Ростислав Ищенко: О жизни в матрице

Не так давно я писал о том, что современное информационное (фактически постинформационное) пространство не позволяет ни человеку, ни государству, адекватно реагировать на постоянно растущий объем информации. Цепочка анализ-синтез-вывод не работает даже на уровне государственных и международных структур, не говоря уже об отдельном индивидууме.

Прежде всего невозможно провести полноценный анализ, поскольку вновь поступающая информация обесценивает результаты раньше, чем они получены. Также возникают проблемы с синтезированием необъятного. Что же касается вывода, то с ним проблем вроде бы как нет, однако он должен делаться на основании неполной, а зачастую и недостоверной информации (мы действительно далеко не всегда можем отличить зерна от плевел не только сразу, но и по прошествии времени).

Результатом является наша неспособность идентифицировать мир, в котором мы живем в качестве реального. Если мы не в состоянии в режиме реального времени определять качество поступаемой информации и здраво ее оценивать, то, соответственно, наше представление о мире обязательно будет отличаться от его реального состояния. Фактически мы оказываемся в виртуальной реальности, если угодно в матрице.

Из этого я делал простой вывод: раз существующие государственные структуры не в состоянии ответить на данный вызов, значит необходима инновация. Но инновация не происходит в рамках старой системы. Старая система не в состоянии реформировать сама себя, поскольку она (как и любая другая аналогичная система) создана с избыточным запасом устойчивости. Обеспечение устойчивости и стабильности (прозрачных, понятных и прогнозируемых правил игры) как раз и является ее главной задачей и главным достоинством.

Инновация возможна только извне. В нашем случае сверху. В российской системе власти, единственным лицом, находящимся одновременно в системе и над ней, является президент, которому, помимо всех иных, принадлежит функция верховного арбитра. Эта должность (независимо от лица, которое ее занимает) находится как бы между Россией и Господом Богом. Отсюда и прозвище «царь Борис» и постоянные слухи то о «коронации Путина», то о «призвании Романовых», то об «избрании царя Земством». Почва для этих слухов кроется в самом функционале президентской должности.

С одной стороны, такое позиционирование должности главы государства приводит к проблеме «хороших» и «плохих» президентов, которые могут как в кратчайшие сроки восстанавливать находящуюся в коме страну, так и разрушать государство в период видимого благополучия. Но этот аспект нас сегодня не интересует. Для нас важна другая сторона медали. Являясь и одновременно не являясь частью системы, президент способен инициировать и проводить любые реформы.

Для сравнения, русские цари (до создания военно-бюрократической империи Петра I), будучи значительно сильнее интегрированы в систему, все же находились в похожем положении, частично выходя за ее пределы и, точно так же, находясь между царством земным и Царствием Небесным. Именно это дало Петру I возможность провести его невозможные с точки зрения как западной (европейской), так и восточной (китайской) систем, реформы, в ходе которых статус правителя был жестко закреплен в качестве элемента системы. В дальнейшем вестернизация привела к обмирщению власти императора, хоть значительная часть прежней сакральности сохранялась за нею вплоть до свержения последнего русского царя (который был императором – верховным наследственным бюрократом в восприятии системы, но Царем – Помазанником Божьим в восприятии народа).

Итак, президент способен инициировать необходимую инновацию, которая заключается в необходимости создания центрального органа государственной власти, с полномочиями на стыке МИДа, Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций, Минобороны и спецслужб, в статусе, аналогичном Совбезу, который занимался бы обеспечением информационной безопасности государства в условиях принципиальной необрабатываемости поступающей информации.

Поскольку мы и так живем в матрице (то есть в мире, который в реальности отличается от имеющейся у нас информационной картинки) этот орган был бы ответственен за создание правильной (отвечающей интересам государства) матрицы.

Как мы уже отметили выше, по размаху и значению данная инновация сравнима с реформами Петра I, а значит и принцип формирования данного органа должен быть сопоставим с принципом формирования команды первого Всероссийского императора, у которого с равным успехом служили иностранные пираты и кондотьеры (некоторые из которых стали корнем уважаемых российских родов), потомственная российская знать, а также большое количество «худородных» (выходцев из низших слоев общества, от инородцев, до провинциального дворянства). Отбор велся по принципу наличия таланта – способности быстрее, лучше и качественнее других выполнять порученную работу.

Способность делать верные выводы из неполноценной информации – такой же талант, которым может быть одарен едва закончивший школу ребенок и семидесятилетний старик. У кого-то этот талант может проявиться в юном возрасте и исчезнуть со временем, а кто-то, наоборот, почувствует вкус к препарированию информационного пространства уже в глубокой зрелости. Но такие люди – штучные экземпляры. Их необходимо искать, находить и привлекать на службу. Потому что, если они не будут служить государству, то волею объективных обстоятельств их талант, с высокой долей вероятности, будет направлен против него, свято место пусто не бывает.

О том, что сама система осознает необходимость подобного реформирования и предпринимает шаги в данном направлении (априори безуспешные, поскольку, как было сказано выше, инновация, противоречащая системе, технически не может исходить изнутри системы) свидетельствуют отдельные действия как ветвей российской власти, так и некоторых держав, претендующих на наличие глобальных интересов. Так, в России, была попытка назначить «советника президента по интернету», однако система логично не смогла использовать потенциал данной должности. Был казус с лекциями бьюти-блогеров в Думе, учивших депутатов собирать миллионы подписчиков в Инстаграме и пропагандировать работу законодательного органа. При всем своем различии (последний казус просто комичен, поскольку аудитории бьюти-блогеров и политиков практически не пересекаются, последняя на порядок, если не на порядки, меньше, и технологии работы с ними, мягко говоря, не совпадают), оба случая являются попыткой системы (различных ее ветвей) преодолеть дефицит контроля над информационным пространством, создать политическую матрицу, совпадающую с интересами государства или, хотя бы, законодательного органа.

Аналогичные попытки создать матрицы ad hoс предприняты в Британии (дело Скрипалей) и в США (обвинения России во вмешательстве в выборы). Абсолютно абсурдные информационные кампании, построенные даже не лжи, а на отсутствии события, становятся поводами для формирования общественного мнения и последующей политической активности. Опять-таки, эти попытки предпринимаются системой и в рамках системы, поэтому они комичны, неудачны и приносят своим организаторам большие проблемы, не достигая конечной цели – уязвить Россию, становясь в большей мере фактором внутренней политики, чем международной.

В Китае заявлено об оригинальном решении проблемы – передаче дипломатической активности под контроль искусственного интеллекта в обозримый период времени. Это, пожалуй, самая адекватная попытка преодоления информационного перенапряжения системы, поскольку предполагает внешнее (искусственный интеллект) воздействие на ее часть (дипломатическую службу). Но она, во-первых, страдает неполнотой, поскольку не охватывает всю систему и не распространяется на самый ее верх, а подобное инновационное реформирование возможно только сверху, во-вторых, возникает вопрос контроля над инновацией. При доведении эксперимента до конца, искусственный интеллект должен взять на себя руководство всеми сферами общественной и политической жизни системы. В таком случае возникает логичный вопрос о месте в ней собственно человека и даже о том, нужен ли он (человек) для дальнейшего развития цивилизации.

Поэтому в идеале матрица должна формироваться специалистами (талантами, способными адекватно работать с неполной и недостоверной информацией), на основе политических решений законно избранной власти, которая, на основании предложений подобного «бюро информационной безопасности», определяет направление развития процесса, осуществляет контроль над ним и координацию внутренней и внешней информационной активности, а также межведомственные информационные взаимоотношения, которые на определенном этапе могут стать важнее традиционных хозяйственных, общественных и политических связей, обеспечивая цельность и единство не только внешней и внутренней политики, но и экономики, финансов и общества.

Речь, в данном случае, идет не о «зомбировании народа», как любят пугать сторонники теории заговора. Власть и народ живут в единой информационной матрице и взаимодействуют в прежнем режиме. Это не более, чем способ приведения картины мира в соответствие с потребностями государства и общества, превращения калейдоскопа событий, фактов, новостей и слухов в единое внятное информационное полотно, позволяющее человеку, государству, обществу адекватно осознавать свой мир и принимать осмысленные решения, ведущие к прогнозируемому результату.

Если хотите, эта та самая «идеология», по которой регулярно плачут как левые, так и правые патриоты, неспособные шагу ступить без «Краткого курса». Только если раньше идеологии объясняли известный мир, оформляя его во внятные политические формулы, то в новых условиях, информационная квазиидеология должна создать мир из цветных информационных осколков, сделав его доступным политическому программированию.

Современная жизнь в матрице, в которую мы незаметно погрузились – не подключение через несколько разъемов к суперкомпьютеру миллиардов полубезжизненных тел (как в известном фильме), а существование в мире размытой за счет переизбытка информации реальности. Наша задача сделать нашу матрицу из размытой и невнятной четкой, понятной, прогнозируемой и комфортной – навести резкость.

Тем же самым займутся и/или уже занимаются наши оппоненты и союзники. Кто первым достигнет прорыва на данном направлении, тот и получит преимущество (скорее всего критическое) в деле формирования нового мира для всего человечества. Только от нашей оперативности и способности привлекать таланты к выполнению специфической информационной задачи зависит будем мы смотреть на мир своими глазами, американскими или китайскими (в последнем случае, не исключено, что глазами искусственного интеллекта).