. А тут речь про своих. Про русских. Как-то удивительно, кто у нас за это отвечает. За граждан, которые хотят получить российское гражданство, которые за русских выступают с оружием в руках, а потом получают в ответ вот такое. 

Ирина Воронцова. Ну, да. Как я уже говорила, очень неожиданно и очень неприятно. Потому, что побывав там, я понимала, почему туда еду. Я ехала туда, чтобы поддержать русское население. И все это приветствовалось Россией. По крайней мере, не осуждалось никак. А как же сейчас получается? Эта идея и СМИ муссировалась, говорили: “Как это замечательно, что люди поднимаются за русский мир”. А как же сейчас? Раньше, получается, ими воспользовались, чтобы создать эту красивую картину. 

Д.Ю. Пока нужны были. 

Ирина Воронцова. А сейчас не хотят даже приложить усилия, чтобы как-то пересмотреть наказание для них в виде депортации. Мне кажется, что проблема в том, что не хотят прикладывать усилия. Наши суды не хотят прикладывать усилия, официальные органы не хотят прикладывать усилия. Это же нужно дело поднять, с ним нужно ознакомиться досконально. Понять, что за человек, когда ездил, для чего ездил, кто он такой, оценить это все. Это же все работа. Мне кажется, и официальным органам, и судьям легче сделать отписку: “За подобное правонарушение лишаем вида на жительство, закрываем въезд, депортируем. Если это в законе есть, то и не будем рассматривать”. Легче всего сослаться на какой-нибудь закон, сослаться на свои внутренние правила в управлении и депортировать человека. Намного проще и быстрее, чем сидеть и разбирать его дело, и разбирать каждого лично. Мне кажется, что проблема в том, что, грубо говоря, органы того же миграционного законодательства, они не хотят работать. Мне кажется так, именно из-за этого. 

Д.Ю. Ну, может кому-то интересно в наших дорогих СМИ, действительно человеческие судьбы, что с людьми происходит, которые оказывали помощь нашим же русским людям за рубежами России. Конечно, это не сенсация, как в “Доме-2”, но, может, кому-то жизни человеческие все-таки интересны. Кому интересно побеседовать с Ириной, контакты есть. Пишите письма, на все ответим. Спасибо, Ирина. 

Ирина Воронцова. Спасибо. 

Д.Ю. Надеемся, что решится так, как надо. 

Ирина Воронцова. Будем надеяться. Спасибо. 

Д.Ю. А на сегодня все. До новых встреч.